Когда падут небеса

Спустя непродолжительное время Фэн Синь осторожно произносит: — Значит, сейчас ты не боишься навредить мне? Му Цин, громом пораженный, будто только сейчас осознает, что сделал. Отшатнувшись, он растерянно глядит то на Фэн Синя, то на собственные ладони, пронизанные дрожью. — Я... Это... Неожиданное признание Фэн Синя поразило его в самое сердце, возможно, поэтому на какое-то время здравый разум отключился. Столетия скрывая свои истинные чувства, Му Цин и не надеялся на взаимность, ведь их сложные взаимоотношения не предполагают подобного. Он почти свыкся, что ему придется с корнем вырвать эти непрошеные чувства, растоптать и разорвать их в клочья, чтобы не мучиться. И знание, что его не отвергнут, поразило настолько, что он сразу же растерял все свое самообладание. Му Цин виновато опускает взгляд, а затем, точно сверкание молнии, немедленно бросается обратно в храм, попутно схватив лежащий на полу меч. Фэн Синь, по взгляду предугадав его мысли, успевает броситься следом. — Иди прочь! - гневается Му Цин, одним элегантным прыжком оказавшись на плече собственной статуи, давно потрескавшейся и заросшей тонкими стеблями зелени из трещин. - Уходи. Фэн Синь болезненно хмурится, глядя снизу вверх на силуэт Сюаньчжэня. — Только что ты прикасался ко мне... Ничего не случилось, Му Цин. Спустись, прошу тебя. Му Цин в ответ злобно сверкает глазами. — Это... ничего не случилось сейчас, но это не гарантирует безопасность в будущем. Фэн Синь устало вздыхает и прыжком достигает Сюаньчжэня. С белокаменного изваяния сыпется крошка под ногами. Фэн Синь чувствует лёгкий укол вины за испорченный вид давно заброшенной статуи. Му Цин ловко перемещается на правое плечо статуи. — Уходи. Фэн Синь, не будь таким тугодумным! - Му Цин угрожающе выставляет перед собой меч. - Ближе нельзя. Фэн Синь даже не думает остановиться. Ему плевать, ранит Му Цин его или нет. Наньян просто хочет поговорить. Просто решить все между ними окончательно, убедить упрямца обратиться за помощью. — Му Цин. — Фэн Синь. Прошу тебя... Фэн Синю больно слышать, как обычно хладнокровный и язвительный бог говорит так надломленно и отчаянно. Му Цину уже плевать, насколько сильно разрушился его образ. Сюаньчжэнь, видя в глазах Фэн Синя решимость, действительно устремляется вниз, но только ради того, чтобы выбежать наружу. Наньян за неимением иных способов незамедлительно остановить Му Цина, пускает вдогонку духовную круглую сферу. Она на несколько секунд ослепляет беглеца, и это даёт юго-восточному богу время, чтобы спрыгнуть следом и преградить доступ к единственному выходу. — Не сбежишь. Му Цин зло сжимает губы в тонкую линию, отшатывается назад, нервозно оглядываясь кругом. — Почему ты не понимаешь?! - цедит Сюаньчжэнь. - Неужели так трудно понять?! — Потому что я не хочу понимать! Я не хочу, чтобы ты страдал, не хочу, чтобы тебя винили твои верующие, не хочу, чтобы другие небожители распространяли о тебе дурные слухи. Я не хочу ничего из того, что сейчас с тобой происходит. Му Цин знает, что его чувства взаимны, но все равно слышать что-то подобное от него... непривычно. Как что-то выходящее за грань сознания, что-то, что нельзя принять с лёгким сердцем. Фэн Синю тоже кажется, что взаимные чувства со стороны Му Цина - это слишком нереально. Реальность преподносит ему эту взаимность на золотом блюде, но страшно даже прикасаться к столь хрупкому и кажущемуся фантомом чувству. — А я не хочу, чтобы ты рисковал собой ради меня. Все равно... - голос Сюаньчжэня хрипло понижается до едва различимого шёпота. - Всё равно меня скоро не станет. Услышанное заставило Наньяна вздрогнуть всем телом. — Да не умрешь ты, я най... — Единственный способ избавиться от проклятия и того, что однажды я стану могущественной тварью, способной уничтожить даже бога, - это убить меня, разрушив духовное ядро, - быстро проговаривает Му Цин, сразу отвернув голову в сторону, чтобы не видеть, насколько сильные эмоции сиюминутно одолевают другого бога. Повисает тишина, и чем дольше она длится, тем сильнее Сюаньчжэнь сомневается в правильности сказанных слов. Возможно, это было ошибкой... Стоило сохранить подробности