Волшебные огни [Fairy Lights]

      21 декабря                     В 8 утра Нил резко дернулся и окончательно проснулся. Его губы все еще покалывало от воспоминаний о губах Эндрю. Он планировал подождать час или около того, прежде чем написать Эндрю, но, в конце концов, ему не пришлось. Эндрю опередил его.                     Эндрю:       Готов к еще одному местному рождественскому ужасу?                     Нил рассмеялся и ответил мгновенно.              Кому: Эндрю       Всегда.                     Эндрю:       Встретимся по этому адресу в 11       [местоположение.прикреплено]                            Нил кинулся на кровать и зарылся лицом в подушку, застонав. Что, блядь, он творил? Он познакомился с Эндрю четыре дня назад. Он не должен был чувствовать себя так из-за кого-то, кого едва знал.              И все же все его тело вибрировало от предвкушения снова увидеть Эндрю, прикоснуться к нему, быть рядом с ним. Снова поцеловать его.              Поэтому он сделал единственное, что мог придумать для такого чрезвычайного случая.              Он набрал Кевина.              — М-м-првет, — поздоровался Кевин тихим скрипучим голосом спросонья.              — Что с твоим голосом?              — Выпил слишком много прошлой ночью. Не бери в голову. Че как? Как проходит твой отпуск в мини-городке?              Нил сглотнул:              — Я… поцеловал кое-кого.              Нил ожидал, что Кевин скажет что-нибудь язвительное. Что-то в духе Кевина. Чего он не ожидал, так это:              — Был ли это Эндрю?              — Как? Откуда ты это знаешь?              — О, Аарон разговаривал с ним, и он, возможно, упомянул, что ты ему нравишься.              Нил оживился.              — Он прямо так и сказал?              — Ебаный стыд, Нил, прошло четыре дня. Что, черт возьми, там произошло? Тебе никогда не было дела до того, нравился ли ты кому-то раньше.              — Я не знаю. Я… Он другой. Он… — Нил откинул голову на спинку кровати и застонал.              — Ты сейчас просто бредишь. Ты никогда не бредил такими вещами.              — Я… мне просто кажется… я не знаю. Я никогда раньше не испытывал ничего подобного.              Кевин хмыкнул:              — Окей. Предлагаю вот что. Почему бы тебе не оставить чрезмерные размышления на потом и сосредоточиться на том, что ты считаешь правильным? Сходи с ним куда-то, поговори об этом, посмотри, как все пойдет.              — Я увижусь с ним через пару часов.              — Круто. Перестань корить себя за чувства, Нил. Я знаю, что это нелегко для тебя, но тебе позволено чувствовать.              — Спасибо, Кев, — тихо сказал Нил.              Годы, проведенные в бегах с матерью, заставили Нила поверить, что чувства к кому-то опасны. Его мать всегда говорила ему об этом. И годы терапии очень помогли, но это все еще было с ним. Как призрак, прячущийся в шкафу.              Нил хотел, чтобы на этот раз все было по-другому. Он хотел, чтобы это чувство, которое возникало в его груди каждый раз, когда Эндрю был рядом, было чистым, свободным от теней прошлого. Он не позволит этим кусочкам себя запятнать его.              — Думаю, я… я просто сделаю это. Я оставлю все, как есть и посмотрю, куда это приведет, — сказал Нил.              — Ага… Раз уж мы делимся секретами и все такое… Помнишь, как я сказал, что Аарон меня возненавидел, и я не буду… думать об этом.              — Кевин!              — Может быть, я… вроде как… поцеловал его. Немножко.              — Кевин, ради всего, блядь, святого.              — Ты поцеловал его брата! Ты сейчас не в том положении, чтобы предъявлять мне.              Нил вздохнул.              — Просто… не делай глупостей, ладно? Аарон кажется классным парнем, и Эндрю очень его защищает. Он мало что говорил об этом, но он полностью похож на парня, который зарежет тебя, если ты его разозлишь. Причинишь боль его брату-близнецу? Считай ты труп.              