Трудности адаптации

— Удивительно, что я не вспомнил об этом раньше. Лифт — самое эффективное средство передвижения по фабрике, — мистер Вонка нажал на прозрачную кнопку в стене, и перед всей компанией открылись прозрачные двери лифта. Зайдя туда, Фрэнсис вздрогнула: стенки у лифта были полностью прозрачные, и пол тоже. Конечно, высоты она не боялась (после стольких рейсов на самолётах и часов работы в прозрачных японских небоскрёбах в сотню этажей высотой!), но всё равно по коже пробежали мурашки, благо на рубашке были длинные рукава, и никто ничего не заметил. — Здесь не может быть столько этажей, — хмыкнул Муцуо, разглядывая огромное множество кнопок на одной из стен. Услышав перевод, мистер Вонка обернулся на него, и огонёк в его глазах стал каким-то недобрым. — Откуда ты знаешь, маленький всезнайка? Это не обычный лифт, который едет вверх и вниз, этот может ездить и влево, и вправо, и наискосок, и вообще как угодно! Просто нажми кнопку и всё, и ты полетел! — и тут он сразу же нажал какую-то случайную кнопку, после чего лифт резко дёрнулся и поехал налево. От неожиданности Фрэнсис прижалась ладонями к стеклянным стенкам, чтобы не упасть. Отдышаться и перевести она смогла только через двадцать секунд. Мистер Вонка смотрел на неё с крайне довольным видом. Ей понадобилось некоторое время, чтобы понять, что это не злорадство, а вопрос, нравится ли ей такой способ передвижения. «Нет, не нравится! Но подождите, мистер Вонка, вот вернётся Муцуо домой, вырастет, и будут такие кабинки по японским улицам кататься вместо трамваев…» Тут лифт оказался в просторной светлой комнате, где не было видно ни пола, ни потолка, а по левую руку находилась громадная заснеженная (или скорее запудренная) гора, по которой ползали умпа-лумпы с кирками, как гномы из сказки про Белоснежку. — Дамы и господа, добро пожаловать на Помадковую Гору! — огласил мистер Вонка, разведя руками и снова гордо улыбаясь. «А как она вообще сюда поместилась? И какого она размера вообще?» Но Фрэнсис даже не успела додумать мысль до конца, как показался другой цех, где между умпа-лумпами бродили розовые, как сахарная вата, овечки. — Это я, пожалуй, не буду комментировать… — пробормотал мистер Вонка, и Фрэнсис едва слышно хихикнула. Следующей комнатой, над которой промчался лифт, оказалась «кукольная больница» высотой примерно с протестантский собор. Внизу было множество кроватей с обгоревшими куколками, которые исполняли самую первую песню в программе. — Она сравнительно новая, — теперь улыбка мистера Вонки стала как будто нервной и немного скромной. Покинув больницу, кабина стремительно рухнула вниз. Ладони Фрэнсис предательски заскользили, и она завалилась набок прямо на плечо мистера Вонки, совсем как в дурацком фильме. Гости стояли к ним спиной и не замечали этого, но всё равно было ужасно неловко. Кое-как Фрэнсис вытерла одну руку о запястье и снова оперлась на стену. — А вот и административный центр! — сказал мистер Вонка, как только лифт оказался в огромном сером помещении, похожим на те, в которых обычно держат атомные реакторы, только там были обычные четыре стола с печатными машинками, за которыми сидели умпа-лумпы. Он помахал рукой одному из них и крикнул: — Здравствуй, Дорис! «Ой, так это женщина? Неловко вышло.» Впрочем, следующий цех оказался куда эффектнее всех предыдущих. Стоило лифту оказаться в цеху, как раздалась канонада, и Фрэнсис в ужасе вздрогнула. Вокруг кабины стали взрываться красочные фейерверки, один снаряд пролетел совсем рядом, и стало видно, что это красно-белый леденец. Осознание того, что выстрелы ненастоящие и никому не навредят, смогло немного успокоить её. — Почему здесь всё такое бессмысленное? — недовольно спросил Муцуо. На удивление его голос слышно