Трилогия Кисмет. Часть вторая: Второй шанс/The Kismet Trilogy. Part 2: A Second Chance

Это были слова, которыми нужно было жить, и Сириус никогда их не забывал, несмотря на то, как плохо он обращался с Джеймсом Поттером в течение следующих нескольких недель. — У нас всех течет красная кровь, — прошептал Сириус про себя. Сириус вспомнил, как он проводил время, хандря по замку. Он редко с кем разговаривал, разве что лаял на них в гневе. Он ел в тишине, делал домашние задания в тишине библиотеки и сидел на задних партах каждого класса, не поднимая головы. Раз в несколько дней он разговаривал с Нарциссой и просил ее доложить его матери, что он без друзей, как она и хотела. Он помнил, каким несчастным был тот первый месяц, пока Лили, МакГонагалл и Джеймс не вернули его в работу. Сириус пинал камни под ногами и бросил один из них в Черное озеро, засунув руки в карманы, когда порыв прохладного ветра овеял воду. Обернувшись на звук своего имени, он увидел идущую к нему Лили. В отличие от Джеймса, Римуса и Питера, которые поверили ему на слово и перестали с ним разговаривать после его ссоры с Джеймсом, Лили продолжала приставать к нему. Она постоянно спрашивала, всё ли у него в порядке, и напоминала ему, что она хороший слушатель. Каждый раз, когда он пытался оттолкнуть её, она лишь игнорировала его и продолжала быть невероятно милой. Он не знал почему. И это выводило его из себя, потому что он не мог понять, зачем она продолжает быть с ним милой, в то время как он прилагает сознательные усилия, чтобы не быть милым в ответ. — Сириус! — снова позвала она, помахав ему рукой. — Тебя ищет профессор МакГонагалл! — Спасибо, — сказал он, подхватил сумку с учебниками и направился к замку, не обращая внимания на ее оклик. Ему потребовалось десять минут, чтобы найти ее кабинет, и, когда он постучал, она бодро сказала ему «Войдите». Его глаза расширились от удивления, когда он увидел свою кузину Нарциссу Блэк, сидящую перед ее столом. — Эванс сказала, что Вы хотели меня видеть, профессор? — спросил он, переводя взгляд с неё на Нарциссу, золотистые светлые волосы которой были заплетены в длинную косу, спускающуюся по спине. — Да, мистер Блэк, присаживайтесь. Сириус сел рядом с кузиной и с недоумением посмотрел на МакГонагалл, которая предложила ему печенье. — Все в порядке? — спросил он. Он не мог понять, почему они с Нарциссой оказались здесь. Он даже не был уверен, разговаривал ли он со своей кузиной с тех пор, как приехал в школу. — Мисс Блэк пришла поговорить со мной, Сириус. Кажется, она немного обеспокоена твоим благополучием в Хогвартсе. Она говорит, что у тебя нет друзей и что ты все время проводишь в одиночестве, — доброжелательно сказала МакГонагалл, не сводя с него глаз. — Это правда? Сириус удивленно посмотрел на Нарциссу. — Почему? Нарцисса пожала плечами: — Тетушка Вальбурга немного агрессивна в своих взглядах, Сириус. Я думаю, что ты воспринимаешь ее слова слишком буквально. Сириус бросил на нее взгляд: — Как я могу воспринимать ее слова слишком буквально, если она сказала мне, что ты будешь шпионить за мной и расскажешь ей, если я сделаю что-то, что она не одобрит? Нарцисса вздохнула и слабо улыбнулась. — Я на пятом курсе. У меня нет времени шпионить за тобой, Сириус, и, честно говоря, мне нет дела, что ты делаешь. Он выглядел приободренным этим. —Ты не знаешь? — Ты попал в Гриффиндор не просто так. Дружи с кем хочешь. Я ни слова не скажу твоей маме. Клянусь. — Она встала и кивнула МакГонагалл. — Присмотрите за ним, профессор. Сириус смотрел, как она закрывает за собой дверь, и молча ел печенье. — Теперь я могу идти, профессор? МакГонагалл покачала головой: — Пока нет, мистер Блэк. — Она сложила руки перед собой и некоторое время просто смотрела на него. Когда он начал неловко двигаться, она вздохнула. — Сириус, твоя мама говорила Вам, что Вы не должны дружить с Джеймсом Поттером, Римусом Люпином и Питером Петтигрю? Сириус только кивнул, его серые глаза смотрели на нее. — Они недостойны фамилии Блэк. МакГонагалл пробормотала себе под нос. — Вы защищали мисс Эванс и мисс Макдональд, когда над ними издевались мистер Эйвери и мистер Розье. Вы бросились на помощь мистеру Поттеру, когда он защищал их. Вы решили не быть в Слизерине, несмотря на то, что Ваша мать настаивала на том, что Вам там самое место. По-моему, это звучит как храбрость, мистер Блэк; храбрость, которая полагается истинному гриффиндорцу. Он слабо улыбнулся ее словам и смахнул волосы с глаз, прежде чем тщательно их замаскировать. — Она узнает, профессор. Если она узнает, что я защищал маглорожденного, она узнает и... — ...