«Такой ужас, как этот, всегда повторяется, нам ли не знать»
Сказал Мингю первого января. Шестое убийство из серии было совершено в последний день зимы. Не успевшее переступить порог первого марта время замерло тогда в леденящем ожидании. Ему требовалось особое приглашение в «сейчас». Весна, вместо потепления, несла за собой мертвенный трупный холод. Даже погода отказывалась успокаиваться. Завернутый в шелковое покрывало ручной работы, светловолосый парень был подвешен, словно распят, на ветках посреди припорошенного снегом леса в одном из лесопарковых массивов Соннама. Его нашли местные любители спортивного ориентирования, которые потеряли в какой-то момент все свои ориентиры. А потом и любительство к ним. Совсем тонкая кружевная ткань, накинутая на него, развевалась на ветру, иногда иллюзией делая мертвое лицо подвижно-живым. Под белоснежной вуалью с вытканными цветами было заметно неестественное положение тела. Оно уже пятьдесят второе. Придавать пол больше ничего не значащему набору букв тоже не имеет особого смысла. Только когда эксперты стянули шелковую накидку, зрению открылась полная картина. Руки и ноги — сломаны в суставах. Парень подвешен вниз головой, но не под прямым углом. Голова, благодаря свернутой шее, смотрит не вниз, а в левый нижний угол пространства. Руки и ноги явно куда-то указывают, сломанные специально для этого. Все те же пустые белые глазницы. И кровь. Кровь. Не так много как до этого. Странно расположенная… Мысли прерывает подошедший сзади Мингю. — Он японец, — говорит начальник отдела расследований, когда, уладив организационные вопросы будущей экспертизы, оказывается наконец рядом, — студент по обмену. Джонхан, как завороженный, наблюдает за настроенным вручную маятником. Странно расположенная. Кровь — он игнорирует ненамеренные попытки Мингю сбить его с мысли. Порыв холодного ветра заставляет вжаться в куртку, развевает черные длинные пряди на голове и светлые волосы жертвы. И снова кажется, что на его лице дергается какой-то из мускулов. Леденея от предположения, Джонхан поднимает глаза. — Он — стрелка, — говорит осевшим от ужаса голосом. — Что? — переспрашивает Мингю, тут же забывая, что рассказывал до этого. Смаргивая упавшую на глаза пелену, Джонхан указывает пальцем выше, туда, где иссохшая листва и голые ветки высоких деревьев образуют на первый взгляд естественный полукруг. — Этот парень играет роль стрелки часов. Посмотри. Отходя назад для лучшего обзора, Мингю закрывает ладонью рот. Что-то одинаково пугающее и величественное вырастает перед ними будто из-под земли. Подоспевший Субин и Бомгю замирают на месте, прослеживая движение указывающей ладони Джонхана. Убитый парень — в центре полукруга, который практически невозможно было заметить вблизи. Самые яркие пятна его собственной крови вместе с белыми изрезанными лентами сосредоточены в шести местах практически ровной дугой вокруг него. Теперь, когда приглядываешься внимательнее, можно заметить, как ветки и листья деревьев вокруг специально сцеплены вместе для этого. Это мог бы быть компас, но у компаса одна стрелка, и делений здесь ровно шесть. — Что за… — начинает Субин, но Джонхан его прерывает. — Это половина циферблата. Значит, где-то должна быть вторая? — он делает паузу. — Японец, говоришь? Мингю кивает. — Это катастрофа. Если ввяжется полиция Японии, проблем не избежать. Еще одно такое убийство приведет к международному скандалу. Стойте! — он кидается в сторону неаккуратного офицера полиции, заставляя того вздрогнуть от громкого крика. — Подождите, сначала нужно сфотографировать издалека, — он в очередной раз дает организационные указания, чтобы не испортить все возможно оставленные следы, и отвлекается от коллег на свою непосредственную работу. — На покрывале вышиты белые хризантемы, вы заметили? — Минхао спрашивает откуда-то издалека, заставляя и их оторваться от развернувшейся возни и замеревшего в центре перфоманса смерти и времени. Не трогая улику руками, он на корточках стоит перед ней, рассматривая каждую торчащую ниточку. — Я хризантему от ромашки не отличу, — пожимает плечами Джонхан, с интересом к нему поворачиваясь. — Думаешь, это важно? — Белые хризантемы — обрядовые цветы. Возможно, важно, что это именно они. Убийца накрыл прозрачными поминальными хризантемами само время? Зачем ломать руки и ноги, чтобы указать направление стрелок? — Жертвоприношение? — вкидывает Субин идею, но не успевает даже сам ее проанализировать. — Ребята! Идите сюда! — слышится незнакомый голос из глубины леса. — Я отправил пару сержантов прочесать местность вокруг, пойдем посмотрим что они там нашли, — объясняет Мингю, тяня все еще заторможенного Джонхана за рукав за собой. Оторваться от циферблата получается только когда крона массивного дерева закрывает его собой. Спотыкаясь о лежащую на земле ветку, Джонхан чуть не улетает носом в пол, но Мингю, что все это время тащил его за руку, тут же дергает на себя, чтобы помочь удержаться на ногах. Цокает языком как сварливая уставшая мать и молча кивает на продолжение пути. Буквально