Трудности адаптации

— Папа, папа! Смотри, кто на том берегу! Все мгновенно побросали недоеденные сладости и кинулись к Веруке, которая с широко раскрытыми глазами показывала на противоположный берег реки. Фрэнсис чуть прищурилась и увидела человечка в красном с отбойным молотком. И словно подтверждая её мысли, Верука воскликнула: — Это маленький человечек! Там, у водопада! Все тут же стали вглядываться туда. Человечков оказалось больше, гораздо больше, и все они бегали у водопада и таскали большие сладкие ягоды, которые в их крохотных ручках казались целыми дынями. — Но это же не настоящие люди, — хмыкнул Муцуо. Фрэнсис повернулась к мистеру Вонке и перевела. Он сначала обиженно посмотрел на неё, но увидев её строгий взгляд, повернулся к Муцуо. — Ну конечно, они настоящие. Это умпа-лумпы. «Умпа-лумпы? Никогда не слышала такого… Ладно, переведу по звучанию.» Тэреби-сан, судя по его лицу, тоже никогда о такой национальности не слышал. — А доставлены они прямо из Лумпаландии, — гордо добавил мистер Вонка. Фрэнсис озвучила на японском и это, в том числе и название незнакомой страны, и теперь лицо Тэреби-сана было полно уже праведного возмущения. — Такой страны нет, мистер Вонка, — строгим тоном сказал он. Фрэнсис мысленно закатила глаза, предвкушая спор, но перевела всё в точности. — Что? — мистер Вонка, к счастью, сразу посмотрел на Тэреби-сана, и она выдохнула про себя с облегчением. Отец Муцуо поправил галстук и произнёс: — Мистер Вонка, я преподаю географию в старшей школе и уверяю Вас, что за всё время получения своего образования или уже преподавания я не слышал такого названия, и более того, его нет даже на древних картах, когда многие страны имели другие имена. Фрэнсис уже начала было переводить, но стоило ей сказать «я преподаю географию в старшей школе», как мистер Вонка взмахнул рукой, показывая ей замолчать. — Спасибо, достаточно, мисс Фрез. Что ж, если уж Вы, мистер Тэреби, так в этом компетентны, тогда Вы и без меня всё о ней знаете, в том числе и о том, как ужасна эта страна. После того, как Тэреби-сан услышал второе предложение на японском, он отвёл глаза в другую сторону. — Ужасна? — робко спросил Чарли. — Да-да. Бедные умпа-лумпы жили там в домах на деревьях, чтобы спасаться от хищников, и ели одних гусениц с жуками. Ужас, правда? Но больше всего на свете они любили бобы какао, хотя и редко могли их достать. Ну и я, когда был в Лумпаландии, предложил им всем переехать жить и работать ко мне на фабрику, а взамен давал им столько какао-бобов, сколько им было нужно, ведь именно из какао делается шоколад! Ну и сам шоколад они тоже стали есть. И да, мисс Фрез, они все теперь говорят по-английски. «То есть он действительно выдаёт своим рабочим зарплату какао и шоколадом, потому и мне предлагал… Даже не знаю, забавно это или грустно.» — Они просто прекрасные работники, — с мечтательной улыбкой продолжил мистер Вонка. — Только должен вас предупредить: они очень озорные, из всего делают шутку, хи-хи. В этот момент откуда-то из-за спины у Фрэнсис раздался крик фрау Глуп: — Augustus, mein Schatz, du sollst es nicht machen! Фрэнсис не понимала немецкого языка, но голос у фрау Глуп был очень встревоженный и полный испуга. Что-то совершенно точно было не так. Вся компания обернулась и увидела, как Август, стоя на коленях у самого берега реки, зачерпывал шоколад и пил его целыми пригоршнями. Мистер Вонка сразу встрепенулся: — Эй, мальчик! К моему шоколаду не должны прикасаться руки человека! Но Августа мало интересовало что-то, кроме плещущегося внизу шоколада. Но в один момент он наклонился к реке слишком низко, после чего с криком упал прямо в шоколад. Фрау Глуп взвизгнула, ещё кто-то из родителей охнул, а вот мистер Вонка смотрел на это с