Кевин задохнулся, и из динамика послышался приглушенный звук, как будто он уронил телефон.              — Кев?              Звуки стали походить на кашель.              — Подожди, — прохрипел Кевин. — Стой. Погоди. Они близнецы?              — Эмм… да? Разве ты не помнишь, я говорил тебе, когда Эндрю пришел в квартиру в первую ночь, я на секунду подумал, что это Аарон?              — Я не придал значения. То есть их двое таких? Горячо.              — Я вешаю трубку.              Кевин рассмеялся:              — Да шучууууу я!              — Знаешь что, я просто позволю Эндрю тебя зарезать.              — Оуу, глядите-ка, позволишь своему парню отстоять твою честь.              — Я скажу Джеймсу, что ты стащил его счастливый микрофон, и покажу ему, где ты его прячешь.              — Эй! — Кевин пискнул. — Это было неуместно. Мне не нужно слушать Can You Feel The Love Tonight пятнадцать раз на Рождество! Никому не нужно.              Нил усмехнулся:              — Если серьезно. Пожалуйста, не наделай глупостей с Аароном.              — Я и не буду. Он взрослый, Нил, он сам может принимать решения. Я не буду делать ничего, на что он не согласен.              — Слишком много информации, — пробормотал Нил.              Когда Кевин снова засмеялся, Нил завершил звонок.                     Три часа спустя он стоял перед Эндрю и ни за что не мог заставить бабочек в животе вести себя, блядь, спокойно. Эндрю выглядел потрясающе. Какого хера он всегда так выглядел? Он держал подставку для напитков с двумя стаканчиками кофе, и его пальцы, выглядывающие из-под кожаных перчаток без пальцев, выглядели немного замерзшими. Нилу хотелось взять его руку и согреть ее между ладонями. Он остановился перед Эндрю, его сердце чуть чаще забилось в груди.              — Привет, — сказал Нил, но даже это короткое слово прозвучало слабо из-за замершего дыхания.              Эндрю подошел ближе и провел кончиками пальцев по щеке. Нил судорожно вздохнул, что заставило Эндрю приподнять бровь.              — Почему ты сходишь с ума? — спросил Эндрю.              Нил прижался к прикосновению ладони Эндрю. Он хотел отрицать это, хотел возразить, что это был всего лишь поцелуй и он совершенно не сходил с ума. Но он подозревал, что Эндрю распознает ложь, как только Нил ее скажет. Он целовал не так много людей, но знал, что никогда не чувствовал себя так. Поцелуй с Эндрю был фундаментальным, чем-то, что перемешало все внутри Нила, и когда он закончился, Нил остался немного перестроенным на другой лад.              — Я… со мной такое не часто, я не… Я имею в виду… Я давно этого не делал, и обычно это не… — Нил тяжело сглотнул и надеялся, что щелкающий звук в недрах его глотки не достиг Эндрю.              Пальцы Эндрю продолжали скользить по щеке Нила так нежно, что Нил вздрогнул.              — Нет никаких причин для беспокойства. Как ты думаешь, что мы здесь делаем?              — Не знаю, — прошептал Нил, когда прикосновение Эндрю достигло уголка его губ. — Я просто… я хочу поцеловать тебя снова.              Эндрю положил руку ему на затылок и притянул ближе.              — Тогда поцелуй меня снова.              И Нил поцеловал. Это было не так, как прошлой ночью. Это было быстрее и мягче, но все равно все всколыхнуло внутри Нила. Щеки Эндрю слегка покраснели, когда он отстранился. Это был интересный контраст с его стоическим поведением. Нилу это очень понравилось.              — Куда мы идем? — спросил Нил.              — Полярный экспресс.              Нил нахмурился.              — Поездка на поезде «Полярный экспресс». Билеты, которые сложно достать и все такое.              — Для… поездки на поезде? Что такого в этом поезде?              — Это VIP-статус, Нил, — Эндрю смерил его притворно злобным взглядом, но слишком быстро отбросил это, уголки его губ чуть изогнулись. — Максимум всех Рождественских затей в Вермонте.              — О, Боже мой, — пробормотал Нил и закатил глаза, чтобы досадить Эндрю.              Эндрю передал стаканчик Нилу и свободной рукой поймал карман его пальто. Нил не совсем понимал, почему иногда Эндрю прикасался к нему, а иногда ему, казалось, нужно было небольшое пространство между ними, но он не собирался здесь давить. Эндрю скажет ему, если и когда ему понадобится.              Нил мало что помнил из поездки. Он склонил голову на плечо Эндрю и смотрел на заснеженные холмы, пропитываясь теплом Эндрю рядом с ним.              — Я чувствую, будто знаю тебя полжизни, — сказал Нил, не задумываясь.              Эндрю заерзал на сиденье, и его рука сжала пустой стаканчик из-под горячего шоколада.              — Ты почти ничего обо мне не знаешь, — ответил он и выглянул в окно.              — Ага. Ты разрешишь мне?              — Разрешу что?              — Узнать тебя.              Эндрю наконец повернулся и посмотрел на него. Он наклонился немного ближе, его дыхание коснулось виска Нила.              — Ты уедешь после праздников, помнишь?              — И? Шарлотт не так уж далеко.              — Это был просто поцелуй, Нил, — сказал Эндрю. Но затем он поцеловал его в висок, что противоречило его собственному заявлению.              Это был не просто поцелуй. Они оба это знали.              — Угу, — все же сказал Нил. — Может, это была случайность, мы должны попробовать еще раз. Ну знаешь, чтобы убедиться.              Нил ухмыльнулся, а Эндрю застонал в ответ.              — Ты невыносим.              Нил протянул руку Эндрю, и Эндрю, не колеблясь, взял ее в свою.              — Проведи со мной день, — попросил Нил.              Эндрю поднял руку Нила и прижался губами к костяшкам пальцев.              — Я не могу.              Разочарование сжалось в его груди, но он не стал давить.              — У меня есть… дела, — продолжил Эндрю. — Это семейные дела.              — Оу.              — Мы едем в Сент-Олбанс на Фестиваль елей. Это просто улица с рождественскими елками и огнями, но мои мамы делают это каждый год.              — Ммм.              — Я не буду просить тебя пойти туда.              — Хорошо.              Эндрю казался все более и более раздраженным собой. Однако не Нилом, если судить по тому, как крепко он сжал его руку.              — Я не хочу иметь никаких дел с визгом моего кузена. Я не хочу объяснять.              — Хорошо.              Эндрю сжал его руку еще крепче.              — Перестань повторять «хорошо».              — Что ты хочешь, чтобы я сказал, Эндрю? Представь меня своей семье как парня, с которым ты познакомился два дня назад и один раз поцеловал?              Эндрю усмехнулся:              — Это было не один раз.              — Семантика.              — Ты заноза в заднице, я тебя ненавижу.              — Ты часто это говоришь.              Нил улыбнулся и долго смотрел на Эндрю. Его глаза были цвета темного меда, залитого солнечным днем, с золотыми и зелеными звездами в них. Нил не мог оторвать от него взгляда.              — Я могу поцеловать тебя?              Эндрю кивнул, и Нил подвинулся так, чтобы прижаться своим лбом ко лбу Эндрю. Он провел большим пальцем по скуле Эндрю, а затем поцеловал раскрасневшуюся кожу. Это только заставило еще больше порозоветь щеки Эндрю. Нил поцеловал и с другой стороны и снова прижал свою голову к его плечу.              Может быть, Эндрю был прав, и это был всего лишь поцелуй. Это ничего не должно было означать. Но Нил всем своим естеством чувствовал, что это не так.              ***              Аарон расхаживал по квартире, словно пытаясь вырыть дорожку в мраморном полу. Он принял душ еще раз, надеясь, что прохладная вода успокоит его нервы, но ничего подобного не произошло.              Когда часы наконец показывали 16:00, Аарон залип в свой телефон, ожидая сообщения от Кевина. Он должен был забрать его, и они собирались в кафе, которое, по мнению Кевина, могло бы понравиться Аарону.              Но в 16:04 вместо сообщения Аарон вздрогнул от стука в дверь.              Кевин стоял на пороге во всем своем гребаном великолепии, в тесной рубашке, с взлохмаченными волосами и румянцем на щеках.              — Привет, — сказал Кевин. — Ты готов?              — Я… тебе не нужно было проделывать весь этот путь ради меня. Ты мог бы подождать внизу.              — Нет, — ухмыльнулся Кевин, — я хотел.              Если все пойдет так же, как вчерашнее не-свидание, Аарон сойдет с ума.              Он кивнул, схватил куртку и подошел к Кевину, который не отошел от двери. Вместо этого он подождал, пока Аарон окажется в двух футах от него, схватил его за затылок и наклонился.              — Хэй, — пробормотал Кевин ему в губы.              Аарон поцеловал его первым. Он не мог просто… не поцеловать его. Вся пелена жара и похоти, от которой сжимались его пальцы ног прошлой ночью, не могли сравниться с этим поцелуем. Трезвый поцелуй Кевина полностью поглотил его. Внутри него возник новый вид голода, который угрожал подавить любую оставшуюся связную мысль.              Кевин издал горловой звук, придвинулся ближе и… ну, нахуй то кафе. Аарон втянул Кевина внутрь и пинком закрыл дверь. Он не прервал поцелуй, пока тянул его к дивану. Когда он отпустил, Кевин покраснел и тяжело дышал, и разве это не было самым прекрасным зрелищем в мире? Аарон толкнул его на диван и забрался к нему на колени.              — Я приму это как отказ от кафе, — сказал Кевин в губы Аарона.              — Ты хотел, чтобы я был трезвым, ты получил меня трезвым, — пробормотал Аарон и облизал губу Кевина.              Кевин вздрогнул и закрыл глаза.              Здесь Аарон действовал инстинктивно. Максимум, что он когда-либо делал с парнем, — это целовался. Это не значит, что он не пробовал другие вещи, связанные с Кейтлин и неким дилдо, спрятанным в ящике его тумбочки. Но он сомневался, что это будет то же самое.              Так что он понятия не имел, что делает. Единственное, что он знал — он хотел этого. Он быстро избавился от рубашки Кевина и чуть не застонал в губы, когда руки нашли твердые грани его груди. Блядь, этот парень был нереальным. Аарон хотел поглотить его. Кевин отдавал столько, сколько получал. Он целовал Аарона так, будто настал конец света, и губы Аарона были единственным оставшимся источником кислорода. Он просунул руки под футболку и одним плавным движением стянул ее через голову. Затем последовали его штаны, пока они оба не оказались на диване только в своих боксерах, заглушая стоны губами друг друга.              — Как ты… — Кевин прижался лбом к Аарону. — Боже, ты меня убиваешь. Как ты хочешь это сделать?              А потом все рассыпалось о суровую реальность. Аарон не знал. Не знал точно, чего он хочет и как он этого хочет. Может быть, сказать Кевину, что это была самая глупая идея в мире, но прямо сейчас он не чувствовал стыда.              — Я не знаю, — сказал он, пытаясь подобрать больше слов, которые имели бы смысл.              Кевин улыбнулся Аарону в щеку и прикусил его за ухо.              — Скажи мне, что тебе нравится, Аарон. Я хочу, чтобы тебе было хорошо.              Аарон едва подавил отчаянный звук, сдавливающий его горло.              — Дальше этого я еще с парнем не заходил, — сказал Аарон и затаил дыхание, в слабом ожидании, что Кевин отступит.              Кевин обхватил его лицо руками.              — Нет?              