его гибели от проклятия в тайне... Фэн Синь не ожидает подобного. Как вообще можно ждать такого? Это бьёт под дых до дрожи в руках и полной сумятицы в мыслях. — Убить... тебя? Да хрена с два я позволю кому-то приблизиться к тебе! - взрывается Фэн Синь. Му Цин фыркает в своей излюбленной манере, только вместе с ядом наружу вырывает тихое отчаяние. — Бестолочь. Я сам не позволю себе приблизиться к другим. Фэн Синь догадывается, испуганно косится на меч в руке Му Цина. Сюаньчжэнь, конечно, не собирается убивать себя на глазах посторонних, но безопасности ради Наньяну стоить забрать оружие. — Не отдам, - решительно говорит Му Цин, делая шаг назад. - Пошёл прочь. Это больше походит на какой-то комичный спектакль, но от плохой игры актеров представление вызывает скорее печаль и горечь, чем смех и радость. Фэн Синь в ответ делает шаг вперёд. Му Цин - назад. Меч не выпускает, смотрит ровно в глаза, прожигает насквозь, гипнотизирует. Фэн Синь неотрывно следит за любым движением Му Цина, чтобы поймать момент для похищения меча. Глупо, ведь если Сюаньчжэнь захочет - он найдет ещё множество таких же. Но прямо сейчас Наньяну кажется, что, успей он вырвать из чужих холодных рук оружие, всё образумится и проблемы исчезнут. Внутри скручивается болезненный ком, ледяной и вездесущий. За Му Цина страшно настолько, что собственных мыслей не слышно. Набатом в голове гудит лишь одно - «спасти и защитить». — Хватит играть в догонялки, остановись, - резче предполагаемого выпаливает Наньян. Му Цин действительно останавливается, перед этим резко отскочив назад на несколько шагов. Фэн Синь тормозит. Тяжело дыша, вперивает твердый взор в бога напротив, решительно готовый в любой момент пресечь, если Сюаньчжэнь вздумает совершить какую-нибудь глупость. Му Цин смотрит на него в ответ со странно расширившимися зрачками. Смотрит так, будто Наньян ему всю жизнь испоганил. Дышит прерывисто, с хрипом. — Да что ж... никак не уймёшься-то?! Фэн Синь думает, что Му Цин задаёт очевидно глупые вопросы, на которые и без него знает ответ. Прежде, чем Фэн Синь успевает что-то сказать, Му Цина вдруг заносит вправо, к ноге своей же статуи, а после он исторгает из горла кровавое нечто, густое и темно-алое. — Му Цин! - Фэн Синь делает испуганный рывок вперёд, но Сюаньчжэнь внезапно прыгает вверх, на левое плечо своего изваяния. — Сейчас же уходи! Он... - не успевает Му Цин договорить, как новый поток чего-то неизвестного обжигает горло и склизкой субстанцией расползается по статуе. Фэн Синь не намерен ждать, как не намерен безучастно смотреть на страдания возлюбленного. Слишком много времени он позволял ему мучиться в одиночестве. — Му Цин... - голос - тихий и хрипловатый, надломленный и болезненный. Му Цин предугадывает, что Фэн Синь вновь захочет кинуться к нему, потому вновь опускается на пол, когда Наньян оказывается на том же плече. — Уходи! Уходи! Сейчас же прочь! - истерично кричит Му Цина, задыхаясь кашлем и кровавыми сгустками. - Сейчас же проваливай! Фэн Синь думает, что внутри него разбивается на мириады осколков стеклянная душа. Сердце замирает, когда до слуха доносится надрывность и страх чужого голоса. Небеса для него перестанут иметь значение, они просто падут на землю, если у него не получится. Му Цин не пытается сбежать, потому что силы резко иссякают, стоит демону внутри проснуться. Духовные меридианы истощаются, собственное ядро горячо пульсирует в груди, колени предательски подкашиваются, но ему удается устоять. Фэн Синь словно из ниоткуда оказывается на расстоянии вытянутой руки. Му Цин царапает пол, в перерывах между кашлем увещевая: — Прошу тебя! Уходи. Проваливай! Фэн Синь считает себя недостойным титула бога войны, ведь его сил недостаточно даже для того, чтобы помочь Му Цину. Боль разрывает изнутри, сдавливает горло, когда дрожащие руки тянутся с скорченному на полу генералу Сюаньчжэню. Осторожно, бережно, чтобы не навредить. — Уходи. Уйди. Я не... - он снова заходится в удушливом приступе кашля, отползая назад. — Уйти?! В такой момент? Я... нет. Я не уйду. Это безответственно, думает Му Цин, очень безответственно. Разве ему плевать, что сам может пострадать? Му