И что, если узнает, мистер Блэк? — осторожно спросила Макгонагалл, не сводя с него глаз. Страх в его глазах, который он не успел быстро скрыть, встревожил её. — У меня уже есть проблемы с ней. Я не хочу, чтобы у меня их стало еще больше. — Каждый человек время от времени попадает в неприятности. Смею предположить, что это делает жизнь немного веселее, не так ли? Я припоминаю, что несколько недель назад в «громовещателе» рассказывалось о нескольких Ваших шалостях дома перед приходом в школу. Губы Сириуса дрогнули. — Она терпеть не может, когда я шучу, но это весело, и не похоже, что я кого-то обидел. Это просто заставляет меня смеяться. Но мама так злится, и я знаю, что она заставит папу выпороть меня — то есть, посадить под домашний арест, на все каникулы. МакГонагалл заметила его промах, и её голос стал мягким, когда она заговорила: — Ваш отец обижает Вас, Сириус? Сириус пожал плечами и улыбнулся: — Нет, конечно нет. Просто, знаете, регулярно наказывает, когда я плохо себя веду, а я часто это делаю. — Сириус, Вы ведь знаете, что есть большая разница между воспитательной дисциплиной и дисциплиной, которая причиняет вред? Сириус вспомнил о шрамах на своей спине и покачал головой: — Я знаю, профессор. Я в порядке, правда. МакГонагалл некоторое время наблюдала за ним. Она колебалась, прежде чем заговорить, тщательно подбирая слова: — Вы и Джеймс Поттер очень похожи, мистер Блэк. По тому, как вы шутили и смеялись друг с другом в первую неделю, я поняла, что вы станете отличными друзьями. Что касается мистера Люпина и мистера Петтигрю, то вы, похоже, очень хорошо поладили. Мисс Эванс всегда улыбается Вам, и я вижу, как Вы отталкиваете их всех. Мне бы не хотелось, чтобы Вы лишились таких замечательных друзей из-за того, что Ваша мама считает, что они Вас недостойны. Каждый, кто достаточно храбр, чтобы быть выбранным в Гриффиндор, должен знать, как замечателен и важен любой друг, которого он может найти в том же факультете. — Даже... даже если бы это было правдой, - сказал ей Сириус, взяв еще одно печенье, когда она предложила его. — Теперь они меня ненавидят». — Его серые глаза были полны печали, и она тепло улыбнулась ему, когда его волосы упали ему на глаза. — Нет, не ненавидят. Она встала, обошла стол и села на стул рядом с ним. — Я знаю, что иногда пойти против родителей — это очень трудное решение. Но делать свой собственный выбор тоже очень важно. Вы должны делать то, во что верите, Сириус. Если Вы действительно не хотите дружить с этими мальчиками, то не надо. Но если Вы отталкиваете их только потому, что на этом настаивает Ваша мать, я думаю, Вам стоит передумать. Она удивила его тем, что мягко отвела темные волосы с его лица, ее глаза были добрыми. — И если Вам когда-нибудь понадобится поговорить о чем-нибудь, моя дверь всегда открыта. Всегда. А теперь идите, Вы пропустите обед. Сириус поднялся на ноги и, схватив сумку, благодарно улыбнулся ей, после чего поспешил из кабинета, чувствуя себя так, словно с его груди только что сняли огромный груз. Он побежал по коридору, и его ухмылка расширилась, когда он заметил впереди Лили Эванс, разговаривающую со Снейпом. Он схватил ее, притянул к себе и крепко обнял. — Эванс! Лили засмеялась и обняла его в ответ, когда он крепко сжал её: — Сириус, что ты делаешь? — воскликнула она, когда он отпустил ее и продолжил широко улыбаться. — Приятно видеть, что ты снова улыбаешься. — Прости, что в последнее время я вел себя как большой болван, был угрюмым и все такое. Ты была очень добра ко мне, а я этого не заслужил, — честно признался он. Снейп скрестил руки перед грудью, глядя на них обоих. — Я собираюсь пойти на обед, Лили. — О, хорошо — пока, Сев! — сказала она, обернувшись к Сириусу. — Действительно приятно видеть, что ты снова улыбаешься. Ты помирился с Джеймсом, Римусом и Питером? Он покачал головой, засунув руки в карманы. — Нет. Хотя я хочу — как ты думаешь, они простят меня за то, что я был таким придурком? Лили пожала плечами, жестом приглашая его сесть с ней на скамейку. — Не знаю. Наверное, это зависит от того, насколько сильным болваном ты был. Сириус улыбнулся ей, его серые глаза смотрели на нее из-под длинных ресниц. — Я много думал о том, что ты сказала, что нужно слушать и... Я имею в виду, если бы ты все еще... Я имею в виду, ты знаешь... Он покраснел и неловко сдвинулся на скамейке. Лили потянулась, чтобы коснуться его руки. — Я с удовольствием выслушаю все, что ты захочешь мне рассказать, Сириус. Сириус почувствовал себя немного легче, услышав эти слова. — Ну, я не хочу загружать тебя своими проблемами маленького