not so innocent

— Мне кажется, у него кто-то есть, — Феликс покусывал кончик ручки и бездумно смотрел в тетрадку на бессмысленные записи. — У препода по философии? Ну не знаю, — тянет последнюю гласную Джисон, осматривая мужчину лет за сорок с ног до головы, вещающего о каких-то философах прошлых столетий. — Нет, Джисон, я про Хенджина, — стукает блондин друга по плечу той же покусанной ручкой и хмурится. — Насколько мне известно из первых уст, у Хенджина есть ты, — Хан перехватывает бедную ручку и кладет на стол со своей стороны, боясь, что Ли выбьет себе или ему глаз. — Я думаю, что он мне изменяет. — С чего ты взял? — Знаешь, мы встречаемся уже больше месяца, но мы не…он…ну это…не спали мы, в общем вот. — Джисон выгибает бровь, делая максимально непонимающее лицо, потому что действительно не понимает, что пытается донести его друг. — Он не опускает руки ниже моей поясницы, пока мы целуемся. Кстати, целует он меня как хрустального! Без страсти и всего подобного. Когда он подвозит меня после вечерних свиданий, и я предлагаю ему остаться на ночь, он всегда отказывается. Не зовет на гонки, а это буквально важная часть его жизни. — Ты у него спрашивал про это? — Почему ты не лапаешь мой зад? Давай переспим? Что я должен спросить? — некоторые студенты оборачиваются на них, и Феликс сдувается, обещая быть по тише. — Ты дурак или дурак, Ликс? Когда в отношениях возникают проблемы, нужно решать их сразу с партнером, а не ждать, когда он догадается. Люди не умеют читать мысли, знаешь ли. — Объясняет, как впервые влюбившемуся школьнику, очевидные вещи Джисон, надеясь, что до друга дойдет смысл его слов. — Пойдем завтра на гонки. — Нет, не дойдет, видимо. — Может удастся подловить его. — Ты не слушал, да, что я тебе говорил… — выдыхает Хан и больше не лезет к взвинченному другу, негласно согласившись пойти вместе с ним, потому что, оставь он его одного, быть беде.

*****

Свет желтых фонарей отражался на сыром после недавнего дождя асфальте. Сумерки уже опустились на город, а дороги заполонили колонны машин, громко сигналящих и создающих вечернюю пробку. Зато на окраине вместо хмурых и уставших лиц – горящие глаза и азартный дух. Люди расползлись по специально огороженной территории, чтобы сделать ставки и пообщаться, высматривая своих фаворитов. Основная масса уже собралась, охрана растянулась по периметру, следила за порядком и отлавливала посторонних, осталось дождаться организаторов сего мероприятия и можно начинать. — Сегодня много народу, — подает голос брюнет, пока проверяет давление в колесах своей скоростной лошадки. — Поговаривают, сами организаторы будут участвовать в заездах, — парень оглядывает безразличным взглядом толпу и поворачивается к своему другу, который закончил осмотр. Он нежно оглаживает кожаное сиденье, смотря влюбленным взглядом на свой мотоцикл. С этой деткой они оставили глотать пыль многих местных гонщиков, раннее пребывавших в уверенности и превосходстве, сейчас же даже не сующихся на трассу. — Собираешься кататься? Папочка разрешил своему Нини гонять со взрослыми дядями? — Хихикает, получая сильный удар в плечо. Их ребенок уже давно вырос, но подтрунивать его привычка осталась и искоренению не подлежала. — Ой, заткнись, хен! — Чонин оставляет в покое свой идеально-начищенный байк и пристраивается рядом с Хваном. — Чани-хен сказал, что приедет попозже. Я успею прокатиться один раз. Их компания, сформировавшаяся в составе трех человек со времен средней школы, довольно разрослась, но ближе Чана и Чонина у Хенджина нет никого. Подростками их объединила тяга к свободе, бунтарству и любовь к двухколесному