Трилогия Кисмет. Часть вторая: Второй шанс/The Kismet Trilogy. Part 2: A Second Chance

После того, как Невилл ушел домой, а Гарри лег спать, Сириус взял Омут памяти и спустился на кухню. Разговор о Фрэнке, Алисе, Джеймсе и Лили заставил его вспомнить, как упорно Джеймс старался доказать Лили, что он не высокомерный и самодовольный болван, каким она его считала. Вспоминать их влюбленность было легко: они как будто дышали друг другом, когда наконец-то взяли себя в руки, но то, как Джеймс пытался завоевать расположение Лили — это было бесценно, и это действительно заняло годы. После того, как они написали свои СОВ, и Лили умчалась прочь, оставив Джеймса в недоумении от ее отсутствия интереса к Черному озеру, Джеймс всерьез решил, что настало время добиваться ее. Он влюбился в Лили Эванс на третьем курсе, но Сириус знал, что полностью он осознал, что влюблен в нее, только к концу пятого курса. А ведь до этого он только думал, что влюблен в нее. В тот момент, когда Джеймс по-настоящему пал духом до того, как они начали встречаться, он и стал тем мужчиной, которого она любила. Мужчиной, которого она будет любить до самой смерти. Сириус вспомнил, как поспорил с Джеймсом на десять галлеонов, что к следующему году Эванс не захочет иметь с ним ничего общего. Он проиграл пари. Правда, к концу шестого курса они официально не встречались, но Эванс определенно была заинтересована. Он заколебался, вспомнив о пари, которое они заключили. Джеймс раздобыл марихуану у семикурсника Пуффендуя по имени Тодд Робсон. Они курили ее в гостиной, попивая виски, и, возможно, это было не самое лучшее, что можно было показать Гарри, подумал он. Он пожал плечами и усмехнулся, когда в памяти всплыли воспоминания. Это были семидесятые, и им всем было по шестнадцать, подумал он с улыбкой. Если он правильно помнил, это был второй или третий раз, когда они курили травку. Он с улыбкой наблюдал за разворачивающимися перед ним воспоминаниями. Джеймс лежал на полу посреди гостиной для мальчиков пятого курса. Вокруг него были разбросаны пластинки, а на беспроводном проигрывателе играл альбом «Битлз». Глаза Сириуса встретились с глазами Римуса, когда они посмотрели на своего друга. Глаза его были закрыты и он подпевал пластинке, а вокруг его головы клубился дым от косяка, торчавшего изо рта. — Сохатый? — спросил Сириус, ложась рядом с другом и вынимая изо рта косяк, затягиваясь, слегка поперхнувшись на вдохе. — Ты в порядке? Глаза Джеймса открылись и он уставился на брата: — Эта песня — моя жизнь. Так уйдите же, оставьте меня в одиночестве, не надоедайте мне. Я не могу поверить, что она ушла от меня. Каждую ночь я совершенно один и это не справедливо. Брови Римуса поднялись, когда он сел по другую сторону от Джеймса и принял от Сириуса сигарету, с интересом рассматривая ее, прежде чем нерешительно поднести к губам. Он выпустил длинный дым, находя его довольно успокаивающим, несмотря на то, что приходилось сдерживать удушье. — Во-первых, где ты вообще это взял? Во-вторых, эта песня — не твоя жизнь. В-третьих, Лили не бросила тебя одного, потому что у тебя ее никогда и не было. Что происходит, Сохатый? — спросил Римус. Джеймс провел пальцами по своим и без того беспорядочно торчащим волосам, отчего они стали топорщится во все стороны: — Завтра мы возвращаемся домой. — И? — спросил Сириус. — Я думал, что это просто... Я имею в виду, она ведь красивая, правда? И она умная, и веселая, и остроумная, и, Годрик, у нее чертовски красивые зеленые глаза, но... Она взглянула на меня, и я, я сразу увидел, что в недалеком будущем я влюблюсь в нее. Римус усмехнулся: — Ты что, теперь цитируешь песни «Битлз»? Джеймс озорно усмехнулся и запел в ответ: — Мое сердце бешено забилось, Когда я пересек ту комнату, И взял ее ладонь в