бедного богатого мальчика. — Не загрузишь, — сказала Лили, скрестив ноги. — У меня нет более важного дела, чем выслушивать человека, которому нужно выговориться. Он некоторое время наблюдал за ней и не знал точно, почему вид ее так взволновал его. Но, выйдя из кабинета МакГонагалл, он увидел её и вспомнил, как она была с ним мила, предложила ему поговорить и убедилась, что с ним всё в порядке. Она была, наверное, самым милым человеком из всех, кого он когда-либо встречал, и он понял, что хотел бы подружиться с ней - маглорожденной ведьмой. Возможно, отчасти это было сделано для того, чтобы досадить матери, подумал он, но также и из-за неё самой. Лили заставила его захотеть стать ее другом. — Когда я получил тот громовещатель в начале семестра, — начал он, наблюдая за тем, как её зелёные глаза с интересом смотрят на него. — Моя мама пришла в школу, чтобы поговорить с Дамблдором. Она хотела, чтобы меня немедленно исключили из Гриффиндора и перевели в Слизерин. Вся моя семья всегда была в Слизерине. Это факультет семьи Блэк. Мы поспорили, и Дамблдор сказал ей, что Шляпа всегда определяет учеников туда, где им место. Она была в ярости. Она ударила меня, поэтому у меня изо рта пошла кровь, ,— сказал он ей, после чего, её глаза расширились от шока. Она взяла его за руку, и он почувствовал себя успокоенным. — Но она сказала мне, что я не могу дружить с Джеймсом, Римусом и Питером, потому что... потому что они недостойны древнего и благороднейшего Дома Блэков. Когда я спорил с ней, она использовала Круц - то есть, она накричала на меня, и что ж... это почти всегда приводит к желаемому результату. Так что я сдался. И я оттолкнул всех. Я сделал то, что она хотела. Он замолчал на мгновение. Он немного оступился, но поскольку Лили была маглорожденной, ему не нужно было беспокоиться о том, что она поймет то, что он собирался сказать. — Спасибо, что выслушала, Лили. Я надеюсь, что мы сможем стать друзьями. Лили тепло улыбнулась ему. — Мы и так друзья, глупенький. —Она обняла его и поцеловала в щеку. — И если тебе когда-нибудь понадобится поговорить, я всегда готова тебя выслушать. Он обнял ее в ответ и улыбнулся. «Спасибо. Мне нужно найти Джеймса, Римуса и Питера и загладить свою вину. Увидимся?» Она кивнула, и вскоре Сириус опустился на скамейку рядом с Питером в Большом зале и улыбнулся трем первокурсникам Гриффиндора. — Привет, Пит. Питер удивленно повернулся и посмотрел на него, его рот был полон картофельного пюре: — Сириус! — Тебе когда-нибудь говорили, что надо есть с закрытым ртом? — спросил он, проводя рукой по щеке Питера, по подбородку которого стекало картофельное пюре. Питер скривился и вытер рот салфеткой. — Каждый день. — Итак, что вы трое делаете сегодня днем? — спросил Сириус, наблюдая за ними. Питер нервно посмотрел на Джеймса и Римуса: — Мы собираемся спуститься к озеру, чтобы насладиться солнцем, пока на улице еще тепло. Я бы пригласил тебя, но я не хочу, чтобы наша недостойность отразилась на тебе. Джеймс фыркнул и посмотрел на Римуса. — Римус не очень хорошо себя чувствует, Пит, и он сказал, что после обеда пойдет к мадам Помфри, так что останемся только мы с тобой. — Что случилось, Римус? — спросил Сириус, нахмурив брови. Теперь, когда он посмотрел на него, он должен был признать, что тот действительно выглядел немного поникшим. Его лицо было бледным и осунувшимся. — Почему тебя это волнует? Мы же не друзья, — проворчал Джеймс, поднимаясь на ноги. — Пойдем, Римус! Мы с Питом пойдем с тобой в больничное крыло. Сириус смотрел, как они уходят, и вздыхал. Ему определенно нужно было многое исправить. Следующее воспоминание произошло немного позже, в тот же день, когда Сириус нашел Джеймса и Питера у озера. Они запускали камешки по воде, а Джеймс внимательно объяснял Питеру, как это делается. Сириус засунул руки в карманы и подошёл к ним. — Молодец! — воскликнул он, когда камень Джеймса проскочил восемь раз и плюхнулся на дно Черного озера. Джеймс только посмотрел на него: — Чего ты хочешь, Сириус? Сириус подошел к ним поближе, не сводя глаз с озера: — Я хочу быть вашим другом, если вы, ребята, меня примете. Питер усмехнулся и легонько ударил его по руке: — Мы только этого и хотели, пока ты не решил стать великим идиотом! — Он слишком хорош, чтобы общаться с такими, как мы, Пит, — сказал Джеймс, подбрасывая очередной камень и наблюдая, как он проскакивает шесть раз, прежде чем утонуть. — Я не такой, — в отчаянии сказал Сириус. — Я огромный болван и знаю, что не заслуживаю того, чтобы иметь такого друга, как ты. Я пойму, если ты не захочешь больше со мной разговаривать. Но