транспорту. Сейчас ничего не изменилось, кроме того, что Бан несколько остепенился, когда открыл свою автомастерскую, не без помощи отца, после выпуска из университета. Его взросление больше затрагивало Яна, как самого младшего из них, проявляясь в какой-то опеке, которая страшно раздражала независимого Чонина. Поэтому он научился быть хорошим мальчиком в присутствии старшего и отвязным гонщиком в его отсутствие. Хенджина забавляла эта двойственность, но он никогда не выдавал друга, более того, частенько прикрывал, когда тот попадал в неприятности. Хван очень хорошо понимает Чана, потому что последнее время прочувствовал на себе, что значит хотеть оберегать и заботиться о человеке, теплящемся в сердце. Периодично раздается рев моторов и крики зрителей, кто-то приходит к финишу первым, кто-то получает утешительные овации. Атмосфера приятная и давно знакомая, каждая мышца в теле напряжена, лицо остается расслабленным, а взгляд – непоколебимым. Через минут сорок, когда основная масса людей собралась, трасса протестирована, а мотоциклы начищены до блеска, раздается сигнал, и первые гонщики стартуют, оставляя за собой смог пыли. Зрители громко кричат, поддерживая и наблюдая за стремительно удаляющимися фигурами двух молодых людей. Брюнет стоял близко к месту окончания заезда, обмениваясь любезностями с одним из знакомых. Проносится новая волна возбужденных криков, оповещая о финише, определившем победителя заезда. Чонин довольным котом подбегает к старшему, описывая эмоции после удачной гонки, вызывая гордый взгляд и веселую улыбку. Его вьющиеся от влаги волосы и узкие улыбающиеся глаза отбрасывали на несколько лет назад, когда Ян одержал победу в своей самой первой гонке. Впрочем, он ни капельки не изменился, радуясь, как ребенок, по сей день. — Че возбужденный такой? — высокий широкоплечий парень выныривает из толпы, подходя к друзьям и осматривая самого младшего, заведшего руки за спину, пряча шлем и пытаясь стянуть перчатки. — Он успел, да? — обращается уже к спокойному Хвану, а тот ведет плечами и отворачивает голову в сторону, типа не при делах и ничего не знает. Чан вздыхает и возвращает внимание к Чонину, чтобы потрепать по окрашенным кудряшкам. — Выиграл хоть? — Конечно, Чани-хен! — Ян приободрился и снова начал эмоциональный рассказ под внимательным взглядом влюбленных глаз. Они пропускают несколько заездов, комментируя их участников (из разряда – не осуждаем, но обсуждаем) и делясь последними новостями из жизни. Внезапно Хенджин, весьма заскучавший, хлопает себя по бедрам, обтянутыми кожаными брюками, и берется за свой мотоцикл, катя его к старту. Размяться не помешает, да и поддерживать статус лучшего тоже надо. Он в последний раз осматривает свой транспорт, кидает взгляд на соперников, которые собирались довольно медленно, узнав, кто будет против них, поэтому Хван продолжает переговариваться с друзьями, ожидая начала. — Привет, парни! Хенджин! — на брюнета налетает молодой человек его роста, чуть не сбивая с ног, и оставляет по поцелую в уголках губ, получая в ответ похлопывания по упругой заднице. — Не знал, что ты здесь, Хва, — Хенджин отстраняется, цепляясь взглядом за бронзовую кожу груди, выглядывающей из распахнутой рубашки, подпоясанной ремнем на тонкой талии. В голову ударяют воспоминания. Сонхва, как всегда, обворожительный и эффектный. — Прокатишься со мной? — несмотря на его некоторую внешнюю феминность, которую Пак с удовольствием использует в своих целях, гонщик он отличный, можно даже сказать, сумасшедший. Именно этот вечный огонь и привлек Хвана, но сейчас все место в голове и сердце