Вечное сияние чистого разума

      любовью к прекрасному, — что не его Король, конечно, — Какучо не отличался. однако, с его уст все равно слетает это неловкое, неуверенное:       — почему бы нам не посмотреть на цветение сакуры, Изана?              он был уверен, Курокава откажет. зачем ему соглашаться на что-то подобное, верно? это бессмысленно, глупо, да и вообще — Изана далеко не тот человек, что интересовался бы подобной тратой времени. и Хитто был уже готов услышать упрек в подобном стиле и с похожими словами, увидеть закатанные в раздражении глаза и сжатые в тонкую полоску губы, но…              Изана коротко кивнул, оставаясь безмятежным. нет, даже не так.              легкая улыбка коснулась его губ; их кончики приподнялись. веки опустились, ресницы слегка дрогнули, создавая расслабленно-ласковое выражение лица. столько деталей, и все вместе, образуя Изану, они были прекрасны, Какучо готов был этот факт отстаивать с особым пристрастием.              — хорошо. сегодня я приму твое предложение.              у Какучо дыхание перехватило на несколько секунд — вспыхнули щеки, а глаза заискрились детской радостью.              ему ведь точно не послышалось! он открыл было рот, чтобы переспросить: правда? но это будет совсем некстати, и, наверное, подобным вопросом он только заставит Курокаву усомниться в своём решении, отчего Хитто не нашел ничего лучше, как поклониться в благодарности, пряча румяные щеки.              — спасибо! я зайду за тобой в…              — четыре часа.              — четыре часа, — вторит Какучо, поднимая на Изану глаза, и взгляды их пересекаются друг с другом на пару лишних секунд. и только в одном благоговение было столь ярким.                     

***

      

      красный — поистине королевский цвет.              Изане идет так, как не может идти никому более, усомниться в этом было нельзя. в своих изящных пальцах Курокава медленно, мелодично крутил рукоятку зонта, гипнотизируя Какучо каждым своим действием и розовым узором на такого же оттенка, но нежнее, аксессуаре, подстать окружающей их всюду весенней, пастельной палитре. поддавшись этим чарам, Хитто чуть не запнулся на ровной тропе, и у Изаны это вызывает вздох со снисходительной улыбкой.              до чего предсказуемый и глупый, думает он.              до чего влюбленный              в период любования сакурой людей в парках не то что много — несчетное количество. спрятаться от чужих глаз было несбыточным желанием, сколько бы они не петляли по тропам, натыкаясь то на группу туристов, то на целые семьи, влюбленные парочки. в принципе, ничего нового. но Какучо переживал, что Изане наскучит такое столпотворение, и они уйдут слишком рано. а ведь он толком не насытился временем, проведенным с ним в такой… особой обстановке.              напоминающей свидание?              он не признается в этом даже себе.              Изана хватает Какучо за запястье, сходит с тропы и уводит Хитто за собой, зная, что возражений и вопросов не последует. и он был прав — кто Какучо такой, чтобы сомневаться в намерениях Изаны, подвергать их сомнению, особенно в момент, когда Король так бережно ведет своего слугу за руку?              — ты так хотел, чтобы я сходил с тобой сюда, — начинает Изана вполголоса, отпуская руку Хитто лишь затем, чтобы подтолкнуть парня к дереву. — тебя устраивает эта прогулка?              калейдоскоп опадающих лепестков сакуры кружит Какучо голову, или же он ищет оправдания собственному смущению и бьющемуся в безумном ритме сердцу. легкие сжались в этой клетке из ребер, сжался он весь под чужим взглядом. так, словно не превосходил Изану по росту вовсе. ощущал себя совсем ещё юным мальчишкой, крошечным. как было до выпуска из детского дома, пока Хитто не вытянулся.              — конечно..              — правда? мм.. — Курокава кончиком пальца надавил на чужую грудь, пригвоздив этим действием Какучо к дереву без лишних усилий. просто самим фактом касания. — а я хочу большего.              эта фраза не звучала чем-то неестественным с уст Изаны, но был один нюанс. Какучо не понимал её контекст. вернее, отказывался принимать очевидный намек, потому что какое он вообще имеет права думать об этом, верно? и Изана бы отвесил ему подзатыльник, но и тут была проблема: он сам его таким воспитал.       Курокава хватает Хитто за ворот черной рубашки, наклоняя к себе, шепчет в самые губы.              — в следующий раз будь посмелее.              его зонт, который Изана взял с собой сегодня несмотря на то, что солнце ещё не было столь сильным и настойчивым, закрывал их от лишних любопытных глаз, пока Изана сминает губы Какучо своими, углубляя поцелуй.              он задает желаемый настрой и темп, которые вынуждает перенять и Какучо, опуская руку ниже по торсу, — кажется, кто-то под ним сейчас испустит дух, — и щипает его за бок, промычав тихо, но достаточно возмущенно в чужие губы, ругая этим за слишком долгое оцепенение и бездействие. но не сильно, делает поблажку.              в конце концов, у Хитто ещё будет время исправиться.              Какучо совершенно целоваться не умеет. оно и к лучшему. умей он — вот тогда Изана бы рвал и метал. но его Какучо всё ещё оставался неловким в делах, касающихся близости, что утешало, давая понять — королевская собственность никем не осквернена.              в отличие от него, Курокава целовался с открытыми глазами, когда как Какучо чуть ли не жмурился по-детски, что вызывало улыбку. не будь Изана сейчас занят кое-чем поинтереснее, он бы прыснул смехом, но нет — вместо этого позволяет себе расслабиться, чувствуя, как его партнер становится всё увереннее.              но как назло, воздух в легких подходил к концу.              — Изана..       — замолчи и продолжай.              у губ Какучо, неизвестно почему, привкус соленой карамели.              и с этого момента, понял для себя Изана, это его любимый вкус.