Be yourself; everyone else is already taken.

      Перед тем как покинуть кэб, Льюис укутался в пальто. Для того, чтобы не привлекать лишнего внимания по возвращении, мужчина специально попросил отвезти его по другому адресу, чтобы добраться до манора самостоятельно. До места, которое стало пристанищем его семьи после смерти родителей Альберта.       Во время зимних вечеров Альберт обычно находился в компании Холмса старшего, выпивая вино или разговаривая обо всём, что они делали для МИ-6. Между тем как Уильям обычно скрывался в комнатах особняка, работая над планами или лекциями для университета. Остальные же играли в карты, выпивали или просто болтали... Даже несмотря на всё это, младший Мориарти всё равно предпочитал остерегаться, скрывая то, чем он занимается.       Пока Льюис поспешно шёл вдоль улицы в его мыслях царил хаос. Были ли его поступки слишком импульсивными? Вес слов детектива ощущался тяжёлым грузом, и блондина терзало чувство глубочайшего сомнения. Может он поступил сгоряча, не выслушав Шерлока Холмса? Детектив говорил о возможности и выборе собственного пути. Шерлок обращался к желанию Мориарти быть независимым – но было ли это для того, чтобы он стал предателем? Если быть честным, то Льюис не совсем понимал, что именно независимость значит для него. С тех пор, когда они лишились родителей, именно Уильям направлял его и помог вступить во взрослую жизнь. Именно его брат был тем, кто нашёл для них дом, гарантировал их собственную независимость и разработал каждый план, что позволял уничтожать любые возможные угрозы...       Мысли Льюиса вновь вернулись к старшему брату. Поведение Уильяма с каждым годом изменялось из-за того, что он всё глубже погружался во тьму. У младшего Мориарти защемило сердце от осознания того, насколько далёки те светлые дни, когда они были сиротами. Его терзал вопрос, был ли способ вернуть чистоту их братской связи, чтобы выбраться из хватки удушающих теней, что окутали их сейчас. Быть может, похороненный под слоями из манипуляций и контроля, там всё ещё оставался тот бережный Уильям, который когда-то был его защитником.       Былое, когда они были сиротами, предоставленными самим себе, эхом отзывалось в голове Льюиса. Мужчина аккуратно прошёл через ворота манора Мориарти и прошлое вновь настигло его, напоминая, как в детстве они с братом были брошены в старой, разваливающейся библиотеке. В то время они сидели в окружении покрытых пылью книг и читали преданные забвению истории. Тогда гениальность Уильяма была источником заботы, а не манипуляций. Льюис был щуплым, болезненным ребёнком, измученным недугом и чувством собственной уязвимости, поэтому его старший брат взял на себя роль опекающего и чуткого защитника. С несколькими монетами и небольшим количеством еды, что получал Уильям за консультацию других бедняков Ист-Энда, он ухаживал за больным братом, давая ему всё необходимое, чтобы выжить. В те далёкие дни стремления Уильяма были чисты, а его действиями двигало искреннее желание позаботиться о младшем брате. Это было время, когда их связь была свободной от бремени тьмы, что позже поглотила их жизни.       Несмотря на всё это, болезнь прогрессировала и состояние сердца Льюиса ухудшалось, Уильяму пришлось найти решение, которое бы позволило младшему выжить. Сначала они пришли в сиротский приют – где они могли хотя бы каждый день питаться, но ни денег, ни влияния у этого места не хватало, чтобы Льюис получил необходимое лечение – затем появился Альберт, который вынудил семью усыновить их обоих и, наконец, обеспечить хирургическую операцию Льюису.       После всего этого, взрослея и становясь старше на них начал давить груз собственных идеалов, Уильям изменился и его гениальность переросла в нечто куда более ужасающее. Добрый защитник, который в юности помогал Льюису дожить до сегодняшнего дня и поддерживал многих бедняков Ист-Энда, превратился в искусного манипулятора, управляющего жизнями будто фигурами на шахматной доске. Роль Лорда Преступности была создана благодаря плану Уильяма по изменению политического режима страны – мечта, что изначально была рождена благими намерениями, но из-за которой пролилось уже слишком много крови.       