Нет способа справиться со стрессом лучше

Мумбэттан — самое шумное место на памяти Майлза. Не только в вопросе звуков, но и относительно запахов, обликов и физических ощущений. Толкающиеся люди, яркие одежды, режущие нос ароматы и, конечно, гомон голосов — всё это сливается в бесконечную беспокойную какофонию, что с непривычки трещит голова и начинают слезиться глаза. Солнце и жара определённо не добавляли плюсов поддетому состоянию парня. Впрочем, стоит отметить, что от кое-чего явление человеком-пауком спасло Моралеса. От толпы. Ему было вовсе не обязательно крутиться меж прижимающихся тел внизу, когда наверху были сотни свободных воздушных дорог. А вот поддержка куда более привыкшего к этому местечку панка позволила не потеряться спустя пару мгновений пребывания здесь и не свалиться на улицы, как это было в прошлый раз. Время здесь шло совсем не так, как в его родной вселенной, так что с приятными закатанными лучами пришлось попрощаться, чтобы столкнуться с оглушительно ярким жёлтым светом, в первые секунды подобным настоящей бомбе, заставляющим зажмуриться и спрятать глаза руками, счастливо ощущая под ногами надёжную почву. Подросток промычал что-то недовольно и по-детски зло скривил губы, насупив нос и старательно отклоняясь на друга, изо всех сил выражая своё несогласие. Широкие ладони соскочили с плеч и фамильярно скрестились на чужом животе, устраивая подбородок на мягкой голове. — Да брось, чудно же.- Послышался сверху смех, заставляющий ещё активнее протестующе заворчать, не бросая попытки вынудить напарника двинуться назад, хотя разум уже постепенно смирялся с мыслью, что портал за их спинами закрылся и обратного пути нет. — Хоби, пожа-алуйста, не заставляй меня.- кудрявая голова чуть отклонилась в сторону, чтобы лечь на шипастое плечо и, бессильно бросив руки, умоляюще заглянуть собеседнику в глаза. Он такую, откровенно говоря, моську давно не строил. Это была крайняя мера. — Не заставляй меня заставлять тебя, и мы оба отлично проведем время.- Красная маска (когда он только успел надеть её?) вновь усмехнулась, но уже в следующее мгновение эта странная его особенность, цвета, мелькнули с ядерного розового на простую паучью гамму, как её мог охарактеризовать художник, а панк поднял голову, окидывая взглядом возвышающиеся песочные здания. Майлз проследил за его взглядом, тоже сосредотачиваясь на окружении, чтобы окончательно бросить жалкую надежду. В мыслях ненавязчиво всплыли воспоминания его прошлого попадания сюда. Первый глюк в его жизни после лишь нескольких секунд проведенных в городе. Это был крайне неприятный опыт. Он скептично поморщился. Но уже спустя пару секунд тяжёлых размышлений, его отвлекло нагнетающееся ощущение. Паучье чутьё настойчиво раздражало затылок, вынуждая спешно подобраться и выпрямиться, отлипая от обжигающего наравне с местным климатом тела. Вот только тело отлипать не хотело, всё также расслабленно удерживая руки поверх темного костюма. Возможно, Майлз слегка упустил момент, когда небрежный крест запястий опустил ладони на его бедренные кости, столь удобно устраиваясь, словно для того и был создан. Несмотря на неприятное ощущение на корке черепа, оторвать взгляд от огромных рук было выше сил подростка. — Хоби, бро, ты наконец-то здесь! — послышался звонкий и до сих пор полный наивной радости голос, что кто угодно бы узнал из сотни. О, такие не забываются. Майлз всё же поднял глаза. — Пав, дружище! — панк столь быстро соскользнул с плеч паука, что тот лишь едва не упал на спину, крайне неловко оступившись и взмахнув руками, стараясь удержать равновесие. К противно сворачивающемуся под сердцем разочарованию, бодро перебрасывающийся какими-то жестами с индийцем британец даже не заметил его неожиданного возгласа. Впрочем, это не должно его волновать, не так ли? Парень даже не пытался разобрать весь тот неконтролируемый поток речи и непонятных слов, что разливались между старыми друзьями, лишь отстранённо наблюдая за их близкими движениями. В груди будто разрасталось пятно. Поэтому он отвернулся. И пятно обратилось в острейшие копья, рвущие череп болезненными