Трудности адаптации

В коридоре тоже было несколько дверей с причудливыми названиями. Процессия шла быстро, и Фрэнсис каждый раз чувствовала себя неловко, приостанавливая всех, чтобы прочитать названия цехов и складов и перевести их на японский. Каламбуров вроде пока не попадалось, но расслабляться было рано. — …одну секунду! «Съедобные зефирные подушки», «Сладкие обои для детских садов», «Горячее мороженое для холодных дней», «Коровы, дающие шоколадное молоко», «Подъёмная газировка»… Спасибо. Каждый раз, стоило ей перевести всё для Муцуо, он лишь пожимал плечами и равнодушно продолжал смотреть вперёд, но хотя бы уже не упрекал в том, что она всё придумала (видимо, после Цеха изобретений понял, что в этом месте нет ничего невозможного). Правда, одна табличка всё же заставила её попотеть. — «Квадратные к-кругозоркие конфеты»… — пробормотала она, вглядываясь в название цеха и лихорадочно соображая, как это нечто перевести на японский. Через ужасно долгие пятнадцать секунд размышлений она всё же обернулась к мистеру Вонке. — А что это означает? — О, кругозоркие конфеты! — он расплылся в улыбке, после чего приоткрыл дверь. Это оказался склад, где всё помещение было заставлено белыми конфетами, похожими на большие кубики рафинада, больше обычных раз в пять. Стоило двери открыться, как на каждом кубике открылось по паре глаз, и теперь склад напоминал пещеру, полную летучих мышей. Каждая конфетка осмотрелась, после чего уставилась прямо на вошедших людей и расплылась в улыбке. Каждый из присутствовавших сразу же вытянулся как струна, Верука взвизгнула, а Муцуо просто вздрогнул. Фрэнсис отвернулась, чтобы не выставить себя в дурном свете, после чего отошла от двери. Дети сразу же последовали её примеру. — Я думала, они будут просто круглые… — чуть не плача, пролепетала Верука. — Эти лица теперь будут сниться мне в кошмарах! — Мистер Вонка, а вам вообще знакомо понятие «букими но тани»? — недовольно спросил Муцуо, скрестив руки на груди. Мистер Вонка же посмотрел на Фрэнсис самым невинным взглядом на свете, и той стало даже как-то жалко кидаться на него с претензиями. — Муцуо говорит, что Ваши конфеты напугали детей из-за эффекта зловещей долины. — А, ну да, это проблема. Но не волнуйтесь, они пока в разработке, и скоро лица станут дружелюбнее! В названии следующей комнаты игры слов уже не было, но Фрэнсис всё равно с беспокойством посмотрела на детей, прежде чем прочитать его вслух на английском и перевести на японский: — Кхм… «Ирисковый виски и сливочный джин». «Что бы это ни значило.» — А вот это уже интересно, — усмехнулся мистер Солт. — Божественные напитки! Не беспокойтесь, они слабоалкогольные. Правда, умпа-лумпы всё равно пьянеют от них очень быстро… Дальше, дальше! — А Вы помните первую конфету, которую Вы съели? — Фрэнсис даже вздрогнула от неожиданности: Чарли молчал всё то время, что группа шла по коридору, да и вопрос у него был странноватый. Мистер Вонка просто замер, так что шедший прямо за ним мистер Солт чуть не врезался в него. Наступила полная тишина. Фрэнсис с удивлением посмотрела на Чарли. Тот, как и обычно, выглядел совершенно спокойным и теперь смотрел уже на Фрэнсис своими большими голубыми глазами. Она наклонилась к нему и еле слышно прошептала: — А как ты придумал этот вопрос? Чарли с удивлением захлопал глазёнками. — Просто спросил то, о чём подумал, — таким же шёпотом ответил он. — А разве это было невежливо? — Нет-нет, ни в коем случае! — смутилась Фрэнсис, после чего сразу выпрямилась. «А я помню свою первую конфету? Если не вспомню, то у меня всё было более чем хорошо в детстве…» И всё же вспомнила. Плитка шоколада «Hershey» на её шестое Рождество в качестве поощрения за хорошие оценки в течение первого школьного семестра в жизни. Плитка была одна, и мама строго смотрела, чтобы Фрэнсис не съела больше трёх квадратиков за раз, «а то обязательно растолстеешь». Потом, конечно, были и тайники с конфетами, вырученными с Хэллоуина, и овсяное печенье с шоколадной крошкой от учительницы