—with mortal pangs / — страданиями смертных

На мгновение они оба неподвижно замирают. Затем Нандор изумленно выдыхает, и Гильермо успевает подумать, что все таки его конек – глупость, а не смелость, но Нандор шепчет прямо ему в губы «очень очень смелый» и целует в ответ. То, как их губы соединяются, настолько естественно и гармонично. Их жизненные линии тесно связаны, наполнены одной сутью, переплетаясь в глубине теней, и так же легко их губы сливаются в единое целое с медным привкусом крови и «Aquafresh». Нандор перехватывает инициативу – прижимается открытым ртом к губам Гильермо и проводит языком между ними. Задрожав от этого прикосновения, Гильермо поспешно размыкает губы в ответ на безмолвную просьбу. Нандор переходит в наступление на рот Гильермо с такой наглостью, что это почти возмутительно, но тот не успевает смутиться из-за нахлынувших ощущений из-за языка Нандора у себя во рту. Гильермо поднимает вторую руку к груди вампира и уже обеими цепляется за его одежду, стискивает плотный шелк рубашки в кулаках. Нандор ладонями крепко держит его лицо, откровенно наслаждаясь поцелуем. Гильермо представляет, как Нандор удерживает его голову неподвижно, используя рот с другой целью, и от этой мысли все тело пронзает дрожью возбуждения. К своему сожалению, Гильермо обрывает поцелуй первым – потребность в кислороде побеждает. Он не отстраняется, только опускается на пятки, руками все еще сжимая одежду Нандора. Он отчаянно вдыхает воздух, чувствуя как болезненно саднит губы: Нандор целуется так же, как делает все остальное – безрассудно и увлеченно, завоевывает его рот, будто хочет присвоить себе навеки. Едва отдышавшись, Гильермо пытается продолжить поцелуй, но разочарованно ворчит, обнаружив, что Нандор выпрямил спину, и теперь его губы вне зоны досягаемости. – Какого хрена ты такой высокий? – возмущается он. – По статистике у ваших средний рост был пять и два! – Я – потомок поколений, благословленных великими богами, – отвечает Нандор, искренне оскорбленный. Ухмыляясь уголком рта, он добавляет: – А ты почему такой маленький? – Ах ты… – Гильермо не успевает договорить, потому что Нандор наклоняется и целует его снова. Второй поцелуй еще более страстный, за ним третий и четвертый, и единственное, на чем может сосредоточиться Гильермо – это жаркое слияние их ртов. Он щекочет своим языком язык Нандора, посасывает пухлые губы, и чувствует, как тот дрожит в ответ. Тогда Гильермо прикусывает зубами его нижнюю губу, и Нандор низко протяжно стонет. Ладони Нандора вздрагивают, поцелуй разрывается. Гильермо стонет разочарованно, но, открыв глаза, замечает с облегчением, что их губы все еще близко. Взгляд Нандора бегает по его лицу, словно он не знает, на чем сосредоточиться, время от времени опуская глаза и задерживая их на губах Гильермо. Их взгляды встречаются, и затем каждое произнесенное Нандором слово Гильермо не только слышит, но и чувствует на своей коже. – Мне очень жаль, прости, – говорит он, и эта фраза сбивает Гильермо с ног, как грузовой локомотив. Он ждет продолжения, что-то вроде «это была ошибка» или «я не хочу тебя», но Нандор молчит, будто воды в рот набрал. – В смысле? – переспрашивает Гильермо, совершенно озадаченный. – Прости, я воспользовался твоей слабостью, – отвечает вампир, потупившись в пол. – Это же я тебя поцеловал, – говорит Гильермо, лихорадочно пытаясь понять смысл внезапного сюжетного поворота. – Да, – очень серьезно кивает Нандор, – ты поцеловал, но и я цело… тоже. Он выпускает Гильермо из объятий, и когда прохладный воздух заменяет прикосновение его рук, в душе Гильермо безмолвно рыдает от этой утраты. Он стискивает одежду Нандора в кулаках, не желая отпускать. Нервно сцепив пальцы перед собой, Нандор сжимает их до хруста в суставах. – Как твой владыка, я не могу этого допустить, – говорит он формальную фразу, словно пытаясь убедить их обоих. – Я занимаю позицию власти над тобой, и не должен использовать ее, чтобы навязывать тебе свои желания. Даже если ты думаешь, что уступаешь мне добровольно. – Черт, да ты издеваешься? – рычит Гильермо. – Я тебя спровоцировал! – Это не имеет значения… – пытается возразить Нандор, но Гильермо слишком разъярен, чтобы его слушать. Он запускает руку в волосы Нандора, крепко сжимает в кулаке шелковистые пряди и дергает на себя. Нандор испуганно вскрикивает, подчиняясь руке Гильермо и неудобно согнувшись. – А теперь послушай меня, упыреныш, – медленно и зло проговаривает