Цин вжимается спиной в стену, прикрывая окровавленной рукой рот, из которого тремя ручьями стекает густая кровь. Фэн Синь прикладывает к виску два пальца, намереваясь вызвать помощь в лице Его Высочества и Кровавого Дождя, но Му Цин выкрикивает резко и отчаянно: — Только попробуй! Я тебя возненавижу, если посмеешь кому-то сообщить! Это опасно, опасно! Фэн Синь резко отнимает пальцы, замирает на полсекунды, делает тяжёлый шаг к Му Цину. В такой момент ему не хочется даже существовать. Собственные страдания кажутся мелочью по сравнению с тем, как выгибает Му Цина. Наньян опускается рядом, не до конца уверенный, что вообще чувствует поверхность под собой. — Уходи! - молит Му Цин, не понимая, влажное лицо от крови или неконтролируемых слез. - Пожалуйста... — А-Цин... - Наньян придвигается ближе, обеими руками обхватывая плечи содрогающегося Му Цина. - Не прогоняй меня сейчас. Я ещё не успел вытащить тебя из этого! Фэн Синю плохо. Хуже не было даже во времена падения Сяньлэ. Это тот самый страх из прошлого, который выедает здравомыслие громкой паникой и ощущением бессилия. Тот страх из прошлого, когда Му Цин висел над огненным морем, а собственная рука казалась бесполезной нитью, в любой момент грозящую не удержать. В то мгновение Наньян действительно испугался, что больше не сможет увидеть Му Цина, его вечно закатывающиеся глаза, ухмылки и ядовитые комментарии ко всему живому. Он не переживет, если Му Цин исчезнет. — У тебя и не получится, придурок, - кашель, наконец, отступает. Му Цину не легче. - Уходи. Он почти... овладел мной. Фэн Синь краем глаза замечает, как из-под ворота по шее Му Цина вверх тянется то чёрное пятно, та самая метка. Она лужей растекается во все стороны, захватывает свободные участки кожи своими фиолетовыми искрами. Му Цин судорожно ощупывает шею рукой, полностью окроплённой кровью. Глаза мгновенно расширяются ещё больше, лицо бледнеет ещё сильнее, и одними губами он шепчет в полном ужасе: — Нет, нет... оно началось! - Му Цин подымается с пола, рывком поднимает с пола Фэн Синя и силой, что ещё осталась в ослабленном теле, толкает к выходу. - Срочно уходи! Сейчас-сейчас-сейчас! — Что началось?! Му Цин, что происходит?! - Фэн Синю ничего не стоит противиться ослабшему Му Цину. - Какого... — Он забирает меня!.. Я скоро стану... я стану таким же, как он, уходи! Фэн Синю требуется некоторое время, чтобы столь нереальные слова достигли замедленного слуха. Му Цин не может ждать, потому одним длинным прыжком достигает противоположной стены, сбив с нее многолетний слой пыли. Съезжает по ней спиной. — Я не могу... Это контролировать. Фэн Синь в онемении стоит у выхода, глядя на Му Цина. Он за несколько быстрых и плавных шагов оказывается подле, совершенно игнорируя любые протесты и попытки оттолкнуть. Садится рядом. — Уходи, уходи, уходи! - бормочет Сюаньчжэнь, сжимая меч, который все никак не может опустить. — Му Цин. Всё хорошо, все будет хорошо, я не отдам тебя какой-то мелкой нечисти. Ты не уйдешь от меня сейчас, больше не сбежишь, - нервно шепчет Фэн Синь, осторожно касаясь плеч Му Цина. Как глупо верить в хороший исход. Му Цин прямо сейчас превращается в нечто, способное поубивать смертных и бессмертных, в демона, силы которого с лёгкостью уничтожат за один присест несколько городов. Разве может быть всё хорошо? — Убей меня, прошу тебя, - сдавленно сипит Му Цин, вкладывая окровавленную рукоять в ладонь Фэн Синя. Тот смотрит на его отчаянные глаза с ошеломлением, неверием и отторжением. — Нет. Нет, я не стану этого делать! - Наньян, как огнем обожжённый, отталкивает протянутое ему оружие. - Я не смогу. Я не хочу. Му Цин тяжело сглатывает. Демоническая метка разрастается всё быстрее и шире, уже заполонив правую часть лица. Кожа становится черной, искрящейся фиолетовыми искрами. Глаз, затронутый черным нечто, желтеет. — Прошу тебя, не будь эгоистом и сделай то, что нужно! - выкрикивает он с такой болью, что Фэн Синь не хочет делать этого ещё сильнее. - Я почти не контролирую себя, поэтому убить меня должен ты. Пока не стало слишком поздно. Пожалуйста... Фэн Синь не верит ни единому слову. Он должен убить Му Цина? Ради спасения