в паре сотен шагов от места преступления — открытая лесная поляна. Вся она — увешана белыми зигзагообразными лентами, измазанными кровью. — Так вот почему там так мало крови, — озвучивает Мингю вслух все то, что и так уже все поняли, — вся она здесь. Вы все сфотографировали? Пожалуйста, распечатайте нам все фотографии и принесите в управление. Молодой сержант с фотоаппаратом наперевес самозабвенно кивает, делая на всякий случай еще пару фиксирующих снимков. — Когда Сунен узнает, нам кабздец, — констатирует подошедший Минхао. Мало у кого получается сдержать смешок от такого несвойственного ему выражения. — Давайте на него Сынквана натравим, они друг друга аннигилируют, — Субин пытается улыбнуться, но выходит слишком гротескно-натянуто. Накрывает странная иллюзия, что промерзшая земля под ногами покачивается. Будто дышит. — Я сам поеду к родственникам, они уже прилетели, — говорит снова Субин. — А я съезжу в университет, где он учился, и вернусь к вам, — не с полной уверенностью вносит Бомгю предложение и, закидывая голову, внимательно заглядывает Мингю в лицо, чтобы найти там согласие, — Да? — Да, — кивает агент, последний раз через плечо оборачиваясь туда, где остался зловещий циферблат. Он расцепляет ремешок своих часов на запястье и убирает их в карман. — Мы с Дино соберем все что есть о жертве и встретимся на собрании, — уже по пути к машине, он продолжает рассуждать сам с собой. — Хорошо, что мы Тэхена не взяли. Не хотел бы я так начинать стажировку. Однако именно Тэхен по их возвращению в отделение таким внимательным взглядом вперивается в фотографии, что от его некоторого, немного психопатического восторга, становится даже не по себе. — Хризантемы, — говорит Чан, листая вкладки за компьютером в общем зале, где все они собираются, — че только не значат. Он слегка недовольным взглядом одаривает перебившего его стажера, но все же замолкает. — Наша мифология и ее символизм, — говорит Тэхен, — опирается на разные школы. И иногда очень сложно понять, китайская, японская или исконно корейская трактовка имеется в виду. — У тебя гугл в линзы встроенный? — Чан недовольно сжимает в пальцах кружку, чтобы не жестикулировать слишком размашисто. — Да нет, — легко отвечает Тэхен, восприняв вопрос за чистую монету, — это же невозможно. Все в третьем классе началки проходят по истории мифологию, — ну вот, еще одно неосознанное оскорбление. — Хризантемы долго служили символом императорского двора Японии, а именно белые — использовали для поминальных обрядов. Поэтому, я думаю, это имеет смысл, ведь Кацунори Танака — японец. Набор букв из имени убитого складывается в число пятьдесят два. Так куда удобнее дистанцироваться от развевающихся белых волос и все еще будто живого лица. Дино раздраженно сжимает губы. — Логично. Но если мы заявим, что японцы в этом как-то замешаны без прямых доказательств, меня Джихун на куски раскромсает и съест вместо белка после тренировки, — шипит Мингю обреченно. — Да подожди, рано делать выводы, — молчавший до этого Джонхан коротким предложением ставит интонационную точку, после которой ненадолго воцаряется обдумывающая себя саму тишина. Он отворачивается к широкому окну. Только лишь через три дня в библиотеке его будет ждать роковое послание:Убийство — в последний день — зимы — совершено — НАМИ
— Пока мы все вместе собрались, может, придумаем, куда пойдем праздновать принятие Тэхена на эту великолепную работу мечты? — саркастически изгибает Дино бровь. *** Грязные лужи, в которые превратился последний выпавший снег, уже куда больше похожи на кривую карикатуру весны. Куртка сменяется теплой кожанкой, а солнечный свет попадает в окна библиотеки, уже изредка даже дожидаясь визита ее постоянного гостя. К концу марта темнеть начинает гораздо позже. я-н-е-д-о-л-ж-е-н-з-н-а-т-ь-ч-т-о-у-ч-и-т-е-л-я-з-а-м-е-ш-а-н-ы-в-у-б-и-й-с-т-в-а-х я-у-з-н-а-л-с-а-м е-с-л-и-у-т-е-б-я-е-с-т-ь-в-р-е-м-я-р-а-с-с-к-а-ж-и-ч-т-о-н-и-б-у-д-ь п-о-ж-а-л-у-й-с-т-а к-с-т-а-т-и а-ч-т-о-т-а-к-о-е-с-т-р-и-м Джонхан улыбается, принимаясь в очередной раз обводить в пугающих библейских стихах определение какого-то из незнакомых Джису слов. Он пытается успокоить и отвлечь любыми методами, пока сам ищет способ все это закончить, узнать наконец правду и вытащить его оттуда. Узнать вот только «оттуда» — это «откуда» Переписки в библиотеке становятся ритуалом, поддерживающим голову в состоянии думать, предполагать и принимать решения. *** Хансоль поднимается на двадцать третий этаж из лаборатории спустя долгие часы после того, как тело Им Джехен удается наконец-таки достать из льда. Все это время его совершенно не волнует щекочущее ожидание, приводящее к еще более натянутым нервам всех собравшихся в общей переговорной. Жертва пятьдесят три. Третьего марта все так, как и первого января, как в последний день зимы и все дни между ними — полностью выкаченная из организма кровь, разбрызганная вокруг. Ее потеря — прямая причина смерти. Полосы от удушья и синяки от ударов. Вакуум всеобщего бессознательного растворяется в тихих