было отлично, и Фрэнсис спокойно всё перевела. — У конфет нет смысла, на то они и конфеты, — попытался урезонить его Чарли. — А вот и неправда, — слова на английском вырвались прежде, чем Фрэнсис успела закончить мысль. Все разом на неё обернулись. «Чёрт, Муцуо! Он же стоит и не понимает ничего!» — Я сейчас скажу кое-что на английском, и потом сразу же переведу тебе, хорошо? — тихонечко спросила она на японском. Муцуо кивнул и вскинул бровь. — Вы что-то сказали, мисс Фрез? — переспросил Чарли. — Да, сказала. То, что у конфет нет смысла — неправда. Он есть. Просто очень древний и почти незаметный. — И какой же? — в отличие от Муцуо, Чарли спрашивал совершенно бесхитростно, без намёка на провокацию, но голос его оставался всё таким же пугающе ровным. Фрэнсис улыбнулась и наклонилась к нему. Её волосы слегка качнулись, так что сбоку стали видны пряди сливового цвета, спрятанные под чёрными, и серёжки-ягодки. — Дарить улыбки, конечно. И неважно чем — вкусом или спрятанным сюрпризом. А может, даже самим фактом своего существования. Если бы конфеты не дарили улыбки тем, кто их ест, никто бы их не ел. Если бы конфеты не дарили улыбки тем, кто их делает, никто бы их не делал. В этом смысл — приносить радость и веселье. «А веселье — главное.» Эти слова Фрэнсис не осмелилась произнести вслух, поэтому в завершение речи снова улыбнулась и выпрямилась. Тут у неё возникло необычное чувство, будто на неё смотрят. Очень осторожно, чтобы не выдать своих подозрений, она повернула голову словно бы вперёд и в то же время скосила глаза. Как она и ожидала, мистер Вонка смотрел прямо на неё. Прищурившись, слегка приподняв бровь и лукаво улыбаясь одними уголками губ. И теперь уже с тем самым огоньком в глазах, которым хотелось любоваться вечно. Но даже зная, сколько всего она уже нарушила, Фрэнсис не нашла в себе смелости долго держать зрительный контакт. Она лишь кивнула ресницами, после чего посмотрела уже на Муцуо и с точностью до предлога перевела весь свой разговор с Чарли на японский. — Что за глупость? Конфеты — пустая трата времени! — Муцуо нахмурился и отвернулся: слева выстрелила ещё одна пушка с фейерверками. Фрэнсис снова обернулась на мистера Вонку. И снова у неё внутри заскреблось шестое чувство: если она переведёт ему то, что сказал Муцуо, огонёк пропадёт, и улыбка тоже. А ей очень, очень не хотелось, чтобы они пропадали! «Только почему?..» Оставалось лишь дать себе всего одну лишнюю секундочку, чтобы посмотреть на него. А после этого, не вздыхая, не опуская глаз и не выдавая своих мыслей ни единым движением лица, ледяным тоном сказать: — Муцуо говорит, что конфеты — пустая трата времени. Бах! Раздался ещё один выстрел, и одновременно с ним спрятались огонёк и улыбка, а взгляд пурпурных глаз стал совершенно стеклянным, направленным в пустоту. Шестое чувство не обмануло. «А лучше бы обмануло!» Фрэнсис поджала губы, не сводя глаз с мистера Вонки. Ей ужасно хотелось шепнуть ему «не слушайте никого» или вообще протянуть руку и легонечко коснуться мизинца, но в этот раз её сковал не этикет и даже не профессионализм. «Хватит пытаться пожалеть всех вокруг! А то опять случится, как с Рэйчел Дагенхарт…» Вспоминать об этом было больно. Ужасно больно. Фрэнсис прикрыла на секунду глаза и вдохнула через нос, чтобы слёзы даже и не думали выкатываться. — Я хочу выбрать цех! — голос Муцуо вывел её из размышлений. Можно было отвлечься на работу, как бы странно это ни звучало. Мистер Вонка, очевидно, усилием растянул губы и сказал очень сдавленным и чуть ли не дрожащим голосом: — Давай. Фрэнсис поправила волосы, подошла к стенке с кнопками и стала зачитывать названия на японском: — «Ирисковые яблони», «Карамельные пломбы "Долой стоматологов"», «Черничные сосиски», «Сахарные