свою... — Джейми, приятель, как ты, блядь, обкурился? — спросил Сириус, делая очередную затяжку из косяка. — У меня их почти не было. Знаешь, два года назад я увидел ее стоящей там и я просто... я влюбился в нее. Я отказывался признаться себе в этом; это была просто фантазия и я думал, что я справлюсь с этим, но... когда она сказала мне, что лучше пойдет на свидание с гигантским кальмаром, чем со мной... У меня есть все причины, чтобы сойти с ума, Ведь я только что потерял единственную девушку, которая у меня была. Если бы я мог, Я бы заперся сегодня, Но я не могу и вместо этого плачу. — Джейми, у тебя ее никогда не было, приятель, — сочувственно сказал Римус. — Ты действительно в нее влюблен? Джеймс кивнул, глядя в потолок: — Я не уверен, когда я влюбился, Лунатик, но... она просто потрясающая. Эти волосы, эта улыбка... Не то, чтобы она всегда улыбалась мне, но когда она улыбается... она освещает комнату, а ее глаза... Мерлин, она просто, просто Эванс, приятель. Она просто офигенна. Питер вошел в комнату, задыхаясь от дыма марихуаны: — Какого черта, ребята? Сириус просто передал косяк Питеру: — Помогите! Мне нужен кто-нибудь! Помогите! Мне не всякий нужен! Римус закатил глаза: — Мы что, теперь все говорим на языке «Битлз»? Сириус усмехнулся, когда Питер растянулся рядом с ним, и теперь они вчетвером лежали в кругу посреди общежития, положив головы друг на друга: — Если нам придется слушать, как Сохатый стонет о своей потерянной любви, то я голосую за. — Помогите мне, я так устал. Оценил бы, если б кто-то руку дал. Твёрже я б тогда на землю встал. Помогите же мне — Джеймс пел, закрыв глаза. Сириус подошёл к своему сундуку и начал рыться в нём, после чего достал бутылку огненного виски: — Именно поэтому мы здесь, Джейми. — он посмотрел на Питера, который все еще рассматривал косяк в своих руках. — Положи его в рот, Пит, и вдыхай, если хочешь. В противном случае передай его обратно Сохатому. Питер сделал, как велел Сириус, и громко закашлялся, отмахиваясь от дыма: — Это... вау. Сириус усмехнулся и посмотрел на Джеймса: — Прежде всего, Сохатый, если мы собираемся тебе помочь, то тебе лучше выпить. Джеймс принял бутылку и сделал глоток виски: — Чем это поможет, Бродяга? Сириус сел обратно, прислонившись спиной к столбику кровати: — Нам шестнадцать. В сентябре мы станем шестикурсниками и ты, мой друг, собираешься заставить Лили Эванс влюбиться в тебя. А теперь пей. Джеймс отпил еще, вытирая лицо тыльной стороной ладони: — Как? — Она думает, что ты тщеславный осел, что, честно говоря, так и есть. Она также считает, что ты задира, что, опять же, так и есть, по крайней мере, для Нюниуса — этого тупого болвана. Но она также знает тебя как Джеймса Поттера, звезду квиддича, звездного ученика МакГонагалл и второго по красоте парня в Хогвартсе, после меня, разумеется. — О, брат, — пробормотал Римус, забирая у Джеймса бутылку. — Джейми, не слушай его советов. — У меня есть отличный совет! — Я был первым из нас, кто потерял девственность, поэтому я даю советы, — самодовольно сказал Римус, когда Сириус скорчил ему гримасу. — Подумаешь, Лунатик, я трахнул Сару через два дня после того, как ты потерял свою с Джи. Кроме того, на втором курсе я получил минет от Дианны Кейн, — раздраженно проворчал Сириус. — Не говоря уже о том, что первый раз я кончил в девушку на четвертом курсе... Кто бы мог подумать, что девушки так чертовски вкусные там, внизу? Джеймс закатил глаза: — Да, да, вы оба эксперты и явно еще и шлюхи в придачу, так что заткнитесь. Питер рассмеялся: — А мы с Джейми тоже не девственники, — сказал он с ухмылкой. — У меня был секс с Рут два месяца назад. — А потом она бросила тебя ради Флориана, надеясь стать королевой мороженого, очевидно, — сказал Сириус со смехом. Питер бросил на него взгляд: — Ну, а