мира и небес?! Да к черту небеса и смертный мир, пусть все провалится в тартарары! Ничто из этого не имеет значения без Му Цина. — Я не хочу. Я не стану. Я не могу. Он все повторяет и повторяет, как заведённый. Му Цин судорожно вздыхает, не слушает таких же надломленно-отчаянных речей. Руки дрожат, когда он насильно впихивает меч в ладони Фэн Синя. — Я не хочу никому навредить. Я не хочу быть погибелью для всего, не хочу быть чудовищем, которое ранит. — А я не хочу лишаться тебя. Я ещё не извинился за все, что говорил, за все, что неправильно делал, за то, что причинял тебе боль. Я ещё не сказал, как сильно на самом деле люблю тебя, как сильно не хочу, чтобы ты умирал. Не... — Нет на это времени! - прерывает Му Цин. Голос дрожит, сдавливаемый комом слез. Он берет конец острого меча и прикладывает к груди, аккурат к месту, где покоится духовное ядро. — Просто пронзи меня мечом. Это убьет его. Фэн Синь молчит. — Меня... тоже, но это единственное, что можно сделать. Иного выхода нет! Фэн Синь не слышит. Не внимает, не видит, не чувствует. Небеса, кажется, падают ему прямо на плечи. — Я не могу. Му Цин... — Сделай это ради меня! Фэн Синь не хочет. Он не уверен, что вообще способен на что-то, кроме беспорядочных и отчаянных мыслей. Му Цин не хочет. Он не уверен, что вообще способен на что-то, кроме безмолвных слёз и ядовитой горечи сожаления. — Пожалуйста... Фэн Синь бессознательно сжимает рукоять. Она холодит онемевшие пальцы, проникает до костей. Му Цин выдавливает печальную полуулыбку. По щекам бежит то ли кровь, то ли слезы. — Да. Да... теперь ты должен надавить. Посильнее. Ночь за дверьми слишком темна и тиха для того, чтобы принять смерть. Фэн Синь отключает разум и топит чувства, как слепых котят, в омуте пустоты, когда прорезает остриём лезвия кожу на груди Му Цина. Всего одна струя крови, а Фэн Синь уже ненавидит себя. Му Цин благодарен как никогда раньше. — Вонзи его и все. Ради всех живых, пожалуйста. Фэн Синь зажмуривается, когда с силой толкает меч глубже, в грудь. Слышит хрип, звук разрезаемой плоти, чувствует, как на пальцы брызгает свежая кровь. Му Цин медленно выдыхает, наваливается на Фэн Синя. Наньян, не размыкая глаз, осторожно обхватывает его и кладет к себе на колени. Меч вытащить не может, силы полностью иссякают. — Ну... теперь можешь открыть глаза, - хрипло шепчет Му Цин. Фэн Синь по инерции делает это. Глаза, кажется, предательски слезятся. Кровь - повсюду. Меч - в груди. Ядро - раздроблено. Фэн Синь - душевно мертв. — Му Цин... Прости. Прости... — Да ну тебя, идиота... Извиняться не за что, я же попросил, - он издает смешок, пока по телу расползается какая-то лёгкость. Демон умирает почти мгновенно, но напоследок, перед самым исчезновением, пребольно ударяет сразу везде. - Вот и... всё. Больше не увидимся. «Больше не увидимся». Это - слишком больно. Это - то, что никогда не должно было случиться. — Зачем ты вообще полез этого демона в одиночку убивать?! - гневно выпаливает Фэн Синь неестественно севшим полушепотом. Му Цин вздыхает. На лице - смирение. В глазах - печаль. — Он пытался... твои храмы уничтожить. Это бьёт под дых. Это бьёт не только в сердце и душу - это бьёт резко и везде, по всему телу. — Ты... из-за меня... — Из-за того, что люблю такого придурка, как ты. «Люблю». Фэн Синь не может сдерживать неуёмную дрожь. — Я... Я тоже люблю тебя, Му Цин. Сильнее, чем кого бы то ни было. — Если бы мне представился шанс, я бы снова сделал это и снова сразился с тем чудищем ради тебя, - Му Цин улыбается. Фэн Синь касается его щёк, лба, волос, чтобы точно запомнить его навсегда. Хаотично оглаживает каждую частичку кожи, постепенно теряющей свою черноту. Му Цин впервые позволяет касаться себя вне бессмысленных драк. Впервые он не чувствует боли от них. Впервые ему действительно хорошо. — Я бы не позволил тебе этого сделать. Му Цин вновь улыбается. Без намека на сарказм. Искренне. И напоследок говорит почти шутливо, едва двигая губами: — И только попробуй страдать по мне слишком долго, идиот. Глаза его тускнеют. Дыхание замедляется, чтобы в конце концов остановиться окончательно. А за дверьми снаружи занимается рассвет.