Гильермо, – если бы я не хотел, чтобы ты прикасался ко мне, ты уже был бы мертв. – Гильермо, – хрипло шепчет Нандор, и он в ответ совсем немного разжимает пальцы. Нандор тянется и первым целует его, невзирая на хватку в волосах. Каждый поцелуй до боли обжигает кожу, Гильермо уверен, что будут синяки. Руки Нандора возвращаются, слегка касаясь талии Гильермо и задерживаясь лишь на мгновение – достаточно для того, чтобы Гильермо мог остановить, если бы захотел – и начинают ласково исследовать его тело. Когда Гильермо просовывает язык в рот Нандора, он чувствует опасное давление острых кончиков клыков и стонет от наслаждения. Руки Нандора сжимаются на его бедрах, большие пальцы с силой впиваются в кожу. «Ты же знаешь, что у меня легко появляются синяки», – думает Гильермо, но когда Нандор резко кусает его губы, он начинает подозревать, что тот этого и добивается. Вампир плавно движется вперед, с каждым шагом толкая Гильермо, пока он не упирается спиной на стойку ванной. И, прежде чем Гильермо успевает отреагировать, руки Нандора соскальзывают вниз и сжимают его бедра. – Один момент, – нежно выдыхает Нандор ему в губы, и поднимает в воздух, будто он легкий как перышко, и усаживает на край мраморной стойки. Теперь они почти на одном уровне, Нандор возвышается всего на несколько дюймов. Гильермо видит, как он смотрит на него с откровенным удовольствием, широко улыбаясь, даже не пытаясь скрыть наслаждение моментом. Но когда это Нандор не был откровенен в том, что доставляло ему радость? Гильермо разводит ноги в стороны в молчаливом приглашении, и вампир, не мешкая, устраивается между ними. Новая позиция вызывает легкий дискомфорт из-за стояка в тесноте джинсов, но он понимает, что если Нандор продолжит так ласкать его тело руками и горячо целовать в губы, это скоро станет невыносимым. Но Гильермо настолько хорошо от того, что Нандор удобно доступный, и он может держать его лицо в своих ладонях и целоваться, и поэтому он пока не пытается расстегнуть джинсы. Он полностью растворяется в ласках Нандора, позволяя завладеть своим ртом и жарко хозяйничать в нем, в то время как большие ладони скользят по груди, животу и открытому горлу. Он чувствует натяжение ткани и понимает, что Нандор расстегивает пуговицы рубашки. Гильермо сжимает бедра еще сильнее вокруг Нандора, ободряя, и слышит низкий стон в ответ. Когда рубашка полностью расстегивается, Нандор пробегает ладонями по обнаженной коже его живота, по груди и плечам. Гильермо беспомощно дергается, когда прохладные пальцы на мгновение щекочут между ребрами. Наконец, Нандор снимает рубашку с его плеч и бросает на пол. Он отстраняется, пристально рассматривая открывшийся перед ним вид. Зрачки расширены до предела, он будто пытается запечатлеть картинку в памяти. Гильермо не нужно смотреть вниз, чтобы убедиться, что весь его торс покрыт синяками, но он все равно смотрит и шокировано замирает. Он видит красные отметины от костяшек пальцев на груди от особенно сильного удара, целую коллекцию царапин, ушибов и синяков от когтей и локтей. Еще он разглядывает отчетливые свежие отпечатки пальцев и заливается румянцем, когда понимает, насколько они ему нравится. Нандор все еще хмуро разглядывает его кожу, поэтому Гильермо выдает единственное, что приходит в голову, чтобы снять напряжение. – Ты бы видел, как я отделал этих парней, – говорит он, невольно вздрагивая от воспоминаний. – Я видел, – серьезно отвечает Нандор, – ты очень сильный воин. И он целует Гильермо гораздо нежнее, сначала в губы, затем осыпает легкими поцелуями линию челюсти, продвигаясь к чувствительному месту под ухом. Нандор слегка зажимает здесь кожу человеческими зубами, и Гильермо задыхается от ощущений, его пальцы цепляются за плечи вампира, словно за спасательный круг. Он чувствует, как губы Нандора трогает улыбка, и прилагает всю свою силу воли, чтобы не повернуться и не поймать его рот своим. Вместо этого он склоняет голову к плечу, открывая шею и пристально глядя в широко распахнутые глаза Нандора. Это приглашение или вызов, он сам не уверен, но кровь уже бурлит в жилах от предвкушения, и когда Нандор в ответ порывисто целует его под челюстью, даже пальцы на ногах Гильермо поджимаются от удовольствия. Нандор ласкает подставленную шею нежными поцелуями, постепенно прикладывает все больше силы, засасывая кожу до синяков. Он добирается до пульсирующей вены, касается губами того места, которое им обоим так знакомо, и обнажает клыки. Гильермо