Песнь о разбитой лире

      Послышался спокойный стук каблуков где-то у высокого потолка. — Не найдите это смешным, юный бард, пришедший издалека, — раздался мягкий мужской голос с лестницы. — Кота зовут Ванилька, и, думаю, вам с ним будет лучше меньше проводить времени друг с другом.       Венти тут же поднял взгляд на закрученную лестницу. По ней, медленно, будто смакуя каждый шаг, спускался высокий мужчина, и Венти, возможно, начинал что-то подозревать. — Почему же, господин?       Мужчина ничего на это не ответил, но, кажется, подавил какое-то нехорошее выражение на лице. — Какими судьбами здесь? Мондштатские гости часто вызывают у нас особое уважение, господин, так что не стесняйтесь попросить комнаты, — мужчина приближается к стойке с Верр Голден, и та почтенно кивает. — Это наш постоялец — господин Чжун Ли. Хотя, на самом деле, у нас он редко проводит свободные дни… удивительно, что вам повезло его встретить. — О, правда? Быть может, сегодня просто особенный день, — подмигивает Венти. — Верно. Запах перегара прервал мое спокойствие, так что я решил полюбоваться на его источник… — Запах перегара.? — Верр Голдет повторила тихо и неуверенно, приложив пальцы к подбородку. — Так или иначе, — продолжил господин Чжун Ли, — день все еще не так плох, как мог быть. Подай нашему гостю комнату на ночь. За мой счет, — и он развернулся, и ушел куда-то, куда Венти не мог последовать, потому что его ждал чай и еда, которая сможет, наконец, положить конец его мучениям. (Но прежде чем мысли Венти полностью сосредоточились на еде, он заметил кое-что на спине у господина)       Венти вновь спустился вниз, к обедающим парам и одиноким, и решил, что сейчас, когда у него есть отличный повод остаться среди людей подольше, он может воспользоваться этим шансом. Тогда он подходит к мужчине с одной чашкой чая на столе. Его уж точно нельзя назвать занятым — смотрит вдаль задумчиво и даже как-то грустно и к чашке совсем не притрагивается.       Венти подходит к нему и садится рядом, и смотрит на его лицо — добрый или злой? местный или гость? — Добрый день, господин, — тот вздрагивает, но губы его тут же зажигаются улыбкой. — Быть может, и добрый. Какими судьбами?       Венти узнает, что имя господина — Чжун Линь, и что он странствующий торговец из деревни Цинцэ, и что сумерские грибы в Ли Юэ спросом особо не пользуются (Венти не знает, что значит сумерские, однако, кажется, торговец ими очень гордился. Даже как-то отчаянно). — Я из Мондштата, господин Линь. Знаете, брожу туда-сюда, путешествую, узнаю новое… говорят, это называется «бард». — О, неужели бард? Решили узнать новое для своих складных историй, не так ли? — Абсолютно верно! Кстати говоря… нет ли у вас, чем поделиться о Властелине Камня?       Глаза Чжун Линя наполняются теплой ностальгией, и слова наполняют его до кончиков ног. Действительно, приятное зрелище, думает Венти. — Властелине Камня? Ах, о нем у каждого найдется достаточно слов! Например, на одной из церемоний сошествия, где мне посчастливилось побывать, Моракс появился, как обычно, в облике могучего дракона… его чешуя так блестела на солнце, что почти слепила глаза, и хвост струился в небе, словно воздушный змей… о, прошу прощения. Иногда я слишком увлекаюсь. Это было будто бы так давно, что звучит как небылица… Я спросил у него, что мне следует сделать с моими деньгами: вложиться в зеленый нефрит или заняться продажей рыбы? И тогда он посмотрел на меня яркими глазами, словно Солнце, питающее весь живой свет, и сказал: «Лучше угостись Мондштатским вином…».       