переговорах разбившихся на пары полицейских и следователей. — Так, ребята, — Мингю вдруг хлопает по столу, чтобы прервать стоящий гул, и сам же шугается громкого звука, но это срабатывает. Что там ему рассказывали на лекциях «как быть хорошим, но строгим начальником»? — Вот как думаете, чего не хватает нашему миру? — спрашивает он, с надеждой и полной отдачей разводя руками. — Знаний? — тут же реагирует воодушевленно Тэхен. Так искренне, как будто бы у него и не было других вариантов. — Любви, — одновременно с ним — Дино, сидящий рядом с начальником. Они переглядываются странными вопросительными интонациями, пока Мингю обреченно закрывает глаза. И, так их и не открыв, без особой надежды спрашивает: — Мёнхо? — Справедливости, — слышится ровный уверенный голос с небольшим акцентом. Как честь отдает, а не мнение высказывает. — Джонхан? — почти взмаливается Мингю. — Похуизма? — глаза того загораются огнем ученого, додумавшегося до правильного ответа. И этот же огонь скрещивается с сжигающим взглядом сидящего рядом китайца. — Метеорита, — вкидывает Сынкван откуда-то из глубины, даже не отвлекаясь от насильственного расковыривания чайной ложкой своего кекса, — кстати, если еще раз вы скинете на меня разбираться с тем как выпроводить Сунена, я… Его дальнейшие слова превращаются в мало понятную кашу из недовольного «бубубу». — Комфорта, — улыбается мягко Субин посмотревшему на него Мингю. — Так, солнце мое ясное, моя последняя надежда. Хансоль? — поворачивается Мингю к их лаборанту, но тот уже успевает надеть наушники, с которыми никогда не расстается. — ХАНСОЛЬ! — А? — даже вздрагивает он безэмоционально. Снимает маршаллы с ушей и невинными глазами смотрит на начальника. — Прости, от меня еще что-то нужно? — Чего не хватает миру? — Мингю улыбается настолько маньячески-нежной улыбкой, что не по себе становится всем. — Тепла. — Тебе че холодно? — возмущается снова откуда-то из угла Сынкван, повышая тон своего недовольного «бубубу», чтобы потом снова снизить его до ворчания. Благо, что это достается именно Хансолю, у которого получается повернуться к нему и одним спокойным недоуменным взглядом смягчить напирающую агрессию. Мингю обреченно падает на кресло и начинает крутиться на нем, на колесиках откатываясь ближе к двери, а потом по-детски прикатываясь обратно. — Понимания. Миру не хватает п-о-н-и-м-а-н-и-я. Нам нужно п-о-н-я-т-ь друг друга, чтобы сработаться.Теперь ясно, что я от вас хотел? — он театрально раскидывает руки в стороны, словно пытаясь обнять всю вселенную, но натыкается на такой взгляд Сынквана, что чуть не хнычет от разочарования. — Ладно, не прокатило. Буду знать. Джонхан, Минхао, вы готовы? Джонхан с игривой улыбкой, чтоб только больше выбесить, поворачивается туда, где от него так и не отрывали осуждающего за «похуизм» взгляда. *** м-а-р-м-е-л-а-д-б-ы-л-о-ч-е-н-ь-в-к-у-с-н-ы-й я-с-к-а-з-а-л-ч-т-о-к-т-о-т-о-е-г-о-т-у-т-з-а-б-ы-л е-с-т-ь-т-а-к-о-й-ж-е-в-в-и-д-е-б-у-т-ы-л-о-к-к-о-л-ы я-т-е-б-е-п-р-и-н-е-с-у а-к-о-л-а-в-к-у-с-н-а-я о-ч-е-н-ь п-р-и-к-о-л-ь-н-о с-к-о-р-е-е-б-ы-п-о-п-р-о-б-о-в-а-т-ь д-ж-о-н-х-а-н с-п-а-с-и-б-о-ч-т-о-г-о-в-о-р-и-ш-ь-с-о-м-н-о-й д-а-ж-е-е-с-л-и-н-и-ч-е-г-о-н-е-п-о-л-у-ч-и-т-с-я я-б-у-д-у-з-н-а-т-ь-ч-т-о-т-а-к-о-е-с-т-р-и-м В библии не поставишь смайлики и даже счастливые скобочки, но Джонхан угадывает ироничную интонацию и склоняет голову на бок, с улыбкой вчитываясь в слова, которые приносят уютное успокоение и разрастающееся беспокойство одновременно. Он не смог даже заставить себя запомнить имена жертв, почему тогда сейчас так привязывается к неодушевленным буквам? н-е-с-м-е-й-т-а-к-г-о-в-о-р-и-т-ь м-ы-т-о-ч-н-о-ч-т-о-н-и-б-у-д-ь-п-р-и-д-у-м-а-е-м с-л-ы-ш-и-ш-ь т-о-л-ь-к-о-н-е-т-е-р-я-й-с-я о-н-и-х-о-т-я-т-у-в-и-д-е-т-ь-б-о-г-а о-н-и-х-о-т-я… Последнее выделенное сообщение в книге обрывается. Липкий страх окутывает с ног до головы. Мысль о том, что через два дня не будет новой записки, а в его руках не останется никаких больше следов, парализует ужасом. Но ничего не остается кроме как просто ждать. *** За панорамными окнами двадцать третьего этажа управления становится совсем темно. Красных стоп-сигналов машин на улицах теперь куда больше, чем желтых точек передних фар — все едут из центра по домам, а не наоборот. Как и положено вечеру понедельника обычного четвертого марта. — На данный момент мы располагаем данными о семи убийствах .. Мёнхо-я, подай пятьдесят первого. — У них есть имена, — шипит китаец. Но протягивает фотографию с места преступления, которую Джонхан прикрепляет к доске следом за предыдущей. — Наша с Мёнхо задача — реконструкция криминалистического механизма преступления и его состава, психологическое моделирование, психологическая интерпретация и реконструкция взаимосвязи между убийцей и жертвами, — продолжает Джонхан, объясняя подробнее для полицейских, которые еще не участвовали в расследованиях НБР, — на основе собранных вами данных мы можем с точностью утверждать, что преступления являются серийными, поэтому входят в юрисдикцию Бюро расследований. Убийства