Аарон покачал головой.              — Тогда мы можем не торопиться. Выясним, что тебе нравится.              Аарон подскочил и поцеловал Кевина. С ним не должно было быть так легко, но именно так и было.              — Ты хочешь пойти в спальню? — спросил Аарон, слегка ухмыльнувшись только потому, что это заставило Кевина покраснеть. Ему нравилось, когда Кевин краснел.              — Даа.              Аарон отодвинулся и в последний раз поцеловал великолепные губы Кевина, прежде чем направился в спальню. Кевин издал будто задыхающийся звук позади него. Когда Аарон повернулся, чтобы посмотреть на него, все лицо Кевина было красным, а глаза широко раскрыты.              — Что?               — Ебать, как горячо.               — Что?              Кевин сделал жест в сторону Аарона, крутя пальцами и призывая его повернуться. Ой. Ну точно же. Порой он забывал о татуировке на спине. Эндрю нарисовал ее три года назад. Жезл Асклепия перед очень анатомически правильным сердцем, начинающимся от середины спины Аарона и доходящим до его шеи. Детализированные змеи сделали татуировку одной из величайших работ Эндрю. Аарон ухмыльнулся. Кевин вернул ухмылку. Подонок.              — Не Кадуцей?              Аарон был слишком голым и слишком со стояком, чтобы сейчас говорить о греческой, мать ее, мифологии. Но он говорил, так или иначе.              — Кадуцей — символика торговцев, а не медиков. Это распространенное заблуждение, потому что эта чертова штука слишком часто нарисована на логотипах аптек.              Кевин издал протяжный звук, будто был при смерти.              — Ну так? — спросил Аарон. — Ты идешь в спальню или хочешь поговорить о мифологии?              Кевин двигался быстро. Он сократил расстояние между ними в три длинных шага, схватил Аарона сзади под бедра и поднял его. Его руки немного дрожали от усилия, но Кевин прижал его к стене прежде, чем мышцы отказались сотрудничать.              — Не могу решить, тебя возбуждают татуировки или греческая мифология, — сказал Аарон, кусая нижнюю губу Кевина.              — Ты такой охуенный, — сказал Кевин и поцеловал его в шею. На этот раз Аарон не сдержал стон. Ему было все равно. Он хотел, чтобы Кевин говорил ему больше подобных вещей. Хотел его губы на себе. Его руки, блуждающие по телу.              — Постель, Кевин. Как ты думаешь, ты сможешь добраться туда, не уронив меня?              Кевин фыркнул.              — Посмотрим.              Они добрались до кровати. Аарон с грохотом упал. Он смотрел, как Кевин стоит перед кроватью, на влажное пятно на его серых боксерах, сплошь точеные мускулы и гладкую кожу, и решил, чего хочет. Он сел и переместился на край кровати.              — Я хочу тебе отсосать.               Кевин заметно судорожно вздохнул.              — Д-да. Да. Однако это не продлится очень долго, — сказал он, закусив нижнюю губу.              — Плевать, — сказал Аарон и потянул его за резинку боксеров. Он всегда любил удовлетворять партнерш ртом, и сегодняшний вечер ничем не отличался. Конечно, технически принцип был другим, но Аарон был готов раствориться в процессе. Ему нравилось тонкое чувство контроля, реакция, которую его рот вытягивал из Кевина, нравилось, как каждое движение языка вытягивало из Кевина стоны, сводящие Аарона с ума.              Слишком быстро все закончилось. Кевин предупредил его, запустив руку в волосы и сдавленно произнеся «Аарон», и у Аарона было время отстраниться, но он этого не хотел. После этого Кевин рухнул на кровать, тяжело дыша и гладя волосы Аарона. Это длилось всего пару минут, прежде чем коварная ухмылка снова появилась на его возмутительно красивом лице.              Он прижал Аарона к матрацу и проглотил его целиком, и оттуда все пошло немного туманно. Аарон вцепился в простыни, борясь со своим нарастающим оргазмом, желая, чтобы это длилось дольше. Кевин отпустил его и оттолкнулся, пока не оказался лицом к лицу с Аароном.              — Тебе уже делали римминг? — спросил Кевин.              Ответ Аарона был сдавленным, плаксивым звуком.              — А хочешь?              Аарон лихорадочно закивал, не в силах в разборчивую человеческую речь. Затем Кевин развернул его, и все, что Аарон мог сделать, это стонать в подушку, когда Кевин терзал его своим умелым языком.              ***              Ники болтал с Эндрю. Даже несмотря на все усилия Эрика по сдерживанию чрезмерной жизнерадостности, он все еще был слишком силен, чтобы с ним можно было справиться. Нет, Эндрю вовсе не ненавидел своего кузена. Проблема была в том, что Эндрю любил тишину, а Ники не мог в ней выжить. Эндрю понимал и никогда не пытался изменить своего кузена, но иногда ему нужно было убежать от шума.              Фестиваль елей на самом деле был просто длинной улицей с украшенными рождественскими елками с обеих сторон. Аллея рядов сверкающих монстров. И все же ему нравилось. Огоньки были своего рода его любимыми. Би и Эбби шли впереди, держась за руки и оживленно разговаривая о каком-то шоу про ремонт.              В последнее время они много говорили о переезде в более просторное место и просто ждали, где Аарон решит обосноваться. Они хотели быть ближе к ним обоим, так что, может быть, где-то посередине? Не то чтобы Эндрю был одержим желанием остаться в Вермонте. Здесь он построил себе достойную жизнь, но не возражал против того, чтобы отправиться куда-нибудь еще. Слова Нила все еще звучали у него в голове, и он задавался вопросом, на что это будет похоже. Переехать в другой город, начать что-то новое. Нил. Открыть новую, более крупную тату-студию. Нил. Жить в городе, где он бы не знал половины людей по именам. Нил.              Потом он вспомнил, что знает Нила всего четыре ебаных дня, и хотел дать себе пощечину. Нил был слишком хорош, чтобы быть правдой. Несбыточной мечтой. Чем-то, чего у Эндрю действительно не могло быть. Может, тот факт, что Нил был здесь ненадолго, делал его таким очаровательным. Эндрю использовал кофейню как предлог, чтобы отстать от группы. Он взял горячий шоколад и махнул Ники и Эрику, чтобы они продолжали идти. И тут он увидел его. Стоящего у новогодней елки, освещенного всеми оттенками голубого света, с руками в карманах и опьяняющей, притягательной улыбкой. Эндрю посмотрел на Нила, потом на своего кузена и крикнул Ники вслед.              — Я сейчас подойду.              Он не стал ждать ответа Ники. Он подошел к Нилу и остановился перед ним, его рука чесалась, чтобы дотянуться до тепла его шеи.              — Что ты здесь делаешь?              — Я думал, что схожу посмотреть на этот удивительный фестиваль елей.              — Нил, — Эндрю посмотрел через плечо.                      — И я подумал… тебе не придется сейчас ничего объяснять своей семье, если тебя здесь никто не увидит. Я имею в виду, здесь так. много. Елей. Ты мог бы с легкостью затеряться.              — Нил.              Нил потянул его за рукав и повел между украшенными елками. Эндрю остановил его, когда они оказались в окружении тысячи огней между тремя очень высокими деревьями. Эндрю поставил стаканчик на землю и повернулся к Нилу.              Он так устал от этого бесящего идиота. Он обхватил его лицо руками и стал ждать, в его глазах отражались невысказанные вопросы. Нил не промахнулся. Он медленно, судорожно выдохнул и прошептал «да» в губы Эндрю.              Эндрю поцеловал его. В первый раз он подумал, что, возможно, после этого он будет менее увлечен Нилом. Но каждый поцелуй только глубже вонзал нож. Каждый поцелуй вызывал у Эндрю желание еще одного. Хотеть больше. Хотеть всего. Это было незнакомое чувство, но впервые в жизни он позволил ему поглотить себя.