родного языка, и кленовый сироп с палочкой в снегу (этому её научила девочка из Ванкувера, имя которой Фрэнсис забыла спросить, но второй раз они уже не увиделись), но самой первой на её памяти была именно та шоколадка. Разумеется, когда появились свои деньги и возможность есть столько сладкого, сколько хочется, Фрэнсис попробовала марки гораздо вкуснее и не покупала «Hershey» больше никогда. Да и ещё свежи были в памяти предупреждения мамы «вот растолстеешь…» — Извините, мне кое-что вспомнилось… — голос мистера Вонки дрожал, как стекло под ультразвуковой волной. Фрэнсис подняла глаза и заметила, что его взгляд был обращён куда-то в пустоту, словно вопрос Чарли выбил у него почву из-под ног. — Это заметно, — пробормотал мистер Солт, придвинув к себе дочь за плечи. — И часто у Вас так случается? — поинтересовался Тэреби-сан. Фрэнсис при переводе попыталась сделать интонацию мягче. — Всё чаще… Особенно сегодня. Дальше шли уже молча — ну, ровно до следующей двери. — «Ореховый цех», — прочитала Фрэнсис вслух на английском и сразу же перевела на японский. Мистер Солт расплылся в улыбке. — О, об этом цехе я знаю всё! Видите ли, мистер Вонка, орехи — это мой бизнес, — и с этими словами он протянул мистеру Вонке свою визитку. Тот, в свою очередь, даже не удостоив отца Веруки взглядом, просто сразу же с каким-то странным изяществом выкинул бумажку за плечо прямо под ноги стоящему позади Тэреби-сану. К счастью, никто не прокомментировал это. «Вот это, конечно, нахальство… Даже не знаю, осуждать такое или позавидовать,» — подумала Фрэнсис. — Вы ведь тоже используете для сортировки «Havermax 4000»? Почему-то сразу вспомнилась та командировка, на которой она увидела мистера Солта впервые: на встрече с японскими бизнесменами он бесконечно хвастался этим аппаратом, и переводя его название по десять раз за предложение, Фрэнсис чуть себе не натёрла мозоль на языке. Вспомнить звучание труда не составило. Она уже было приготовилась к бурной дискуссии об автоматизированной чистке орехов, но неожиданно мистер Вонка усмехнулся: — Нет, конечно. Вы такой странный, хи-хи-хи. Стоило ему открыть дверь, как оттуда послышался клёкот, словно кто-то грыз дерево десятками острых зубов и одновременно печатал на десятках ундервудов. Прямо за дверью была небольшая смотровая площадка, огороженная голубым металлическим заборчиком, а оттуда открывался вид на просторный светлый цех. По всей его окружности были желоба, на которые из больших стеклянных чанов через трубы падало множество грецких орехов. Рядом стояли высокие табуретки, а на них сидели… белки. Настоящие, живые! — Белочки! — радостно взвизгнула Верука и подбежала ближе к заборчику, чтобы посмотреть на них поближе. Чарли тоже снова начал улыбаться. — Да-да. Они специально обучены лущить орехи. — А почему белки? У вас же есть умпа-лумпы, — холодно поинтересовался мистер Солт, видимо, обиженный, что беседа про механизмы сорвалась. — Потому что только белки могут достать ядро из скорлупы, не разломав его. Посмотрите, как они обстукивают орех и проверяют, не сгнил ли он! Фрэнсис закончила перевод и чуть скосила глаза в сторону, чтобы не засмеяться. Этот монолог мало чем отличался от восторженных речей мистера Солта про свойства Havermax. «Интересно, а он после их лап и зубов орехи обрабатывает? А то какая ж это антисанитария… Эта фабрика теперь и удивительная, и пугающая одновременно.» — О, смотрите, смотрите! — мистер Вонка указал на ближнюю к площадке табуретку. — Похоже, тут нашёлся негодный орех. Белка, на которую он показал, постучала по скорлупе лапками, после чего кинула орех куда-то назад. Он покатился и упал в большую дыру в середине пола. Фрэнсис оглядела детей. Чарли улыбался одним лишь ртом и смотрел на цех ясными, но пустыми глазами, Муцуо, как обычно, стоял со скептически поднятой бровью, а вот Верука… — Папа, я хочу такую белку! Подари мне одну из этих белок! — потребовала она, глядя на отца. Мистер Солт растерянно пробормотал: — Верука, у тебя очень много