олимпийским спокойствием. — Он утонет! Он совсем не умеет плавать! Спасите его! — фрау Глуп металась от одного взрослого к другому и размахивала сумочкой. Фрэнсис глянула на реку. Оттуда на мгновение показалась голова Августа, всего покрытого шоколадом. «Не захлебнулся! Слава Богу!» Она всё ещё не знала, что делать. С одной стороны, нужно было сохранять профессионализм и оставаться рядом с Тэреби-саном и Муцуо. С другой, ситуация действительно экстраординарная, мог очень пострадать ребёнок, нужно помочь… Но пока она размышляла, в реку опустилась выдвижная труба и стала засасывать шоколад. Образовалась настоящая воронка, и Августа потянуло в неё. — Vorsichtig sei, Augustus! — фрау Глуп продолжала кричать, видимо, поняв, что помочь её сыну уже никто не сможет. Бедного мальчика же попросту крутило в центрифуге, пока он кричал и звал на помощь. Фрэнсис повернула голову в сторону гостей. Они все смотрели на трубу, в которую несчастного Августа уже успело засосать. Фрау Глуп едва не плакала, в то время как у остальных лица были пугающе спокойные, особенно у мистера Вонки. — Готов, — совершенно будничным тоном проговорила Виолетта, наблюдая, как мальчика понесло вверх по трубе в накопитель шоколада. — Вызовите пожарных! — мама Августа всё не находила себе места, а Фрэнсис страшно хотелось посочувствовать ей публично, но это было бы неуместно (после того, как она сама ничего не сделала, чтобы спасти Августа!). — Удивительно, что он поместился там. Какая же это толстая, должно быть, труба… — таким же ровным тоном, как и её дочь, сказала мисс Борегард. — Недостаточно толстая, он сбавляет скорость, — Фрэнсис сначала подумала, что ей послышалось, но нет: это Чарли своим тоненьким блаженным голоском так же, как и остальные, хладнокровно комментировал происходящий ужас. «Вот же чёрт! Никто, кроме матери, даже не переживает за бедного мальчика… А мистеру Вонке, похоже, даже нравится!» И снова Фрэнсис показалось, что он прочитал её мысли, потому что ровно в этот момент их взгляды пересеклись. Его холодный и заинтересованный и её злой и испуганный. — Сейчас он застрянет, — своим обычным насмешливым тоном проговорил Муцуо. Чтобы перевести это на английский, пришлось сначала избавиться от кома в горле. — Точно, застрял, — повторил мысль сына Тэреби-сан. Это уже было почему-то легче сказать. Тут откуда-то начала играть музыка. Дети начали вращать головами, чтобы понять, где музыканты, но ничего не увидели. Тут Верука снова крикнула: — Ой, смотрите, умпа-лумпы! Все разом повернули к ним головы. А умпа-лумпы же, побросав все свои инструменты и собранные ягоды, побежали к мосту, а через мост — на другой берег реки. — Что они делают? — спросила Верука. — По-моему, они хотят спеть песенку, — улыбнулся мистер Вонка и покосился на Фрэнсис. — Это особый случай, у них давно-о-о не было новых слушателей… Если бы Фрэнсис могла пускать глазами искры, от мистера Вонки остался бы один пепел. «Только. Не. Ещё. Одна. Песня!» Но умолять о прекращении этого спектакля было поздно: музыка вовсю играла (правда, оркестра так и не было видно), а умпа-лумпы уже принялись танцевать и начинали петь. Пришлось переводить так же, как у входа на фабрику. — «Август Глуп, Август Глуп, толстый жадный дурачок, Август Глуп такой толстый, мерзкий, отвратительный и инфантильный. Давай, мы кричим, настало время отправить его вверх по трубе! Но не бойтесь, дорогие дети, Август Глуп не пострадает,» — настолько ровным тоном, насколько это было возможно, говорила Фрэнсис, смотря искоса то на пританцовывающего мистера Вонку, то на трубу и на застрявшего в ней бедного Августа. «Интересно, он слышит то, что про него поют? Если слышит, то ему, наверное, очень плохо: стоишь по колено в шоколаде в душной трубе, не