Джеймс в этом году спал с Дельтой и с Ишей! — Спасибо, Пит, я в курсе, с кем у меня был секс, и на том спасибо, — сказал Джеймс. — Так я же об этом и говорю! У меня были подружки и партнерши по спариванию, почему я не нравлюсь Эванс? Римус вздохнул: — Потому что с теми девушками ты не пытался произвести на них впечатление, Сохатый, ты просто был самим собой. А с Эванс ты как будто не знаешь, как быть самим собой. Джеймс со вздохом посмотрел на своих друзей: — Знаешь, в тот момент, это было на третьем курсе, я вдруг увидел ее в совершенно другом свете. Стоило мне увидеть её, И я уже никогда не забуду место и время, Где мы встретились. Она та, что мне нужна. И я хочу, чтобы весь мир узнал, Что мы встретились. Питер закатил глаза: — Может, прекратим случайно петь во время разговора, это сбивает с толку? — Я выражаю свои чувства через песню, Хвост! — Джеймс застонал, снова взяв косяк. — А Робсон пожалел меня и дал мне этот косяк, потому что сказал, что вчера я был публично унижен у Черного озера, как неудачник, которым я и являюсь. — Ты не неудачник, Джеймс, — сказал Римус. Джеймс сменил пластинку на "Beatles for Sale" и дико запел: — Я неудачник, Я неудачник, И я не такой, каким кажусь. Из всей любви, которую я завоевал или потерял, Есть только одна любовь, на которой мне никогда не следовало бы ставить крест. Она была одна на миллион, моя подруга, Мне следовало догадаться, что в итоге она выиграет. Я неудачник, И я потерял близкого мне человека. Я неудачник, И я не такой, каким кажусь. Хотя я смеюсь и веду себя как клоун, Под этой маской я хмур. Мои слезы падают, словно дождь с неба, Для себя или для неё я плачу? — Не надо так драматизировать, а то я начну называть тебя Сириусом, — сказал Римус, передавая Джеймсу виски. — Эй! Я на это обижусь. — Заткнись, королева драмы, — с ухмылкой сказал Питер, когда Сириус толкнул его. — Я — это он; он — это ты; ты — это я. Мы — вместе, — сказал Сириус. — Значит, вы все тоже чертовы королевы драмы! Римус проигнорировал ссору Сириуса и Питера: — Джеймс, ты не неудачник. Тебе просто нужно научиться быть самим собой. Перестань так выделываться, чтобы привлечь ее внимание. Лили – простая девушка, Джеймс. Чем больше ты ставишь себя в центр внимания, тем больше ты ее отталкиваешь. Сириус усмехнулся и хлопнул Джеймса по спине: — Он может просто быть одиноким грустным человеком, каким он и является. Знаешь: Я — человек, который грустный и одинокий, умоляющий на коленях. Я буду играть роль, но мне не нужно будет репетировать. Все, что мне нужно будет делать, это вести себя естественно. — Отвали, Блэк, — сказал Джеймс, толкнув своего друга. — Мне не грустно и не одиноко. Я просто... я хочу Эванс. Питер многозначительно пошевелил бровями: — Он хочет спеть ей, — он схватил Джеймса за руки и обхватил их за плечи, громко подпевая и сбиваясь с ритма — Обними меня крепко, Скажи мне, что я — единственный, И тогда, может быть, Я больше никогда не буду один — Отвянь, Хвост! — сказал Джеймс, вырываясь из объятий своего друга и смеясь. — Ты грустишь, потому что ты один? — сказал Сириус, отпивая из бокала огненное виски. – Парень, ты будешь нести эту ношу, Будешь нести эту ношу очень долго. — Какую ношу? — спросил Питер, уставившись на Сириуса. Сириус рассмеялся и снова потянулся за косяком: — Да хрен его знает, сейчас я просто цитирую тексты песен, потому что могу. Джейми нужна небольшая помощь от его друзей. — С небольшой помощью моих друзей я попробую, с небольшой помощью моих друзей, продолжу получать кайф, с небольшой помощью моих друзей. Мне нужен кто-то, кого можно любить — пробормотал Джеймс, закрывая глаза. — Черт, мы под кайфом, — сказал Сириус, закрывая глаза. — Я потерял нить разговора, но у Робсона хорошая травка. — Слова вытекают, как бесконечный