Часть 2
28 января 2024 г. в 12:03
На следующий вечер стук Елены был гораздо тише. Она была не совсем уверена, чего ожидать. Будет ли он смеяться и хлопнет дверью перед ее носом, или же затащит внутрь и прижмет к стене? Или, что хуже всего, он ударит кулаком ей в грудь и вырвет сердце? Она играет в опасную игру, но в то же время и волнующую. Вчерашнее свидание с Элайджей трудно уложить в голове. Она знает, что утонченность и вежливость — это фасад, скрывающий темную и опасную душу. Однако Элайджа больше не кажется ей таким предсказуемым. Она не ожидала, что он поддастся на ее маленькое соблазнение, но он еще раз назвал ее лгуньей, и ей это понравилось. Прошлой ночью она спала в своей машине, не желая возвращаться в особняк и сталкиваться с неизбежной истерикой, которая разразится со Стефаном и Дэймоном, как только они уловят на ней запах Элайджи. Итак, она снова вернулась, как и предсказывал Элайджа.
— Елена, — вежливо улыбается он, когда темная дубовая дверь распахивается, — Входи.
Он выглядит расслабленным, рукава рубашки закатаны до локтя, а верхняя пуговица расстегнута. Никакой убийственной ярости; кажется, она в безопасности еще на одну ночь. — Я как раз собирался перекусить. Не хочешь присоединиться ко мне?
Она пожимает плечами и засовывает руки в карманы. Елена чувствует запах крови в соседней комнате, слышит нежное человеческое дыхание. — Хорошо.
В гостиной, где они трахались всего несколько часов назад, на диване вяло сидит бледно-рыжая, с дезориентированной улыбкой на лице и темно-красной кровью, медленно сочащуюся из ран на шее.
Елена поднимает брови. — Я не думала, что ты любишь свежую, — говорит она ему.
Элайджа устраивается на диване рядом с девушкой. — Мешки с кровью надоедают. Кроме того, я не причиняю ей слишком много страданий. Он убирает волосы с шеи девушки и что-то шепчет ей на ухо, прежде чем возобновить кормление.
Елена видит лишь малейший намек на вампирские черты лица Элайджи, когда он поворачивается к ней лицом. — Пойдем, — говорит он, жестом указывая на нее. Он отстраняется от девушки и оставляет пространство между их телами для Елены. Она садится и смотрит на Элайджу, который кивает. Елена подглаживает кожу человека, глубоко вдыхая. Прошло много времени с тех пор, как она ела. Вампирша прижимается к девушке сильнее, плечи расслабляются, когда горячая кровь течет по ее горлу.
Елена задыхается, чувствуя, как теплое дыхание Элайджи щекочет ее плечо, а затем и прикосновение его языка. Кровь стекает по ее подбородку, когда она отпускает девушку и откидывает ее подбородок назад, чтобы дать Элайдже больше доступа к изгибу ее шеи. Его рука, лежащая у нее на коленях, скользит по внутренней стороне бедра. Его рот поднимается к ее горлу, слизывая кровь с ее подбородка.
— Я некрасиво ем, — говорит она лениво, как будто извиняясь.
Элайджа издает смешок и целует уголок ее рта. — Действительно. Что скажешь, если мы примем ванну?
Елена поднимает бровь. — Мне сделают массаж?
Элайджа ухмыляется. — Может быть, если ты будешь себя хорошо вести. — Он встает и заставляет человеческую девушку покинуть их, а затем протягивает руку Елене. Она принимает её и следует за ним вверх по парадной лестнице.
Элайджа пропускает её одну спальню. Она щедро украшена темной мебелью и, очевидно, бесценными произведениями искусства, а также кучей бумаг и эскизов, разложенных на столе.
— Это комната Клауса? — спрашивает Елена, подозрительно оглядываясь по сторонам.
— Да, — отвечает Элайджа, стоя рядом с ней. — У меня не было возможности обустроить здесь собственную комнату, а у Никлауса лучшая ванна. Кроме того, я получаю огромное удовольствие от мысли слегка осквернить его постель вместе с тобой, — говорит он тихим голосом.
— Ты обещал мне ванну, — она застенчиво улыбается ему через плечо и идет в ванную. Ванна Клауса сделана из мрамора и встроена в стену, она даже роскошнее, чем у Деймона.
— Тогда позже, — говорит Элайджа, входя следом и поворачивая краны.
Елена сбрасывает одежду, пока вода наполняет ванну, осознавая, что глаза Элайджи следят за каждым её движением. Совершенно обнаженная, она подходит к нему и начинает расстегивать его рубашку. Он позволяет и нежно скользит руками по ее спине, крепко прижимая ее к себе. Елена встает на цыпочки и наклоняется к нему. Она видит темную похоть в его глазах, и это ее возбуждает. Она целует его, между ними словно разгорается пожар. Все, что Елена может слышать, это звук воды, льющейся в ванну, и ее собственное дыхание, когда она жарко целует его.
Элайджа отстраняется. — Вода, — напоминает он ей и закрывает кран. Затем сбрасывает брюки, и опускается в ванну. Она следует за ним и прижимается к его груди, вздыхая, когда ее напряженные мышцы расслабляются в горячей воде.