питомцев… — Много? Всего лишь пони, две собаки, четыре кошки, шесть кроликов, две канарейки, три зелёных попугайчика, черепашка и старый глупый хомяк! Хочу белку! Фрэнсис заметила, как Чарли и мистер Бакет нарочито осуждающе переглянулись. Впрочем, ей самой уже становилось тревожно. «Уже два ребёнка пострадали из-за упрямства. Надеюсь, Веруке хватит осмотрительности не повторять их ошибок! Ну или отец оградит её…» Мистер Солт вздохнул. — Хорошо, солнышко. Папа купит тебе какую-нибудь белку, как только сможет. — Но я не хочу какую-нибудь! Я хочу учёную белку! Переведя всё это, Фрэнсис покосилась на Муцуо. От скептицизма на его лице не осталось и следа. Видимо, он тоже понял, что если Верука вовремя не остановится, её постигнет участь Августа и Виолетты, если не хуже… Однако, судя по тому, что мистер Солт потянулся к внутреннему карману пиджака, он всё же решил выполнить просьбу дочки. — Кхм… Мистер Вонка, сколько вы хотите за одну из этих белок? Назовите цену. Верука улыбнулась мистеру Вонке, словно пытаясь выпросить у него белку ещё и щенячьим взглядом. У неё на щеках даже появились ямочки. «То ли она так и не поняла, что с ним это не сработает, то ли просто слишком хочет живого щелкунчика…» — Белки не продаются. Она её не получит. Умильный огонёк в глазах Веруки сменился злостью, а улыбка пропала. Она обернулась было к отцу: — Папа! Но мистер Вонка вдруг состроил рожицу и стал передразнивать мистера Солта: — Извини, дорогая. Мистер Вонка ведёт себя неразумно. «Воистину наглость второе счастье!» — Если ты мне не дашь белку, я сама её достану! — и с этими словами Верука наклонилась, пролезла между прутьями и начала спускаться по лестнице. Муцуо демонстративно прошёл к перилам и положил на них голову, смотря на девочку с превосходством и наигранным удивлением. У Фрэнсис же тем временем началась паника. Капкан захлопнулся. Сейчас точно случится что-то нехорошее. Внимание Фрэнсис сразу же привлекла дыра в середине пола. Вспомнился Август и то, как он по неосторожности упал… Однако пока Верука шла далеко от центра комнаты, и можно было за это не волноваться. — Верука! Верука, вернись сейчас же! — звал её мистер Солт тоном, очень непохожим на приказной. Скорее это была просьба и надежда, что дочь образумится. — Девочка! Не трогай орехи, ты разозлишь белок! — таким же тоном крикнул мистер Вонка. «Ей нужна белка, а не орех!» Грызуны тем временем побросали работу и во все свои чёрные блестящие глаза уставились на Веруку. Она шла к крайней табуретке, на которой сидела рыженькая белочка с толстыми боками. — Отлично! Тебя-то я и заберу! Но как только девочка протянула руки, чтобы забрать зверька, белки со всего цеха разом кинулись прямо к ней. Муцуо отпрянул от перил в испуге, а мистер Солт вздрогнул. Верука двинулась в сторону лестницы, видимо, уже перехотев зверька, но не тут-то было: они все бежали прямо на неё и забирались ей на одежду. — Верука! — мистер Солт схватился за забор, а мистер Вонка с наиспокойнейшим видом вытащил огромную связку ключей и стал пытаться открыть дверцу по очереди каждым из них. Вот тут-то Фрэнсис обуял ужас. Мало того, что белки, напавшие на ребёнка и повалившие его на пол, сами по себе были жуткими, так ещё и мистеру Вонке (как и большинству взрослых!) было совершенно всё равно на это! «Он и не собирается искать нужный ключ! Остаётся только перелезать через забор и вытаскивать её руками… Но как же протокол…?» Белки тем временем держали Веруке руки и ноги, а одна из них начала стучать ей по лбу. — Что они делают? — Фрэнсис подбежала ближе к забору и сжала перегородку так, что побелели костяшки пальцев. — Проверяют орех на качество, — беззаботно ответил мистер Вонка, продолжая перебирать ключи по одному. И вдруг белки потащили Веруку по полу прямо к той самой дыре! — О боже. Кажется, орех испорченный. — И куда они её тащат? — спросил Чарли. — В мусоропровод. — А куда он ведёт? — Ну разумеется, в печь, — увидев лицо мистера Солта, мистер Вонка поспешил оправдаться. — Не бойтесь, мы