карандаши», «Клейкие тянучки для болтливых родителей», «Телевизионный шоколад»… — Телевизионный шоколад! А где это? Фрэнсис показала, после чего Муцуо нажал на кнопку, и лифт резко изменил направление. По инерции все разом упали на противоположную стенку, а поскольку мистер Вонка и Фрэнсис стояли позади остальных, их прижало первыми. Всего на секунду Фрэнсис оказалась к нему непозволительно близко, но увы — того самого огонька в его глазах уже не было. Разумеется, она просто отвела взгляд, хотя внутри просто выла от досады. До пункта назначения доезжали уже в полной тишине. Телевизонный цех оказался огромной ослепительно-белой комнатой. Перед самым входом мистер Вонка приказал каждому надеть по паре громоздких тёмных очков, чтобы не ослепнуть от некоторого излучения. Если цех, где сидели умпа-лумпы с печатными машинками, напоминал Фрэнсис пространство для атомного реактора, то этот уже больше был похож на станцию метро из третьей «Матрицы», где в начале фильма оказался главный герой. — В этом цехе проходит испытание моего последнего и величайшего изобретения — Телевизионного Шоколада. Однажды я подумал: «Эй, если телевидение разбивает изображение на миллионы мельчайших частиц и передаёт их через эфир, а потом снова собирает, то почему нельзя то же самое сделать с шоколадом? Почему по телевидению нельзя передавать настоящую шоколадку, которую после этого можно будет съесть? Пока мистер Вонка говорил, а Фрэнсис переводила, группа подошла к небольшому телевизору, перед которым сидел умпа-лумпа с пультом. — Вряд ли это возможно, — пробормотал Тэреби-сан. — Этого не может быть! — сразу же заговорил Муцуо. — Вы ничего не понимаете в науке! Во-первых, волны и частицы — это разные вещи, да-да-да! А во-вторых, чтобы превратить любую энергию в материю, нужна мощь, сопоставимая с девятью атомными бомбами! «Теперь ещё и лексика узкой направленности… Не хватает только разговора о политике, честное слово!» Фрэнсис легонько кивнула ему, дескать, сейчас переведу, и будет тебе объяснение. Но она даже не успела сказать про волны и частицы, как мистер Вонка взмахнул рукой прямо у неё перед лицом. — Хватит! Он не повышал голос, но Фрэнсис чувствовала, что он в шаге от этого. После чего мистер Вонка обернулся к ней и проговорил: — Спасибо, мисс Фрез, достаточно. Недосуг мне слушать всякую чушь. Но уже через мгновение его голос снова стал мягким. — Сейчас я отправлю плитку из одного конца цеха в другой. Внесите шоколад! Тут же из дальнего угла вышли шестеро умпа-лумпов, неся на плечах громадную плитку шоколада. Фрэнсис даже чуть приоткрыла рот: на этой шоколадке она бы могла вытянуться в полный рост и ещё осталось бы много свободного места. — Плитка должна быть очень большой, ведь по телевизору снимают обычного человека, а на экране он выглядит вот таким, — мистер Вонка отмерил большим и указательным пальцем примерно пять дюймов. — Здесь тот же принцип. После этого он нажал на ярко-красную кнопку, и шоколадка поднялась на платформе в воздух. Умпа-лумпы стали поворачивать огромные камеры, в софитах под потолком зажёгся свет… Последовала ослепительная вспышка. И плитка испарилась. — Она исчезла! — вскрикнул Чарли. — Я же говорил, — улыбнулся мистер Вонка. — Эта шоколадка сейчас летит над нашими головами в виде миллионов крохотных частиц. Пошли скорее! Все сразу же устремились к телевизору. На экране шёл фильм, название которого Фрэнсис никак не могла вспомнить, но оно прям вертелось на языке. Тут между скачущими приматами и скалами неожиданно появился тёмный прямоугольник, потом стали проявляться цвета… И вот там уже висящая в воздухе шоколадка! — Возьми! — мистер Вонка обернулся к Муцуо и указал на телевизор. Услышав перевод, Муцуо скривился. — Это просто