Уильям стал кукловодом, дёргая за ниточки из-за сцены, а Льюис стал послушной марионеткой. Ночью младший Мориарти надевал чёрный плащ, доставал ножи и был готов устранить любую преграду, на которую указывал его брат; в течение остального дня Льюис следовал за Уильямом от Лондона в Дарем, играя роль дворецкого, пока старший преподавал в университете. Льюис вырос, настолько привыкнув к своим ролям и медленно забыв о возможности свободы действий в собственной жизни. Младший Мориарти слепо подчинялся каждому приказу своего брата, не важно насколько жестокими они могли быть.       Однако Льюис не понимал, что произошло и из-за чего в его голове пустили корни рискованные, вероломные мысли о нём самом и его роли в жизни. Как только мужчина вошёл в манор через парадный вход, всё ещё стараясь не привлекать внимания остальных обитателей поместья, он осознал истоки этих опасных и предательских мыслей, что разъедали его сердце. Шерлок Холмс, вот что произошло.       Пока Льюис проходил через фойе и проклинал ту ночь, когда обратился за помощью на 221Б по Бейкер-стрит. Воспоминания о той судьбоносной ночи всплывали яркими картинами в памяти. Холмс – загадочный детектив, был фигурой окружённой тайной и тем, кто жил в тени, как и сам Льюис. Однако безусловная доброта Холмса, его желание помочь, не прося ничего взамен, околдовали Мориарти. Льюис привык к миру, созданному из манипуляций, контроля и лжи – его детство в Итс-Энде и нынешняя роль Лорда Преступности требовали этого.       Льюис был готов к наихудшему исходу в попытках найти Холмса, ожидая от детектива предательства, враждебности и, быть может, даже ловушки. Однако вместо всего этого, он столкнулся с чем-то поистине необычным: с мужчиной, который отнёсся к нему с уважением и состраданием, несмотря на то, что они не были связаны кровными узами.       Именно сильный контраст со всем остальным миром, который он знал, разжёг в Мориарти любопытство и, в некотором роде, пробудил сознательность. Холмс не побежал в полицию, чтобы обличить преступника. Когда Льюис был слаб, детектив не воспользовался преимуществом, наоборот, он протянул руку помощи из доброй воли и заставил Мориарти бороться в мыслях от непонимания и вопроса, который не давал покоя до сих пор: по какой причине Шерлок поступил так? Льюис хотел знать ответ, поэтому, словно мотылёк, летевший на пламя, возвращался на Бейкер-стрит.       Однако неуверенно пытаясь разобрать, что твориться в мыслях детектива, Мориарти открывал свои собственные потаённые желания. Не было ничего даже отдалённо напоминающего размышления во время их встреч – несмотря на это, метод, благодаря которому мужчины раскрывали и делились частичками своих мыслей был куда интимнее, чем любое физическое прикосновение.       Льюис задавался вопросом, куда же приведут его эти новообретённые мысли и эмоции. Грани между белым и чёрным, верностью и предательством размылись, поэтому мужчина будто бы стоял на распутье, не понимая, в какую сторону сделать шаг. В этом тёмном мире детектив стал маяком, озарившим возможность совсем иной жизни. Однако с этим светом Льюис ощущал поглощающего его полностью чувство опасного, но всё же приятного искушения.       Его размышления быстро прервались, стоило мужчине увидеть свет из кабинета, что был чуть дальше гостиной. Мориарти буквально перестал дышать, замерев у дверного проёма, он пытался понять услышал ли кто-то из комнаты его возвращение. Теперь Льюис думал лишь об одном, был ли этим не спящим в кабинете Уильям? Быть может младшему стоит сейчас уйти, попытавшись ускользнуть незамеченным, или он осмелиться зайти в кабинет, встретившись с тем, кто ожидал его? Однако стоило мужчине услышать знакомый голос, то он понял, что выбор за него уже был сделан.       — Я слышал тебя, Льюис. Знаешь, ты можешь войти, — этой ночью удача не была на стороне младшего Мориарти.       Когда Льюис вошёл в комнату, то встретился взглядом со старшим братом, который сидел на кресле у камина. Уильям закрыл книгу и посмотрел на брата улыбнувшись, однако, от этого жеста душа будто заледенела и по спине побежали мурашки.       — Льюис, как приятно видеть, что ты вернулся. Ты не против, если я спрошу, где ты был? — поинтересовался Уильям, специально говоря обманчиво-сладким тоном, чтобы скрыть истинные намерения. Младший знал, что так и будет, поэтому заранее придумал ложь, чтобы скрыть свой визит к Шерлоку Холмсу.       — Мне была необходима долгая прогулка, чтобы привести мысли в порядок. Последние три завершённые миссии, не оставили мне времени для отдыха. Я почувствовал, что мне нужен глоток свежего воздуха, чтобы очистить разум. Прошу прощения, я забыл предупредить о том, что отлучусь на случай, если бы я понадобился тебе, — Льюис ответил спокойно, с некой покорностью в голосе. Улыбка на лице его старшего брата стала шире, но в ней отнюдь не было той теплоты, которую можно ожидать от члена семьи.       — Ох, Льюис, у тебя всегда была любовь к скрытности, — голос Уильяма был как у довольного кота, однако, в его глазах блеснула злоба. От этого замечания младший Мориарти ощутил, как холодный пот выступил на лбу. Голос старшего брата звучал мягко и с толикой веселья: — Льюис... Ты действительно веришь, что можешь сохранить от меня какой-либо секрет?       Льюис с трудом сглотнул, ощущая, как бешено забилось сердце в груди. Впервые он ощутил себя будто был объектом для изучения, и как огромный интеллект его брата направлен против него самого, как оружие. Теперь Уильям уже даже не скрывался за маской и это пугало младшего Мориарти.       — Ты говоришь, что вышел на прогулку? Весьма долгую? — на вопрос старшего брата Льюис кивнул, не проронив ни слова. Уильям наклонился ближе к младшему, пристально на него смотря. — Видишь ли, в начале вечера был сильный дождь, затем он начал затихать. Внизу твои брюки, дорогой брат, не настолько промокли, как можно было бы ожидать после длительной прогулки под проливным дождём. Даже, если бы ты открыл зонт, такой ливень оставил бы куда больше следов на них. Учитывая это, стоит ли мне взглянуть на твоё пальто в фойе, я более чем уверен, что нижние края твоей верхней одежды тоже сухие. Видишь ли, Льюис, я знаю, когда ты врёшь. Ты ведь на самом не был на прогулке или, по крайней мере, ты не был на улице так долго, как тебе бы хотелось, чтобы я поверил.       Льюис сохранял молчание, не смея спорить со своим братом, поскольку он не мог. Мужчина в самом деле нанял кэб, чтобы доехать до Бейкер-стрит, и он находился в квартире детектива во время ливня. Возвращаясь домой, он тоже провёл большую часть времени в кэбе. В конце концов, его старший брат был прав в своих рассуждениях. Уильям поднялся со своего кресла, двигаясь неторопливо и хищно.       — Видишь ли, Льюис, — продолжил Уильям, медленно обходя брата будто стервятник: — Я всегда был тем, кто по-настоящему понимает тебя. Разве ты не помнишь все трудности, что мы преодолели вместе? Ты забыл, как я заботился о тебе, когда ты был на грани смерти? Вместе мы делили еду, ночлег, мысли. Наш совместный жизненный путь; то, как мы принимали одни и те же решения, пачкая руки общей кровью. Мы всегда были одним целым, брат, и мы всегда будем.       Льюис почувствовал, как внутри него закипала злоба, просачиваясь наружу. То, что ему пытался напомнить Уильям, показывая насколько искривлённой и загнивающей стала их связь, возмущало. Старший брат будто непреднамеренно насмехался над воспоминаниями младшего.       — Ты думаешь, что я когда-либо смогу забыть об этом? Обо всём, что мы сотворили? Обо всех совершенных нами преступлениях? Если ты чувствуешь необходимость в том, чтобы напоминать мне обо всём этом, то может ты не так уж и хорошо понимаешь меня, брат, — хоть Льюис вспылил, но его голос дрожал от разочарования. Уильям мрачно хмыкнул, а в его глазах сверкнуло пугающее восхищение, после чего он сжал руки младшего. Действие, в котором Льюис видел жестокость, непроизвольно отразилось в его памяти иначе – когда детектив сделал то же самое в тот самый вечер.       — О, но это так, дорогой брат. Я понимаю тебя даже лучше, чем ты сам. Как я и сказал, есть лишь ты и я, вот только мне по силам читать тебя как открытую книгу. Ты хочешь жить. Ты жаждал – впрочем, продолжаешь и сейчас – цели, признания. Ты страстно желаешь испытать азарт от игры. Как Лорд Преступности, я дал тебе цель. Как твой брат, я дал тебе жизнь. Вот почему ты никогда не покинешь мою сторону, — за очаровывающей улыбкой Уильяма пряталась манипуляция. Тон старшего смягчился, каждое его слово было пронизано лживой добротой. — Ты связан со мной нитями, суть которых ты никогда не сможешь постичь. Есть кое-что, что ты должен понять, Льюис. Ты всегда был потерянным, скитавшимся в тенях нашего прошлого, но со мной ты сможешь найти не только верный путь, но и цель. Вместе мы сможем создать наше собственное наследие, оставить след в мире. Мы можем изменить систему и сделать её лучше. Если наши мысли и сердца будут едины, словно два кусочка одного пазла.       