Когда падут небеса

Проходит несколько дней, - быть может, около недели или чуть больше - но добраться до Му Цина так и не удаётся. Он незрим, как надежда на лучшее, и неуловим, как оставшаяся позади жизнь смертного. До него не дойти. Его не догнать, сколько бы раз Фэн Синь ни стёр ноги в кровь. Верующие Му Цина постепенно теряют веру в своего бога. Ряды последователей помалу, почти незаметно, начинают редеть. А Сюаньчжэню будто бы всё равно. Он не пытается исправить. Оставляет всё на усмотрение судьбы, позволив течению бессмертной жизни нести вперёд, через тысячи преград и опасностей. И почему-то волнует это одного только Фэн Синя. Се Лянь, конечно, тоже выказывает волнение о друге, даже как-то пытается связаться с ним, но генерал Наньян осознаёт, что собственные страх и тревога на сотни ступеней выше. Он не хочет, чтобы Му Цин страдал взаперти, но и помешать ему упиваться своим одиночеством не может. Му Цин не впускает его в свои покои, но ещё больше он противится проникновению в свои эмоции, в свою боль и идущее трещинами безразличие. Фэн Синь правда очень хочет помочь, но не знает, как. Му Цин и раньше старательно избегал разговоров о том, что чувствует и что его волнует. Он всегда боялся показывать свои эмоции, поэтому фальшивое высокомерие и холодная гордость стали для него бронёй. Защитой, которую никто не может преодолеть. Фэн Синь шумно вздыхает, глядя на кровавый закат за окном. Солнце медленно падает вниз, предзнаменуя собой окончание ещё одного дня в его бесконечно бессмертной жизни. Алые отблески отражаются в глазах, выжигая яркостью сетчатку. Фэн Синь щурится и отходит от окна, заложив руки за спину. В его покоях непривычно душно, но он не впускает внутрь свежий воздух. Все мысли неестественно сильно забиты Му Цином. В последнее время его одновременно слишком мало и чрезвычайно много в его жизни. Парадокс. Генерал Наньян не может даже спокойно заниматься своими обязанностями - неотрывно за ним повсюду следует явственно ощутимая тревога, волнующаяся где-то в груди. И, сколько ни выливай ее в яростные битвы с нечистью, она никуда не девается. Становится частью его самого, будто так всегда и должно было быть. Внезапный стук в дверь заставляет Фэн Синя вздрогнуть. Раньше он не был таким нервным... — Входите, - позволяет он непривычно севшим тоном. Дверь тихо отворяется, пока Наньян задумчиво разглядывает стопки свитков на столе. Он не видит вошедшего, но считает, что это, должно быть, кто-то из служащих пришел с очередным отчётом или известием. Молчание со стороны гостя кажется слишком неправильным. Безмолвие знакомое, вызывающее ещё большую тяжесть на плечах, чем вес десятков таких мест, как Небесная столица. Фэн Синь чувствует эту тишину, за которой должно последовать что-то ошеломляюще странное. Ему не нужно смотреть, чтобы понять, кем является посетитель. Ему хочется сдвинуться, наброситься на него и потребовать немедленных объяснений, но вместо этого он немеет, не в силах сделать и шагу. Он пришел. Прятался столько времени, и вдруг пришел. Почему? Зачем он пришел? Почему? Стоит ли высказать ему всё? Накинуться и требовать объяснений?! — Фэн Синь. - тихий оклик, от хрипоты и усталости которого по телу пробегает табун холодных мурашек. - Я... Кажется, он и сам не понимает, стоит ли говорить. Мнётся на месте, закусывая губу. Фэн Синь в этот момент все же решает перевести на него взгляд. Му Цин всё также бледен, а под пустыми глазами - темные круги. Теперь не нужно стараться, чтобы увидеть, что он сбросил вес и теперь видится слишком худым. Ненормально. Он - ненормален. — Му Цин? - собственный голос едва ли лучше, чем тон Сюаньчжэня. Будто он сутки напролет беспрерывно пил, а теперь проснулся с похмельем и дикой жаждой. Ответь что-нибудь, пожалуйста, Му Цин. — Я... Забери это, - Му Цин, покачиваясь из стороны в сторону, резко протягивает руки вперёд, на которых покоится... его духовное оружие?! Вот тут Фэн Синь застывает, как каменное изваяние, и смотрит на этот меч, как будто ему преподнесли собственную отрезанную голову. Фэн Синь не знает, что ему ответить. Му Цин сходит с ума, и это очевидно. Совсем не очевидно то, как это исправить. — Какого хрена, Му Цин?! - спустя полминуты лицезрения меча выкрикивает Фэн Синь, не в силах сдержать гнев. Сюаньчжэнь спокоен, как стоячая