я надеюсь, что ты передумаешь. — И почему мы должны передумать? — потребовал Джеймс, повернувшись и уставившись на Сириуса, его ореховые глаза вспыхнули от гнева. — Ты нас оттолкнул! Сириус пинал камни у своих ног, пока говорил. — Потому что я позволил маме запугать себя, что я не могу дружить с вами, и я... я не хочу больше позволять ей это делать. Джеймс на мгновение замолчал: — Я рад, что ты одумался. Сириус быстро поднял голову, его серые глаза смотрели с надеждой: — Правда? Джеймс улыбнулся ему и ударил его по руке: — Нам ведь нравится этот болван, правда, Пит? Питер кивнул, улыбаясь в ответ: — Да, нравится. Сириус улыбнулся им: — Я надеялся, что вы это скажете, потому что я думал о том, чтобы устроить розыгрыш в общей гостиной, и мне бы очень пригодилась помощь. Рука Джеймса легла на плечи Сириуса. — О, я точно в деле. Что ты задумал, приятель? Они сразу же простили его, и это было лучшее, что когда-либо случалось с ним. Они стали его настоящей семьей. Он сделал свой второй выбор вдали от Дома Блэков, и оно того стоило. Он бросил взгляд на часы. Гарри сегодня ночевал у Уизли, и он не собирался проводить здесь так много времени с Омутом Памяти, но время ускользнуло от него, пока он путешествовал по своим воспоминаниям. Там находились еще три воспоминания Снейпа, которые ему еще предстояло увидеть. Сириус покачал головой, закрыл коробку и направился спать. Он просмотрит их утром, когда голова будет менее туманной. Но когда он забрался в свою двуспальную кровать, его сны не были легкими. Он проснулся в поту, охваченный паникой, от холода и темноты, окутывающих его. Он не был уверен, было ли это потому, что он был один в доме впервые с тех пор, как сюда переехал Гарри, или он мог винить в этом только воспоминания, но такого сильного кошмара ему не снилось уже несколько месяцев. Он потянулся за палочкой, отчаянно нуждаясь в свете, и был благодарен Мародёру, который, соскучившись по своему мальчику, забрался к нему в кровать и прижался к нему. Он гладил собаку несколько мгновений, пока сердце не перестало колотиться, а затем направился в ванную и плеснул холодной водой на лицо, дрожа от воспоминаний о проклятии Круциатус, поразившем его, когда мать держала палочку. Ночной кошмар происходил вспышками: Вальбурга — Орион — Джеймс и Лили мертвы — он один в камере Азкабана — резня вокруг него, когда Питер исчез, а его сердце все еще колотилось... Сириус посмотрел на себя в зеркало и решил принять горячий душ, наслаждаясь теплом воды, прежде чем спуститься вниз. Он наконец-то обустроил главную ванную комнату так, как он хотел, оборудовав полноразмерную ванну и душевую кабину, достаточно большую для его роста. Он немного раскошелился, но ему было все равно. После тюремного заключения он хотел иметь возможность наслаждаться отдыхом и при этом поддерживать себя в чистоте. К большому стоячему душу добавилась большая когтистая ванна под окном. Он расчесал волосы перед зеркалом и взглянул на часы на столе. Было чуть меньше четырех, но он по опыту знал, что не собирается снова ложиться спать. Давненько ему не снился такой сильный кошмар. Он заварил себе чашку чая, отговорив себя добавлять в него виски, и сел за стол, устремив взгляд на бутылки с воспоминаниями. С минуту он смотрел на них, затем взял следующее воспоминание Снейпа и вылил его в резервуар. Лили сидела в библиотеке напротив Северуса. Она грызла кончик пера, раскрыв перед собой блокнот на трех кольцах, и старательно переписывала свои записи по истории магии, сделанные накануне; по ходу дела она выделяла их разными цветами чернил. Она замешкалась, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, и подняла глаза на забавное лицо Северуса. — Что? — Это нелепо, ты ведь знаешь, да? — спросил он, кивнув на тетрадь. — Почему? Северус закатил глаза: — Ты просто переписываешь те же записи, что и сегодня на уроке. Какая пустая трата времени. — Это не так, — настаивала она, с улыбкой глядя на свои идеально организованные и раскрашенные записи. — Это помогает мне сосредоточиться на том, что я выучила за день, и организовать свои записи так, чтобы по ним было легче учиться. Кроме того, так гораздо удобнее, чем на клочках пергамента. Северус только усмехнулся: — Ты чудачка. Лили рассмеялась и подняла руки над головой. — Я понимаю это. — Она взглянула на часы и вздохнула, — Уже скоро комендантский час, надо собираться, пока мадам Пинс не пришла и не выгнала нас. Северус кивнул и начал собирать свои домашние задания. — Итак, что хотел Блэк? — Хм? — спросила Лили, наклоняясь, чтобы поднять книгу, которую она уронила на пол. — Блэк. Он