изображение на экране, как я его возьму? — Ну тогда возьми ты, — теперь уже предложение был адресовано Чарли. Тот огляделся, после чего очень неуверенно протянул руку к экрану и… действительно взял плитку в руки. «А как стеклянный экран превратился в голограмму…?» — Просто с ума сойти… — восхитился мистер Бакет. — Ешь, ешь. Это та же самая вкусная плитка, просто она сильно уменьшилась в размере. Фрэнсис не могла видеть за стёклами очков глаза мистера Вонки, но была готова спорить на что угодно, что в его глазах затеплился тот самый огонёк. «Ну почему я его не вижу?!» Чарли очень резкими движениями разорвал обёртку и откусил маленький-маленький кусочек (видимо, всё же постеснялся). — Очень вкусно! — мальчик улыбался, но голос ещё не слишком изменился. Мистер Вонка с довольной улыбкой оглядел присутствующих, после чего отступил на шаг, чтобы все его видели. — А теперь представьте: вы сидите дома и смотрите телевизор, начинается реклама, и закадровый голос говорит: «Шоколадки Wonka — лучшие в мире! Если не верите, возьмите и попробуйте сами!». А дальше вы протягиваете руку и хватаете! Ну как вам? «Бесплатно? Целую плитку в миллионы телевизоров? Неслыханная щедрость для предпринимателя, однако…» — подумала Фрэнсис, закончив переводить фразу. Тэреби-сан выглядел потрясённым. — А вы могли бы отправлять так другие вещи? Например, омусоба? Мистер Вонка чуть скривил губу, как только услышал перевод. — Какая ещё омусоба, я таким не занимаюсь… — Это омлет с лапшой и овощами, который в Японии часто едят на завтрак, мистер Вонка, — с вежливой улыбкой подсказала Фрэнсис. — Тэреби-сан спрашивает, могли бы Вы в теории передать другие блюда по телевидению. — Конечно, мог бы! — он аж приосанился, глядя прямо на неё. — А что насчёт людей? — раздался голос Муцуо. — А зачем мне передавать людей, они же совсем невкусные… — куда-то в сторону сказал мистер Вонка. Фрэнсис решила при переводе опустить вторую часть предложения, но всё равно Муцуо отчего-то не на шутку разозлился. — Вы вообще понимаете, что Вы изобрели? Это же телепорт! Самое важное изобретение в мировой истории! Но Вы думаете только о шоколаде, — последнюю фразу он бросил с нескрываемым презрением. В воздухе сразу повисло ощущение какой-то опасности, и Фрэнсис от испуга перешла на синхронный перевод. «Хорошо, что никто не видит выражения моих глаз…» Тэреби-сан в кои-то веки попытался урезонить сына: — Успокойся, Муцуо, мне кажется, Вонка-сан знает, о чём говорит… — Да он понятия не имеет! — и тут паренёк вспылил окончательно. — Ты думаешь, что он гений, а он идиот! А вот я нет… Фрэнсис с дрожащим голосом закончила переводить фразу одновременно с тем, как Муцуо рванул куда-то вперёд. «О нет! И он туда же!» Мальчик уже подбежал к красной кнопке и почти нажал на неё, но почувствовал, как его схватили за плечо. — А Вы что делаете? — он оглянулся на Фрэнсис. — Пожалуйста, Муцуо, выслушай меня! — Фуредзу-сан, отпустите! Но она не отпустила, лишь слегка ослабила хватку. — Муцуо, — начала она самым спокойным голосом, который получалось сделать. — В тебе сейчас говорит упрямство. Ты видел, что оно сделало с Афугусто, с Веррукой, с Виорэттой. Услышав имя Виолетты, он поджал губы, но взгляда не отвёл. — Все они оказались в таких ужасных ситуациях из-за того, что сами не остановились, а тормозить их было некому. Ты же умный парень, ты видел, как всё происходило. И если ты не остановишься сейчас, а что-то, не дай Бог, пойдёт не так, тебе не поможет никто! Может, даже и не станут помогать, чтобы преподать урок… Муцуо слушал её, затаив дыхание и слегка нахмурившись. — Поэтому я очень тебя прошу: одумайся. Это смертельная опасность! И если ты не слышишь Вонку-сана и отца, услышь хотя бы меня. Пожалуйста, Муцуо… Пожалуйста. Фрэнсис