Как и обещал, он прижимает её к себе, и какое-то время они сидят молча. — Не то чтобы я возражала, — наконец говорит Елена, — но что именно мы делаем? Что за демонстрация гедонизма, Элайджа?
Она чувствует, как Элайджа пожимает плечами позади нее. — Мне нравится твоя компания, Елена. Ты можешь уйти, когда захочешь. Должен ли у меня быть скрытый мотив?
— Тебя не беспокоит, что ты пользуешься мной? — говорит она, и голос ее полон сарказма. — Что я бы никогда не сделала этого, если бы мои эмоции были включены? Что я предаю Дэймона?
— Я знаю, что значит отключить свою человечность, Елена. Это не делает тебя другим человеком, это лишь раскрывает другую грань тебя самой. То, что ты делаешь сейчас, то, что ты говоришь и думаешь, у тебя были те же самые мысли и желания и с человечностью. В каждом из нас есть тьма. Ты просто сейчас честна в своих желаниях, и мне это нравится.
— Потому что Кэтрин была лгуньей, — заявляет Елена.
— Да, — подтверждает Элайджа без тени гнева.
— Откуда ты знаешь, что и я не лгунья?
— Потому что ты не Кэтрин, Елена. Не забывай этого.
— Не буду, раз ты этого не хочешь, — вздыхает она.
— Давайте будем откровенны, Елена, — говорит он, не желая затрагивать эту тему. — Ты тоже используешь меня. Ты избегаешь Сальваторе. Ты хочешь завоевать мою благосклонность, чтобы иметь гарантии, что я не использую лекарство на тебе. Но больше всего ты хочешь просто…
— …чувствовать, - вскрикивает она, когда его пальцы щиплют ее сосок.
— И ты используешь меня, — выдыхает она, — чтобы отвлечься от предательства Кэтрин, потому что быть хорошим и благородным тебя надоело.
Он мрачно мычит позади нее, его рука скользит по ее груди и достигает места между ног. Она вскрикивает, когда он резко вводит в нее палец, его ладонь касается ее пульсирующего клитора.
— Элайджа, — стонет она, самозабвенно толкаясь ему в руку. Другой рукой он обнимает ее за талию и крепко прижимает к себе, вставляя в нее второй палец, вода струится, пока он осторожно двигается в ней, но не выходя до конца. Ее глаза закрываются, она сосредотачивается на удовольствии, только ее губы повторяют: — Пожалуйста, пожалуйста, еще, — Наконец он сдается и быстрее двигает пальцами на ее клиторе, а она прижимается к нему спиной, упираясь ступнями в край ванны, бедра трясутся. Вампирша кончает с его именем на губах, горячие прикосновение удовольствия заставляют мир на несколько кратких мгновений стать блаженно пустым.
Когда к ней возвращается зрение, она внезапно осознает, что его член настойчиво прижимается к ее спине. Со своей вампирской скоростью Елена разворачивается, оседлав его, и крепко целует. Вода переливается через край ванны. Он стонет ей в рот, когда ее скользкое тепло прикасается к нему.
— Почему бы нам не перейти в место поудобнее?— говорит первородный, подталкивая ее. Она радостно вскрикивает, когда он поднимает ее из воды и выносит, мокрую, из ванной. Они падают на кровать Клауса, Елена под ним, ее лодыжки все еще обвивают его талию. Она прижимается к нему своим телом, наслаждаясь ощущением его успокаивающей близости.
— Непослушная Елена… — выдыхает он, глубоко вдыхая ее запах. — Что мне с тобой делать?
— Трахни меня, — просто говорит она.
Он соглашается, плавно скользя в нее и уверенно входя и выходя, не слишком быстро, но полностью. Элайджа вонзает зубы в ее грудь и беспорядочно лижет рану. Когда Елена снова открывает глаза и смотрит на его лицо, она ахает при виде его лица, темных глаз, монстра во всей красе. Елена задыхается и лишь крепче обхватывает его ногами.
Она просыпается раньше, крепко обняв Элайджу, который, кажется, спит, и между его вдохами проходят устрашающе длинные промежутки времени. Елена встает как можно тише и шлепает в ванную, тщетно пытаясь провести найденную мужскую расческу сквозь спутанные волосы. Она достает телефон из кармана джинс и проверяет его. Десятки пропущенных звонков и текстовых сообщений, в основном от Дэймона, некоторые от Стефана, некоторые от Ребекки в Новом Орлеане с Клаусом, без сомнения, задающихся вопросом, что сталось с ее партнером по преступлению.
Она не была в особняке почти три дня и почти столько же не спала как следует. Ей действительно нужно найти свое личное место, размышляет она, уставая быть объектом многострадальных взглядов Дэймона. Она бы подумала о том, чтобы жить вместе с Элайджей, пока продолжается их перемирие, но это только вопрос времени, когда он узнает о Коле, а тогда Елена уже не хочет быть где-то поблизости него. Будет ли он слушать ее объяснения? Кол собирался отрубить Джереми руку и, возможно, даже убить его, хотя Елена наверняка могла вывести его из строя вместо того, чтобы подстрекать Джереми вонзить кол из белого дуба в его сердце.
