~ ASC ~
Тем вечером, когда Гарри готовился ко сну, Сириус взял щенка на руки и положил его в кровать Гарри. — Думаю, ты его сегодня измотал, — сказал Сириус, когда щенок зевнул, сделал круговое движение, а затем свернулся калачиком на одной из подушек Гарри, закрыв глаза. — Как мы его назовем? Гарри нежно коснулся мягкой шерсти, щенок потянулся под его рукой. — Я не знаю. Сириус уложил Гарри на подушку и усмехнулся, глядя, как Гарри счастливо улыбается собаке рядом с ним. — Ну, нам не обязательно называть его сегодня. У нас еще много времени. Гарри улыбнулся Сириусу. — Это был второй лучший день в жизни, дядя Бродяга. Спасибо. Сириус улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать Гарри в лоб. — Всегда пожалуйста, Сохатик. Я знаю, что твой настоящий день рождения в среду и мы с дядей Лунатиком собираемся отвезти тебя куда-нибудь, где мы сможем поиграть в игры и поесть. Тебе это понравится. Но сегодня, мы хотели устроить тебе вечеринку. — Он аккуратно убрал волосы Гарри с глаз, обдумывая то, что Гарри только что ему сказал. — Почему второй лучший день, Гарри? Глаза Гарри начали закрываться, и это заставило Сириуса улыбнуться. — Второй, — тихо пробормотал он. — Первый лучший день был, когда ты привез меня сюда, чтобы стать моим отцом. Потом он уснул, свернувшись калачиком, рядом с ним лежал щенок, и Сириус не мог заставить улыбку покинуть его лицо.~ ASC ~
Когда на следующее утро Сириус проснулся, растянувшись в своей постели, он почувствовал облегчение и легкую грусть. Как бы он ни был счастлив, наконец, оказаться в своей постели, он с удивлением осознал, что скучал по пробуждению рядом с ребенком. Он прошёл в ванную, умылся и почистил зубы, а затем прокрался в спальню Гарри. Было чуть больше семи, и Гарри крепко спал, щенок прижимался к его спине. Увиденное заставило Сириуса улыбнуться и он направился вниз. Заметив, что Андромеда перед уходом навела порядок на кухне, он был очень благодарен за то, что сегодня утром ему не пришлось об этом беспокоиться, и, налив себе стакан воды, с жадностью выпил его, утоляя утреннюю жажду. В открытое окно влетела сова и принесла ему «Ежедневный пророк», а он порылся в кухонном ящике, чтобы найти деньги для оплаты. Он сел за стол и развернул газету, серьезно просматривая ее. Он не знал, зачем каждый день берет газету. Он очень редко читал ее до конца, но иногда, просматривая новостные статьи, у него возникало ощущение, что он имеет некоторое представление о том, что происходит в мире. Статья на третьей странице сразу же привлекла его внимание. Его глаза сузились, пока он читал:РЕГИСТРАЦИЯ МАГИЧЕСКИХ СУЩЕСТВ
— ПОМОГИТЕ ОСТАНОВИТЬ ОБОРОТНЯ!
Нам стало известно, что существует множество ведьм и волшебников с кровью магических существ в организме, которые не заявили о себе и не зарегистрировались в Департаменте по регулированию и контролю магических существ. — Мы не пытаемся их выделить, — сообщил Саймон Фоули. — Но нам важно изучить все группы крови, даже тех, кто на четверть вейлы, полувеликаны, частично тролли, частично гоблины, частично феи, тех, кого укусили оборотни, новых вампиров и всех остальных, кто может быть уникальным. Все дело в обучении и помощи другим. Это стало шоком для большинства людей, которые не желают признаваться, есть ли в их организме кровь магических существ, но это следует сделать как можно скорее, чтобы не упустить возможности помочь им. Обрести внутренний покой и разобраться, какое именно заболевание у них может быть. Сегодня это стало особенно важным, когда зельевар Дамокл Белби рассказал Пророку, что после