зажигаем её только по вторникам. — Сегодня вторник, — отрезал Муцуо. Фрэнсис повторила это на английском, чувствуя, что её голос поднимается прямо из живота. Мистер Солт ещё сильнее затряс забор. Фрэнсис быстро взглянула на свою обувь. Каблуки были низкие. Шанс оставался. — Папа! — закричала Верука, пытаясь из последних сил отбиться от грызунов. — Мисс Фрез, что это Вы делаете? — мистер Вонка схватил Фрэнсис за плечо: одна её нога уже была на перекладине. Та только обернулась и еле слышно шепнула: — Даже если это мой последний выход на работу… Спрыгнуть получилось быстро, преодолеть ступеньки ещё быстрее. Ладони предательски вспотели, а сердце застучало где-то в горле. «Только бы успеть!» Но она не успела даже добежать до девочки: некоторые белки, видимо, услышали стук каблуков и кинулись к ней. Фрэнсис попыталась отбежать в сторону, но не вышло: две белки буквально запрыгнули ей на одежду и подобрались к лицу, а ещё три полезли по ногам. Одна больно царапнула щёку коготками, вторая усиленно застучала Фрэнсис по лбу. Избавиться от них было очень сложно, они цеплялись, прилипали, кусались… «И у меня их пять, а у неё сотня! Держись, Верука, я сейчас…» Но тут раздался жалобный крик, и Фрэнсис поняла, что опоздала: Верука всё же провалилась в мусоропровод, а белки разбежались на свои места. Нет. Нет-нет-нет… В горле запершило, в ушах зазвенело, ладони стали скользкими. Прежде чем повернуться лицом к площадке, Фрэнсис провела ладонью под нижними веками и проверила, не текут ли слёзы. Поднималась она с каменным лицом и смотрела в пол. К этому моменту мистер Вонка уже «нашёл» ключ, поэтому спустился уже мистер Солт. Лишь на мгновение подняв глаза, Фрэнсис увидела, как на него смотрел мистер Вонка. Словно предвкушая, что на него тоже набросятся белки и скинут в дыру. И тут снова откуда-то заиграл лёгкий мотив, а из боковых дверей выбежали умпа-лумпы. Фрэнсис встала рядом с Тэреби-саном и Муцуо и на удивление ровным голосом начала переводить, словно это не она минуту назад прыгала через забор: — «Маленькая жадина Верука Солт только что попала в мусоропровод, и как только она спустится, она найдёт себе целую кучу новых друзей…» Думать не получалось ни о чём, кроме того, что ребёнок в шаге от смерти. «Так, надо сконцентрироваться на чём-нибудь другом, пока идёт повторение строки… У меня теперь болит щека, меня уволят за нарушение общего протокола и не видать мне синхронов теперь как своих ушей… Да какая разница, когда ребёнок заживо сгорел?!» — «Отрезанная сегодня утром голова палтуса, пустая раковина устрицы, стейк, который не получается жевать, и ещё множество разных вещей, у каждой из которых запах просто ужасен…» Мистер Вонка всё пританцовывал, наблюдая за мистером Солтом и умпа-лумпами. Фрэнсис уже начала задумываться о том, чтобы по приходе домой напиться. — «Но кто же испортил её? Кто исполнял каждый её каприз и сделал её такой противной и избалованной? Кто в этом виноват? Кто это сделал?» Тут к мистеру Солту сзади стали подбегать несколько белок… — «Виноваты в этом её родные мама и папа!» Раздался ещё крик. Следом за Верукой полетел и её отец. Неожиданно кто-то появился рядом с коленями Фрэнсис. Она чуть наклонила голову и увидела умпа-лумпу. Тот подёргал мистера Вонку за одежду и, как только Вонка обратил на него внимание и присел, что-то сказал ему на ухо. — О, чудненько! — мистер Вонка оглядел всех с лучезарной улыбкой. — Мне только что сообщили, что печь неисправна, а их падение смягчат отбросы, накопившиеся за три недели! — Хорошие новости, — сдавленно пробормотал Тэреби-сан. — Хорошие новости, — перевод из уст Фрэнсис сочился сарказмом. «Теперь, наверное, можно нарушать вообще всё. Когда на меня пожалуются, а начальство уволит, обо мне хотя бы будут слагать легенды для новичков в нашей ассоциации.» Дальше идти было тяжело. Тишина душила, давила на плечи, заползала в горло через приоткрытые губы. Тот самый баланс рухнул. Из транса её вывели слова мистера Вонки: — …а здесь находится Шоколадная