можешь сдвинуться с места, так тебя ещё и обливают помоями… Кошмар.» А умпа-лумпы тем временем стали… нырять в шоколадную реку и, напевая, плавать вокруг трубы. «Ага, то есть им можно своей кожей пачкать шоколад! Ну или Муцуо прав, и они не настоящие люди… Или мистер Вонка страдает двойными стандартами. Сюр какой-то.» Думая об этом, Фрэнсис уже стала довольно открыто поглядывать на мистера Вонку. Он улыбался и качал головой из стороны в сторону в такт песни, и, похоже, ему действительно очень нравилось. На мгновение он перехватил её взгляд и чуть повернулся в её сторону. Фрэнсис стало неловко, и она снова обратила взгляд на трубу. Август вовсю шевелился, но продвинуться вперёд всё не мог. — «Но всё же мы, конечно, должны заметить, что он довольно сильно изменится: колёса закрутятся, шестерёнки начнут молоть и толочь, а потом мы его ещё поварим минутку…» — ровный голос дрогнул, а перед тем, как закончить переводить всю песню, понадобилось даже прочистить горло. Действительно, сложно не занервничать, когда милые крохотные человечки обещают сделать из мальчика сливочную помадку… Под конец этой фантасмагории труба не выдержала, и Август, как ракета, помчался наверх и вскоре скрылся в накопителе шоколада. Умпа-лумпы же сразу разбежались. — Браво, браво! Ну разве они не прекрасны? — восторженно захлопал в ладоши мистер Вонка. — Выглядит как отрепетированный номер, — изрёк мистер Солт, глядя куда-то в пустоту. — Как будто они знали, что случится, — Муцуо сказал это, глядя исподлобья прямо на Фрэнсис, отчего у той побежали по спине мурашки. Но стоило ей перевести, как мистер Вонка закатил глаза и со словами «ой, глупости» спустился куда-то вниз. Фрау Глуп побежала за ним. — Где мой сын?! Куда ведёт эта дурацкая труба?! — ещё более взволнованно, чем раньше, спросила она. Мистер Вонка глянул наверх, после чего улыбнулся. — Эта труба ведёт в цех, где я делаю вкуснейшие клубничные помадки в шоколаде. И тут он коротко взглянул на Фрэнсис, улыбнувшись ещё сильнее. Та сразу вспомнила, как он увидел у неё в кармане пакетик с ними, а она сказала, что очень их любит… — Значит, из него сделают клубничные помадки в шоколаде? И будут продавать по всему миру? — Нет, я этого не позволю, — его голос, в отличие от нервной и надрывной интонации фрау Глуп, оставался абсолютно спокойным. — Вкус будет просто ужасный. Только представьте: августичные глупадки в шоколаде. Ужас. Это никто не будет покупать. «И как у него хватает наглости говорить такое женщине, у которой может пострадать или погибнуть ребёнок…?» Услышав перевод, Муцуо скривился. Фрэнсис сначала решила, что он разделяет её мнение, или ему тоже жалко мальчика или его маму, но он просто пробормотал: — Сколько можно болтать о своих конфетах… Мистер Вонка же успел подозвать умпа-лумпу и что-то ему тихонечко сказать, после чего человечек увёл фрау Глуп. — Мистер Вонка? — тихонечко спросил Чарли. — А почему в песне умпа-лумпов уже было имя Августа? Если только… — Импровизация — несложный фокус, это может любой, — перебил его мистер Вонка, после чего посмотрел на Виолетту. — Вот ты, девочка. Скажи что-нибудь. Что угодно. Виолетта слегка пожала плечами: — Жвачка. Мистер Вонка словно бы мечтательно глянул куда-то вверх, приложив палец к подбородку, подумал ровно секунду и сразу же зарифмовал: — «Жвачка — это ерунда, её не жуйте никогда». «Да опять! Кажется, я скоро думать начну стихами!» Фрэнсис наклонилась и шепнула Муцуо и Тэреби-сану: — «Жвачка — ужасная гадость, я ненавижу жвачку больше всего». Здесь смысл в том, что появилась рифма, которой обычно нет в японских стихах, но для стихов на английском она важна. И в тех песнях, что я для Вас переводила ранее, тоже была рифма. — Видишь? — продолжил мистер Вонка, смотря