воспоминаниями. Гвен смущённо притаилась в стороне, неловко потирая правый локоть и не решаясь поднять голову на заметившего её. Когда-то — друга. Сейчас он не был уверен. Он смотрел долго. Он совершенно не знал, что нужно делать. Она ему помогла. Да. Он помнит. Но перед этим она его предала. И гнев до сих пор клокотал где-то в его груди. Хотя её нынешний вид скорее вызывал жалость. От того Майлз и скривился. Прежде, чем его сумели вновь с силой обхватить, но уже совершенно не тот, от кого он этого мог ожидать. Маленький Павитр крайне решительно и довольно крепко для кого-то его возраста и размеров обвил гостя за плечи, с силой обнимая и счастливо выкрикивая что-то о том, как он рад вновь его видеть и умудряясь моментально переходить к теме его долгого отсутствия. Паук чувствовал, что совершенно не понимает, что нужно ответить. Он слишком устал для этого. Но это прикосновение всё равно дарило приятное спокойствие, что парень не сдержался от того, чтобы немного расслабиться. Он прикрыл глаза, вдохнул поглубже и медленно выдохнул, отпуская тяжесть и лёгкую улыбку. Позволяя себе лёгкий смех и ответные объятия. — Хей, Пав, чувак, чё как? — Они обменялись лёгким ударом кулаков — самый привычный дружеский жест, знакомый любому подростку, — и отступили на шаг, давая себе возможность без труда обговорить формальный разговор. Простое сведение — как дела и что по миру, простые ответы — не во всём правдивые, не передающие всего уровня тяжести состояния личности и вселенной, но дарящие призрачное спокойствие, что всё правда так, что правда — никаких проблем нет и беспокоиться не о чем. Ради этого спокойствия Майлз концентрирует всё своё внимание эти слишком короткие несколько секунд на светящемся лице парня. Он не смотрит на белую тень справа. Пока тень не оказывается слишком близко, тихо называя его по имени. Паук оборачивается далеко не сразу. Первые несколько секунд он потерянно ищет поддержки в глазах отвернувшегося индийца. Затем бросает взгляд на того, кто его привёл, словно он может сказать, что рядом никого нет. Но встречается с уверенными тёмными глубинами, молча говорящими лишь, что вечно бегать не получится. Только тогда он поворачивается. Холодный, чтобы не быть горячим. Чтобы не сжечь все в своей ярости. Холодный и уставший. Гвен, смотрящая в ответ, выглядит виноватой. Она часто выглядит такой в последнее время. — Майлз.- Повторяет девушка, приподнимая руки, словно силясь что-то сказать, но молчит, а парень хмурится, не желая ничего слышать. Он не хочет извинений, объяснений или неловких разговоров, будто ничего не было. Всё было и он не позволит это так просто забыть. И слова подобрать оказывается сложно. Высказать все свои мысли? Пожаловаться на всю свою жизнь? Ограничиться чем-то коротким? Дать ли ей шанс? Пустить все на самотёк? Собираясь с мыслями, вздыхает. — Тебе будет непросто вернуть моё доверие. Ещё несколько секунд тишины. И женщина-паук наконец светлеет, скромно улыбаясь. Кивает с благодарностью и облегчённо выдыхает. — Спасибо.- её голос слабый, словно она боится спугнуть маленькую удачу одним слишком громким словом. Но на это Майлз качает головой. Его не за что благодарить. Это будет сложный путь. Будто ощущая повисшее давление, что никак не желало уходить, Прабхакар моментально врывается между пауками, радостно взмахивая руками, заставляя золочёный браслет вспорхнуть в воздух и, описав круг, вернуться на прежнее место. Он что-то громко говорит, оборачиваясь на всех присутствующих поочерёдно и вновь подкидывает запястья, поблескивая яркими красками на свету. И срывается с места, приглашая всех за собой, какими-то невообразимыми движениями управляя паутиной. Первой за ним исчезает с крыши Гвен, хватаясь за подвернувшуюся возможность избавиться от зудящего напряжения. Майлз лишь отстранённо проводил её взглядом, на периферии надеясь найти их после, но не двинулся с места, оборачиваясь к причине своего тяжёлого разговора. А та стояла расслабленно, покачиваясь с пятки на носок, совершенно довольная этим почти диалогом. И во взгляде его была лёгкость, что с души парня посыпались камни. Будто ему