Вечное сияние чистого разума

      сегодня в кабинетах и коридорах, во взглядах и скудных словесных перипетиях витала атмосфера напряженного ожидания и недосказанности, которую Коконой не понимал. а учитывая дату на календаре — не очень-то и хотел.       обошлось без первоапрельских тупых шуток, обошлось сухим кивком в знак приветствия от Хайтани и Санзу, ну и Какучо — как всегда, вершина приличия. босс же не отсвечивал без нужной на то причины, а значит, все было спокойно, и как бы дико не звучало, учитывая их спектр деятельности — стабильно.       возможно, в качестве подарка они просто решили не выносить ему мозг сегодня, тогда им за это, конечно, низкий поклон и огромное спасибо. но нет. дело было в другом.       в том, о чем ему, Коконою, никто, конечно же, не сказал.       он поменял номер телефона ещё со времён свастонов-канто, вернее, их, конечно, у него было много. но тем, который знал он, Коконой не пользовался вот уже несколько лет. вроде и вовсе выбросил ту сим-карту, как он привык себя убеждать.       это даже не было достаточной мерой предосторожности, потому что сам-то Коко отлично помнил его номер. прямо сейчас мог его написать на бумажке, набрать и позвонить. мог, часто был на грани, держа палец над злосчастным "вызов", содрогаясь в истериках и захлебываясь слезами по утраченному.       но не делал этого. и не сделает впредь. это не было глупостью или гордостью, ведь он знал, что имей он возможность, он бы давно позвонил. Хаджиме считал это благоразумием. отличным, мать его, решением. достойным и логичным.       и когда увидел во входящем вызове эти проклятые, взаправду проклятые цифры, что одна за одной шли прямо, как у него, — он все ещё отрицал, — Коконой глазам не поверил.       а телефон на столе рядом вибрировал, созывал, призывал. не прекращал. его гудение и вибрация с каждым разом становились все громче, вбиваясь в череп гвоздями.       один за одним, ещё и ещё.       ну нет... нет. как?!       каким образом?       его собственный телефон воспринимался им не иначе, как заложенная взрывчатка. возьми трубку, поднеси к уху — сработает механизм, и содержимое твоей черепной коробки красочными кляксами измарает все вокруг, кабум, мозги наружу, в кашу, всмятку.       руки немеют. ком в горле. Коко хватает неунимающийся аппарат, хочет бросить его через весь кабинет в противоположную стену, и он уверен, что прямо сейчас так и поступит, вот, прямо сейчас, уже занёс руку, чтобы отправить телефон в полёт, и неважно, что он разлетится вдребезги.       но вместо этого просто принимает вызов. прислоняет к уху, не дышит, внимая тишине. наверное, звонивший не ожидал, что его настойчивость окупится. голос раздается знакомый, знакомый до боли и сжатой с силой челюсти, но уже кратно возмужавший.       — Коконой..       Хаджиме ничего не говорит, сглатывает нервно-шумно. зря он выпил столько кофе, беспокойство безумное, тревожность зашкаливает. он уверен, что ещё немного, и упадет в обморок. к онемевшим рукам прибавилось точно такое же лицо, он его не чувствовал, не чувствовал себя. словно душа медленно покидала тело.       — С днём рождения, Коко.       звучит уже куда более уверенно.       * * *       небольшой конверт с новым номером Хаджиме внутри Сейшу нашел ещё ночью у порога мастерской. он долго держал его в руках, смотря на эти незнакомые цифры и знакомое имя рядом с ними, а после ещё какое-то время глядел по сторонам, думая, кем мог быть этот «кто-то», так любезно подсобивший ему.       * * *       Ран взглядом, полным сучьего скептицизма, ему присущего, смерил Харучиё на водительском сиденье, нервно стучащего крашеными черными ноготками по рулю.       — ты уверен, что это хорошая идея? — поинтересовался он, усмехнувшись.       — он же идиот, — отвечает Санзу с нарочитой уверенностью. — умным может быть только в цифрах. кто-то же должен был его подтолкнуть.       — как мило с твоей стороны, купидон.       в Рана полетел пустой стаканчик от кофе.