дождь в бумажную кружку, Они с шумом скатываются и ускользают прочь, Сквозь Вселенную. Омуты горя и волны наслаждения, Потоками проходят через мое открытое сознание, Овладевают мной и ласкают меня — тихо напевал Джеймс, поглаживая руку Питера. — На каждой ошибке должны мы учиться, Под грустный плач моих струн Питер усмехнулся и взял виски: — Сейчас мы слишком философствуем. Давайте вернемся к теме. Как мы собираемся заставить Эванс полюбить Сохатого? Или мы просто будем сидеть здесь и напевать случайные слова? Джеймс вздохнул и на его лице появилась глупая ухмылка: — В манере ее движений есть что-то притягивающее, чего не было ни у одной из моих возлюбленных. — Мы знаем, Джейми, заткнись, — пробормотал Сириус, толкнув своего друга. — Мы знаем, что ты любишь ее восемь дней в неделю и все такое, но ее любовь тоже не купишь, она не слишком заботится о деньгах. Любовь — старая, любовь — новая, любовь – это все, любовь – это ты... это чертовски глубоко, чувак, — сказал он, широко ухмыляясь, и выпучил глаза. — Ты должен, блядь, спеть ей! Джеймс ухмыльнулся, садясь: — Она улыбается мне всякий раз, когда я достаю гитару! Римус улыбнулся своим друзьям: — Она не раз говорила, что у Джеймса прекрасный голос, и ей очень нравится слушать, как он играет на гитаре. Но я думаю, что если бы он сейчас просто спел ей, она бы точно отказалась. Ему нужно доказать, что он тот мужчина, о котором мы все знаем, но которого не знает Лили. — Ты говоришь мудрые слова, Рим, пусть так и будет, — сказал Джеймс, уже смеясь. — Покажи Лили своё доброе сердце и перестань быть тщеславным болваном, ладно? – сказал Римус, улыбаясь своему другу. — Тогда, может быть, тебе повезет, и Лили возьмет тебя с собой на клубничное поле. Сириус захихикал, ухмыляясь: — Лунатик! Это уже извращение! Откуда ты знаешь, что у нее там есть клубничное поле? Джеймс злобно оскалился: — Держу пари, она вся красная, золотая и темно-коричневая, как ее волосы. Как ты думаешь, она позволила бы мне, ну, знаешь, опуститься на нее в таком виде? Наверняка оно пахнет так же, как и вся она, — цветами и кокосами. Римус хлопнул Джеймса по плечу: — Сохатый, сначала ты должен убедить ее пойти с тобой на свидание. Побеспокойся об этом позже. Питер хихикнул и громко рыгнул: — Сохатый хочет вечно быть на ее клубничном поле. Джеймс толкнул его и ухмыльнулся: — Дай мне виски и сделай музыку погромче. У нас есть подробный план на следующий год. Сириус сделал, как он просил, и усмехнулся: — Чтобы ты перестал быть самодовольным болваном? Сохатый, на это может уйти все гребаное лето. — Пошел ты, — просто ответил Джеймс. Сириус рассмеялся и сделал еще глоток: — Итак, операция «Заставь Эванс влюбиться в Сохатого», каков первый шаг, Лунатик? Римус улыбнулся: — Я что, должен обо всем думать? Питер усмехнулся в ответ: — Ты — мозг операции. — Не-а, — упрямо сказал Джеймс. — Я — мозг операции и я точно знаю, как заставить Эванс влюбиться в меня. — Тогда расскажи, Сохатый, мальчик мой, расскажи! — воскликнул Сириус, вытянув свои длинные ноги. Джеймс лишь улыбнулся: — Смотрите и учитесь, мальчики! К этому времени в следующем году Эванс будет моей. — Десять галлеонов на то, что она не станет твоей, — ухмыльнулся Сириус, глядя на Джеймса. Джеймс только оскалился: — Ты смеешь ставить против меня, Блэк? Сириус оскалился: — Смею. Джеймс показал ему палец: — Ты ставишь и в следующем году будешь глотать свои же слова. Сириус усмехнулся, закончив просмотр воспоминаний. Джеймс заставил ее влюбиться в него. В том году он встречался еще с двумя девушками, и Сириус помнил, как Лили практически кипела от ревности, не то чтобы она призналась в этом, конечно, но так оно и было. Было забавно наблюдать за ней, придираться к тому, что она ревнует, и смотреть, как она это упорно отрицает. Но