Затаи на меня обиду

      За пределами своей рокерской тюрьмы Крик обнаружил, что здание, в котором он жил несколько недель, было скорее крепостью, чем замком, как он думал изначально. Снаружи стояла изгородь, в основном из камня, на котором росло несколько непонятных растений, устойчивых к огню, а также очень интересный фонтан с лавой. Из-за влажного воздуха двигать волосами было довольно сложно, но не невозможно, хотя он держал это при себе. Он ещё не видел, чтобы рок-тролли пользовались своими волосами, и если это качество было уникальным для поп-троллей, каковым он, очевидно, являлся, он хотел пока оставить это при себе.       После первой прогулки на улицу под пристальным присмотром Крику было предоставлено немного больше свободы. Ему разрешалось бродить, даже если он знал, что за ним пристально следит каждый встречный на пути рок-тролль, и выходить на улицу он мог всегда, когда хотел, только под присмотром. Когда ему удалось убедить Барб изготовить несколько подходящих ковриков для йоги, Крик начал выводить короля Трэша на утренние и вечерние прогулки, а также на предобеденные занятия йогой.       Иногда другие рок-тролли пытался присоединиться к занятиям из любопытства, но их джинсовая и кожаная одежда мешала свободно двигаться. Они раздраженно уходили, называя йогу отстойной, но через день или два возвращались в альтернативе из спандекса, чтобы попробовать снова. Кроме Трэша, ни один из тех троллей не посещал занятия регулярно, предпочитая приходить, когда им захочется, не смотря даже на то, что Крик предупреждал, что улучшений не произойдёт только эпизодическими усилиями.       По крайней мере, регулярные занятия помогали Трэшу как физически, так и морально. Он мог немного ходить самостоятельно, даже если ему всё ещё требовалось кресло для долгих прогулок, и он был в состоянии вести более связные беседы, даже если иногда забывал, о чём он говорил.       Тем не менее, Крик был обеспокоен тем, что Трэш продолжал быть королём, даже несмотря на то, что Барб практически заправляла всем, всё же ещё не имея официального титула. Однако он не был уверен, как ему подойти к ней с этой темой, поскольку она яростно относилась ко всему, что касалось её отца. Он пытался распросить, как рок-традиции влияют на членов королевской семьи, чтобы обойти прямой вопрос, но Барб в своей обычной манере ответила ему, что рок-традиции не касаются поп-троллей, и ушла от вопроса.             — Чтож, хорошо, — Крик рассеянно перебрал несколько струн, которым Барб учила его тем утром. — Я буду откровенен, — он перевёл взгляд с гитары на девушку, удивлённый тем, что она сидела так близко к его лицу, что их носы практически соприкасались, но всё не отстранился. — Почему ты до сих пор принцесса?       Высунув язык, Барб немного отодвинулась и, скрестив руки на груди, прислонилась спиной к громкоговорителю, отвернув голову.       — Потому что мой папа ещё дышит, очевидно.       — Твоему отцу не обязательно уходить в отставку, — прокомментировал Крик, вспоминая, что незадолго Пеппи планировал передать трон Поппи, и его состояние даже вполовину не было таким плачевным, как у Трэша.       — Ты не поданный этого королевства, тебя это не касается, — отрезала Барб.       — Но я пленник этого королевства, — он украдкой взглянул на неё, взяв несколько нот, прежде чем продолжить: — Я всё равно ничего не выиграю от того, послушаешь ты меня или нет, но твоё вхождение на трон могло бы пойти на пользу твоему отцу.       Барб с минуту молчала, наблюдая за ним, медленно присаживаясь.       — Что ты имеешь ввиду, лимонадный?       Хотя Крик закатил глаза, услышав очередное прозвище в лимонной тематике, всё же обернулся, чтобы ответить.       — Ты принцесса, но твои подданные не всегда тебя слушают. На самом деле, тем, кто должен присматривать за твоим отцом, становится скучно и потому они просто уходят делать то, что хотят, практически без последствий. Если бы ты была королевой, я сомневаюсь, что такое неподчинение было бы допустимо.       Проурчав, Барб легонько кивнула, обдумывая это.       — Хочешь сказать, будь я королевой, то могла бы использовать свою силу, чтобы навязывать свою волю массам и сурово наказывать тех, кто осмеливается ослушаться?       — Это радикальный способ выразить это, — Крик нахмурился. — Но в принципе, да.       — Жёстко, — она ухмыльнулась, но выражение лица продержалась не долго. Барб уставилась на свои ногти, ковыряя в них какую-то несуществующую грязь. — Но если я стану королевой, чем будет заниматься мой папа?       — Тем же, чем и сейчас, — Крик подождал, пока Барб посмотрит на него, приподняв бровь, но сохраняя серьёзное выражение лица. — Всем, чем бы ему, чёрт побери, не захотелось.       У Барб вырвался удивлённый смешок, а глаза заблестели, когда она посмотрела на Крика так, словно он был ребёнком, делающим свои первые шаги.       — Так ты можешь ругаться!       — Не назвал бы «чёрт побери» таким уж ругательством, — Крик почувствовал, как его щёки слегка краснеют. — Если бы не тот факт, что он, вероятно, изобьёт меня, я бы познакомил тебя с Бранчем, и тогда бы ты увидела, как сильно может ругаться поп-тролль, — он умолчал о своей уверенности в том, что большинство проклятий Бранча наверняка были бы адресованы ему лично.       — Ну так сам поругайся как следует, — Барб придвинулась ближе и ухмыльнулась. — Скажи «блять».       — Вряд ли это будет иметь какой-то вес, если я скажу это только потому, что ты меня попросила, — ответил Крик.       Его глаза широко распахнулись, когда руки Барб внезапно оказались на его лице.       Всё ещё ухмыляясь, Барб сжала его щёки, заставляя губы шевелиться, подбадривая его.       — Давай, скажи «блять».       Крик нахмурился, глядя на неё, хотя его лицо всё ещё теплело от румянца, пока она продолжала мять его щёки.       — Нет.       — Ну же, — заныла Барб. — Как твоя будущая королева, я приказываю тебе сказать «блять».       Подняв руки к её запястьям, Крик убрал их от своего лица, не прерывая зрительного контакта.       — Ты не моя королева, ни будущая, ни какая-либо ещё.       Хотя она могла легко высвободить руки, Барб позволила Крику держать их, используя всё ещё близкое расстояние между ними, чтобы ткнуть ему в щёки указательными пальцами, и снова ухмыльнулась.       — Когда ты подчинишься силе рока, то стану.       Закатив глаза, Крик отпустил её запястья, слегка подпрыгнув от внезапного сигнала своего браслета «времени обнимашек».       — Для чего этот дурацкий цветочный браслетик? — спросила Барб, нахмурившись, когда Крик вернул ей гитару.       — Он срабатывает раз в час, а поскольку рок-тролли не верят в часы, это единственный способ, которым я могу следить за временем здесь, — он поднялся. — И пришло время для предобеденного занятия йогой с твоим отцом.       — Рок-тролли верят в то, что нужно плыть по течению, — она ткнула пальцем в браслет Крика, наблюдая, как цветок снова закрывается. — И почему он срабатывает каждый час?       — По глупой причине поп-троллей, которая не касается крутых рок-троллей, вроде тебя, — Крик отряхнул штаны и направился на поиски короля рока, прекрасно осозновая, что Барб сделает вид, что ей всё равно, и последует за ним через минуту или две, чтобы подсмотреть за занятием.       Он не был уверен, было ли это для того, чтобы присмотреть за её отцом, убедиться, что он не попытается сбежать, или по какой-то другой причине, известной только ей.       Конечно же, в середине занятия Крик оглянулся через плечо и заметил, как Барб мгновенно исчезла из поля зрения, совершенно не подозревая, что он всё ещё видит её ирокез. Он не это никак комментировать, вернувшись к концентрации на Трэше и паре рок-троллей, которые появились в тот день, и был приятно удивлён, что один из них раздобыл собственный коврик для йоги вместо того, чтобы пытаться выполнять движения на каменистом грунте, как остальные.       После занятия Крик пообедал с Трэшем, и когда тот укатил по своим делам, решил немного пройтись. С тех пор, как он начал заниматься йогой с Трэшем с пассивного благословения Барб, его всё меньше загружали уборкой, но он всё также занимался ею от безделья.       — Эй, гик, — позвал его рок-тролль, имени которого Крик не знал, хотя сразу сообразил, что обращаются к нему из-за того, с каким количеством рок-троллей не королевского происхождения он общался за пределами занятий по йоге.       Неизвестный указал на открытый кейс для музыкальных инструментов, вокруг которого стояло ещё несколько рок-троллей.       — Приберись там, лады? Не хочу марать об него оборудование.       