совершены группой лиц и носят ритуальный характер, некую… — он почему-то запинается, останавливаясь на пустоте перед собой. — Высшую цель, — подхватывает Минхао. — Мы склонны считать, что у этой группы религиозные мотивы. Джонхан, помотав головой, оживает. Он выглядит сосредоточенно и открыто к аудитории. И только Мингю внимательным взглядом следит за тем, как облизываются нервно губы и чуть подрагивают пальцы. Уже четвертого марта он замечает, что что-то не так. Оборачиваясь к окну, через которое как будто бы можно увидеть здание библиотеки, Джонхан снова возвращает фокус внимания к собравшимся коллегам и полицейским. — Наша задача сейчас — вычислить характер ритуальности… — А вы не пробовали складывать даты? — вдруг влезает Ли Чан, читая по бумаге. — Первое января, третье февраля, одиннадцатое февраля, четырнадцатое февраля, двадцать второе февраля, двадцать девятое февраля, третье марта… — Восемьдесят три, — почти моментально кивает Джонхан. — А если с месяцами или годами.. — Он так умеет, ага, — гордо так, словно у него игрушка в песочнице новее и дороже, поворачивается Мингю к Субину с довольной улыбкой, но натыкается только на совершенно не понимающий взгляд. «Калькулятор тоже так умеет» проносится в больших глазах, но благо не вырывается наружу. Чан остается озадаченно считать что-то на пальцах, сконцентрировав на них все свое внимание . — В общем, все мы знаем, что почерк и способ — это совсем разные термины в нашем деле, — отвечает Минхао уже на какой-то другой вопрос, — давайте решать проблемы по одной. Начнем с выбранных местностей… В тот день презентация затягивается до полуночи. *** Когда март подходит к концу, Джонхан путается в ногах, мыслях и куртке, перешагивая порог Сеульской Национальной Библиотеки. Интуиция сходит с ума, подсказывая, что именно сегодня все должно измениться. Последнее оставленное ему послание оборвалось на полуслове. Каша из мыслей о преступлениях и записках в старой книге не дает даже заснуть. Лишь бы наконец-то придумать что делать. На этот раз и орлиный взгляд пожилой женщины куда беспокойнее, чем обычно. Она только коротко кивает в сторону самого дальнего угла из рабочих столов и снова возвращается к своему чтению. Заняв привычное место, не слушающимися пальцами Джонхан тут же раскрывает Библию там, где загнута страница. Все что угодно, лишь бы не ничего. Он сразу же видит новые отметки. Но успокоиться успевает только до первого выписанного слова. и многократно дух бросал его и в огонь и в воду, чтобы погубить его; но, если что можешь, сжалься над нами и помоги нам П-о-м-о-г-и Гонцы отправились быстро с царским повелением. Объявлен был указ и в Сузах, престольном городе; и царь и Аман сидели и пили, а город Сузы был в смятении Б-ы-с-т-р-о Клятва и обман, убийство и воровство и прелюбодейство крайне распространились, и кровопролитие следует за кровопролитием У-б-и-й-с-т-в-о но они стали среди поля, сберегли его и поразили Филистимлян. И даровал Господь спасение великое! С-п-а-с-е-н-и-е и разверзла земля уста свои, и поглотила их и домы их, и всех людей Кореевых и все имущество З-е-м-л-я Потом наложил царь Артаксеркс подать на землю и на острова морские О-с-т-р-о-в-а Тотчас он пошел за нею, как вол идет на убой, и как олень - на выстрел О-л-е-н-ь К чему сокровище в руках глупца? Для приобретения мудрости у него нет разума С-о-к-р-о-в-и-щ-е Потому что мудрость лучше жемчуга, и ничто из желаемого не сравнится с нею Ж-е-м-ч-у-г Сарра же не призналась, а сказала: я не смеялась. Ибо она испугалась. Но Он сказал: нет, ты рассмеялась Н-е-т и поживи у него несколько времени, пока утолится ярость брата твоего В-р-е-м-е-н-и теперь я прошу тебя об одном, не откажи мне. Она сказала ему: говори П-р-о-ш-у Статичные буквы мельтешат перед глазами словно бегущая строка в телевизоре. Они рассыпаются как крупа по столу и собираются обратно в картинку смысла. Джонхан подрывается с места, роняя стул. Эхо удара разносится по помещению и ударяется о высокие потолки. — Помоги. Быстро. Убийство. Спасение. Земля. Острова. Олень. Сокровище. Жемчуг. Нет. Времени. Прошу, — повторяет он, не планируя останавливаться, но женщина окрикивает, оторвавшись от книги. — Мальчик, постойте. Она протягивает руку, вкладывая в нее визитку своего отдела. Смотрит в панически бегающие глаза. — Я бы хотела помочь, если бы знала хоть что-то. Но мне ничего неизвестно. Пожалуйста, помогите ему. Анализировать в сказанном что-то помимо сути нет времени и не хватает базовых настроек. Паника накатывает парализующими систему мышления волнами. Ноги путаются с мыслями, когда Джонхан вылетает по ступенькам из библиотеки, пытается поймать такси и даже тогда, когда его практически за шкирку ловит Мингю в управлении. — А ну стой! Куда ты собрался? Он явно планировал злиться. Но получается больше растеряться, ловя потерянный взгляд. — Мне нужна помощь, — говорит Джонхан сбивчиво, пытаясь выровнять дыхание от бега. — Куда ты опять ввязался? — у Мингю получается кричать шепотом. Шипеть сквозь зубы прямо в лицо. — Кого