многих лет упорной работы он создал зелье, которое помогает контролировать болезнь лунного цикла — ликантропию. — Это не лекарство, — сказал Белби пророку. — Я должен подчеркнуть, что это самое важное. Это не лекарство. Но оно помогает человеку, страдающему от этой болезни, сохранить память, когда они вынуждены превращаться в монстра, живущего внутри них. После укуса оборотня, у вас сразу возникает ликантропия, болезнь, которая три ночи в месяц из-за вращения лунного цикла превращает вас в кровожадного монстра. Ночь перед полнолунием, ночь самого полнолуния и ночь после полнолуния — все это влияет на тех, кто болен этой болезнью. Вы будете жаждать крови и охотиться, но утром, когда лихорадка спадет и вы снова станете человеком, все воспоминания о прошедшей ночи сотрутся. Люди часто боятся этих монстров из-за того, что они могут сделать, и из-за того, что они не испытывают угрызений совести за ущерб, нанесенный ими из-за потери памяти. Поможет ли это зелье им раскаяться? Белби говорит, нет. Оно лишь позволяет не терять рассудок, когда монстр завладевает его телом. Белби был номинирован на получение Ордена Мерлина за свою работу по лечению деменции во время превращения ликантропа в нечто, что он называет Волчьим противоядием. Любой желающий попробовать зелье и увидеть его действие должен находиться под наблюдением Белби и его исследовательской группы. Всем участникам необходима регистрация в Министерстве магии, включая внесение своего имени в официальный реестр оборотней, если вы хотите попробовать зелье. — Что это за херня, — пробормотал он себе под нос, с отвращением выбрасывая газету в мусорное ведро, когда слова повторились в его голове: «Деменция во время превращения в ликантропа». Сириус снова схватил газету. Одна из вещей, которую он ненавидел в дружбе с Римусом Люпином, заключалась в том, что ему приходилось наблюдать, как страдает его лучший друг. Болезнь, как они ее называли, делала его уставшим, вызывала лихорадку, озноб, боль в суставах, похоть, делала его раздражительным и вызывала буйство гормонов в его крови. Но хуже всего было то, как на следующий день Римус обшаривали каждый дюйм их тел, всматриваясь в каждый порез, и чувство вины наполняло его глаза, прежде чем он скрывал это. Римус всегда был уверен, что он чудовище и что он может причинить вред кому-то из них. Сириус никогда не жалел о том, что они не держались на расстоянии от своего друга, когда он превращался, а стали анимагами, чтобы быть с ним в полнолуние. Но пребывание с Римусом в такое неспокойное время означало, что было несколько опасных моментов. Сириуса несколько раз резали и царапали в форме пса, но Джеймс всегда быстро применял исцеляющие чары, и когда им все-таки приходилось идти к мадам Помфри, они были благодарны, что она никогда не задавала слишком много вопросов. У него был шрам на правом бедре, еще один на левом бедре и третий под правым ухом. Любые царапины, нанесенные оборотнем, даже когда он превращался в анимага, оставляли шрамы. Но Сириус не жалел ни об одной из них. Только один раз это было критично. Сириус не успел вовремя оттащить его назад и Римус ударил Джеймса прямо по животу. Белый олень упал на землю, из него хлынула кровь, а вой, который издал Римус, леденил кровь. Сириусу потребовались все силы, чтобы оттащить друга от брата, от запаха крови, который так и манил его. Но ему это удалось. И Римус расстроился еще больше, когда обнаружил, что они ему солгали. Когда он не помнил, что сделал, его всегда поглощало чувство вины, из-за которого он считал, что поступил гораздо хуже. Что бы