приходил раньше, и вы двое обнялись, как будто не виделись несколько недель. Я думал, что мы согласились с тем, что он придурок. — Он такой, — сказала Лили, вставая. — То есть, он может быть таким. Он... я не знаю, Сев, в последнее время он кажется каким-то одиноким. Я думаю, ему нужно было обняться. — И что, вы теперь друзья? — подозрительно спросил Северус. Лили вздохнула. Она знала, что Северус немного опекает её - возможно, даже слишком сильно. Похоже, ему было нелегко свыкнуться с тем, что у нее есть друзья, кроме него. — Да, думаю, так и есть. Я... ну, я надеюсь, что так и будет. — Он называет меня Нюниус, — с горечью сказал он. Лили нахмурила брови: — Я попросила его прекратить, но это было бы очень кстати, если бы ты перестал быть таким людоедом по отношению ко всем. — Я не людоед, — воскликнул Северус, хватая свою сумку с учебниками, когда они встали. — Немножко. Ты даже почти не разговариваешь с Мэри, Марлин, Дори, Дианной или Кингом, когда они занимаются с нами. Когда кто-нибудь из них пытается втянуть тебя в разговор, ты лишь зыркаешь на них, пока они не перестают с тобой разговаривать. — Они бессмысленные зануды! — Нет, это не так, — настаивала Лили, когда они выходили из библиотеки. — Ты, Северус Снейп, сноб. Он фыркнул на ее слова: — Ну, может быть, немного. — Когда она улыбнулась ему, он улыбнулся ей в ответ. — Я скучаю по тому времени, когда были только ты и я, понимаешь? Теперь нас обоих словно тянет в разные стороны. Эйвери и Розье думают, что я глупый, раз до сих пор дружу с тобой, а ты заводишь все эти новые знакомства. Я просто скучаю по тому, что было до нашего приезда сюда. — Сев, то, что мы вдвоем заводим новых друзей, не означает, что мы не можем найти место друг для друга, — сказала Лили. — И я тоже не слишком люблю твоих новых друзей. Они называют меня грязнокровкой, что гораздо хуже, чем глупая игра с твоим именем, Северус. — Я знаю и очень сожалею об этом! — воскликнул Северус, его глаза были печальны. — Я объяснял им, какая ты замечательная, но они твердо стоят на своем. Я... я сказал им, чтобы они никогда больше не говорили тебе таких слов. Лили прикусила нижнюю губу, вспоминая, как Джеймс и Сириус защищали ее. — Было бы здорово, если бы ты смог что-то сделать в тот момент, Сев. — Что? Ты хочешь, чтобы я ударил их, как Поттер в сентябре? Я бы никогда не опустился до такого неандертальского поступка. — Я не думаю, что это неандертальщина, — сказала Лили, глядя на него из-под ресниц. — Я думаю, что они были очень храбрыми. И Джеймс Поттер — единственный, кто сказал мне, что означает это слово. Не ты. Ты мог бы предупредить меня, Сев. — Лили, это было несколько недель назад! Почему ты говоришь об этом сейчас? — Это не выходило у меня из головы, и, честно говоря, я до сих пор расстроена из-за этого! — призналась Лили. Мало того, что это слово было обидным, она не понимала, как Северус, как никто другой, не защитил её в тот момент. — Этого больше не повторится, Лили. Я клянусь! Я не позволю им причинить тебе вред. — Северус отчаянно настаивал, останавливаясь, чтобы коснуться её руки. — Я не позволю! Его глаза были полны отчаяния и надежды, и она вздохнула. Она знала, что он не хотел причинить ей боль, но когда он не защитил её — это действительно было больно. То, что он пытался загладить свою вину, очень многое для нее значило. — Спасибо, Сев. Некоторое время они шли в дружеском молчании, а затем Лили внезапно остановилась и посмотрела на него: — Северус, ты много знаешь о магии и... Я знаю, что сейчас только октябрь, и мы еще не так много узнали, но сегодня я кое-что услышала и не поняла, что это значит. Друг вопросительно посмотрел на нее: — Что ты слышала? — Круц... Я не знаю остальной части слова, он — его оборвали. Это просто ужасно звучало, но я понятия не имею, что это такое. А у тебя есть мысли? Глаза Северуса расширились. Он встревоженно посмотрел на Лили, затем затащил ее в пустой класс и закрыл дверь. — Круцио? — Когда она кивнула, он в ужасе уставился на нее. — Где, Мерлин, ты слышала это слово? — Вокруг. Что оно означает? Это ужасно? Северус кивнул, его темные глаза смотрели на нее: — Ужаснее, чем ты можешь себе представить, Лили. Это одно из Непростительных заклятий. — Что это такое? — спросила Лили, с тревогой глядя на своего друга. Северус выглядел испуганным, в его глазах появился жадный взгляд, когда он услышал это. — Это ужасные заклинания, — сказал он ей, положив сумку на стол и убрав с глаз сальные волосы. — Их три, и использование любого из них на живом человеке автоматически отправляет в тюрьму Азкабан на всю оставшуюся