ты просил пробивать, куда пропадаешь, что происходит? — Тебе… — Конечно мне Чан сказал, — на секунду лицом Мингю завладевает злость, а пальцы тянутся к чужой тонкой шее. — Так, предлагаю сделку, — Джонхан выставляет ладони вперед, выдумывая на ходу, — Я дам сделать со мной все что угодно. Можешь набить мне морду, выгнать отсюда, наорать при всех или заставить сидеть с Минхао и Чаном в одной комнате весь день, но только после того как я всё расскажу. Прошу. В его взгляде, несмотря на нервную шутливость, Мингю ловит что-то чрезвычайно серьезное и ослабляет хватку за запястье. — Это что, как-то связано с делом? Джонхан неопределенно и испуганно мотает головой. — Я не знаю. * — Какого хрена ты раньше не сказал, — Мингю шагает туда-сюда по кабинету широкими нервными шагами. — Потому что вы бы заставили меня установить слежку, и его жизни угрожала бы опасность. Если бы хоть что-то не получилось, его бы убили. А если бы получилось, Джихун бы сказал, что у нас на руках признание в убийстве в последний день зимы. И он бы стал подозреваемым. — Он и есть подозреваемый, Джонхан! Ты провернул все это под моим носом. Ты не…— Мингю надувает щеки, чуть успокаиваясь, — остановимся на том, что я смогу набить тебе морду после. Что у нас есть? — Земля. Остров. Олень. Жемчуг. Олень. Сокровище. Я не понимаю, — Джонхан явно паникует, хоть и пытается мыслить рационально. — Нашли блять соцсеть, — ворчит Мингю, — в голове не укладывается. Только с тобой могла произойти такая херн… Джонхан вцепляется пальцами в волосы. Ужасно осознавать, что на счету, возможно, каждая минута, но не мочь разгадать оставленный впопыхах шифр. — Мингю… — Земля. Остров. Олень. Земля. Сокровище. Жемчуг. Олень. Остров, — только повторяет тот попугаем, продолжая кружить по кабинету. — М? — вдруг слышится позади спокойный голос. — Вы про Чандо и Чиндо? — Что?!! — вскрикивают оба в унисон. Джонхан подскакивает на ноги, тяжело дыша и смотря на вошедшего в комнату Тэхена, который застывает с трубочкой от баббл чая у рта. Он как в замедленной съемке раскусывает желейный шарик и огромными глазами продолжает смотреть в ответ. — Что ты сказал?! — переспрашивает Джонхан. — Ну, — говорит Тэхен, — остров Чандо называют оленьим островом, потому что в названии иероглиф «чан» 獐. Это тот, что к северо-западу от порта Йосу, знаете? А то их два. А Чиндо — от иероглифа «дзин» 珍— сокровища, жемчуг, типа того. Они связаны грядой. Я услышал и подумал… Джонхан с Мингю ошарашенно переглядываются. — Я же говорил, — инертно выдает Джонхан, глупо хлопая пару раз глазами. — Что ты стоишь, поехали, — Мингю хватает друга за плечо, выволакивая его из кабинета и ворча по дороге, что его точно когда-нибудь уволят. — Может чая… — ветер, проносящийся мимо, не реагирует, — хотите, — спокойно договаривает Тэхен. Не растерявшись, он стучит в соседнюю дверь, где ему, не поворачиваясь на кресле, поднимает руку и машет в приветствии Дино. — Он что, — спрашивает Чан, который все слышал, когда Тэхен присаживается рядом и протягивает ему второй купленный чай, — в лесу его закапывать поехал? — Ну если так, — задумывается Тэхен, — то по какой-то очень сложной схеме, — кивая самому себе, он возвращает внимание к компьютерам. — Покажешь как у тебя тут все работает? — Ты думаешь, я в курсе, как это работает… — обреченно тянет Чан. *** Мингю вжимает педаль газа. — Это массив, там куча небольших островов, — читает Джонхан все попадающиеся под руку вырезки из гугла. — Может, это была только наводка на… Посмотри.. — Как, я за рулем! — Да я образно, — шикает Джонхан, — Нам сейчас направо. — Откуда ты… господи, ты что, уже и в Йосу был? — А мне запрещено в свободное время ездить по стране? — тут же нервно возвращает Джонхан. — Я просто запомнил эту развилку, видишь, пути KTX наверху? — Да вижу я, а теперь рассказывай, что ты делал в Йосу и все, что уже знаешь про своего нового дружка по переписке. Джонхан вздыхает, чуть виновато вжимая голову в плечи. Но и этого Мингю не видит, потому что он за рулем. Путь до Чиндо окрашивается рассказом вперемешку со справками из гугла, когда между городами не теряется 4G. — Этот остров называют южнокорейским… моисеевым чудом, — читает Джонхан статью, когда они проносятся мимо оставленных бесхозными на зиму рисовых полей. — Ого, у нас и такое есть? — Два раза в год у острова Чиндо можно наблюдать удивительное явление, которое напоминает библейский сюжет о том, как перед Моисеем расступилось море,- читает Джонхан вместо ответа. — Воды, соединяющие острова, на целый час расступаются, открывая дорогу протяженностью в 2,8 километра и шириной в 40 метров. — Так, ну с Библией вяжется. Куда ведет эта дорога? — К островам… сейчас. Модо и Чондо. Тот самый остров, в названии которого «олень», — Джонхан чуть не вскрикивает от найденного совпадения. Усидеть на месте становится все сложнее, а кровь в венах обгоняет уже и мчащуюся по шоссе машину. — Поехали туда, — Мингю только кивает, тоже складывая в голове пазл повышенной сложности. У него здесь пазлинки с размером в наномиллиметрах, а