занимает одна прелесть, которая морщит носик от неприятного запаха и искрится теплотой и уютом. — Для этого я и здесь, мой дорогой. — Сонхва отправляет воздушный поцелуй двум другим парням и, качая бедрами, уходит к своему мотоциклу. — Увидите козла Хонджуна, скажите, что я собираюсь заниматься жарким сексом с Саном, пока он не перестанет флиртовать с девчонками. О нездоровых отношениях двух организаторов – Ким Хонджуна и Пак Сонхва – знают многие, да они и не скрывают, устраивая скандалы по любому поводу. Хва перетрахался с половиной гонщиков в отместку флиртующему со всеми Киму, а тот молча дисквалифицировал каждого из бедолаг, попавшихся в капкан Пака. Хенджина чудом пронесло, так как он является помощником по организации, а лишиться такового – рискнуть раскрыть некоторые нелегальные дела. Хван, конечно, не стал бы никого сдавать полиции, но и нагретое место терять не хотел. В общем, с ебанцой парочка. Хенджин сосредотачивается на предстоящем заезде, когда девушка выходит вперед и поднимает флаг. Кровь кипит, пальцы нежно обхватывают ручки руля, а дальше сигнал, крики, заложенные от гула уши. По звуку мотора определяет на каком расстоянии находятся противники, выжимает больше газ, но Пак не отстает и висит на хвосте. Хван заканчивает первый, делая петлю, заставляя глазеющих людей отступить назад, и останавливается параллельно Сонхва. Тот дышит громко, не злится, смотрит блестящими от адреналина глазами, коротко кивает и уходит к своим знакомым, придерживаемый за талию крепкими руками тем самым Саном. — Отпусти, придурок, мне больно! Я не поеду с тобой никуда. Хенджин поворачивает голову на знакомый голос и начинает выискивать глазами нужную макушку. Кровь в венах захолодела, а сердце зашлось в ускоренном ритме. Он в несколько шагов оказывается рядом с двумя парнями, узнавая обоих. — Джисон? Какого хуя ты здесь делаешь? Хан гулко сглатывает, прикидывая, что поехать с незнакомым ему парнем, не такая уж и плохая перспектива, учитывая, какой агрессией полыхало от Хвана. Он виновато смотрит тому за спину, где в толпе маячил перепуганный Ли, и, пользуясь чужим замешательством, вырывает свою руку и прячется за брюнета. — Минхо, он со мной. Возьми себе другого, желающие найдутся точно. – Хенджин серьезно смотрит на знакомого напротив, закрывая собой подрагивающего Хана, собираясь разобраться с ним позже. С Ли Минхо они не были друзьями, вечными соперниками – очень даже. Отбитый, с жаждой превосходства, без капли сочувствия. Так Хван его охарактеризует, если спросить. — Да брось, Хван, такие мордашки не в твоем вкусе. Уж мне ли не знать, — и являет оскал, от которого кровь стынет в жилах. Достает из кармана изрядно потрепанную пачку сигарет, поджигает белую трубочку и выдыхает дым в черное небо. — А этот? Тоже с тобой? На тройничок потянуло? — Брюнет кивает в сторону идущего к ним блондина и делает еще одну затяжку под осторожный взгляд карамельных глаз. Вокруг них уже начала собираться толпа любопытных зевак, ожидающих потасовку. За драками всегда интереснее наблюдать, тем более между двумя лучшими гонщиками. Феликс подбегает к Хенджину и хватает на рукав куртки до того, как тот заносит руку для удара. Минхо стоит, не дернувшись, с веселостью наблюдая за развернувшейся перед ним сценой. По толпе прокатывается новая волна шума, привлекая еще больше внимания. — Эй, эй, это же парень самого Хван Хенджина, — из круга выходят два гонщика, впиваясь темными глазами в худую фигурку парня, держащегося за предплечье старшего. Как же он ненавидит такие сборища с соответствующим контингентом. — Феликс, да? Хорошенький, — один, тот, что с