Венти слушал, затаив дыхание. — Знаете, Моракс, он же Властелин Камня, он же Бог контрактов, он же… гм, в общем, он необыкновенен в своей мудрости. Уверен, он мог бы посоревноваться даже с самой богиней мудрости и даже не вспотеть… Это известно всем. Века, тысячелетия его правления служат тому доказательством… — И что же дальше?       Чжун Линь очнулся и посмотрел на него озадаченно. — Ах, дальше… дальше я не послушал его: поужинал в «Народном выборе» и стал продавать инадзумские кувшины. Верно, то и стало причиной моего страдания… Итак, — он тут же переменился в лице и стал вновь вдохновлен и весел, — у вас уже появились идеи?       Венти расправил плечи и собрал себя из лужицы, в которую только что превратился. Затем кашлянул с кулаком у рта. — Конечно. Но, знаете, будто бы чего-то не хватает… может, было бы лучше для меня лично поговорить с Властелином Камня? Понимаете, живое общение дает намного больше, чем истории из третьих уст… Что же, не расскажите способа встретиться с ним?       Чжун Линь побелел странно и поник со страшными глазами. — А? Что-то не так, господин? — спрашивает Венти взволнованно и тянется к нему ближе, пытаясь осмотреть его нездоровую бледность. — Ах, так вы, юный путник, до сих пор не поставлены в известие? — неожиданный баритон раздается над головой, словно с небес. Венти вздрагивает и падает на стул обратно, как отброшенный, и вскидывает щенячий взгляд на незнакомца, что прервал такую важную беседу.       Незнакомец, конечно, незнакомцем не был. — Боюсь, что не совсем понимаю, господин Чжун Ли, — чешет Венти затылок и улыбается озадаченно. — Удивительно… как может бард, что все время сует свой нос в чужие дела, не знать о том, что совсем недавно потрясло весь мир? Неужто вы были забыты крепким сном? — говорит он почти смеясь, но ни глаза, ни плечи его не смеются. Возможно, что-то есть в его мягком голосе, что-то, что этой мягкости противоречит — быть может, издевка, насмешка… Венти пока не совсем понимает. — Так или иначе, — продолжает господин Чжун Ли, прежде чем Венти успевает составить ответ, — какова же цель вашего путешествия? — Я намеревался встретиться с Гео Архонтом, господин Чжун Ли.       Его встречает прищур. — И дальше? — Дальше… мне просто нужно спросить у него о некоторых вещах. Почему вы интересуетесь? вы знаете, как попросить его встречи? — Увы, более это никак не возможно, — говорит Чжун Линь упавшим голосом, — через год после нашей встречи, на недавней и… последней церемонии сошествия, он… — Моракс мертв. Не больше, не меньше, — заканчивает за него господин Чжун Ли, и сердце Венти подскакивает и летит в пропасть. — Ах, — говорит он и хлопает глазками, — вот оно как.       Господин Чжун Ли смотрит на него, возможно, слишком внимательно.       Венти думает о своей проблеме, о Лизе и Джинн и о том, что ему, в самом деле, тогда стоило вернуться в Мондштат, а не заниматься самовольством. Интересно, поступил бы так тот Венти, обремененный жизненным опытом? — Тогда, вероятно, я проделал весь этот путь зря. Спасибо за компанию, господин Чжун Линь — я увековечу вашу память в песне, — говорит он, встает из-за стола и идет обратно наверх, где ему любезно была предоставлена комната. На этот раз он пользуется лифтом. Стоит на месте, пока трясущаяся беседка несет его все выше и выше, и деревья и люди становятся такими маленькими и забавными, а горы — близкими и досягаемыми… Венти ступает на твердую землю и проходит по коридору мимо дверей. Точно…       Он возвращается к лестнице и доходит до Верр Голдет. — Прошу прощения, госпожа: каков номер моей комнаты? — спрашивает он из-за угла, но когда взгляд оббегает угольный купол, Ввер Голдет он не находит. Вместо нее за стойкой сидит господин Чжун Ли, и Венти поднимает брови, и Чжун Ли поднимает брови, и на секунду их накрывает простыня молчания. Действительно, и когда же он только… — Четырнадцатая комната, уважаемый гость. Ах, и не забудьте на этот раз взять от нее ключи.       