кто ни говорил, он принимал это близко к сердцу. У него была болезнь. Он был тем, кто становился чудовищем. Сириуса бесило, когда он видел, как он унижает себя. За все годы знакомства с Римусом Люпином, глядя в его мягкие янтарные глаза, он ни разу не видел монстра. И если это зелье, это Волчье противоядие, давало тому, кто превращался в оборотня, способность сохранять рассудок при превращении — это было чудо. Но он ни за что на свете не позволил бы своему лучшему другу отправиться в Министерство магии и зарегистрировать себя как оборотня. Лайелл Люпин сделал все, что было в его силах, чтобы его сын был в безопасности и не подвергался пристальному вниманию со стороны тех, кто считает его чудовищем. Он взял с него обещание оставаться незамеченным так долго, как только сможет. Сириус вспомнил, как Римус узнал, почему его укусили в детстве, и как сильно это открытие ранило его. Ему было семнадцать, это было лето перед седьмым курсом, и он появился на пороге Поттер-Хауса, слезы катились по его щекам. — Лунатик! — воскликнул Джеймс, обнимая друга и затаскивая его в дом. — Что такое? Что случилось? С твоей мамой все в порядке? Римус прижался к Джеймсу, рыдания сотрясали его тело. В подъезде появился Флимонт, приподняв бровь, прежде чем обнять сына и друга. — Все хорошо, Римус. Пойдем, присядем, ладно? — предложил Флимонт, ведя Римуса в гостиную. — Джейми, сходи за Сириусом. Джеймс только кивнул, повернувшись, и обнаружил, что Сириус уже стоит там: — Бродяга! Флимонт продолжал обнимать Римуса, пока тот не отстранился, смущенно вытирая глаза: — Мне очень жаль. — Не стоит. С твоей матерью все в порядке, сынок? Римус кивнул: — Да. Юфимия вошла в гостиную с подносом с чаем и печеньем. Она поставила его на стол, села по другую сторону от Римуса и обняла его, прижав его голову к своей груди, как ребенка. — Как поживает мой мальчик? — спросила она, нежно проводя пальцами по его волосам и наклоняясь, чтобы поцеловать новый шрам чуть ниже уха. — Всегда такой храбрый. Он покраснел и обнял ее в ответ, позволяя ей прижать его к себе, пока Джеймс и Сириус двигались к нему. — Мне жаль, что я вот так появился, — начал Римус, но Джеймс покачал головой. — Не будь глупцом! Что случилось? Сириус кивнул, садясь на пол у ног Римуса: — Хочешь, чтобы мы привели сюда Питера? Римус покачал головой, яростно вытирая глаза: — Нет, это... глупо. Я делаю большую проблему из ничего. Я не хочу беспокоить и Питера. Флимонт подвинулся так, чтобы его сын мог сесть рядом со своим другом: — Я сомневаюсь в этом. Может быть, мы оставим вас, ребята, наедине, чтобы вы могли поговорить? Римус с благодарностью сжал его руку: — Все в порядке. Я знаю, что вы... вы знаете, кто я — монстр. Сириус нахмурился, а глаза Джеймса стали жесткими. — Прекрати называть себя чудовищем, Рим! Ты самый далекий от него человек! — воскликнул Джеймс, когда Сириус кивнул головой с пола под ними. Юфимия наклонилась и поцеловала Римуса в щеку: — Ты милый мальчик — молодой человек, — поправила она, тепло улыбаясь. — Мои мальчики теперь уже все юноши. Римус покраснел от ее слов — «мои мальчики». Юфимия и Флимонт относились к Сириусу, Римусу и Питеру, как к своим собственным детям и он никогда не чувствовал себя таким счастливым, как сейчас, когда они были рядом. Он закрыл глаза и заговорил: — Я узнал... Я знаю, как я... — Как ты что, Лунатик? — спросил Джеймс, глядя на своего друга и нежно сжимая его руку. Сириус поднялся и коснулся другой руки Римуса: — Ты можешь рассказать нам. Римус медленно вздохнул: — Я знаю, почему меня укусили. Юфимия вздохнула: — Римус, знание причины не имеет значения! Это случилось очень давно. Флимонт потянулся за спиной сына и Римуса, чтобы коснуться плеча жены, и покачал головой: — Он должен знать, Фи. Как ты думаешь, почему тебя укусили, Римус? Римус медленно сглотнул, сосредоточившись на ощущениях двух своих лучших друзей, когда они коснулись его рук, подтверждая свое присутствие: — Мой отец... это был отец. Он... он сделал врагом оборотня по имени Фенрир Сивый. Глаза Сириуса расширились: — Сивый? Тот злобный ублюдок, который следует за Волан-де-Мортом и нападает на всех этих маглов? — Тот самый, — пробормотал Римус. — Откуда твой отец его знает? — спросил Джеймс, легонько похлопывая Римуса по руке. Пока он говорил, руки Римуса сжались в кулаки: — Отец работал в Департаменте по регулированию и контролю магических существ. Иронично, что его сын превратился в опасное существо, - пробормотал он, поморщившись, когда Джеймс и Сириус легонько пнули его. – Простите. Но он... Сивый был допрошен по делу о смерти двух детей-маглов, что неудивительно, я знаю. Папа сказал, что в те времена Реестр оборотней не очень хорошо контролировался, потому что все так боялись оборотней, что не пытались выяснить, кто они такие. А пресса пыталась выяснить, кто они, потому что они хотели приложить все возможные усилия, чтобы избегать их всех вместе. Сивый утверждал, что он был всего лишь маглом и бродягой, который был шокирован тем, что вообще оказался в комнате, полной волшебников. Но мой отец... он не доверял ему и считал, что в нем проявляются определенные признаки ликантропии, особенно в его поведени. Он пытался уговорить комиссию задержать его на двадцать четыре часа, потому что приближалось полнолуние, но комиссия решила, что он невиновен, и сказала папе, что он сошел с ума. Они смеялись над ним. Юфимия нежно погладила Римуса по спине, сжав его руку: — Он был растерян. Римус кивнул, медленно сглатывая: — Он... он так разозлился и закричал, что все оборотни «бездушные, злые и не заслуживают ничего, кроме смерти». — Рим, — сказал Джеймс, обнимая друга за плечи. — Рим, он не знал. Как ты и сказал, никто не знал об оборотнях, разве что боялись их. Он не знал. Он не имел в виду то, что сказал. — Он действительно имел в виду это! — настаивал Римус, отстраняясь от друзей и вставая. Он провел руками по своим волнистым волосам, широко раскрыв глаза. — Бездушное зло! Вот что он обо мне думает! — Нет, не думает! — воскликнул Сириус. — Твой папа любит тебя. Всякий раз, когда я приезжаю в гости, он только и делает, что хвастается тем, какой ты умный, чему ты научился в школе и продолжает рассказывать, как ты счастлив и как это радует его. Он не думает, что ты бездушный, и уж точно не думает, что ты злой. Римус ничего не ответил. Он стоял посреди комнаты, все еще зажав обе руки в волосах, пока говорил: — Отца отстранили из Министерства. Они собирались изменить память Сивого, чтобы он не помнил Министерство магии, но он одолел их с помощью двух сообщников, которые подстерегали его и он помнил, что папа сказал о нем, и… он рассказал своей стае. Он узнал, где мы живем, и за два месяца до моего пятого дня рождения пробрался в окно моей спальни и... Папа спас мне жизнь, но он опоздал... Юфимия встала и обхватила Римуса руками, не обращая внимания на его попытки освободиться: — И он понял, что все, что он когда-либо думал об оборотнях, было ложью. Ты все еще был его сыном. Его гордостью и радостью. Умным и милым ребенком, которого он знал и которым восхищался и в те ужасные периоды полнолуния, когда он был вынужден смотреть, как ты