красными волосами, подмигивает Хвану, заставляя закатить глаза. — Покатаешься с нами, Феликс? Ли чувствует, как напряглись мышцы под его ладонью. Хенджин сводит брови к переносице, явно не одобряя это предложение. Уен с Есаном, конечно, ездят нормально, но не для его Феликса, у которого нет опыта в таких соревнованиях. Это как минимум опасно для него самого. Блондин смотрит своими глубокими глазами, а затем выпускает чужую руку и поворачивается к потенциальным соперникам. — Не по правилам! Он должен сначала откататься с новичками, — возникает не пойми откуда появившийся рядом с ними Чонин. Он удивлен, что Хенджин ничего не говорит, а молча наблюдает, как его парня уводят к стартовой черте, объясняя маршрут и условия заезда. Ян хочет еще что-то сказать, но Чан кладет тяжелую ладонь ему на плечо, остужая пыл. — Дай Ликсу свой байк, — Чонин снова вспыхивает, возмущенно смотря то на одного, то на другого друга. — На твоем он уже катался, будет проще. Чонин понимает, что Чан, как всегда, прав, но это же его любимый и единственный мотоцикл. Хенджин продолжал стоять каменной статуей, пустив ситуацию на самотек. Он знает, что блондина бесполезно отговаривать, поэтому остается следить как он усаживается на черный мотоцикл Яна и слушает советы его друзей. Видит, как дрожат руки, пытающиеся зафиксировать шлем, как крепко он вцепился в руль. И когда он начинает крутить головой по сторонам, выглядывая так необходимое ему сейчас лицо, Хенджин не сдерживается, подходит и кладет руку на спину, заглядывая в бегающие глаза. — Победа не главное, — говорит Хван, а блондин замирает, переставая дрожать. — Ты уже доказал им, что не боишься. Теперь просто вернись ко мне в целости. Хорошо, Ликси? — передает свои перчатки и помогает натянуть их на холодные пальцы, не разрывая зрительного контакта и тепло улыбаясь. Чувствует, как младший расслабляется, впитывая чужую уверенность и спокойствие. Хенджину кажется, что гонка длится целую вечность. С того момента, как трое парней скрылись в темноте ночи прошло всего пять минут, а брюнет уже извел себя, хотя внешне по нему вообще не скажешь. За спиной слышатся шепотки, обсуждающие их пару, поэтому приходится пару раз осаждающе глянуть, чтобы предотвратить распространение одной из сотни новых сплетен. Что Феликс здесь делал? Почему не сказал, что придет? Он вообще странный последнее время. Смотрит многозначительно, молчит чаще, потому что предпочтет поцелуи разговорам. А Хенджину нравится слушать его болтовню обо всем и ни о чем одновременно. Нравится обнимать за талию перед тем как отпустить домой и расстаться на целую ночь. Смешно, но брюнет скучает по нему постоянно. И по его ворчанию на вонючие сигареты, которые, стоит отметить, как бы случайно забываются дома на время их вечерних прогулок. Может Феликсу еще что-то не хватает или, наоборот, чего-то через чур? Может он и встречаться то не хотел, а согласился под напором Хвана? Можно прижать Джисона и обо всем расспросить, но тот куда-то делся и не маячит на горизонте. Чуть больше месяца назад по окончании той недели, когда Хенджин носил его рюкзак, вместо того, чтобы отвезти парня домой, он свернул в противоположную сторону, туда, где мало людей, много тишины и красивый вид на вечерний город. Хван взял прохладные ладони в свои и, заглянув в блестящие глаза, задал тот самый вопрос, который должен был определить их дальнейшие отношения. В случае отказа брюнет бы просто отступил, уважая чужой выбор, но Ли согласился, смущенно улыбаясь и краснея усыпанными веснушками щеками. После они долго целовались, Хенджин обещал, что не разочарует. Так, может