уже на задавшего вопрос Чарли. — То же самое. — Вообще ни разу, — сказал Муцуо. Но прежде чем Фрэнсис открыла рот, мистер Вонка обернулся и посмотрел в сторону Муцуо. — Хватит бормотать себе под нос, мальчик. Удивляюсь, что тебя вообще кто-то понимает. Фрэнсис и Тэреби-сан переглянулись. Она лишь пожала плечами. — Что ж, вперёд! Стоило всем подойти к берегу, как из-под моста неожиданно показалась сказочная розовая ладья. Вся она блестела, как глянцевое стекло (и как-то не возникало сомнений, что именно из него она и сделана), нос у неё был в форме головы гигантского морского конька, а за вёслами сидели десятки умпа-лумпов. Дети смотрели на это чудо, разинув рты. Ладья поравнялась с берегом, после чего все умпа-лумпы расхохотались, глядя прямо на гостей. — И чего смешного? — нахмурившись, спросила Виолетта. Мистер Вонка наклонился к ней. — Думаю, это всё из-за какао-бобов. А между прочим, ребята, вы знаете, что шоколад способствует выработке гормонов эндорфинов? Они создают ощущение влюблённости. «Значит, мне в средней школе нужно было просто кормить Уэйда шоколадками при каждой встрече, и всё было бы отлично. А я-то страдала! Где ж Вы были раньше с такими советами, а?» Но всё веселье испортила мисс Борегард: она тут же стала кокетливо смотреть на него и, чуть прикусив губу, сказала: «Да неужели?». В глазах мистера Вонки появился первозданный ужас (наверное, такой же, какой был у Фрэнсис от мысли, что ей придётся экспромтом переводить стихи), он отвернулся, нервно засмеялся и скомандовал: — Все на борт! «Видимо, он и флирт впервые в жизни увидел…» Свободных лавочек на лодке было всего три, поэтому пришлось потесниться: Виолетта и мисс Борегард сели рядом с Верукой и её отцом, а Муцуо и Тэреби-сан возле Чарли и его дедушки. На самую маленькую скамеечку у самой кормы сели уже Фрэнсис и мистер Вонка. Фрэнсис помахала Муцуо рукой, чтобы убедиться, что ему не нужно выворачивать шею, смотря на неё. Положив ладонь на борт, она подумала, что стекло какое-то слишком липкое и даже как будто немного пористое. — Мистер Вонка, а из чего сделана эта лодка? — тихонечко спросила она. — А, я её выдолбил из гигантского леденца. Клубничного, между прочим, — обезоруживающе улыбнулся он, после чего махнул рукой и скомандовал умпа-лумпам. — Вперёд! Ладья снова поплыла. И вот теперь тишина уже не была неловкой, и можно было совершенно спокойно вращать головой, не заботясь о том, что будут видны фиолетовые пряди, и рассматривать всё вокруг себя. «Жаль, что у меня нет фотоаппарата… Никто ведь не поверит, если расскажу!» Неожиданно мистер Вонка слегка нагнулся за борт, после чего тронул сидящего перед ним Чарли за плечо. Стоило мальчику обернуться, как мистер Вонка протянул ему наполненный тёплым шоколадом половник. — Попробуй, тебе станет легче. У тебя ужасно голодный вид. Мальчик с улыбкой глотнул, после чего протянул половник дедушке. — Так вкусно! — Это потому что он взбит водопадом, — гордо ответил мистер Вонка. — Эх, показал бы мне кто это местечко, когда я была маленькой… Только по удивлённому взгляду мистера Вонки Фрэнсис поняла, что сказала это вслух. Она сразу же прикрыла рот кончиками пальцев. — Прошу прощения, я что-то расслабилась. — За такие слова уж точно извиняться не стоит, — он сказал это чуть тише, правда, Фрэнсис не очень поняла почему. — Наслаждайтесь, пока никто не разговаривает с Вами на японском. — Не поможет, я на нём думаю уже полжизни, — невесело отшутилась Фрэнсис, глядя на растущие по линии берега яблони с карамельными плодами. — Да и я на работе, особо расслабляться нельзя. — Можно, я разрешаю. — А я нет. — Но они же все расслаблены! — мистер Вонка обвёл рукой пассажиров. Фрэнсис посмотрела на него в полном недоумении. — Они пришли отдыхать, а