жизнь. Лили прижала руку ко рту, задыхаясь: — Что... что оно делает? Северус посмотрел в её широко раскрытые от ужаса глаза: — То, что ты упомянула, называется «Заклятие Круциатус», и это заклятие пыток, Лили. — Пыток? — прошептала она, ее зеленые глаза расширились. — Что оно делает? — Мама рассказывала мне, что эта боль не похожа ни на что, что ты можешь себе представить, — сказал Северус. — Она изгибает и выкручивает твое тело так, как оно не должно изгибаться — и изнутри тоже, так что твои органы будто напрягаются, чтобы протиснуться сквозь кожу. Это должно быть ужасно! От него можно умереть, если находиться под ним слишком долго, или, что еще хуже, сойти с ума. Но главное, чтобы это сработало, нужно очень захотеть причинить человеку невероятную боль. Это так ужасно! Если не хотеть причинить человеку боль, заклинание даже не сработает! Лили закрыла рот обеими руками, по щекам катились слезы. Она быстро вытерла их и схватила сумку с учебниками: — Кто вообще может использовать такое ужасное заклятие? Северус вышел вслед за ней в коридор и пожал плечами: — Я слышал, что его используют, чтобы вытащить из людей информацию. Моя мама говорила, что, по слухам, некоторые старшие чистокровные семьи используют его в качестве сурового наказания, но я сам считаю это полной чушью. Лили кивнула, стараясь не дать волю слезам, когда они дошли до конца коридора, что означало скорые пожелания ко сну. — Спасибо, что рассказал мне, Северус. Мне было просто... любопытно. Северус нахмурил брови, наблюдая за тем, как она вытирает слезу: — С тобой все в порядке, Лили? Я не хотел тебя расстраивать. — Нет! Нет, не расстроил. Просто это так ужасно, как ты и сказал. — Ей удалось натянуто улыбнуться. — Спокойной ночи, Сев. — Спокойной ночи, — сказал он, после чего повернулся и направился к лестнице, ведущей в общую гостиную Слизерина. Сириус уставился на это воспоминание, широко раскрыв глаза, когда понял, что только что увидел. Лили попросила Снейпа объяснить ей, вот почему она... Он закрыл глаза. Тот момент, тот единственный момент, когда он увидел ее в коридоре после разговора с МакГонагалл... когда он решил проигнорировать требования матери и подружиться с тем, с кем посчитает нужным. Он видел Лили и вспомнил, как она всегда говорила ему, что она хороший слушатель, и он только что рассказал о том, что произошло… Сириус никогда не хотел случайно упомянуть об этом проклятии, но он это сделал. И в тот момент, когда слово «Круцио» соскользнуло с его губ, у него появился новый друг в лице Лили Эванс и брат в лице Джеймса Поттера. Это воспоминание, которое Гарри заслужил, чтобы увидеть, подумал Сириус, поднося палочку к голове и осторожно извлекая ее. С минуту он смотрел, как она кружится в резервуаре, а потом шагнул в свою старую гостиную в башне Гриффиндора и снова пережил это. Сириус стоял у кровати в одних брюках и искал свою пижаму. Он стоял спиной к двери и прокричал «входи» тому, кто в нее стучал. Он услышал, как дверь открылась, после чего раздался резкий вздох. Обернувшись, он увидел, что Лили смотрит на светло-белые шрамы на его спине. — Лили, что ты здесь делаешь? — удивленно спросил он, натягивая через голову пижаму. Она бросилась к нему со слезами на глазах и крепко обняла его. Сириус неловко обхватил ее руками и крепко прижал к себе: — Мы снова обнимаемся, я не против, — сказал он ей. — Но я думаю, что сейчас это достаточно долго. Долгие объятия меня нервируют. Джеймс вышел из ванной и удивленно посмотрел на Лили и Сириуса: — Привет, Эванс, что ты здесь делаешь? Сириус пожал плечами, большим пальцем вытирая слезы с ее глаз. — Эванс, правда, что происходит? Ты в порядке? Почему ты размазываешь по мне слезы? Лили нахмурилась. — Я не рыдаю! Я просто... Я просто хотела сказать, что ты самый храбрый человек, которого я знаю. Сириус нахмурил брови в замешательстве. — Ты ударилась головой или что-то в этом роде? Я не сделал ничего такого, чтобы заслужить этот комплимент! Джеймс хлопнул друга по плечу: — Принимай любой комплимент, Блэк. Они тебе нужны. Лили отпустила Сириуса и посмотрела на Джеймса: — Поттер, можно мне побыть с Сириусом наедине? Джеймс кивнул, с минуту наблюдая за ними двумя: — Да, конечно. Я все равно собирался принять душ. Он взял свои туалетные принадлежности и направился в ванную, а Лили снова повернулась к Сириусу: — То, что ты мне сегодня рассказал о своей матери и о том, каким она хочет тебя видеть. Ты совсем не похож на нее, Сириус Блэк. Он улыбнулся ей, сел на кровать и провел руками по волосам. — Ну, хорошо. — Я бы никогда не предала твоего доверия, Сириус, в том, что