вода. Или просто так кажется, потому что в его глазах нет никаких эмоций. И в мимике лица - тоже. — Ты какого хрена творишь, Му Цин?! Твои верующие уже отрекаются от веры в тебя, а тебе хоть бы что! Почему ты продолжаешь бездействовать и молчать?! Почему ты вдруг заявляешься ко мне, хотя до этого прятался невесть где?! Что, мать твою, происходит?! Фэн Синь разгневан. Он знает, что ярость - это лишь тщетная попытка скрыть преследующую его тревогу и зудящее предчувствие чего-то катастрофически ужасного. Он не знает, как от этого избавиться и нужно ли вообще. Ему хочется узнать всё, накричать на него, бросить в ход кулаки, чтобы, как раньше, разодраться в пух и прах, орошая всё пространство золотого дворца кровью. Так, чтобы ощутить нормальность жизни, чтобы понять, что всё снова идёт своим чередом, как раньше. А ещё ему нестерпимо хочется подойти и обнять его, тихим голосом высказывая все свои переживания и обещая, что, что бы ни случилось там с Му Цином, он обязательно поможет, чего бы это ни стоило. — Просто забери и сохрани у себя, - вместо ответов на вопросы говорит Му Цин. И пока Фэн Синь снова не взорвался, он подходит ближе, дрожащими руками кладёт саблю чжаньмадао на стол рядом со стопкой свитков. Но не уходит. — Да зачем ты вообще её отдаешь?! - растерянно восклицает Фэн Синь, рассеянно глядя то на меч, то на неживого Му Цина. Всё это выглядит слишком театрально, фальшиво. Будто всё происходящее - лишь жуткий сон. Долгий, реалистичный и изматывающий кошмар, из которого не существует выхода. — Просто сохрани саблю, - Му Цин поднимает на него взор, заводит руки за спину. - Пока я окончательно... — Что значит «просто сохрани»?! Зачем?! - перебивает его Фэн Синь, сложив руки на груди. Взгляд его пышит негодованием, волнением и желанием забросать Сюаньчжэня сотней вопросов. - Знаешь, что нельзя просто врываться в чужие дворцы, а потом впихивать их хозяевам свои духовные оружия?! Му Цин молчит. Смотрит прямо в душу, которая сейчас готова выбраться наружу, исцарапав в кровь физическую оболочку. Фэн Синь, чтоб весь мир сгорел, не может даже ударить его, как бы сильно ни хотелось. Не может. Он просто не может ударить его. — Му Цин... Пожалуйста, хватит. Прекрати так издеваться надо мной и просто расскажи. — Зачем? - Му Цин делает шаг вперёд. — Как - зачем?! Чтобы помочь! Ты абсолютно точно не в порядке! - Фэн Синь хватается рукой за стол, чтобы не упасть от вида такого безжизненного Му Цина, чьё лицо становится ещё ближе, открывая взору то, насколько дрожат его зрачки и трепыхают ресницы. — Мне невозможно помочь, - шепчет он тихо-тихо, так, что сам Наньян едва понимает его хриплые слова. - Поэтому прекратить должен ты. Оставь меня. Его бледное лицо, мертвые глаза и отсутствие эмоций больше не пугают. Фэн Синь с печально нахмуренными бровями вглядывается в это серое лицо, и не может понять, действительно ли перед ним Му Цин. Может, это лишь плохая иллюзия, галлюцинация после нескольких дней без отдыха? Не может божество выглядеть так. В особенности - Му Цин. — Оставить тебя? - Наньян также понижает тон голоса до надломленного шёпота. - А если я не хочу оставлять? — С чего бы? - Му Цин сощуривает глаза, глядя так пронзительно и холодно, что сердце в груди замирает и гулко ухает вниз. - Если тебя попросил Се Лянь, то прошу послать его просьбу куда подальше. Едва ли Се Лянь вообще хоть что-то мне говорил, думает Наньян. Неужели он не может поверить, что Фэн Синь его не ненавидит? Фэн Синь впивается в него взглядом, видит в глазах напротив потерянность, и ещё немного - сожаление. — Да я же всегда тебя... Му Цин в одно мгновение прерывает его дрожащую речь, вдруг вцепившись правой не менее дрожащей рукой в ворот его одеяний. Фэн Синь чуть вперёд не заваливается, когда в один миг обмякший Му Цин тянет его вниз. — Какого хрена? Му Цин! - Фэн Синь подхватывает Сюаньчжэня под руку и аккуратно перехватывает. - Му Цин? Молчит, но находится в сознании. Фэн Синь аккуратно доводит еле двигающегося Му Цина до кровати и укладывает его. Тот смотрит настолько затуманенно, будто кто-то ему в глаза дыма напустил. Дрожит всем телом, как во время лихорадки. — Ты... тебе нужен лекарь, я сейчас позову! - Фэн Синь не успевает подорваться с места, как его запястье оказывается перехвачено слабым кольцом чужой руки. Это