страдаешь, его сердце каждый раз разбивалось еще сильнее. — Он ненавидит меня, Фи. Я — чудовище, — пробормотал Римус ей в плечо, а затем снова начал плакать, его руки цеплялись за нее, пока она успокаивала его. Через несколько минут, когда он отстранился, вытирая слезы с глаз, Флимонт встал и обнял жену: — Римус, я знал твоего отца еще до того, как ты встретил Джейми. Я не знал, что его сына укусил оборотень, но я знал, что Лайелл Люпин проводил бесконечные исследования оборотней, ликантропии и того, как найти лекарство от этого. Он обратился ко мне по поводу зелья, которое могло бы снять боль во время трансформации. Конечно, он не сказал этого, а лишь поинтересовался, есть ли способ, чтобы оборотень проходил превращение без боли. Честно говоря, я подумал, что, может быть, он был укушен и ищет себе, но нет. Я давал ему несколько целебных и безболезненных зелий, но он всегда возвращался, утверждая, что они не подействовали. Потом, примерно за четыре года до того, как ты поступил в Хогвартс, он исчез, и я больше никогда о нем не слышал. Он снова и снова скрывал твою семью, Римус, чтобы уберечь тебя, — настаивал Флимонт. Римус покачал головой, но промолчал. Джеймс и Сириус поднялись со своих мест, взяв Римуса за руки, и потащили его к дивану, чтобы усадить между собой. — Послушай маму и папу, Лунатик, — ласково сказал Джеймс. — Почему твой отец решил рассказать тебе об этом? — Я попросил его, — просто ответил Римус. — Мама в последнее время... она говорит как-то бессвязно. Опухоль разъедает её мозг и иногда она не всегда ясно понимает, что говорит, и она сказала, что... она сказала мне, что Сивый укусил меня из-за папы. Я спросил у него, что она имела ввиду, и что ж, все это вылилось из него. — А что случилось после того, как он тебе рассказал? — спросил Сириус, слегка сжав руку друга. — Я сказал, что виню его, — признался Римус, понизив голос. — Что у меня могла бы быть нормальная жизнь, если бы он просто держал рот на замке. Мы поссорились из-за этого. Он кричал, что отдал свою жизнь ради меня, чтобы защитить меня из-за ошибки, которую он совершил. Он сказал, что он сожалел об этом больше всего на свете, но то, что меня укусили, стало для него тревожным сигналом. Он сказал, что это доказало, что оборотни могут быть человекоподобными. Именно «человекоподобными». Глаза Джеймса расширились: — Римус, он не это имел в виду. — Он любит тебя, — настаивал Сириус. — Он любит тебя и любит твою маму. Он не думает, что ты чудовище. Он знает, что это не так. Римус только уставился на них: — Он сказал, что любит меня, несмотря на болезнь, и что моя мама взяла с него обещание позаботиться обо мне. Он сказал, что, поскольку маме становится все хуже, я не могу оставаться там на полнолуние, и мне нужно найти где-нибудь… Дамблдор сказал, что я могу пойти в хижину. Джеймс кивнул, не сводя глаз с друга: — Мы будем там, Рим. Я обещаю! — Питер тоже, — сказал Сириус с улыбкой. — Мы с Сохатым возьмем его с собой. Он захочет быть рядом с тобой. Юфимия улыбнулась и наклонилась, чтобы поцеловать Римуса в щеку: — А если ты еще не готов вернуться домой, мы с Монти поставим для тебя кровать в комнате Джейми на столько, насколько ты захочешь. У тебя всегда есть место здесь, с нами. — Спасибо, миссис Поттер. Флимонт фыркнул: — Римус, в сотый раз повторяю, мы Фи и Монти. — Или мама и папа, — подмигивая, добавил Джеймс. Юфимия поцеловала сына в щеку: — Джейми, иди, приготовь кровать для Римуса. Лунатик собирается написать письмо отцу, чтобы тот знал, где он находится и когда вернется домой. Я думаю, что вам обоим нужен