вздрагивает при первом касании острых кончиков, какая-то животная часть его мозга инстинктивно посылает сигналы страха. Но желание сильнее страха, и от ощущения давления клыков на горле Гильермо почти теряет голову от предвкушения. Но Нандор не кусает, а только на мгновение дразняще прижимает клыки к призрачным следам от старого укуса и зацеловывает от них дорожку вниз к середине груди Гильермо, проводит по соскам кончиками пальцев. Когда его руки опускаются еще ниже и пальцы щекочут ребра, Гильермо мучительно извивается и чувствует распаленной кожей, как в ответ губы Нандора изгибаются в улыбке. Ему хочется навечно впечатать эту улыбку не только в кожу, но и в свою душу. И ему даже трудно представить, как он сможет покинуть эту комнату, как он сможет жить в этом мире дальше без улыбки Нандора на своей коже. Нандор целует его все ниже и ниже, оглаживая ладонями бока и живот, пока не становится на колени перед ним, впиваясь ногтями в бедра. Эрекция Гильермо уже просто мучительна, и должно быть Нандору из нового положения хорошо заметна, так что он без колебаний расстегивает ремень и молнию на джинсах Гильермо настолько ловко, что тот почти завидует. Но все мысли разом покидают голову Гильермо, когда Нандор стягивает белье вниз и берет его член в руку. Гильермо подавляет стон, цепляясь пальцами за плечи вампира, пытаясь скрыть дрожь. Прохладная ладонь Нандора согревается теплом Гильермо, он размазывает появившуюся каплю смазки по головке члена и плавно скользит рукой сверху вниз. – Да, вот так, – хрипит Гильермо, чувствуя, как внутри него взрывается ад, низ живота будто обливает кипятком, а вся кожа горит. Он приоткрывает глаза и видит открытый рот Нандора над головкой своего члена. Гильермо нервно дергается, хватает Нандора за волосы обеими руками и тянет его голову в сторону с маниакальной решительностью. – Ни в коем случае, черт возьми, – тяжело выдыхает он, – держи свои зубы подальше от моего члена. – Но я очень искусен в этом деле, – говорит Нандор, глядя на Гильермо сквозь вуаль густых полуопущенных ресниц и надув губы. Словно желая получить доказательства этих слов, предательский стояк Гильермо заинтересованно дергается, и ему хочется заорать от абсурдности ситуации. – Никаких клыков рядом с моим членом, – упрямо повторяет он. – Так совсем не весело, Гильермо, – ноет Нандор, и поднимается с колен, упираясь ладонями на стойку ванны по обе стороны от Гильермо. Костяшки его пальцев белеют от напряжения, а взгляд становится растерянным. – У нас есть и другие варианты, – отвечает Гильермо, и Нандор так очевидно чувствует облегчение: напряженные плечи расслабляются и на его губах снова играет легкая улыбка. – Я просто хочу, чтобы мой член остался со мной, понимаешь? – Хорошо, мы можем обсудить это позже, – отвечает Нандор, и Гильермо думает, что на данный момент его вполне устраивает такое принятие его условия «никаких экстремальных членовредительских минетов». – Конечно, – соглашается он. Теперь, когда напряжение между ними уходит, Нандор возобновляет ласки, целует шею и плечи Гильермо, поглаживает его грудь и живот, нежно проводит по члену ладонью. Гильермо в свою очередь переходит к решительным действиям – принимается раздевать Нандора. Он быстро расправляется с первыми застежками и испытывает огромное удовольствие от звука, с которым тяжелый плащ падает на пол. Вслед за ним летит рубашка – благо, Гильермо опыта не занимать по части раздевания своего господина. Как только торс Нандора обнажается, Гильермо, не теряя времени, наконец-то – наконец-то! – может протянуть руку и потрогать гладкую кожу груди и крепкий рельеф живота. Он кладет ладони на широкую грудную клетку, сжимает мышцы и осторожно прослеживает кончиками пальцев все те бесчисленные шрамы, с любовью вспоминая историю каждого. Его пальцы лениво скользят вниз по животу, пробегают по выступающим косточкам таза, трогают густую дорожку темных волос. Взявшись за пояс штанов, Гильермо поднимает голову и встречает взгляд Нандора. – Можно? – спрашивает он. – Конечно, мой милый Гильермо, – отвечает Нандор. От этих слов сердце сжимается будто тисками, и он наконец позволяет себе принять истинную важность этого смутного, пылающего чувства. Он тянется, чтобы поцеловать Нандора, пытаясь передать силу своих эмоций, и показать ему, насколько сильно его трогают эти причудливые нежные слова. «Люблю тебя, я люблю тебя», – думает Гильермо, стягивая вниз штаны Нандора и сжимая его бедра.