ощущается столь ярко, что Наньян мигом замирает на месте, обернувшись к Му Цину. — Нет, нет... Не надо, - хрипит тот через силу, дыша медленно и глубоко. - Это... сейчас пройдет... Фэн Синь мечет в него гром и молнии, закусывая губу. Вид такого уязвимого и слабого Му Цина заставляет его внутренне метаться из угла в угол, не находя выхода. Наньян, тихо выругавшись куда-то в потолок, садится рядом с изголовьем кровати на табурет, положив захваченную в плен руку на край постели. Му Цин продолжает держать ее, и Фэн Синь, будь весь мир проклят, молится неизвестно кому, лишь бы он продолжал держать его. Пока он чувствует холод его руки, жизнь, текущую по венам, пока Сюаньчжэнь рядом, ему спокойнее в десятки раз. Он почти готов не спрашивать его ни о чем. — Да что ж тебя так трясёт? - Фэн Синь сводит брови над переносицей, во все глаза оглядывая дрожащего Му Цина. - Может, принести хотя бы снадобье? — Не надо... Только хуже сделаешь, - бормочет Му Цин, жмурясь не то от света солнца за окном, не то от резкой головной боли. - Просто... не уходи сейчас. Му Цин, наконец, отпускает руку Наньяна, но Фэн Синь моментально перехватывает его холодную ладонь в кокон теплых своих. — Мать твою, да ты холоднее, чем взгляд Собирателя Цветов! Скоро в лёд превратишься! Му Цин слабо приподнимает уголки губ. Совершенно беззлобно, искренне, с толикой горькой печали. Не те ядовитые ухмылки и язвительные усмешки, которые Фэн Синь привык видеть. Не так, как положено понятием «нормально». Совершенно иная грань, другая плоскость мироздания, о существовании которой он подозревал лишь смутно и где-то в глубине. У Фэн Синя от этой улыбки всё внутри скручивается в болезненный узел. Из металла. Раскалённого. Солнце искажёнными лучами падает на кровать, играя в волосах Му Цина слабыми отблесками. Только теперь шёлк волос больше похож на старую выцветшую краску, потерявшую прежний блеск. — Просто... Просто сохрани моё оружие. Единственная просьба, - вновь бормочет Му Цин, переведя блёклый, с толикой пробивающихся сквозь безразличие и мертвенность эмоций, взгляд на Фэн Синя. - Хотя, если хочешь, можешь избавиться от него. Скоро мне станет плевать на это. Му Цин отворачивает голову, но в последний миг Наньян замечает, что в его стеклянном взоре вдруг пробегает что-то похожее на досаду и противоречие. Однако он не зацикливает на этом внимания, сконцентрировавшись на другом: — Что значит «скоро станет плевать»?! Ты можешь объяснить мне хоть что-то?! — Не кричи так, голова раскалывается, - с раздражением шипит Му Цин, однако, чувствуя себя уже лучше. Это Фэн Синь так на него влияет? Отклонив голову вбок ещё больше, он невольно обнажает свою шею с ниспадающими на нее черными нитями-волосами. И теперь Фэн Синя разносит окончательно: — Твою мать, а это что?! - второй рукой Наньян отодвигает с места воротник, откуда он успел узреть нечто. Там, из-под него, его привлекло нечто чёрное. Отодвинув слишком высокий, - обычно Му Цин такие не носит, - воротник, Фэн Синь едва сам не бледнеет оттенком свежевыпавшего снега. Чёрное пятно с плавными изгибами уходит под одежду, к правой ключице. Это смольное пятно искрит редкими и мелкими молниеобразными вкраплениями фиолетового цвета, похожими на резкие росчерки грозы. Му Цин не сразу выходит из оцепенения, лишь когда со стороны Наньяна слышится тихое и что ни на есть изумлённое «блять, какого хера?», Сюаньчжэнь, выложив всю свою оставшуюся физическую силу, резко отталкивает Фэн Синя, да так, что тот едва не падает назад, успев ухватиться за изголовье. Му Цин вскакивает с постели, будто резко ощутив прилив сил, и отходит в сторону, напряжённо скрыв след на шее рукой. — Му Цин, это что за хрень?! - Фэн Синь заправляет за ухо выбившуюся из ровного пучка на голове прядь волос, резко выпрямив спину. - Это что?! Му Цин потирает кожу на месте пятна, и Фэн Синь невольно вспоминает, что однажды уже видел подобную картину. От этого только ещё сильнее не по себе становится. — Му Цин, это проклятие? Застигнутый врасплох Му Цин перестает до боли натирать кожу. Замирает изваянием посреди покоев Наньяна, бездумно глядя в точку перед собой. — Му Цин? - нетерпеливый голос сзади становится ближе. Фэн Синь прямо за спиной. - Это проклятие? - повторяет с таким тоном, будто видит мучительную смерть любви всей своей