ты мне сегодня рассказал. Джеймс или кто-то еще знают об этом? — Когда он покачал головой в ответ, она кивнула. — Я знаю, что означает слово «Круцио». — Слезы снова наполнили ее глаза. — Твоя мама... она... она ведь не применяет его к тебе? Сириус заколебался. Она снова заплакала. — Лили, перестань плакать. С тобой все в порядке? — О, Сириус, — сказала она и снова крепко обняла его. Он хотел протестовать, но, как ему показалось, это было очень приятно. — Заклятие пыток. Пожалуйста, скажи мне, что я ошибаюсь. Это ведь не оно, правда? Сириус только кивнул, осторожно высвобождаясь из её объятий: — Это оно. — И она использует его на тебе? — с недоверием ответила Лили. — Лили, это наказание, когда я плохо себя веду. Во всех семьях так делают. Ты просто не понимаешь, потому что ты из маглов. Лили покачала головой, взяв его руку в свою и прижав ее к сердцу: — Нет, я не понимаю этого и отказываюсь верить, что все магические семьи так поступают! Готова поспорить, если ты расскажешь об этом Джеймсу, Римусу и Питеру, они тоже не поймут. — Джеймс из чистокровной семьи — поверь мне, Эванс — его родители применяли это к нему, когда он плохо себя вёл. Уверен, это происходило множество раз. Это называется дисциплина. — А шрамы на спине — это тоже дисциплина? Сириус пожал плечами, высвобождая свою руку из ее: — У моего отца тяжелая рука с ремнем — и что? Когда ты плохо себя ведешь — тебя наказывают. Это нормально. — А ты спроси Джеймса прямо сейчас, нормально ли это! — воскликнула она, ее голос дрожал от гнева. — Он в душе. — Прямо сейчас, Сириус, или я не уйду, — настаивала она, скрестив руки перед грудью, ее зеленые глаза пылали. — Может быть, я и из магловской семьи, но я говорю тебе, что ты ошибаешься! Он вздохнул и закатил глаза. Он не был уверен, что именно было в этой рыжей девушке, но она сводила его с ума, и в то же время он был необычайно тронут ею. — Хорошо, но это ты будешь выглядеть глупо. Он направился в ванную и позвал Джеймса. Джеймс вышел через несколько минут в пижамных штанах, вытирая волосы полотенцем: — В чем дело? Неужели человек не может спокойно принять душ? — Он схватил рубашку и натянул ее на себя. Лили положила руки на бедра и уставилась на Сириуса. — Спроси Поттера — сейчас. Сириус закатил глаза и с ухмылкой посмотрел на Джеймса. — Она убеждена, что я ее обманываю, но я сказал ей, что она просто не понимает, потому что рождена в магловской семье. — Чего не понимает? — спросил Джеймс, плюхаясь на свою кровать. — Наказание, когда ты плохо себя ведешь. Джеймс усмехнулся на это и почесал подбородок: — По словам моей мамы, я всегда непослушный. Сириус фыркнул: — Я в это верю. Джеймс бросил полотенце на кровать: — Что ты имеешь в виду, говоря о наказании? — Если ты попадаешь в неприятности, что делают твои родители, чтобы наказать тебя? — спросил Сириус, бросив на Лили взгляд «я же тебе говорил». Он чувствовал, что это бессмысленный разговор, но если Лили от него отстанет, то он это сделает. Джеймс сморщил нос и на мгновение задумался: — Давай посмотрим... Этим летом меня лишили возможности летать и запретили ходить к Зонко, а потом папа забрал у меня Нимбус-1000 на целых две недели — и это была настоящая пытка! По крайней мере, когда я был отстранен только от полетов, я все еще мог хотя бы чистить метлу, полировать ее и все такое, понимаешь? Лили ухмыльнулась, скрестив руки перед собой. — О, правда? Он отобрал у тебя метлу? Как интересно! Я же говорила тебе, что это ненормально, Сириус Блэк! Сириус в замешательстве посмотрел на Джеймса: — Так вот как твои родители наказывают тебя? Да ладно, приятель, не надо приукрашивать! Что, если ты сделаешь что-то, что они совершенно не одобрят? Джеймс пожал плечами: — Ну, несколько лет назад я поменял весь сахар на соль и наоборот, а мой дедушка пришел и положил соль в чай, — сказал он со смехом. — О, Мерлин, он был в такой ярости! Взял меня за шиворот, бросил в спальню и запер там на два часа; угрожал, что заставит меня есть пирог с патокой, который был моим любимым лакомством, но сделанный с солью вместо сахара. Бабушка сказала ему, что он перегибает палку, и выпустила меня через два часа. Дедушка очень серьезно относится к чаю. Сириус побледнел и медленно опустился на кровать. — Но, но... это самое страшное наказание, которое ты когда-либо получал? — В основном, да, — сказал Джеймс, обдумывая сказанное. — Когда мне было шесть лет, мы с папой были в Глазго и я заблудился. Когда он нашел меня, то был так зол, что лицо его стало багровым, он схватил меня и тряс так сильно, что болела шея, потом он отхлестал меня по заднице, а потом он, знаешь, прижал меня - он так боялся, что меня похитят и убьют — в общем, вся эта родительская паника в стиле «я так рад, что с тобой все в порядке». Почему? Почему Эванс так расстроилась и заплакала? Сириус посмотрел на свои руки, с удивлением обнаружив, что они дрожат: — Твои родители никогда... не заставляли тебя признаваться? — Заставляли меня признаться в чем? Я единственный ребенок и я могу сваливать все только на собаку, — со смехом сказал Джеймс. — Через некоторое время мама просто начинала разговор со слов: «Джейми, мы оба знаем, что Герцогиня была со мной все утро, так кто же в этом виноват?» — Она знала, как я себя веду, приятель. — Твою собаку зовут Герцогиня? Джеймс нахмурился. — Ее так назвала моя мама. Она завела ее еще до моего рождения. Это спаниель породы кинг-чарльз. Сириус хотел поддразнить его, но Лили тронула его за руку. — Ты должен ему рассказать, — сказала Лили. Он был удивлен, когда она наклонилась и поцеловала его в щеку. — Увидимся утром. Сириус смотрел, как она уходит, а Джеймс подошел и сел на кровать своего друга. — Дружище, правда, о чем говорила Эванс? Все в порядке? Сириус колебался, все еще глядя на свои руки, с удивлением отмечая, что они дрожат: — Помнишь, ты... в ту первую ночь спросил меня о спине? — На кивок Джеймса он закрыл глаза. — Я надел любимое мамино жемчужное ожерелье на голову одного из домовых эльфов в семейном холле, папа отхлестал меня за это. Из его палочки появился длинный кожаный ремень и он ударил меня так сильно, что... с меня слетели куски кожи. Меня вырвало. Это был не единственный раз. Джеймс обнял друга за плечи, но ничего не сказал. — Сегодня я рассказывал Лили, что мама заставила меня пообещать, что я перестану дружить с вами, потому что вы недостойны фамилии Блэк; и как моя кузина Нарцисса помогла мне понять, что я сам избрал Гриффиндор, чтобы я мог сам выбирать себе друзей, и что мама не сможет мне в этом помешать», - сказал он, украдкой взглянув на Джеймса, который смотрел на него полными грусти глазами цвета фундука. "Мой папа может быть плохим, когда злится, но моя мама — на самом деле... Когда она пришла в школу, чтобы потребовать от Дамблдора отчислить меня с Гриффиндора, она разозлилась ещё больше, когда я отбился от Империуса. Уже почти год мне удается сбрасывать его влияние и ее бесит, что она не может меня контролировать, поэтому она..., — он закрыл глаза, замявшись. — Она использовала Круциатус. Джеймс задохнулся, но промолчал. — Я случайно упомянул об этом Лили, а потом она узнала, что это такое, и, ну, вот как это... Моя мама сказала мне, что все используют его на своих детях. Что... что это знак истинного Блэка, если я не кричу, — признался Сириус. —Твои родители никогда...? — Нет, — тихо сказал Джеймс, осторожно поглаживая плечо друга. — Нет, дружище, они никогда бы не стали. Мне так жаль. Он пожал плечами. — Не о чем сожалеть, приятель. Как я уже сказал, я думал, что это нормально. Джеймс слегка сжал плечо Сириуса. Он молчал несколько минут, а когда заговорил, его голос был тихим, едва превышающим шепот: — Я рад, что Эванс была рядом, чтобы выслушать, но ты всегда можешь поговорить со мной. Всегда. Он одарил его яркой улыбкой и схватил свою палочку, порезав себе всю ладонь. — Этим я объявляю нас братьями по крови. Мы всегда будем рядом друг с другом, несмотря ни на что. Он протянул руку и Сириус уставился на него. Затем Сириус своей палочкой порезал себе руку и они хлопнули по ладоням, их кровь смешалась: — Всегда. Сириус улыбнулся Джеймсу: его кровь смешалась с его кровью и впервые за одиннадцать лет он почувствовал, что действительно находится дома. Братья… Сириус всегда чувствовал, что Джеймс — его брат. Джеймс сделал его своим кровным братом в тот первый день их первого года обучения в школе, и с этого момента он никогда ничего от него не скрывал. Джеймс знал, из какой семьи он родом, но Сириус сделал все возможное, чтобы скрыть от Джеймса информацию о его трудных летах. После того последнего лета перед приездом Регулуса в Хогвартс Сириус редко бывал дома, проводя как можно больше времени вдали от своей семьи. Братья, подумал он с улыбкой. Сириус нахмурился при воспоминании о Снейпе и Лили в библиотеке, которое подарил ему Снейп. Это казалось странным воспоминанием, которым Снейп поделился, но вопросы, которые Лили задавала ему, были вопросами, которые она продолжала задавать ему и позже, и, возможно, именно поэтому он счел важным поделиться ими. Когда рассвет приблизился к горизонту, он уловил два последних воспоминания от Снейпа, окунул палочку в резервуар и скользнул в воспоминания…