период остывания, прежде чем вы снова заговорите. Флимонт кивнул: — Просто помни, Римус. Родители не идеальны. Но твой отец любит тебя больше, чем ты можешь себе представить. Коттедж в Рексеме — он и твоя мать переехали туда, чтобы обеспечить твою безопасность, когда тебе было семь лет. Он позаботился о том, чтобы у тебя было безопасное место для проживания, когда ты трансформировался. Не позволяй его самому большому сожалению и его ошибке повлиять на твои отношения с ним. Римус только уставился на них, его золотистые глаза расширились: — Спасибо! Юфимия улыбнулась ему: — Пока Джейми копается с раскладушкой, вы двое можете помочь мне с ужином. Сегодня у нас будет стейк. Сириус, ты можешь накрыть на стол, пока Римус помогает мне чистить картошку. Я даю выходной Дарби и Розе, так что вы, мальчики, будете помогать мне готовить. — Да, мама, — сказал Джеймс, и Римус с Сириусом согласились. Воспоминание заставило его улыбнуться. Римус пробыл у них неделю; он ходил в Визжащую Хижину в Хогсмиде по ночам в полнолуние, а потом возвращался домой. Они с отцом говорили об этом, и Римус простил его за то, что он держал это в секрете. Как бы ему ни хотелось обвинить отца, виноват был Фенрир Сивый, оборотень, который решил отомстить Лайеллу Люпину, напав на его четырехлетнего сына посреди ночи. Лайелл и Хоуп много переезжали, держали его дома, подальше от других детей, защищали, пока на пороге не появился Дамблдор и не пообещал, что он сможет посещать Хогвартс и учиться вместе с другими учениками, как обычный ребенок. Впервые в жизни Римус мог завести друзей, и он это сделал. Джеймс, Питер и Сириус стали лучшими друзьями, о которых он когда-либо мог мечтать, и Сириус каждый день был благодарен за то, что дружил с Римусом. Глаза Сириуса не отрывались от газетной статьи. Зельеварение никогда не было его самым сильным предметом, Джеймс был лучшим зельеваром в группе, но все же не на том уровне, что его отец. Лили была принцессой зельеварения, но так как их не было рядом, он остался один. Он задумался, нельзя ли как-нибудь узнать ингредиенты для этого нового зелья. Сложно ли его приготовить? Что для этого нужно? Если это было что-то, что он мог сделать для своего друга, то он хотел это сделать. Он просто не знал, как это сделать. Персефона ухнула на него со своего места у кухонного окна, и он улыбнулся. Если бы кто-нибудь и мог это выяснить для него, то это была бы МакГонагалл. Он схватил пергамент и перо с чернилами и быстро написал послание: МакГи, Только что увидел в «Ежедневном пророке» статью о Белби и этом Волчьем противоядии. Это правда? Ты что-нибудь слышала? Если кто и заслуживает этого зелья, так это Римус, но, будь я проклят, если я позволю ему зарегистрироваться в Министерстве как «опасное магическое существо» только для того, чтобы получить образец зелья. Ему и так нелегко найти работу, а если бы в Министерстве узнали, что у него ликантропия, то запретили бы ему работать еще больше, чем он уже потерял из-за своих частых отлучек. Я знаю, что он слишком упрям, чтобы спрашивать, если он вообще видел газету, в чем я сомневаюсь, так как он никогда ее не читает, поэтому я спрашиваю за него. Как мы можем узнать, что включает в себя зелье и как оно варится? Спасибо! С любовью, Сириус Персефона радостно ухнула, когда он позвал ее привязать письмо к лапке. Глядя, как она улетает, он снова задался вопросом, что на самом деле делает это зелье и принесет ли оно пользу его другу. И стоило ли вообще на это надеяться. Сириус не знал, но предполагал, что это был шанс, от которого он не хотел отказываться.