Венти расслабляется и выходит из-за стены. Он слегка посмеивается над неожиданной встречей. — Как же вы так быстро ходите вниз-вверх? — в ответ получает смутную ухмылку. — Ваш обед уже в номере, Венти.       Венти благодарит его движением рук и бодро спешит к нынешнему пристанищу, однако… — Я ведь не говорил вам свое имя, господин Чжун Ли, — останавливается и оборачивается.       Чжун Ли застанутым врасплох совсем не выглядит. Он даже не смотрит на него более, увлеченный книгой в руке и мирным пением птиц. — Регистрационный список, — отмахивается он, и Венти оставляет его в покое.       Он находит четырнадцатую комнату, проворачивает дряблый ключ в замочной скважине и заходит внутрь. Запах свежести оглушает его на секунду; поток ветра тянет за косы, и Венти быстро закрывает окно. На такой высоте ветрено, да — но ведь это даже хорошо, не так ли?       Он падает на небольшую кровать, расправив руки крыльями. Действительно, зря все это было затеяно. Так или иначе, теперь в Ли Юэ смысла оставаться нет — здесь, конечно, можно было бы попытаться найти ученых или просто людей знающих, которые наверняка не отказались бы помочь его проблеме, однако, во-первых, не бесплатно (это Венти уже успел уяснить), а во-вторых, чем же они хуже тех ученых, что ждут его в Мондштате? И в Мондштате Венти не будет вынужден заниматься этим один, он оттуда родом, его многие знают, и сбегать оттуда изначально не имело, и вправду, никакого смысла…       Венти шмыгает носом и переворачивается на бок. Его руку придавливает к жесткому матрасу, что слегка неудобно, но Венти позволяет этой неудобности существовать. Он рассматривает складки на простыни, скользит по ним пальцами и трет между подушечками. Думает о том, что следует сделать. У него осталось не так много моры и мыслей, но путь занял у него предостаточно времени и сил, чтобы повторить его так скоро. Да и комната, такая приятная и чистая, дана ему еще на целую ночь, и Венти не хотелось бы так пренебрегать добротой господина.       Он подтянул колени к животу. Примятая рука начинала затекать. Венти смотрел на нее: на то, как подрагивают пальцы раскрытой ладони и как неприятный белый шум разбегался от плеча до самых кончиков. Тогда он перевернулся на спину и положил руки за голову, уставившись на потолок с люстрой, похожей на ту, что этажом выше. Может, если он будет долго на нее смотреть, то память вернется сама собой…       Стук в дверь. Венти вздрогнул, вскочил с места, выпрямив спину, и повернулся к двери. Ее уже окрасил розовый оттенок заката. Неужели успело пройти столько времени?       Стук в дверь раздался вновь. Венти встрепенулся, смущенный. — Войдите?       Ручка повернулась. Из-за двери вежливо показался господин Чжун Ли, прекрасный в своей аутентичности. В этом наклоненном взгляде ярких глаз, подсвеченных уходящим солнцем, и спокойностью лица… Венти захлопнул рот, пытаясь не показаться дураком. — Что-то случилось, господин Чжун Ли? Мне стоит уйти, не так ли? — Совсем нет. Отнюдь, я рад, что ты остался, — говорит Чжун Ли, заходит в комнату и закрывает дверь, прислонившись к ней спиной. — А? Отчего же? — Оттого, что отсюда тебе вряд ли удастся упорхнуть, — говорит мужчина, и у Венти вроде бы руки холодеют, но вроде бы он и не чувствует ничего плохого. — Не совсем понимаю… — Я тоже не совсем тебя понимаю. В чем цель твоего представления, Венти?       