все-таки разочаровал, но боится сказать? На территории слышится рев моторов. Толпа замолкает и обращает взоры на дорогу, где показались несколько мотоциклов, стремительно приближающихся к финишной черте. Первым приходит желтый, затем серебристый с синими дисками и, с разрывом в миллисекунду, черный. Сердце пропускает сильный удар, когда парень снимает шлем, позволяя рассыпаться высветленным волосам, кидает его подлетевшему Чонину и ищет-ищет красными от напряжения глазами любимые темно-карие. А потом бежит, найдя, обвивает всеми конечностями, поддерживаемый под бедрами надежными сильными руками, и утыкается носиком в шею, пряча необузданные эмоции в виде слез. — Все закончилось, Ликси. Ты молодец, — шепчет на ушко, чувствуя, как хватка на шее становится крепче. Феликс понял только сейчас, как сильно боялся. Страх попасться полиции, страх кого-то сбить или разбиться самому, страх испортить чужой мотоцикл. Страх разочаровать Хенджина. Они ведь для этого и устроили гонку. Чтобы показать Хвану, что Ли не его уровня, не достоин встречаться с таким крутым парнем, будучи самым обычным студентом с первого курса. Но Хенджин смотрел неизменно с любовью и восхищением, аккуратно опуская Ликса на землю, утирал слезы и целовал разрумянившиеся щеки. — Я все объясню. И почему я здесь, и свое поведение. Все-все, — быстро тараторит блондин, получая согласные кивки. — Неплохо для новичка, — говорит красноволосый, прервав обменивающуюся нежностями парочку. — Но гонка есть гонка. С меня интересное желание для тебя, Феликс. — Уен подзывает Ли ладонью ближе к себе и, когда тот отрывается от своего парня и подходит, тихо говорит ему на ухо, что он должен сделать. Эмоции на чужом лице прошли три стадии от отрицания до принятия, и блондин возвращается к Хвану задумчивым и молчаливым. — Увидимся через неделю, голубки! — И, закинув руку на плечо к Есану, теряется в толпе поклонников. Хенджин решает, что больше им здесь делать нечего, поэтому, попрощавшись с друзьями, походит к своему мотоциклу, помогает Ликсу управиться со шлемом и, заведя мотор, покидает территорию гонок, скрывшись в ночной темноте. Младший жался теплее к разгоряченному телу и пребывал где-то глубоко в своих мыслях пока не перестает слышать рычащий звук мотора. Он и не заметил, как они добрались до его дома, проехав пол города. Но расцеплять руки на чужом животе не спешит, опустив глаза на серый асфальт. Если отпустит, то придется разговаривать. А к разговору он еще не готов, не успел настроиться. — Что происходит, Ликс? — Хенджин поворачивается к плечу, пытаясь боковым зрением поймать любимое лицо, но тот прячет его за широкой спиной, не позволяя сделать лишних движений. — Почему не сказал, что придешь? А если бы с тобой что-то случилось? — спокойно задавал интересующие его вопросы брюнет, желая получить как можно более развернутые ответы. — Из-за тебя, — мямлит Феликс, откладывая шлем и продолжая избегать зрительного контакта. — Я поперся туда из-за тебя! — вскакивает на ноги, повышая голос. — Я думал, что у тебя кто-то есть, потому что как еще я мог себе объяснить твое поведение? Ты избегаешь любых лишних касаний, целуешь как из-под палки, не пытаешься приобщить меня к самому главному в твоей жизни – уличным гонкам. Куда делся нахальный Хван Хенджин, с которым мы почти трахнулись в университетском туалете месяц назад? Выдав целую эмоциональную тираду, блондин захлопывает рот, восстанавливая дыхание, и готовится выслушать такую же в ответ, но ничего не происходит, поэтому приходится поднять полыхающий обидой взгляд, чтобы увидеть чужой влюбленный со своим собственным отражением