умоляюще сжала его плечо, молясь, чтобы здравый смысл победил, и ещё несколько мгновений смотрела на Муцуо с надеждой, но он неожиданно сбросил её руку: — А знаете… А Вы не лучше него. Только и делаете, что морочите людям голову и нарушаете правила, ещё и защищаете этого кретина. Идите делайте свою работу и не мешайте! После чего нажал на красную кнопку и, перепрыгнув через ограждение, оказался на платформе. Сердце упало куда-то в живот. Фрэнсис сжала край ограждения так, что побелели костяшки, а на глазах выступили предательские слёзы. «Даже до него не вышло достучаться… Это конец. Хотя в двух вещах он всё же прав, как ни прискорбно это признавать.» Заработал аппарат, создающий над платформой невесомость, и Муцуо поднялся в воздух. Фрэнсис обернулась. Тэреби-сан смотрел на происходящее с открытым ртом, Чарли и мистер Бакет оставались совершенно спокойными, а мистер Вонка снисходительно улыбался. Всё внутри просто разрывалось от ужаса и неопределённости. Ясно было только одно: международному скандалу теперь точно быть. «Но главное, чтобы он выжил, тогда будет хоть какая-то надежда… Муцуо, Муцуо, ну почему же ты меня не послушал?!» Ослепительная вспышка. И мальчик пропал. Все разом помчались к телевизору, Фрэнсис прибежала первой. — Надеюсь, по пути ничего не потеряется… — беззаботным тоном сказал мистер Вонка, вглядываясь в экран. Фрэнсис даже забыла перевести и возмущённо посмотрела на него. — Вы считаете, что такие комментарии сейчас уместны? — Просто на прошлой неделе дошла только половина шоколадки. Пугать не хочу. Можете не переводить, если боитесь напугать этого человечка. Уже четвёртый или даже пятый раз за день Фрэнсис пожалела, что не может обжигать взглядом. — Переключайте каналы, я начинаю нервничать, — бросил он через плечо сидящему на кресле умпа-лумпе. Каналы и правда вскоре начали меняться, правда, вместо обычных людей там тоже везде были умпа-лумпы. И в новостях, и в кулинарной программе, и на записях концертов Queen и The Beatles, и в трансляции «Психо»… Тут на столе новостной программы стал появляться знакомый силуэт… — Вот он! — крикнул Чарли и показал пальцем. — Муцуо… — пробормотал Тэреби-сан. И тут умпа-лумпы снова запели. Фрэнсис не знала, нужно ли переводить их слова человеку, находящемуся внутри телевизора и которого буквально все швыряют, толкают и пихают, поэтому решила шепнуть Тэреби-сану только: — Там поётся про вред просмотра телевизора. Впрочем, если бы Муцуо понимал английский, эта песня стала бы для него даже оскорбительней того, как над ним издевались умпа-лумпы. Пелось там о том, что телевизор отупляет детей, и те неспособны думать самостоятельно. Справедливым был укор только про то, что Муцуо не понимает сказок и не верит в чудо, но всё остальное было передёргиванием фактов. — Хватайте его скорее! — сморщился мистер Вонка, когда в конце песни мальчика прихлопнули папкой для бумаг. Фрэнсис стояла ближе, поэтому протянула руку сквозь экран, посадила мальчика себе на ладонь и вытащила. — Хвала небесам, он цел и невредим… — процедил мистер Вонка, глядя на Муцуо. Фрэнсис шёпотом перевела фразу, после чего Тэреби-сан возмущённо повернулся в сторону мистера Вонки. — Невредим? Вы в своём уме? — Отправьте меня в обратную сторону! — пропищал тоненьким, как у мышки, голоском Муцуо, хватаясь за пальцы Фрэнсис, чтобы не упасть. — Обратного пути нет, — зловеще улыбнулся мистер Вонка. — Это телевизор, а не телефон, между ними есть разница, да-да-да. — И что тогда делать?! — Тэреби-сан пытался не повышать голос, но получалось не очень. — Не знаю. Но молодые люди эластичны, они отлично тянутся… — тут его губы снова растянулись в пугающую улыбку. — А отправим-ка его в аппарат для тянучек! — Аппарат для