наконец сказали, что он всё сделал верно. Поэтому он позволяет себе приподнять уголки губ и опустить плечи. И только после того, как высокий подросток наконец отворачивается, подступая к краю крыши, Моралес подрывается, проскакивая мимо и уверенно падая вниз, чтобы спустя миг зацепиться паутиной за угол какого-то здания и взмыть вверх, переворачиваясь в воздухе, наблюдая, как снизу хитро поглядывают на него прищуренные глаза. Загадочным местом, которое хотел им показать местный паук, оказалась, должно быть, самая высокая крыша в этом городе. По крайней мере, куда ни смотрел, Майлз так и не увидел выше. Здесь было красиво, и вид на узкие улочки и широкие мосты и дороги открывался завораживающий. Должно быть, будь он здесь в другое время, искренне восхищался бы и захотел бы зарисовать этот пейзаж. Но сейчас окружение вселяло ему мысли о доме. Позабытое на пару минут беспокойство о родной вселенной вернулось с новой силой, напоминая, что он посмел забыть об ответственности, забыть об опасности и поставить свой мир под удар. Это было глупо и беспечно. Поэтому он опять тяжело смотрит на далёкую землю, как, не более получаса ранее, на своё солнце. Ощущает, что ему здесь не место и лучше бы вернуться домой, пока не поздно. Пока ничего не случилось. — Хей, Майлз, иди сюда! — парень рефлекторно оборачивается, вспоминая вновь, где он и с кем. За время, что поглотило его сознание, пауки успели расстелить по центру крыши узорное покрывало и разместить четыре квадратные подушки по сторонам. Гвен оказалась между индийцем и панком, усевшихся друг напротив друга. Позвавший его, светящийся Пав дружелюбно похлопывал по месту рядом с собой, приглашая присоединиться. Конечно, последнее свободное место и прямо перед призраком. Он опять оглянулся на город, отчаянно, словно прося его о помощи, словно прося позволить ему сбежать. Но город остался глух к его просьбе. Карамельные глаза спешно сморгнули находящую панику. — Ага, иду.- Он надеется, что его улыбка не выглядят слишком вымученной. Очевидно, это не так. Павитр вопросительно склоняет голову, заставляя пушистые волосы спасть с лица, — Что-то не так? Врать ему бесполезно, но попытка не пытка, да? Он мычит что-то отрицательно, — Не, всё норм. Просто, давайте продолжим. Скрывать что-то тоже бесполезно, и он определенно видит, как избегает Майлз взглядов с крыши и не смотрит на ту, кого когда-то мог бы любить. Он никогда не был хорош во лжи. Но Хоби обещал, что проблем не будет. Именно поэтому он прерывает допрос, выполняя тем самым просьбу. Говорит о чём-то. И сначала Майлз искренне старается следить и участвовать в разговоре. Но постоянно безбожно теряет нить диалога и спотыкается. Молчит, не зная, что и кому сказать. Забывает и путается бесконечно в историях и словах. Замирает среди событий, возвращаясь сознанием домой. Ему здесь не место? Но затем они молча пьют чай. Много чая. Очень долго. И Майлзу кажется, что в чай что-то подмешали. Учитывая лёгкость, которая наполнила его тело. Учитывая то, как медленно стала течь речь и как понятна она была мозгу. Всё сразу стало просто. Голос стал твёрже, взгляд уверенней. И он наконец почувствовал спокойствие. Майлз наконец искренне улыбнулся. Когда солнце клонилось к закату, он уверен, что прошло гораздо больше обещанных Хоби «пары часов», но и сам ничего против этого сделать не попытался. Пав, этот бесконечный ком энергии, ещё более хаотичный, чем, как кажется на его фоне, совершенно размеренный Моралес, задал такую планку скорости и ловкости передвижения по городу, что куда более опытные люди-пауки с трудом могли за ним угнаться. И это разжигало азарт. Несомненно, на его стороне было преимущество жизни в этом городе, но игнорировать мастерство его владения паутиной было невозможно. Какое-то время это и правда работало. Старательные попытки американца не сравнивать Мумбэттан с Нью-Йорком и концентрироваться на тепле и лёгкости этого места. Наконец появившееся равновесие и крепко вцепившиеся в него пальцы сознания, не позволяющие так легко потерять улыбку на лице и пустоту в голове. Он и вправду смог расслабиться, не так ли? Но