комната! — Мы же уже были в одной, — хмыкнул Муцуо, скрестив руки на груди. В этот раз заткнуть Фрэнсис у мистера Вонки не получилось, она перевела сразу же, как только Муцуо закончил говорить. Уйти от ответа у него не вышло. — Ах ты маленький бормотун… Были мы в Шоколадном цеху, а это комната! Я зову её «репродукция имени принца Пондишери». Смотри! — он приоткрыл дверь, и за ней обнаружился целый бальный зал, где мебель была полностью сделана из шоколада. Ни дать ни взять домик ведьмы из сказки! Или даже не домик, а целый дворец… Фрэнсис покосилась на мальчишек: Чарли посмотрел на мебель голодными глазами, а вот Муцуо, видимо, заметил статую, у которой ему хотелось отколоть руки или нос. — Можете заходить и трогать всё, что хотите. Ах да, и там ничего не написано, — сам мистер Вонка встал позади круглой двери, пропуская всех. Чарли и Муцуо зашли, мистер Бакет и Тэреби-сан следом, но как только туда собралась зайти и Фрэнсис, дверь резко захлопнулась. — А с Вами хотелось бы поговорить с глазу на глаз, мисс Фрез. Мистер Вонка встал напротив неё, перегораживая дверь. Фрэнсис наконец подняла на него взгляд. — Они могут начать общаться, я там нужна как переводчица. «Или как вежливее сказать «ты мне мешаешь работать»?» — Не станут. Неужели Вы этого так и не поняли? Она тяжело вздохнула. — Что Вы хотели мне сказать? — Нет, это Вы мне что-то хотели сказать. По Вам это о-о-очень заметно. — Это потому что я послала к чёрту этику и профессионализм. Просто сдали нервы. Но раз уж я тут, я перезагружусь и буду работать как нормальный человек. Фрэнсис облокотилась о стену и прикрыла глаза. Она никогда, никогда раньше не позволяла себе подобных вольностей, тем более в присутствии иностранцев, для которых этикет не пустой звук. Но это место… Оно словно обнажало её, скидывало все рабочие и не очень маски, причём не только с неё! В тот раз, когда она виделась с Верукой и её отцом на конференции в Японии, девочка не была даже вполовину такой упрямой. Да и хотя с другими детьми Фрэнсис не была знакома, ей почему-то казалось, что в быту они куда осторожней и сдержанней… Или всё же дело было не в фабрике, а в…? — Мистер Вонка, — спокойно начала она, не открывая глаз. — Мне кажется, Вы зашли слишком далеко. Так больше нельзя. И если Вы не понимаете этого или отказываетесь понимать, то я уже сделала это за Вас. — О чём это Вы? — самым невинным тоном на свете спросил он (и судя по тому, что его голос прозвучал совсем близко к ней, от двери мистер Вонка отошёл). — О детях. О чуть не утонувшем Августе, Виолетте, превратившейся в чернику, могшей сгореть Веруке. Минута ровного дыхания помогла: Фрэнсис смогла открыть глаза без риска, что оттуда потекут слёзы. Мистер Вонка стоял совсем рядом и очень озадаченно смотрел на неё. — А что это Вы так за них переживаете? Дыхание снова сбилось, в этот раз от крайнего изумления. Какое-то время Фрэнсис даже сказать ничего не могла, настолько она опешила, а когда сообразила, ей пришлось прочищать горло. — Они же всё-таки люди, пусть и маленькие! Они живые, им тоже страшно и больно… Особенно когда им никто не помогает! — ей даже показалось, что она пытается объяснить ребёнку, почему не стоит обижать того, кто слабее — настолько ситуация была абсурдной. — Между прочим, никто не погиб, и я никогда не допустил бы этого! Я просто преподал урок нескольким непослушным детям, — невозмутимо ответил мистер Вонка, но от Фрэнсис не укрылось, что в его глазах заклубилось нечитаемое чувство, похожее на смутную тревогу или даже обиду. — Даже если эти дети плохо себя ведут, они точно не заслуживают перепугаться до смерти и получить увечья. Мне как бы тоже не понравилось, что Верука стала так требовать белку, но это же не повод кидать её в мусоропровод! Ещё и под издевательскую песенку, которая ну совершенно точно импровизация… Мистер Вонка молчал, скрестив руки на груди. Фрэнсис тоже. И хотя переводить ничего не надо было, пауза становилась просто невыносимой. — И знаете… На Вашем месте, мистер Вонка, я бы