Джеймс покорил ее, и наблюдать за тем, как они влюбляются друг в друга, было удивительно. Он никогда не встречал двух людей, которые бы так подходили друг другу. Убирая Омут памяти, он думал о том, что сказал Гарри и Невиллу, и решил добавить в свой тайник воспоминание о свадьбе Джеймса и Лили. Ему нравилось, когда Невилл приходил. Он чувствовал, что Невилл нуждается в нем, и ему всегда нравилось, как мальчик, казалось, искал от него любви. Гарри, похоже, тоже не возражал, и Сириус подумал, что это очень мило, что они явно сблизились из-за чего-то. Они оба потеряли своих родителей. Они оба не могли вспомнить время, когда их родители были рядом; По мнению Сириуса, безумие не имело значения в отношении Фрэнка и Элис.. Он знал, что Гарри не хотел рассказывать Рону и Джинни о том, насколько плохой была его жизнь у Дурслей. Сириус знал, что его крестник был немного смущен этим, но часто задавался вопросом, рассказал ли Гарри Невиллу. У них двоих были иные отношения, чем у Гарри с Роном и Джинни. Вздохнув, Сириус заглянул в спальню Гарри и улыбнулся, увидев, что его крестник спит с огромной улыбкой на лице. Он надеялся, что ему снятся чудесные сны, его мальчик заслужил это. Он зашел внутрь, укутал его и поцеловал в лоб, почесав голову Мародера, когда тот поднял на него глаза. — Присматривай за нашим мальчиком, — сказал он ему. Мародер посмотрел на него, как бы говоря, что это очевидно, и снова уснул. Сириус вздохнул и направился в ванную, чтобы подготовиться ко сну. Он открыл блокнот на комоде, чтобы с улыбкой записать список воспоминаний, которые у него накопились на данный момент: ➾ Юные Лили и Петуния; ➾ Разговор Лили и Снейпа о Хогвартсе; ➾ Первая поездка на поезде в Хогвартс Джеймса и Лили; ➾ Первая поездка на поезде в Хогвартс Сириуса и Джеймса; ➾ Первая поездка Римуса на поезде и встреча с Питером; ➾ Распределение; ➾ Первая ночь в гостиной; ➾ Первый день в школе; ➾ Сириус и Джеймс защищают Лили и Мэри от Слизеринцев и его большая ссора с Джеймсом; ➾ Когда МакГонагалл сказала ему сделать свой выбор и выбрать друзей, и как он помирился с Джеймсом; ➾ Разговор с Лили о своем прошлом; ➾ Разговор с Джеймсом о его прошлом и о том, что они стали кровными братьями; ➾ Двенадцатый день рождения Сириуса и праздничная мантия; ➾ Воспоминание Римуса о том, как они противостояли ему по поводу того, что он оборотень и решили стать анимагами; ➾ Инцидент на Черном озере после СОВ; ➾ Рождество у Поттеров, когда ему выделили отдельную комнату; ➾ Когда Римус узнал, кто его укусил; ➾ Татуировка Мародёров; ➾ Поющий громовещатель; ➾ Драка после Кубка по квиддичу; ➾ Свадьба Джеймса и Лили; ➾ Момент рождения Гарри; ➾ Джеймс поет своему сыну в детской; ➾ Первый день рождения Гарри; ➾ Когда они выбрали Питера хранителем тайны; ➾ Когда он нашёл Джеймса и Лили мёртвыми; ➾ Когда он попал в Азкабан; ➾ Римус оставил Гарри с Дурслями; ➾ Операция «Заставь Эванс влюбиться в Сохатого». Он улыбнулся про себя. Коллекция уже становилась очень большой. Они с Римусом долго обсуждали, стоит ли добавлять воспоминания, которые Сириус показал суду во время своего процесса, но решили сделать это. Гарри заслуживал знать всё о той ночи; столько, сколько он мог знать. Особенно если однажды Волан-де-Морт действительно вернется. Сириус не хотел думать об этом, но он знал, что однажды Волан-де-Морт вернется, и знал, что когда он это сделает, у Гарри будет мишень на спине. Это пугало его. Он с улыбкой снова посмотрел на Омут памяти. Он надеялся, что однажды Гарри оценит работу, которую он вложил в Омут памяти; что он сможет увидеть чудесную жизнь его родителей и то, как сильно они любили его и друг друга. Он закрыл блокнот и запер его в хранилище вместе с воспоминаниями и Омутом памяти, а затем забрался в постель с улыбкой на лице.