***
— У меня, кстати, тоже пирсинг есть. Чонгук отрывается от чтения и переводит взгляд на Чимина. Тот смотрит на подергивающееся колечко в углу чонгуковых губ и прикусывает свои в том же месте. — Может, потом как-нибудь покажу, — он пожимает плечами и снова прикрывает глаза. И что это блять значит? У Чимина нет серёжек в ушах, да и на лице ничего металлического, только покрасневшие щёчки да подёргивающиеся ресницы. Так. Стоп. Обычно он задаёт вопросы и пытается понять значение очередной метафоры, но сейчас просто с ничего взял и выдал маленький факт о себе. И Чонгуку это очень понравилось, но в голову параллельно с этим полезли мысли по типу «к чему это сейчас было?». Третья глава успешно подходит к концу. Основной сюжет книги развивается линейно, закидывая читателя изредка во всякие флешбеки. Чон на самом деле от любопытства ещё вчера её прочитал и прекрасно знает, что начало следующей главы будет напичкано нцой на четыре страницы. От этой мысли во рту пересыхало, а голос на окончаниях слов надламывался. — Что-то не так? — Мы закончили на сегодня и… — он откинулся на спинку стула и зажал металлическое колечко, стуча нервно по нему зубами. — Ты же понимаешь к чему ведут эти разговоры? Чонгук прошёлся пальцами по открытой книге, где текст прервался на середине страницы. — Да, кстати! — парнишка встрепенулся и приблизился ближе к листам, а Чон, кажется, уловил кокосовый запах его волос и неосознанно вдохнул носом. Вкусно — Что такое бабочки в животе? — Чимин заглядывал в текст, находясь ровно между партой и Чонгуком, который тихо утопал в кокосовом наслаждении. — Ему неприятно? — он вернулся на своё место и вопросительно посмотрел. — Звучит как что-то неприятное. — Нет, ему всё очень нравится. Это… — задумался, лишь для того, чтобы не выдать «то, что я чувствую, когда ты так близко». — Блин. А может сейчас? Давай сейчас! Когда же ещё? Он выдохнул. — Когда тот, кто тебе нравится… — почти шёпотом начал Чон и медленно наклонился к парнишке. — Находится очень близко… — Чимин не отодвинулся и продолжил внимательно слушать, находясь в опасной близости. — Ты чувствуешь холод по телу, но при этом становится очень жарко. Пальцы слегка покалывает, но самое важное тут… — он невесомо коснулся чиминова батника в районе живота. — Внизу немного сдавливает и напрягается, а сердце от волнения бьётся быстрее. И чувствует рваное дыхание, и видит как щеки Чимина наливаются краской. Его ресницы подрагивают и Чонгук соврет, если скажет, что не чувствует то же. Сейчас бы коснуться его, обнять, поцеловать, а может… — Это и есть бабочки в животе. — П-понятно. Он не позволяет себе усмехнуться, заметив мандраж в полумесяцах. Возможно, не стоило таким образом объяснять очевидную метафору, но теперь он уверен о взаимности своих чувств. — Ты можешь следующую главу сам прочитать? — он старается говорить спокойно, не выдавая свое бешенно колотящееся сердце. — Или хотя бы начало. — Это займёт очень много времени… — было слышно, как Чимин нервно сглотнул. Он провел ладонью по волосам, собирая их в хвостик и потёр, кажется от жары, шею. — Там всего четыре страницы, — он хмыкнул и наглядно перелистнул несколько раз. — Я… Мне сложно читать, — голос вновь подрагивал от неуверенности, а брови задумчиво опускались вниз. — И писать тоже сложно, — Чонгук не до конца понимает о чём сейчас говорит напрягшийся милаш. — У меня дислексия. Понурый вид Чимина кричит о том, насколько сильно ему сейчас некомфортно и Чонгук неосознанно переживает вместе с ним. О дислексии он знает немного. Один из школьных друзей был дислексиком. Чон примерно понимает, как работает их мозг, как левое и правое полушария не могут просто договориться, чтобы соединить полученную информацию, как буквы накладываются друг на друга, меняются местами в голове и в тексте. Чонгук понятия не имеет как жил бы без книг, без письма и определённо не смог бы даже поступить на филологический, не говоря уже о высокой успеваемости. И сейчас он смотрит на грустного, но всё ещё милого Чимина и пазл начинает собираться. Метафоры, визуализация, браслет. — Значит, — он немного кашляет, выводя из мыслей парнишку, и улыбается. — Я был прав, когда сказал, что у тебя хорошо развито правое полушарие. И им действительно удается переключится на более позитивный диалог, медленно направляясь к общежитию, где живёт Чимин, оставив наедине с уборщицей хранителя библиотечных книг. — Хочешь сказать, что это два разных цвета? Они стоят на углу общежития и смотрят на два одинаковых здания. Чимин довольно кивает и улыбается, а Чонгук кидает взгляд с одного фасада на другой. — Этот, — милаш указывает пальцем. — Кварцевый, а этот… — переводит на рядом стоящее здание общежития. — Галечный серый. Хоть убейте, но Чонгук видит просто два одинаковых светло-серых здания. И даже, если бы на улице было сейчас светло, это ничего бы не изменило. — Покажешь мне ещё раз бабочек в животе? — он поворачивает голову и встречается с блеском любопытных глаз. — Фапаешь на бабочек? — И на них тоже. Чимин стоит на краю бордюра, а Чон подмечает, что даже в таком положении он все равно немного выше. Стоят друг напротив друга и смотрят долго, томно, увлеченно. Чонгук не касается его, не рискует. А надо бы. — А твои глаза — графитно-чёрные, — милаш притих, продолжил мять свой батник и зашагал туда-сюда по бордюру. — Упасть же можешь, — Чон заботливо потянул чиминов рукав, заставив спрыгнуть, и поправил свой рюкзак. — Дай свой телефон.***