собирать надо факт, отделяя от неподходящих деталей эмоциональной окраски, с чем Джонхан сейчас явно не справляется. Приходится брать на себя всю ответственность. Остров Чондо в виде оленя — маленький и необитаемый. Кроме маяка с берега не видно даже построек. Расплатившись с водителем лодки, Мингю договаривается о том, чтобы тот их подождал, и догоняет своего спутника, унесшегося вперед по единственной, ведущей от причала, дороге. — С тебя восемь тысяч вон, - раздраженно шипит он, — и сертификат в СПА. Рыбой воняет, жесть. Но вот этого Джонхан точно не замечает. Как и того, что его кроссовки и туфли Мингю вязнут в холодном песке. Это просто гористый остров. С чего тут начать? Еще не отошедшее от зимы море волнами бьется о возвышающиеся скалы. Единственная тропа ведет наверх — на вершину горы, откуда, вероятно, открывается самый красивый вид. После всего лишь четверти пути наверх Джонхан останавливается, чтобы перевести сбившееся дыхание. От волнения и нагрузки тошнота подступает к горлу непрошенным гостем. — Джонхан, — тихо зовет Мингю, который, пока друг приходит в себя, успевает исследовать местность вокруг и поднять на тропе знакомую коричневую визитку.Национальная Библиотека Сеула Отдел религиозной литературы Телефон: +82 2 6002 3031 Seoul, Gangnam-gu, Yeongdong-daero, 513
— Это ведь… Джонхан тут же забывает об усталости и выхватывает визитку из чужих рук. Значит, они хотя бы верно вычислили направление поисков. Морщась от боли в боку, он произносит вслух выделенные буквы. — а н т д и з у 2 0 0 , — проговаривает медленно, пытаясь вникнуть. Что им хотели сказать? — Чего? — кривится Мингю. Джонхан пальцами водит по картону, пытаясь сложить буквы во что-то осмысленное. И снова их вихри складываются в значения. — Туда. Низ. Вниз. Нам вниз, не в горы. 200? Чего, шагов? Я говорил ему, что можно попробовать запоминать повороты или типа того, он мог посчитать шаги. — Или ступеньки, — Мингю указывает в сторону виднеющейся впереди развилки. Извилистая тропа уходит наверх, в то время как старые выбитые из земли ступени ведут в углубление. — Мы знаем, куда нам. По этой дороге словно не ходили несколько тысячелетий. Оба задыхаются от чистого, но концентрированного кислородом воздуха, пока пытаются пробраться сквозь заросшую тропу. Одна из веток отскакивает от плеча Мингю и расцарапывает Джонхану скулу, но он этого, кажется, даже не замечает. — Этот остров использовался язычниками для жертвоприношений еще в эпоху Чосон. Расступающееся море и им казалось очень… символичным, — говорит он по дороге то, что успел запомнить, пока телефон еще ловил сигнал интернета. Ступени они на всякий случай считают вместе и вслух, углубляясь все дальше в лес. Надежда найти что-то живое, кажется, умирает в муках с каждым сделанным шагом. Все это становится похоже на какой-то дурацкий розыгрыш. — А у тебя с собой оружие? — на всякий случай уточняет Джонхан, оглядываясь на крик птицы над головой. — Ты уже драться с кем-то собрался? — раздраженно отзывается Мингю. Становится настолько жарко, что приходится хотя бы расстегнуть куртку, совсем не подходящую для игры в Индиана Джонса. На сто девяносто седьмой ступеньке влево ведет еще одна косая тропа, сворачивающая с основного курса. Джонхан с Мингю переглядываются. Все указывает на то, что им сюда. Пытаясь не упускать по дороге деталей (вдруг получится найти еще одну визитку) и все время проверяя сигнал связи, они добираются до покосившегося дома лесничего. Раньше такие ставили повсюду, потому что у каждого леса должен был быть свой хранитель. — Гензель и Гретель блять. Чур тебя первым сожрут, — ворчит Мингю, с опасной косясь на хижину из фильмов ужасов. — Я не такой вкусный, — улыбается Джонхан, пытаясь отдышаться. Он сгибается пополам, упираясь ладонями в согнутые колени, — ты намного больше и аппетитнее, у меня для тебя плохие новости. — Ну конечно, кто захочет тобой травиться… Их препирания прерывает скрежет двери. Оба подпрыгивают и непонятно еще кто в кого вцепляется и за кого пытается спрятаться. Мингю инстинктивно опускает одну руку на чужую талию, а вторую — на кнопку кобуры, прикрепленной на поясе. На пороге появляется седая, совсем дряхлая старушка, которая всматривается в них внимательно, однако определенно практически ничего не видит. На ее левом глазу расплывается большое бельмо, правый — практически закрыт. — Что вы здесь делаете? — недовольно женщина взмахивает рукой, будто пытаясь прогнать бродячих котов. Ее голос похож на рассыпающийся прах — с мелкими вкраплениями скрежещущих интонаций. — Уходите отсюда. Туристы отправляются на вершину скалы. Она явно не в себе и не может до конца осознать, кто перед ней. Уловив это и вспомним предпоследнюю записку Джису, Джонхан облизывает губы и аккуратно, прищурившись, говорит, словно пробует на вкус собственное выражение: — Мы… пришли увидеть Бога. — Чего? — шипит Мингю, но получает укол острым локтем под бок. — А, — тянет старуха. — Я слежу. Они еще не превратились, — на этих словах холод пробегает по позвоночнику. — Они еще не