Венти кривит озадаченную улыбку и молчит. — Твоя еда остыла, — замечает внезапно Чжун Ли. — Я попрошу подать новую. — О, нет-нет! — находит Венти наконец то, на что способен ответить, пусть и не осознает причины перемены разговора, — я съем все и так. И, в самом деле, вы уже сделали многое для меня, подарив ночлег на эту ночь…       Чжун Ли хмыкает и открывается от двери. Руки все еще скрещены за его спиной, ровной и крепкой, скрытой за длинным расписным одеянием. Он подходит к окну и застывает перед закатом. Венти может видеть его талию, подчеркнутую поясом, и кое-что еще, что на этом поясе выглядит так естественно и однородно, как золотые отблески на его наряде. — Господин?       Чжун Ли слегка оборачивается на него. — Что это у вас на спине? — в ответ — вскинутая бровь и прищур. — Золотая. И квадратная, в расписной рамочке…       В ответ — взгляд еще более недобрый, подозрительный, чем раньше. — Это никогда не было смешным. Что ты затеваешь? Я знаю, что прикидываться дурачком — твое искусное ремесло, твое дело, которое ты лелеешь, словно дитя, однако по отношению к себе я такое не терплю. Ненавижу, что ты все продолжаешь держать меня самого за дурака, который должен обязательно купиться на твое… — Это ведь глаз бога, не так ли? Как и мой? — Венти берет в руки свой: он круглый, голубой — не такой, как у Чжун Ли, но тоже милый, — и вокруг него щебечут подвесные перья. — Зачем он нужен?       Чжун Ли на секунду теряет мысль. Его глаза расширяются и застывают в этом забавном положении, как будто ему под нос только что сунули что-то неожиданное. Затем они снова принимают невозмутимый, осторожный вид. — Для управления силой элементов. Люди с глазом бога могут делать многие вещи — они связаны с небом и землей Тейвата, им подвластны камни, ветер, огонь… И все это — волей богов и милым аксессуаром.       Венти смотрит на свой глаз бога внимательно. Об его стеклянный полукруг отражается трепещущий блик. — Если он у меня есть, значит, и я могу? — У тебя его нет, — говорит Чжун Ли.       Венти вскидывает голову. — А? Но ведь…       Чжун Ли подходит к нему и протягивает руку к глазу бога. Ладонь обхватывает его осторожно: пальцы пробегаются по крылатым краям, ребристым и резным; оглаживают блестящую поверхность, от которой веет прохладой, почти с необъяснимой нежностью, а затем… затем стекло трескается под силой грубых пальцев, и Венти замирает. — Искусная работа… однако настоящий глаз бога не способен разбиться, — и вновь отходит к окну, будто бы только что был отвлечен от важного дела утомительной прихотью. — Так значит, — Венти проходится пальцами по трещинам. Они почти ощутимы, будто вот-вот готовы поцарапать кожу, — значит, он не настоящий? — Значит, так. — И что же мне с этим делать? Почему бы мне иметь ненастоящий глаз бога? И откуда… откуда вы об этом знаете? — Потому, что и мой тоже не настоящий. Хм, — он держит подбородок пальцами задумчиво. Венти пытается рассмотреть отражение его лица в оконном зеркале. — Теперь я понял…       Венти сжимает разбитые крылья в руке. — Да? И что же? Потому что я вот, к слову, ничегошеньки… — Что-то случилось. Что-то, что разбило лиру великого барда, и теперь он никогда больше не сможет сыграть. Я прав, Барбатос?       Чжун Ли поворачивается, и глаза его уже не мягко сияют; они горят красным, потому что и комната, и все небо горит красным, словно кто-то попытался вдруг потушить солнце. Но это невозможно, как и разбить глаз бога.       Неважно. Важно то, что глаза Чжун Ли горят, и золото на его одежде слепит надеждой. Быть может, Венти оказался здесь, и вправду, не зря.