Несмотря на то, что в словах Уильяма ощущалась некая мрачность, в них чувствовалась и привлекательность. Обещание цели, верного пути и наследия, что они могут создать вместе, звучало соблазнительно, и тени, которые нависли над Льюисом одновременно удушали, а также дарили странное чувство комфорта. Однако смятение внутри младшего Мориарти лишь усилилось, отчего мужчина нахмурился.       — Что, если я хочу освободиться, Уильям? Что, если я хочу найти свою судьбу? — Уильям не изменился в лице, услышав вопросы младшего брата.       — Ты можешь, Льюис. Однако учти: ты можешь получить свободу без одиночества. Мы можем быть союзниками, компаньонами в этом путешествии, какими всегда были всю нашу жизнь. Я всегда направлял тебя, поддерживал ещё с момента, когда мы были детьми. Это я сформировал твою личность, дал смысл поступкам, которые ты совершал. Ты живёшь во мне, брат, а я живу в тебе. Ты можешь попытаться найти свой собственный путь, как ты это называешь, но ты всегда будешь возвращаться ко мне. Кроме того, ты же видел, чего мы смогли достичь вместе? Ты действительно думаешь, что смог бы сделать всё это один, без меня? — Льюис не мог ничего сказать в ответ на это, а Уильям восторженно улыбался: — Как я и думал. Итак, брат, после того, как у нас состоялся этот милый разговор по душам — не хочешь поделиться, куда же ты ходил?       Льюис ничего не мог сделать, он ощущал себя загнанным в ловушку, пойманным в паутину, которую старший брат сплёл вокруг него. Однако он всё равно предпринял ещё одну отчаянную попытку спастись от испытующего взгляда Уильяма.       — Быть может, для разнообразия, я решил искать встречи с кем-либо ещё, — голос младшего Мориарти был тихим, однако, в нём всё ещё кипел гнев, поэтому он вырвал руки из хватки брата. Уильям посмотрел на него пристальнее: — Быть может, я ходил к женщине. Я уже говорил, что испытывал стресс. Может, всё, что мне было нужно – отпустить себя.       — Женщина, ты сказал? — Уильям сощурился, окинув брата пристальным взглядом, и его тон стал холодным и полным скептицизма: — Почему же ты, брат, неожиданно стал искать встречи с женщиной? Ты никогда не казался мне тем, кому нужна женская компания для получения удовлетворения. К тому же, я не чувствую от тебя ни запаха женского парфюма, ни...       Уильям понюхал одежду брата и резко замер, благодаря своим обострённым чувствам, он смог ощутить слабый запах. От осознания глаза старшего расширились и он медленно сделал шаг назад, криво усмехаясь. Льюис с тревогой наблюдал за тем, как изменилось выражение лица его брата, а его улыбка теперь начала казаться жестокой. Смех Уильяма, лишённый теплоты, наполнил комнату и звучал как зловещая прелюдия к буре.       — Льюис, Льюис, в любом случае, ты сказал мне правду таким искажённым способом. Ты не ходил в бордель, но искал освобождения, разве не так? — у старшего брата на лице было открытое отвращение, а голос походил больше на шипение. Усмехнувшись, Уильям сделал шаг к Льюису, а его глаза сверкали злобным восхищением: — О, Льюис, я никогда не думал, что ты тот, кто ищет утешения в объятиях другого. Однако я предполагаю, отчаяние ведёт людей к отчаянным действиям.       — Это не то, о чём ты думаешь, Уильям, — голос младшего Мориарти дрожал, когда он пытался ответить, но Уильям продолжал смеяться и это мучительным эхом отдавалось в голове Льюиса.       — Не нужно объяснений, дорогой брат. Мне ясно, где ты был и с кем. Запах табака и опиума, даже если он чрезвычайно слабый, то он всё равно выдаёт тебя с головой. Он хотя бы немного хорош? Кажется, в моей голове промелькнула мысль попробовать, но возможно, ты опередил меня в этом, — от слов старшего брата лицо Льюиса покраснело от стыда. Осознание того факта, что Уильям верно определил место, где он был, но почему-то абсолютно неверно истолковал цель его визита к Шерлоку Холмсу, заставило младшего ощутить себя ошеломлённым и пристыженным. На щеках Льюиса вспыхнул румянец, пока он безнадёжно искал слова в свою защиту.       — Как я и говорил, это не то, что ты думаешь. Я... — однако Уильям даже не дал ему возможности ответить.       — У него всегда был способ заманивать людей в свою паутину, разве нет? Теперь ты застрял в ней словно муха. О, Льюис, в каком ничтожном состоянии ты оказался. Расскажи мне, дорогой брат, — слова Уильяма тяжёлым грузом оседали в сердце, и младший Мориарти уже не мог избежать преобладающего чувства унижения. Однако старший лишь усмехнулся, ощущая садистское удовольствие от чужого дискомфорта: — Чего же ты надеялся достичь от своего небольшого рандеву с Холмсом? Ты думал, что он даст тебе спасательный круг настолько далёкий от того, что нам сужден? Ты мечтал некоторое время поиграть с ним и побыть его домработницей новшества ради?       Алые глаза Уильяма блестели от восторга из-за жестокости ситуации и он продолжил свою тираду.       — Видишь ли, Льюис, Холмс не более, чем иллюзия свободы, фальшивая надежда. Шерлок может играть в детектива, а другие люди для него открытые книги, но он никогда не сможет по-настоящему понять тебя, читать тебя как я. Холмс будет следовать той роли, которую я выдал ему в нашем плане, ни больше, ни меньше.       С каждым словом, чувство стыда у Льюиса пускало корни всё глубже. Он пытался выбраться, чтобы получить шанс победить тени, которые сдавливали его долгое время, но, похоже, все его попытки лишь завели его глубже в мрачный лабиринт старшего брата.       — В любом случае, — голос Уильяма звучал ужасающе сладким: — Ты знаешь, я не намереваюсь запрещать тебе навещать детектива. Ты скоро сам поймёшь, что визиты к Холмсу тебе ни к чему.       Льюис ощутил, как в его душе зародилось подозрение и встретился взглядом со старшим братом. По меньшей мере внезапное изменение поведения Уильяма удивляло.       — Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил Льюис, не сумев скрыть неуверенность в голосе. Хоть Уильям и продолжал улыбаться, сейчас в нём чувствовалась искривлённая благожелательность.       — Ох, Льюис, мой дорогой брат, — проворковал мужчина: — Я верю в то, что уроки, полученные из жизненного опыта, имеют силы. Иногда нужно пройти путь самому, чтобы по-настоящему понять, как бесполезен он был.       Младший нахмурился, пытаясь расшифровать, что в действительности скрывалось за словами брата. Льюис был готов к конфликту, но это завуалированное разрешение навещать Шерлока Холмса, оставило его в недоумении.       — Ты говоришь, что не будешь препятствовать моим визитам к мистеру Холмсу? — осторожный вопрос младшего брата рассмешил Уильяма. Однако его смех был тихим, угасающим эхом того, какими они были много лет назад.       — Препятствовать, дорогой брат? Почему я должен делать нечто подобное? У меня нет причин, чтобы бояться твоих маленьких поездок.       Льюис не мог избавиться от ощущения, что за словами Уильяма скрывалось нечто большее, чем могло показаться на первый взгляд. Эта резкое изменение в поведении одновременно сбивало с толку и пугало, поэтому младший Мориарти мог лишь сжать кулаки, ощутив нарастающее чувство разочарования. Он надеялся на ясность, на подсказку, чтобы найти выход из лабиринта манипуляций, но, похоже, что намерения его старшего брата оставались такими же загадочными, как и прежде.       — Непременно навещай Холмса. Веселись, — голос Уильяма звучал будто мёд, но ложная доброжелательность всё ещё была в нём. Старший встал и направился в другое крыло манора, где были их покои: — Однако помни, мой дорогой брат, что каждый выбор имеет свои последствия. Ты осознаешь бесполезность поиска ответов от Холмса также, как ты осознаешь насколько бесполезно бросать мне вызов. Если ты пожелаешь попробовать.       Слова Уильяма будто повисли в воздухе и лишь спустя долгое время, когда он исчез в тёмных коридорах манора, Льюис не мог не ощутить дурного предчувствия. Схватка между ним, его старшим братом и детективом грозилась поглотить его целиком, и путь вперёд оставался неопределённым. Какой бы выбор он не сделал, это повлечёт за собой зримые и незримые последствия. Льюис действительно очень боялся, что любой плачевный исход будет преобладать над любым возможным исходом с хорошим концом.       Льюис упал в кресло измученный и морально опустошённый, он не мог избавиться от чувства, что дом стал для него тюрьмой. Тени, что нависли над ним, были мрачнее и душили куда больше, чем обычно.