готовы, прошли только сутки. Скоро мы узнаем, кто из них пророк. Да помогут нам духи вонгви. — Ептвоюмать, — тянет совсем шепотом Мингю, отворачиваясь и все еще пытаясь словить хоть какой-то сигнал телефона. Но Джонхан остается спокойным. Что-то, издалека похожее на горящий интерес, смешивается со страхом и образует химическую реакцию движения. — Где они? — спрашивает уверенно так, будто знает, кто такие «они». — Они замурованы в стенах пещеры Мангёль, — отвечает старушка, указывая за свою хижину, — совсем скоро мы узнаем, кто прошел испытание. Вонгви нам помогут. — Да, — соглашается Джонхан, — совсем скоро мы всё узнаем. Он тут же дергает Мингю и срывается с места — туда, куда указал невидящий умирающий от старости взгляд. Они пробегают несколько сотен метров, пока не добираются до ущелья, в который ведет единственная тропа. — Джонхан, — с перерывами на отдышку выдает Мингю. — Да? — Я тебя ненавижу. — Я сейчас сам себя не особо жалую. Совсем аккуратно, цепляясь за каменные выступы, Джонхан первый спускается вниз. Самое страшное — поскользнуться и улететь в черноту. — Дай телефон, там фонарик… А… он нам не нужен. — В смысле… а.. Оба они как вкопанные останавливаются там, где заканчивается солнечный свет, но начинаются красные буддийские фонари, освещающие дорогу через ущелье — в пещеру. Горящие лампы стоят стройным рядом, призванные проводить путника к нужному месту. — Смотри, тут те же ленты, — Мингю указывает на нарисованные зигзагообразные белые ленты на стенах. Такие же, что оставляет убийца на месте преступлений последних трех месяцев. Они пробираются по освещенной красными фонарями дороге вглубь пещеры, пока не оказываются у явно искусственно, человеческими руками загороженной двери. — Проход завален. Там что… люди? Гул пещеры настолько концентрированный, что эхом от стен отбивается даже повисшая тишина. Джонхан ошарашенно оборачивается. Но Мингю уже хватает за руку и тащит за собой на выход. — Быстро наверх. Нужно поймать сигнал и вызвать подмогу. Я понял. *** Глаза настолько режет, что, кажется, если их открыть — будешь видеть с царапинами как на старых фотографиях. Но Бомгю все-таки аккуратно приоткрывает один, после — второй. И силой воли настраивает фокус на реальности. А именно — на противоположной стене своей квартиры. Пустой и безжизненной. На такой фокусировке сложно проверять вернувшуюся или нет собственную адекватность. Он, нащупывая несколькими ударами по кровати телефон, разрывается между всеми пришедшими за это время сообщениями. Громкость — это его, но вот хаос — что-то совсем из другой оперы. Уже через пять минут он плещет в лицо горсть холодной воды, уколотую вену прячет под длинным рукавом клетчатой рубашки, стараясь не думать о том, как чужая рука перехватила его запястье прямо на выходе из больницы. Таблетки на тумбочке остаются нетронутыми, когда хлопает дверь входной двери. Остается только выпить с кем-нибудь кофе перед рабочей сменой. *** Звук вертолета, лай собак и крики людей оглушают после долгой природной тишины. Сердце колотится где-то в легких, мешая дышать. Прибывшая на место бригада спасателей просит отойти, и Джонхан кидает на Мингю испуганный взгляд. Тот незаметно сжимает его руку, отводя в сторону, пока ломают каменную стену. Ему удается вернуться с подмогой. — Что это может значить? — тихо спрашивает Джонхан, но Мингю только пожимает плечами. Умиротворенная тишина шуршащих листьев заглушается эхом множества шагов, а потом и вовсе — сильных ударов инструментов о камни. — Вы правы, — говорит капитан вызванной с Йосу бригады, — там кто-то есть. Не обращая внимания на попытку Мингю остановить, Джонхан спускается к прорубленному отверстию как только проникнуть сквозь него становится возможным. Суматоха вокруг лишь отвлекает от поисков. Закашливаясь от ударившего в лицо поднявшегося слоя каменной пыли, Джонхан пробует очистить воздух перед собой руками и закрывает рот и нос растянутыми рукавами толстовки. Пытается разглядеть хоть что-то. Даже не замечает, что Мингю тоже спускается следом за ним. Спасатели кричат, пытаясь достучаться до замеревших людей и спрашивая, есть ли кто-то живой. Внутри пещеры холодно и темно. Присутствие жизни кричит здесь даже без звука. Вдруг пространство склепа озаряется светом — спасатели врубают на полную мощностью свои фонари. От стен отскакивают несколько силуэтов-теней. — Джонхан! Одна из этих фигур кидается вперед, чуть не сбивая с ног, но Мингю вовремя перехватывает сильные руки. — Вы нам помешали! — кричит мужской голос, от которого хочется зажмуриться. — Мы не закончили, вы нам помешали! — Успокойтесь! — Мингю сдерживает сильного парня, пока к нему на помощь не подбегают еще двое спасателей. — Мы пытаемся вам помочь! Вы бы погибли здесь. — Нас выбрали! — сопротивляется голос и руки. — Мы должны стать пророками. Уйдите! Джонхан отрывает от них взгляд и снова возвращает его вперед, пытаясь всмотреться в неосвещенные уголки. Сейчас его волнует только одно имя. Комбинация из пяти букв, которые наконец не хочется превращать в цифры. Остальные