лишь на какое-то время. А потом пришло осознание, что им пора расходиться. И что ему пора возвращаться в свой мир. В своё логово опасности. В пожирающую разум панику. Они были на крыше над какой-то площадью. Внизу всё ещё гомонили люди, машины и даже животные, а в небе медленно растекалась удивительно глубокая тьма, полотном укрывающая город. Уже виднелись первые звёзды. За спиной, радостно посмеиваясь, переговаривались остальные пауки. — Нужно будет ещё так собраться в ближайшее время! — Гвен казалась до сих пор полной энергии, несмотря на весь прошедший день. Он и забыл, какой она была выносливой. — Да! — счастливо воскликнул Прабхакар, едва ли не искрясь от всех своих эмоций, бесконечно звеня золочёными украшениями. — Обязательно.- Куда спокойнее добавил Хоби, с усмешкой наблюдая за нескончаемыми силами друзей, которым явно было недостаточно времени одного дня, чтобы обговорить все интересующие темы. Ощущая тянущую тяжесть под сердцем, Моралес наконец обернулся, зная, что от него будут ждать ответа. — Ага.- Слабая печальная улыбка сама ложится на его губы, а последний взгляд бежит по близким лицам. Они всё ещё о чем-то говорят, но это не так важно. Важными становятся темные высокие глаза, поднимающиеся на него с несвойственной серьёзностью. На миг заставляет напрячься. Он не носил брони, но чувствовал, как только что она дала трещину. — Подсолнух, знаешь, я тебя сюда привел, думаю, мне тебя и возвращать.- он слегка отклоняет голову назад, что и без того высокий взгляд поднимается ещё выше. Названный смотрит в ответ ошарашенно, моргает широко распахнутыми глазами, едва слышно спрашивает «что?» и вновь моргает, словно это очень глупая шутка. Замечает, что удивлён таким поведением здесь оказывается далеко не он один. Гвен и Пав тоже моментально замолкают и в шоке уставляются на гитариста. А тот как всегда не выглядит смущённым таким вниманием. — Давай, чувак, собирайся. А то солнце зайдёт, порталы закроются и мы все окажемся заперты здесь.- на этот раз склоняется, с усмешкой устанавливая зрительный контакт на одном уровне. Сначала Майлз пугается, вздрагивая, начинает с «но», не договаривает, спотыкаясь, встряхивает головой и кивает «ага». Получает в ответ весёлую улыбку. Теперь общие знакомые симметрично поглядывают с подозрением на Майлза, непонимающе склоняясь к плечу. Но Майлз и сам растерян и мало что может им сказать, поэтому лишь неловко смеётся, пожимая плечами, и расслабляется, кивая. — Пока, Пав. Пока, Гвен, — взмахивает на прощание рукой, всё ещё улыбаясь. От такого неожиданного жеста и даже смешной реакции друзей лёгкость клубится в груди. Тактильный индиец, моментально возвращаясь в реальность, подрывается и подскакивает к пауку, крепко обвивая руками и тепло притираясь, тараторя слова о том, как он был рад увидеться и как будет ждать следующей встречи, которая обязательно настанет, даже если Майлз к нему не заглянет, он сам придёт, и никакого другого варианта не будет, ведь, вообще-то, он очень скучал и очень им дорожит, даже если Майлз так странно себя ведёт и держится в стороне. Он уже отвык от такого дружеского напора людей, покрывшись оседающей пылью в развороченном городе, от чего застыл растерянно и неловко сжал чужие плечи, теряясь, что стоит ответить. Слава богу, большего от него и не ждали, так как местный в тот же миг отстранился, освобождая дорогу к уже открывающему портал панку. Моралес кинул взгляд на девушку. Она отстранённо держалась рядом, сцепив руки в замок. Но, заметив обращённое к ней внимание, Стейси всё же махнула прощально ладонью и вымученно улыбнулась. Она всё ещё ощущала вину. Это было верно. Наконец, парень обернулся к Хоби. Тот стоял, склонив голову к плечу, и только того и ждал. Поймав взгляд карамельных глаз, он махнул подбородком в сторону пространственного разрыва и, не дожидаясь реакции, уверенно шагнул в крутящиеся цветные кольца. Его силуэт быстро пропал в исходящем из него свете. Майлз медленно вдохнул и выдохнул, собираясь с мыслями. Какой-то плохой у него опыт со всеми этими прыжками. Но это не значит, что он не последует за ним без лишних промедлений.