тянучек? — переспросила Фрэнсис, пытаясь понять, что он имеет в виду, но мистер Вонка неожиданно оскорблённо вздёрнул подбородок. — Мисс Фрез, это была моя идея! Он, конечно, будет тощий… Но ему можно дать тройную дозу сверхвитаминного шоколада, и всё будет относительно в порядке! Он хлопнул в ладоши, подзывая умпа-лумпу. — Отведи мистера Тэреби и этого… малыша в Цех тянучек, а ещё захвати с собой три дозы сверхвитаминного шоколада. Умпа-лумпа подёргал Тэреби-сана за штанину и повёл на выход. Фрэнсис с Муцуо в руках уже пошла было за ним, но мистер Вонка неожиданно остановил её: — Мисс Фрез, Вам необязательно идти с ними! Это было уже чересчур. Она развернулась и подошла к нему боевым шагом. — Нет, обязательно. Я Вам напоминаю, что ни Муцуо, ни Тэреби-сан не знают английского языка, а в Вашем помещении нет табличек на японском! — Не беспокойтесь, они всё прекрасно поймут и без Вас, к тому же у меня к Вам есть некоторые рабочие вопросы, — в голосе мистера Вонки послышались строгие, словно даже железные ноты. Тут уже Фрэнсис начала подозревать, что что-то не так, но не отступила. — На все Ваши вопросы я отвечу при получении зарплаты, а сейчас мне надо закончить работу. Мистер Вонка выпрямился, и сразу Фрэнсис показалось, что он смотрит на неё свысока. — Значит, в конце дня я встречусь с Вами. Оставайтесь до этого времени на фабрике. — Договорились, мистер Вонка. Всего доброго, — холодным голосом ответила Фрэнсис. Из цеха она вышла не оборачиваясь, и даже очки в корзину выбрасывала наугад. Умпа-лумпа вёл их молча. Муцуо с хмурым видом сидел на ладони у Фрэнсис и рассматривал очки. Они уменьшились вместе с ним, и выкидывать их туда же, куда и остальные, было бессмысленно, но теперь было непонятно, что с ними делать. — Муцуо, а ты попробуй надеть их мне на палец, как колечко, — с улыбкой предложила Фрэнсис. — Вы это серьёзно? — А почему нет? Пока мы идём, можешь попробовать, всё равно пока мне тебе нечего говорить. Чтобы мальчик не упал, Фрэнсис соединила руки лодочкой и немного оттопырила правый мизинец. Муцуо не без опаски сел на колени и осторожно надел на него очки. — Вот и найдено применение! — Вы слишком несерьёзная для переводчицы, Фуредзу-сан. Укор был справедливым, поэтому Фрэнсис просто пожала плечами и замолчала. Вскоре показался и Цех тянучек. Перед Фрэнсис и Тэреби-саном показалась огромная машина для растягивания тянучки. Только сейчас пришло понимание, что на эту машину надо будет намотать живого человека в прямом смысле слова. Думать об этом было страшновато. «Это сейчас уже не цех тянучки, а пыточная камера будет! Это ж наверняка больно…» Судя по выражению лица Муцуо, ему тоже стало жутко. — А обязательно вот так? — пропищал он. — Я пока не вижу других вариантов, — пробормотала Фрэнсис, чувствуя себя преступницей и оглядывая цех в поисках спасения, но не найдя его, посмотрела на Тэреби-сана. — А какого роста был Муцуо? — Пять сяку, если не ошибаюсь. — В таком случае проследим, чтобы его растянули именно на пять сяку. Когда Муцуо привязывали к лопастям машины (держаться за неё непрерывно потеющими ручками и ножками он бы не смог), Фрэнсис подошла к нему и осторожно потрепала по волосам кончиком пальца. — Ну что, Иссумбоси, сейчас ты снова вырастешь. Скорее всего, тебе будет очень больно… Но это ненадолго. Если что, я и Тэреби-сан здесь. Процедура оказалась на удивление быстрой, и сам паренёк держался храбро и даже почти не кричал. Когда его сняли со станка, он был, конечно, немного длиннее, чем раньше, но не превратился в великана, чего Фрэнсис опасалась. Но всё равно Муцуо стал худым как спичка, а его руки и ноги плоскими. Кормить его этим сверхвитаминным шоколадом пришлось гораздо дольше, но, к счастью, отцу удалось найти нужные