в темно-карей радужке. Феликс аж воздухом давится от возмущения. Пусть прекратит так смотреть. С таким обожанием и восхищением. Это не честно. — Давай по порядку, хорошо? — переплетает короткие пальцы, украшенные серебряными кольцами, со своими и притягивает ближе, заставляя устроиться между разведенных ног. Младший кивает и глядит на их руки, так подходяще смотрящиеся вместе. — Начнем с того, что у меня, кроме тебя, никого нет и не будет. Во-вторых, на гонки я тебя не зову, потому что тебе не комфортно в таких местах. В-третьих, если ты думаешь, что я не хочу тебя или что-то подобное, то ты глупышка, Ликси, — щелкает того по носу, тепло улыбаясь. — Просто… я боюсь. Боюсь напугать тебя и все испортить, понимаешь? Но если ты хотел заняться со мной сексом, то почему не сказал? — Я звал тебя к себе домой! — Я думал, если соглашусь, то ты подумаешь, что ради этого я и встречаюсь с тобой! — Дурак ты, Хван Хенджин. — Сам дур… Феликс целует. Робко, неглубоко, нежно, медленно. Он сам редко выступает инициатором, но сейчас до дрожи хотелось ощутить вкус мягких губ своими, поставив понятную обоим точку в разговоре. Ловит судорожный выдох, касается его щек почти невесомо прохладными ладошками, заставляя искриться кожу под ними. Жмется теснее, но также нерешительно, будто заново знакомится. Сходит с ума, когда большие ладони с тонкими пальцами опускаются на бедра и сильно их сжимают, обозначая дикое желание. И только, кажется, вызывающее трепет по всему телу прикосновение чужого языка к его собственному не дает усомниться в реальности происходящего, заставляет сердце кровь качать с удвоенной скоростью. Феликс, он стал зависим, как от наркотика, и совершенно потерян в своих ощущениях. И поцелуй этот тянется патокой, неспешный и чувственный. Хенджин никуда и не спешит, лишь оттягивает его нижнюю губу зубами, столь же нежно, будто блондин действительно из хрусталя сделан. А потом отстраняется, и, о черт, краснеет немного, а Ли, кажется, забывает, как дышать вовсе. Смотрит глаза в глаза и видит, как на дне темных омутов тает тоненький лед страха, позволяя распознать вожделение, такое сладострастное и уверенное. — Что загадал Уен? — низким от накрывшего возбуждением голосом спрашивает брюнет, продолжая сжимать две упругие половинки. Опьянело улыбается, склонив голову к плечу, разглядывая растерянное лицо. — Это… узнаешь через неделю? — и являет самую дьявольскую улыбку, которую когда-либо доводилось видеть старшему. Глаза хитрые-хитрые со смеющимися рогатыми чертиками. Видеть такого Ли Феликса в новинку. Но, когда веснушчатые щеки затапливает краска, Хенджин узнает того самого Феликса, в которого влюбился по уши в начале очередного учебного года. Который, к слову, подходил к концу, а значит календарь отмерил почти девять месяцев, как Хван Хенджин потерялся в этом светлом и мягком, не без нотки бунтарства, человеке. И он ни капельки не жалеет. Приходится выпустить Ли из своих рук, потому что стрелка часов перевалила за полночь, а это значит, что пора расходится по домам. Хенджин снова отказывается от предложения о ночевке, аргументируя это тем, что должен вернуться и, на правах помощника организаторов, проследить, чтобы гонки закончились без происшествий. Феликс кивает, чмокает быстро в губы и скрывается за дверьми подъезда, желая поскорее остаться наедине с собой и переварить весь сегодняшний вечер. А еще дозвониться Джисону, который, будь он неладен, потерялся, отправив короткое сообщение «Я в порядке. Увидимся в понедельник на парах». Ну не придурок ли? И все-таки Феликсу нравятся их медленные и неторопливые поцелуи, как не крути.