фигуры замирают в ожидании, безжизненно притаившись у каменных стен. Сопротивляться, видимо, не собираются. Джонхан, прищурившись, всматривается. Сердце пытается выскочить наружу, чтобы указать нужное направление. Заходясь в приступе кашля, слезящимися глазами под крики позади он рассматривает длинные белокурые волосы тонкой женской фигуры, несколько силуэтов детей и наконец видит, в самом углу, вьющуюся темную челку. Он пробирается туда, где, обняв ноги руками, сидит на земле парень, кажущийся знакомым. Опускается на колени рядом и пытается увидеть лицо. Пульс с галопа снова переходит на прерывистую рысь. Джонхан замирает, когда на него поднимают большие испуганные глаза. — Джису? — спрашивает он, заранее зная ответ. И инстинктивно обвивает руками, когда к нему резко подаются вперед, чтобы обнять. Замирает и время и ощущения. Пульс соединяется с чужим и растворяется в гладком пространстве. Звуки на какое-то время отключаются, потому что даже слух уходит в прикосновение. В него вжимаются с остатками отчаянной силы. И вдруг все вокруг снова приходит в хаотичное движение. Женщину с детьми выводят из пещеры через проделанную дыру в замурованной стене. Пыль застилает глаза и оседает на волосы и кожу. Как бы долго не продолжалось мельтешение вокруг, отпускать его, кажется, не собираются. — Джису? — повторяет тихо Джонхан, надеясь на вразумительный ответ. Замерзшее тело в его руках замирает и как будто бы даже не дышит. Только теплое сопение в шею выдает жизнь. — Тебе нужна помощь, — говорит Джонхан, стараясь держать тон ровным не думать о том, что сейчас ему доверили держать в руках. Но волнистой челкой только мотают отрицательно и вжимаются в него сильнее, сдавливая в объятиях. — Не от….й…м.я. — бормочет красивый плавный голос, который до этого Джонхан слышал лишь однажды — в тот самый вечер в круглосуточном магазинчике. — Что? — переспрашивает он, перекладывая одну руку со спины на грязные спутанные волосы. От этого жеста в него жмутся еще сильнее. — Не отдавай меня, — на этот раз слышит отчетливо. Что-то сводит в верхней части живота — под легкими, но над желудком. Пульс решает закручиваться по спирали. — Я не… — теряется Джонхан. — Это врачи, они помогут. Джису снова мотает головой. — Не надо, со мной все в порядке. — Л… ладно, — глупо моргая от попавшей в глаза пыли, соглашается Джонхан. — Но нужно выбраться отсюда, хорошо? — кивок в плечо. — Тебе нужно в больницу, а потом… — Не нужно в больницу, мне нужно в полицию. Я должен рассказать все что знаю. Джонхан отодвигает за плечи от себя и заглядывает в яркие глаза, которые решительно не отводят — Но тебе… — сдается под их напором. — Хорошо, хорошо, мы поедем в полицию. — Агент, — невысокий пухловатый, совсем молодой парень из скорой аккуратно пробирается ближе и протягивает плед с желанием накинуть его за замерзшие плечи, но отшатывается. Джонхан пугается того, с какой силой Джису дергается от чужого прикосновения и панически в него вжимается. Ошарашенный этой реакцией, он только протягивает руку, сам забирая теплую ткань. — Я сам. Принесите только воду. Молодой фельдшер кивает, убегая к выходу из пещеры. Джошуа чуть ослабляет хватку. — Прости, — говорит он разочарованно от самого себя. — Клянусь, я нормальный. — Жаль, тогда мы вряд ли подружимся, — улыбается впервые Джонхан. Ему становится легче, от того как кожа не шее чувствует ответную улыбку. Джонхан сам накидывает плед на чужие плечи и протягивает подоспевшую бутылку с питьевой водой. — Давай выберемся отсюда, — он совсем аккуратно тянет за руки, отмечая, насколько они темнее и больше чем его. Кожа совсем ледяная от долгого нахождения в холодной темноте. — Пойдем. Расскажешь все, а потом я отвезу тебя к маме, ладно? Джонхан поклясться готов, что никогда и ни на что в жизни не видел такой человеческой реакции. Глаза напротив становятся такими огромными, словно им показали доказательство существования динозавров в виде живого, да еще и говорящего на человеческом языке, экземпляра. Джису раскрывает от удивления рот, явно все еще не доверяя собственным ушам. Замирает в неудобном положении, в котором остановился. — К ма…ме? — медленно, по слогам, путаясь в четырех буквах от шока, переспрашивает он. Джонхан растерянно кивает. Но его тут же прибивает осознанием. Огромные глаза напротив впервые наполняются плещущийся в них влагой. — Она жива? Лицо Джонхана кривится в неопределенную эмоцию от понимания, что происходит. Предвкушение от сообщения хороших новостей смешивается с рвущей изнутри кожу досадой от несправедливости. Он то ли улыбается, то ли морщится, кивая утвердительно. — Жива, она тебя все это время искала. Ему кажется, что еще немного, и ослабленное экспериментами тело не выдержит всего потока свалившейся на него информации. А потому откладывает еще на пару минут попытки выбраться из пещеры и снова обнимает, помогая спрятать эмоции в своем плече. Пальцы, которые помогли им спасти несколько человеческих жизней, подчеркивая в книге нужные подсказки из букв, сжимаются на его пыльной толстовке.