не работать. И вообще-то половина из них — дети. — Я тоже работаю, и, как видите, я само спокойствие! — он улыбнулся ещё шире. Фрэнсис усмехнулась, вспомнив, как нервно он доставал из пальто карточки с текстом, после чего наклонилась к нему и совсем-совсем тихо сказала: — Кого Вы обманываете. Вам не по себе от большого количества людей. Винить Вас в этом не буду, сама такой была. Но притворяться не стоит. — Будто Вы не притворяетесь, — шёпотом парировал он, косо глядя на неё. — Это называется этикет. Я не могу позволить себе на работе радоваться как ребёнок каждой конфете, даже если очень хочется. «Ну с другой стороны, я это себе и в детстве позволить не могла, так что какая разница?» — «Радоваться как ребёнок» — это никак? — мистер Вонка перевёл взгляд в сторону детей, после чего снова посмотрел на Фрэнсис. Она слегка вздрогнула, поймав себя на том, что просто смотрела, как он двигает глазами, обрамлёнными длинными ресницами. «И цвет такой необычный… Пурпурный! Или как этот оттенок называется… Интересно, это линзы или они у него такие с рождения?» — Ну дети бывают разные, — сказала она после недолгого замешательства, — Вот Вы, например, помните себя в детстве? — Ну разумеется, мисс Фрез. Разумеется… От Фрэнсис не укрылось, что последнее слово он сказал чуть тише, улыбка сошла с его лица, как оплавленный воск со свечи, а огонёк в глазах словно бы спрятался куда-то вглубь, отчего взгляд мистера Вонки остекленел. Снова. Видимо, Фрэнсис залезла во что-то слишком личное, отчего стыдно стало вдвойне. «Мне очень повезло, что он сам с такой лёгкостью нарушает все возможные протоколы… Может, именно поэтому я сейчас сама их нарушаю? Как же иногда приятно притащить на работу бытовую себя… Цени эти моменты, Фрэн, а то день закончится, моргнуть не успеешь.» Неожиданно раздался встревоженный голос Чарли: — Мистер Вонка! Мистер Вонка, мы приближаемся к тоннелю! Мистер Вонка вздрогнул, его взгляд снова стал осознанным. — Ах да… Полный вперёд! Нос ладьи уже погрузился во тьму, а умпа-лумпы продолжали грести, не оборачиваясь. — А как они видят, куда плыть? — поинтересовалась Виолетта. — Они и не видят, — загадочным полушёпотом ответил мистер Вонка, после чего хлопнул в ладоши и крикнул. — Включите свет! Тоннель сразу же стал светлее… и лодка ринулась куда-то вниз на огромной скорости. От неожиданности Фрэнсис вцепилась пальцами в скамеечку и просто уставилась вперёд круглыми глазами, молясь про себя, чтобы никто ненароком не свалился за борт. Однако прошла минута, две, три, а никто пугаться или падать в реку не собирался. Напряжение из мышц потихоньку начало уходить, и Фрэнсис запрокинула голову. На потолке тоннеля было настоящее множество разноцветных ламп, а глянцевые борта ладьи ещё и бликовали под их светом, отчего казалось, что на всех стенах сотни розовых солнечных зайчиков. А если ещё к этой красоте добавить дующий в лицо и треплющий волосы ветерок, да ещё и то, что под лодкой шоколадная река… Весело же, весело! «А веселье — главное!» Губы сами собой растянулись в улыбку… и уже буквально через несколько минут ладья замедлилась. Фрэнсис опустила голову, постаралась пригладить чуть растрепавшуюся от ветра причёску и тут поймала на себе взгляд мистера Вонки. Заинтересованный, изучающий. Такой же, как на поляне, когда она ела шоколадные розы с куста! «Ну точно проверяет моё умение держать себя в руках! Провоцирует, а потом следит, как быстро я сдамся! Ладно, намёк понят, отныне никаких вольностей. Профессионал в здании, профессионал не прыгает и не хихикает, профессионал делает свою работу.» — Смотрите все, мы проплываем мимо важных цехов… По правую сторону от лодки показалась круглая дверь с надписью «СКЛАД №54: СЛИВКИ — МОЛОЧНЫЕ СЛИВКИ, ВЗБИТЫЕ СЛИВКИ, ФИАЛКОВЫЕ СЛИВКИ, КОФЕЙНЫЕ СЛИВКИ, АНАНАСОВЫЕ СЛИВКИ, ВАНИЛЬНЫЕ СЛИВКИ, КЛУБНИЧНЫЕ СЛИВКИ, ВОЛОСАТЫЕ СЛИВКИ». Перевести это не составило труда, но Муцуо недовольно посмотрел на Фрэнсис: — Волосатые сливки? Таких не бывает! — Но здесь написано… — она попыталась возразить и уже даже хотела окликнуть сидящего рядом мистера Вонку для подтверждения её слов, но Муцуо лишь закатил глаза: — Таких не бывает, хватит выдумывать. И отвернулся. Поникшая Фрэнсис чуть повернула голову и снова увидела, что мистер Вонка пытливо смотрит на неё. — Что он Вам сказал? — Не поверил, что там написано «волосатые сливки», что бы это ни значило. «Совсем как Тэреби-сан не поверил Вам про Лумпаландию…» Вслух этого, конечно, она не сказала, но по глазам мистера Вонки было видно: он понял, о чём она подумала. Вскоре на правой стене тоннеля показалась другая круглая дверь, но уже прозрачная. За ней был виден белый цех, посреди которого стояла корова. Корова жалобно мычала, пока несколько умпа-лумп били её розгами. Над цехом была светящаяся надпись «ВЗБИТЫЕ СЛИВКИ». «Каламбуры, стихи, стихи, каламбуры… Настоящий ночной кошмар синхронистов! Хорошо, что у меня есть время подумать.» Фрэнсис наклонилась к Муцуо и тихо сказала на японском: — В цехе «Взбитые сливки» корову бьют розгами, потому что слова «розги» и «взбитые сливки» похожи, это сделано специально для словесной игры, чтобы понимающие английский язык улыбнулись. Впрочем, улыбаться никто и не думал, кроме разве что Чарли (который, впрочем, сиял всё то время, что сидел в ладье). Верука же повернулась к мистеру Вонке, нахмурив брови: — Это же просто глупость! Мистер Вонка серьёзно оглядел её. — К твоему сведению, девочка, взбитые сливки только тогда взбитые, когда их взбивают розгами. И все об этом знают. На следующей двери было написано «СКЛАД №77: БОБЫ — БОБЫ КАКАО, КОФЕЙНЫЕ БОБЫ, ЖЕЛАТИНОВЫЕ БОБЫ, БОБЫ АДЗВУКИ, БЫВШИЕ БОБЫ» «Бобы адзуки! Те, из которых делают в Японии начинку для пирожков! Только название почему-то неправильно написано…» Стоило ей всё перевести, как Муцуо опять повернулся к ней: — Бывшие бобы? Вы серьёзно? — Я лишь читаю то, что здесь написано, — максимально спокойно ответила Фрэнсис. — Сама Вы бывшая, — хмыкнул Муцуо. — Вам заняться больше нечем? Перестаньте заниматься всякими глупостями и дурить умным людям голову. Фрэнсис оперлась спиной о корму ладьи и прикрыла глаза. «И как мне ему доказать, что я ничего не придумываю…» Тут она поняла, что под правым боком у неё что-то мягкое... бархатное… Стоило повернуть голову, как она увидела, что случайно прижалась к мистеру Вонке слишком близко. Фрэнсис, не взглянув на него и дрогнув ни одним мускулом, отодвинулась подальше, на приличное расстояние. Акцентировать на этом внимание было ни к чему. И тут же лодка снова разогналась, ветер вновь подул в лицо и растрепал волосы. В этот раз страх был уже гораздо меньше, хотя течение было куда быстрее. Неожиданно впереди появилась волна, и ладья поднялась на ней так, что все невольно отклонились назад. «Ни дать ни взять морской леденцовый конь встал на дыбы!» Не успела волна уйти назад, как умпа-лумпы стали разворачивать лодку боком. Тут уже удержать равновесие было особенно трудно, и Фрэнсис снова схватилась за борт и за край скамейки, но это её не спасло, и она всё равно завалилась набок. На правую сторону. Ту, где сидел другой человек. Пришлось перебирать по рифлёному борту пальцами, чтобы снова сесть прямо и при этом не смотреть на мистера Вонку, чтобы не скомпрометировать себя ненароком. Сразу же после этого ладья оказалась в светлой акватории, а недалеко показалась большая круглая синяя дверь. Мистер Вонка, смотря куда-то поверх лодки, поднял руку и крикнул: — Остановите лодку! Я хочу показать Вам кое-что важное…