Зная на тот момент, что рок-тролли время от времени перемещают своё оборудование для концертов, Крик подошёл со своей метлой, попутно соображая, где он мог бы взять побольше, если её окажется недостаточно, но к его удивлению его встретил абсолютно чистый кейс. Он только собирался спросить, что ему там вообще чистить, как вдруг у него вырвали метлу. Внезапно его подхватило несколько пар рук и он оказался брошенным в кейс. Крик едва успел убрать волосы с глаз, прежде чем крышка захлопнулась и над ним раздался приглашённый звук, как будто кто-то сел сверху, после чего последовали смех и удар ладоней друг о друга в жесте «пять».       Он едва мог пошевелиться в кейсе, его колени прижались к крышке. Крик упирался о неё руками, ногами и волосами, но вес сверху не давал той сдвинуться с места. Чем больше он прилагал усилий и не мог пошевелить ей, тем меньше казалось пространство.       Тем разреженнее становился воздух.       Дыхание участилось.       Сердце забилось гулко и надрывно.       За крышкой кейса слышался диалог, но всё это звучало глухо и далеко.       Стенки кейса смыкались вокруг Крика, сдавливая его, и он мог поклясться, что чувствует запах соуса табаско.       У Крика обожгло горло, и ему подумал, что его вот-вот вырвет, но то, что вырвалось, было криком, настолько безумным, что он едва мог повериь, что это его собственный голос. Руки отчаянно зацарапались об крышку, когда он размахивал ими во всех направлениях, на что позволяло небольшое пространство. Он бился головой об поверхность, но ему было всё равно, если это могло приблизить его к выходу. Ему нужно было выбраться!       Крышка распахнулась, и свет ударил в и без того слезящиеся глаза Крика. Он разглядел фигуры, возвышающиеся над ним и чём-то быстро говорившие, но он ничего не мог расслышать. Его тело действовало инстинктивно, он выпрыгнул из кейса, оттолкнул с дороги кого-то, пылающего красным, и побежал. Бежал вслепую, просто чтобы убежать в любом направлении, но даже стены крепости теперь смыкались вокруг него.       В отчаянии Крик выпрыгнул из первого попавшегося окна, всё же не забыв использовать волосы, чтобы смягчить падение, но приземлился всё равно неудачно: его нога ударилась о камень, и всё тело пронзила боль. Шокированный от боли, Крик сосредоточился и понял, что находится снаружи, во дворе, и ничто больше не угрожало ему, но он всё ещё не мог остановить дрожь в теле. Потому он обхватил себя руками, но это не помогло отогреть лёд, разлившийся в груди.       — Вот это ты шмякнулся, — Трэш приблизился к нему, хмуро глядя на дрожащего тролля. — Что с тобой случилось?       Крик открыл рот, но не смог произнести ни слова. Всё, что он мог делать, это сидеть и обнимать себя, пока глаза жгли крупные не сдерживаемые слёзы.       Звон браслета «времени обнимашек» нисколько не помог ситуации.       — Я слишком стар для этого, — проурчал Трэш, но Крик не был уверен, что он имеет ввиду.       Послышался скрип и кряхтение.       И Крика обняли.       Сумев открыть глаза, Крик поднял голову и увидел, что Трэш встал с кресла, опустился на колени и обнял его.       Это были первые объятия Крика с тех пор, как его держали в Бергентауне с его друзьями. Друзьями, которые сейчас, несомненно, ненавидели его. Они и Поппи, а также все жители деревни, которую он когда-то называл своим домом и который, скорее всего, больше никогда не увидит.       Уткнувшись лбом в грудь Трэша, Крик заплакал. Он плакал и жалел, что выжил после всего того, что натворил.       Его никогда не простят.       Ни с какими оправданиями его ни за что нельзя было простить.       Когда у Крика закончились слёзы, Трэш погладил его по макушке, слегка пригладив волосы назад.       — Ну-ну, что бы не случилось, ты круче своих проблем.       — Вы понятия не имеете, как сильно ошибаетесь, — выдавил из себя Крик.       — Посмотрим, — Трэш усмехнулся. — А теперь помоги мне подняться. Мои колени слишком стары для этого дерьма.       Крик помог Трэшу добраться до кресла, не обращая внимания на пульсирующую боль в ноге, хотя краем осознания ощущал, что штанина прилипла с той стороны, где боль была наиболее сильной.       — Итак, — Трэш встретился с Криком глазами. — Что с тобой случилось?       — Мне бы тоже хотелось знать, — послышался голос Барб.       Она стояла на пороге, хмуро глядя на них со скрещеными руками и притопывая ногой, но не в такт какой-то песне.       — Ну, — Крик простонал. — Блять.