жизни. Му Цин не знает точного ответа. Не знает он и того, почему сердце так сильно сжимается от искренне обеспокоенного голоса над правым плечом. Не понимает также и того, почему тело так сильно слабеет, а колени грозят позорно подогнуться и бросить своего хозяина на пол. — Н-не совсем... - глухо отзывается Му Цин, держась из последних сил, чтобы сию минуту не опасть на пол. Он списывает свою слабость на действие того, о чём только что так опрометчиво позволил узнать Наньяну. - Это неважно. — Важно для меня, Му Цин, - шепчет над самым ухом. Горячо. Дыхание и сердцебиение учащаются, и в этом Му Цин тоже винит это чёртово пятно. — Э-это может быть опасно... Д-для тебя... - нехотя и сдавленно мямлит Му Цин, стараясь не обращать внимания на реакцию тела на слишком близкое присутствие рядом Фэн Синя. Фэн Синь в свою очередь думает, что сожрёт самого себя изнутри, если не узнает правды. Если Му Цин сам пришел к нему, почему тогда совсем ничего не говорит?! — Скажи. Клянусь, я сохраню в тайне, - его шёпот - шелест листьев на ветру, а ненавязчивое прикосновение к плечу - более жаркий пожар, чем пламя солнца. Сюаньчжэнь винит в своей чувствительности свое полуживое состояние. Солнце застилает глаза, путается в блёклых волосах и пышных ресницах, топит в горячем золоте бледную кожу и распаляет жар в груди своим теплом. — Ф-Фэн Синь, пожалуйста... Прошу тебя, не спрашивай. Я не хочу отвечать, потому что ответ тебе не понравится. — Мне не нравится, что ты молчишь. Это ещё более неприятно, - он почти до боли сжимает чужое плечо, потому что ответ настолько близко, что невозможно держать себя в руках. А Му Цин боится отвечать. Он и сам боится того, что творится с ним, а сказать ещё сложнее, словно после этого он погибнет. — Э-это... не совсем проклятие. В меня... демон вселился. Очень сильный, поэтому я не выхожу никуда - страшно. Он может... навредить кому-нибудь. Он требует этого, - сдавленно произносит Му Цин, сотрясаясь всем телом. Говорить оказывается ещё сложнее, чем думалось. У Фэн Синя под ногами исчезает твердая поверхность, а внутри образовывается абсолютная пустота. Из него словно вынули и органы, и душу, оставив лишь кожу и ослабевшие полые кости. — Демон?.. Что ещё за... — И излечиться от этого невозможно. Таких способов попросту не существует, - заканчивает Сюаньчжэнь, не позволив Наньяну как следует изумиться и испугаться. — Так, значит, вот, в чём дело... - Наньян опускает потрясённый, горько-потерянный взор на изгиб шеи Сюаньчжэня, который тот продолжает скрывать. - А это чёрное нечто... — Его метка, - быстро проговаривает Му Цин, резко отведя взгляд в сторону. Он... что-то недоговаривает. Это понятно по тому, как безжизненные глаза прячутся от настойчивого взгляда Фэн Синя, по тому, как он прикусывает нижнюю губу до болезненного покраснения. — И... как быть?.. — До конца жизни прятаться от других и убивать диких животных, когда жажда крови становится совсем невыносимой, - также тихо отвечает он. Это звучит логично, также как и увиденное в его покоях. Возможно, он действительно искал решение этой проблемы, но не смог. Этого недостаточно. Фэн Синь может узнать Му Цина по тени и шагам, а уж понять, когда он лжёт или недоговаривает, легче, чем натянуть стрелу на тетиву. И что-то ему подсказывает, что это «что-то», спрятанное во мгле души Сюаньчжэня, настолько шокирует, что небо и земля местами поменяются. Фэн Синь ослабляет хватку, но не выпускает Му Цина. Слишком долго он гнался за ним, чтобы отпустить так просто. Эта часть правды объясняет половину. Что насчёт другого? Зачем ему отдавать свои земли? Разве верующие - это не то, что питает божество и делает его сильнее? Разве вера последователей не должна помочь ему справляться с нечистью внутри? А духовное оружие для чего понадобилось отдавать? Фэн Синь точно знает, что Му Цин рассказал далеко не всё или вовсе соврал. Допытываться до него сейчас будет бесполезно. — Как это вообще произошло? Ты что, разучился использовать оружие, раз позволил нечисти завладеть тобой?! - теперь настает время волнение выплёскивать гневными упрёками вполголоса. Фэн Синь всё ещё держит его за плечо, Му Цин всё ещё считает, что ничего не скажет. Сюаньчжэнь не уверен, что, сказав истину об этом проклятии, сам он сможет выдержать это и не сломаться окончательно.