Чонгук искренне был рад, когда Чимин молча без расспросов всунул в руку свой телефон. «Я просто хочу записать и отправить тебе аудио с нцой на четыре листа» — хотелось сказать. «Боже, да это минут десять голосового!» Неизвестно что хуже: читать нцу перед Чимином в библиотеке или отправлять её в аудио со своим голосом. Блять, третьего не дано? Он упорно думал над этим весь субботний день, занимаясь в тренажёрном зале, и пришёл к итогу. Третьего не дано. Зато у него теперь в какао толк есть Чимин. Чонгук вернулся в квартиру к семи часам. Помятый рюкзак, скинутый на кровать, упорно игнорировался до тех пор, пока Чон не закончил с подготовкой к занятиям на следующую неделю. Он нервно покосился на синюю — на самом деле сапфировую — плотную ткань, пока переодевался, прекрасно зная, что на дне покоится книга с белой обложкой в ожидании. Он знает, что в этой главе, он читал. Но как быть? Перед Чимином прочитать? Нет, это слишком. Просто абсурд. Только мысли о собственной реакции на текст, о пухлых розовых губах, которые он уверен будут пропускать вздохи, вызывают мурашки и тянущее чувство внизу живота. — Я отвлекаю? — он стучит пальцами по твёрдому переплету и гипнотизирует жирный шрифт нцы. — Да немного, но я не против, — из динамика доносится клацанье мышки, клавиатуры и еле слышные мужские голоса. — Я тут записываю тебе главу и… Ты уверен, что не можешь её сам прочитать? Это довольно неловко, — он откидывается на спинку стула и ерошит волосы. — То есть читать нецензурную лексику тебе комфортно, а как трахаются два парня нет? Так он всё-таки понял к чему вела третья глава! На фоне чиминова смеха слышится чей-то ещё и протяжное «Это Чонгук?» — Тэ, поставь брэйк на две минуты. Сделайте фул ребаф, я сейчас. Затем, скрип кажется компьютерного кресла и стук захлопнутой двери. — Это прозвучало слишком грубо для того, кто фапает на бабочек в животе. — Ты не смеешь упрекать меня в том, что мне нравится! — из динамика льется вода. Он что, в ванную зашёл? — Ты покраснел? — и ему действительно это интересно. Он представляет этот смущённый взгляд полумесяцев и яркие мягкие щёчки. На том конце, кажется, долго думают. Вода перестает литься. — Да, совсем немного. — Пришлешь фото? — немного думает он, закусив в ожидании губу. — Я могу включить камеру, если хочешь посмотреть. — Нет, — он испуганно дёрнулся, прикрыл глаза и тихо выдохнул. — У тебя там кажется рейд, не отвлекайся. Я запишу только тот отрывок. Всю главу дочитаю в понедельник. Чимин угукает и отключается. Чонгук включает диктофон и вглядывается в строки новой главы. Он устало потирает лоб, тяжело вздыхает и читает. «запустил руки под мокрую полупрозрачную блузку и несильно сжал твердый сосок» Тяжёлый вздох. «провел дорожку поцелуев от самой шеи, вдыхая сладкий аромат» Чимин, кстати, тоже пахнет сладко — кокосом. «коснулся пальцами внутренней стороны бедра» А какие бёдра у Чимина? — Бля-ать… Запись поставлена на паузу. Напряжение глухой пульсацией отдает в висках. В комнате становится жарко, поэтому Чонгук стягивает с себя футболку и кидает на пол. Пульсация медленно перетекает ниже, опускаясь теплым наваждением в паху. Глаза продолжают бегать по развратным строкам. «из его открытого рта ниточкой потекла слюнка» «освобожденный член болезненной пульсацией налился кровью» Рука опустилась на ткань спортивных штанов. Он не сильно сжал, прошёлся поступательными движениями и облизнул пирсинг. «провел несколько раз рукой вдоль члена и приставил головку ко входу» Взгляд устремляется между строк, буквы растекаются нечеткими границами и накладываются друг на друга. Чонгук видит чиминовы губы сразу, как только закрывает глаза. Они пухлые и мягкие. Хочется скользнуть по ним пальцами, губами, языком, чле… Рукой зарывается под одежду и окольцовывает у основания член, представляя маленькие ладошки Чимина. Он ведёт медленно, замедляясь у головки и вновь оттягивает плоть. Пирсинг истерично дёргается от напора, губы покусывает, облизывается. Глаза до боли закатываются, подкладывая новые картинки. Он наслаждается, водит рукой терпеливо, размазывая пальцем каплю предэякулята, что сочится из дырочки. — Бля-ать, — повторяет, утопая в необходимом искушении. В мыслях Чимин цепляется пальцами за плечи, откидывает голову и несдержанно стонет, пока он держит его за талию и рвано двигается внутри. Он до покалывания впивается пальцами в персиковую кожу, наслаждаясь неприкрытой похотью. В этих мыслях Чимин развратный, смелый, как во время телефонного звонка. Чон усерднее толкается в руку, питаясь фантомными стонами на задворках разума. Возбуждение по нарастающей льётся к пульсирующей бордовой головке. Он касается свободной рукой соска, опаляя холодом пальцев горячую кожу. Стонет прикрыто и ускоряет фрикции. Представляет вместо своих рук чиминовы, что жадно бегают по телу. С низким стоном, почти хриплым, Чонгук изливается в руку, пачкая белье и кожу белёсыми каплями. — Блять.