слова, чтобы сын ел ненавистный шоколад как лекарство. В сторону выхода на улицу их опять провожал умпа-лумпа. Одновременно с ними подошли и остальные дети и родители, только Чарли и мистера Бакета не было видно. — Ребята, будем выходить по очереди, — Фрэнсис помахала рукой каждому, после чего толкнула двери и выглянула оттуда, помахав рукой прессе. Сразу же защёлкали вспышки фотокамер. Фрэнсис отошла чуть подальше от входа. Первым из здания вышел Август, весь испачканный в шоколаде и как будто немного похудевший. Он, причмокивая, облизывал пальцы. Идущая рядом фрау Глуп, судя по тону, сделала ему замечание: — Augustus, bitte iss deine Finger nicht! — Aber ich bin so lecker, Mutti… — довольным голосом ответил ей мальчик, но тем не менее пальцы ото рта убрал. Фрау Глуп, однако, предусмотрительно схватила его за вторую руку. Следом вышла мисс Борегард с курткой Виолетты под мышкой. Она презрительно и даже как будто пристыженно смотрела на дочку — из Виолетты, к счастью, выжали весь сок, но кожа, волосы и одежда у неё так и остались черничного сине-фиолетового цвета. Сама же Виолетта кружилась, катилась колесом и вообще вытворяла то, что ученикам цирковых школ и во сне бы не приснилось, а когда спустилась по ступенькам через сальто, сказала с какой-то непонятной надеждой в голосе: — Смотри, мама, я стала намного гибче! — Да, но ты синяя! — отрезала мисс Борегард и отвернулась. «Бедная девочка… Надеюсь, ты найдёшь в себе силы не искать её одобрения.» После Борегардов вышли Солты. И отец, и дочь были в отбросах с ног до головы. По их лицам было видно, что падение в мусоропровод было страшным унижением, однако показывать это означало унизить себя ещё больше. А затем уже вышли и Тэреби-сан со всё ещё очень тощим Муцуо (видимо, шоколад не помог, либо у него действие оказалось замедленное). Тут сверху раздался гул, будто где-то над фабрикой летел вертолёт. Фрэнсис запрокинула голову и увидела в небе стеклянный лифт. Летающий. С реактивными двигателями. А внутри мистера Вонку и… «Так вот почему Чарли и мистера Бакета не было на выходе!» — Папа, я хочу стеклянный лифт! — судя по всему, Верука тоже заметила его. — Верука, ты сегодня только примешь ванну, и точка, — вот теперь в голосе мистера Солта появилась строгость. — Но я хочу лифт! — злобно посмотрела на него дочь и прибавила шагу. Фрэнсис от дверей не отошла. Она всё смотрела на детей и их родителей и не могла отделаться от мысли, как жестоко с ними обошлись. «Жалко их всё-таки. Хотя они и правда иногда вели себя не очень хорошо… Но всё равно жалко. Надо будет поднять эту тему, когда мистер Вонка будет выдавать мне зарплату, которую наверняка урежет за кучу нарушений.» Зайдя обратно в помещение, Фрэнсис вдруг почувствовала, как сильно она устала. «Посидеть определённо не помешает, да и пока меня никто не видит…» Её куртка всё ещё лежала у входа на полу. Недолго думая, Фрэнсис постелила её возле стены и села, вытянув вперёд ноги и облокотившись о стену спиной. «Как же хорошо… Ну это пока хорошо, потом будет плохо. Уголовное дело, международный скандал с участием четырёх стран… У мистера Вонки отберут дело всей его жизни, и прости-прощай, огонёк…» И снова он встал у неё перед глазами. Фрэнсис терялась в догадках, почему именно это выражение глаз мистера Вонки так врезалось ей в память, но всё же факт оставался фактом. «Такой редкий и такой красивый... И как будто когда я смотрю на этот огонёк, успокаиваюсь, радуюсь, что я не одна и становлюсь добрее. Волшебство. Ну или просто приятно видеть, когда люди настолько любят своё дело...» Мысли текли медленно и тягуче, как мёд, льющийся с ложки. Приятные картинки в голове, тишина и смертельная усталость сделали своё дело: Фрэнсис сама не заметила, как задремала.