молилась, чтобы родители всех этих детей не подали на Вас в суд, и чтобы из этого не вылилось международного скандала. Она посмотрела на него исподлобья — хотелось угрожающе, получилось устало. Естественно, молиться бесполезно: к гадалке не ходи, кто-то один обязательно да подаст в суд, и неважно, кто это будет — пережившая страшное превращение Виолетта или отец Веруки, у которого достаточно денег на лучших адвокатов своей страны или даже плачущая фрау Глуп — следом за одним потянутся и остальные, после чего пойдут и лживые слухи, и это будет конец. И чёрт его знает, заслуженно или всё же нет. «Наверное, всё-таки заслуженно. Не могу найти этим ужасам никакого оправдания.» — А мне кажется, что Вы забываете, где находитесь. Вспомните это. А заодно и то, что Вы счастливы находиться здесь, пока не происходит то, что Вы не готовы увидеть. — Не уходите от темы, — Фрэнсис наконец нашла в себе силы или смелость запрокинуть голову и посмотреть мистеру Вонке прямо в глаза. — Я и не ухожу, мисс Фрез. Фрэнсис на мгновение скосила глаза и прикусила губу. В этом он точно был прав. Что в их первую встречу, что на поляне, что на лодке, что в Цехе Изобретений… «А-а-а, поняла. Типа плюсы должны перевесить минусы… Ой, да я не знаю, что должно случиться, чтобы можно было закрыть на такое глаза! Утроенная зарплата, ящик клубничных помадок и букет из шоколадных роз в качестве взятки? Едва ли…» И всё же кое-что вспоминалось отчётливее, чем розы и первое впечатление от долины у шоколадной реки, и от этого воспоминания на душе становилось куда теплее. Горящие любовью к своему делу пурпурные глаза. И ведь если суды, дьявол с чьей-то душой в кармане или неважно кто отберут это дело у обладателя глаз, они больше не будут так гореть никогда — почему-то Фрэнсис знала это наверняка. Ну или чувствовала… И от этого осознания ей становилось очень грустно. «Ну хотя бы будет что вспомнить… Но хотелось бы увидеть эти глаза такими ещё раз. Чёрт, о чём я думаю вообще?!» — У Вас на щеке царапина, мисс Фрез, — неожиданно раздался голос мистера Вонки, и Фрэнсис даже вздрогнула. — А? Да знаю, знаю. Приду домой, обработаю перекисью. Не страшно, — усмехнулась она. Мистер Вонка сунул руку в карман и протянул Фрэнсис четырёхугольный фантик. На мгновение она прикоснулась к его перчатке, скрипящая кожа слегка похолодила её пальцы. — Клубника со сливками. Поднимет настроение. Фрэнсис кивнула с едва заметной улыбкой и сунула конфету в карман брюк. — Дома открою, когда перекись будет жечь. Спасибо. — Вы о чём-то так задумались… — И по мне видно, да-да, — она чуть прикусила язык и посмотрела куда-то в потолок в попытке хоть как-то собрать мысли в кучу. «Хорош метаться, чёрт тебя дери!» — Так что насчёт детей? Вы готовы принять мой способ преподать им урок? — голос мистера Вонки в начале фразы как-то странно дрогнул. Фрэнсис тяжело вздохнула и отрицательно помотала головой. — Принимать я это не собираюсь. Уж и не знаю, как Вы будете объясняться в суде, но… Она нащупала незаметный боковой кармашек на блузке, отстегнула пуговичку и вытащила из него пару серёжек. Это были уже не физалисы, как в день её первой встречи с мистером Вонкой, а две ягоды малины, но тоже сделанные самой Фрэнсис из полимерной глины. — Но я в нём буду выступать как свидетель, и мне бы не хотелось намеренно очернять никого из присутствовавших на экскурсии. Надеюсь, Вы меня понимаете, — с этими словами Фрэнсис заправила волосы за уши и вдела «малинки» в уши. Ровно секунду она посмотрела прямо на мистера Вонку, после чего улыбнулась одними зрачками и уголками губ и выправила волосы. Серёжки оказались спрятаны под завивкой, как речная фея за листвой плакучей ивы. В пурпурных глазах снова появился огонёк. Не тот, о котором было приятнее всего вспоминать, другой, но не менее красивый. Понял. Уже через минуту вся группа шла дальше по коридору. И хотя тишина в нём уже не давила на Фрэнсис, на её плече всё равно сидела тревога, прижимаясь к её шее и пуская прикосновениями неприятные мурашки.