Тогда лучше уехать из города. Мистик Фоллс принес больше проблем, чем пользы. Она наслаждается мыслью о том, чтобы оставить позади все неприятные воспоминания и боль.
Она поднимает сумочку, туфли с пола и останавливается, чтобы в последний раз взглянуть на спящего Элайджу. Возможно, это было бы правильно, но в другое время и в другом месте, при других обстоятельствах. Элайджа — единственный человек, который, как она поняла, заботится о ней и одновременно не хочет ее менять. Он принимает ее такой, какая она есть. Может быть, ее проклятие заключается как раз в том, что она влюбляется слишком легко. Но сейчас это неважно.
Елена спускается по лестнице как можно тише, не думая ни о чем, кроме как угнать машину и уехать как можно дальше отсюда.
— Ну-ну-ну, непослушная Елена собирается домой на рассвете. Ты что, так плохо думаешь о моем брате?
Елена вскрикивает, когда чья-то рука хватает ее железной хваткой и дергает к себе. — Клаус, — говорит она дрожащим голосом. Даже без человечности она способна испытывать ужас, как испуганное животное.
— Очевидно, да, — продолжает он, — он бы не трахал тебя, если бы знал о том, о чем ты забыла ему рассказать. Даже в моей постели, как мило.
— Клаус, пожалуйста, ты должен отпустить меня…
— Что ты забыла мне сказать, Елена? — В дверном проеме появился Элайджа, видимо, разбуженный суматохой. Его волосы взлохмачены, а лицо искажено гримасой. — Хотя, полагаю, мне даже не стоит этому удивляться.
Елена переводит взгляд с одного брата на другого, мысленно крича. Она задается вопросом, убьет ли Элайджа ее или просто позволит Клаусу засунуть лекарство ей в глотку и забрать ее, чтобы она стала его мешком с кровью на всю вечность.
— Продолжай, Елена, — Клаус грубо толкнул ее на диван и наклонился, чтобы не дать ей сбежать.
Елена делает глубокий вдох. — Кол мертв. Джереми… мы убили его, но он собирался отрубить Джереми руку, а возможно и убить! — оправдывается она, отчаянно глядя на Элайджу.
Элайджа уже ничего не слышал после смерти Кола. Слова звучат в его голове. Неудивительно, что в последнее время ему не удалось связаться с Колом. Еще один брат ушел. Кол, несмотря на всю свою язвительность и интриги, когда-то был всего лишь маленьким мальчиком, с которым он боролся деревянными мечами в деревне. Его пронзает волна белой горячей ярости. Все нежные чувства, которые он когда-либо испытывал к Елене, исчезли. Как она могла прийти сюда и лежать в его объятиях после того, что сделала? Двойники, они все одинаковые…
Елена кричит, когда Элайджа бросается на нее и зажмуривает глаза, искренне ожидая смерти. Раздается шум, похожий на раскат грома, и Елена открывает глаза и видит, как два брата падают через комнату, сцепившись вместе. Клаус использует свою гибридную силу и швыряет Элайджу в противоположную стену, стекло разбивается, а рамы фотографий дрожат. — Нет! — Клаус рычит, предупреждая Элайджу держаться подальше. — Я знаю, что ты хочешь убить ее, брат, как и я, но ты знаешь, что у меня есть интерес к нашему маленькому двойнику, по крайней мере, на данный момент, - говорит он, твердо вставая между ними.
Грудь Элайджи вздымается, когда он смотрит на них со сжатыми кулаками. — Почему ты здесь, Никлаус? Я не позволю тебе тратить на нее лекарство, — сплевывает он.
— Кол был прав насчет Сайласа, Элайджа, — начинает Клаус, рассказывая историю своей стычки с древним бессмертным. Елена внимательно наблюдает за ними, пока они разговаривают. На этот раз Клаус кажется спокойнее своего старшего брата, несмотря на то, что Клаус только что проделал дыру в штукатурке Элайджей. И все же Элайджа внимательно слушает Клауса, довольствуясь переговорами. — Несомненно, ты не хочешь, чтобы на Земле разверзся ад, - заканчивает Клаус.
— Тебе нужно лекарство, чтобы убить Сайласа, - заявляет Элайджа значительно спокойнее, хотя и отказывается смотреть Елене в глаза.
— Да, — соглашается Клаус, — хотя, если я смогу не использовать на него лекарство, то я найду ему лучшее применение, — говорит он, указывая на Елену. — Возможно, Катерина согласится. Я, честно говоря, не могу решить.
На мгновение кажется, что они стоят в тупике, глядя в глаза, как будто общаются без слов. Наконец плечи Элайджи опускаются. — Ладно. У тебя больше шансов победить Сайласа, чем у меня. — Элайджа на мгновение выбегает из комнаты, затем возвращается и вкладывает флакон в руку Клауса.
Клаус кивает в знак благодарности. — Присмотри за ней, - он указывает на Елену, а затем уходит.
Элайджа глубоко выдыхает и садится на пол, закрыв глаза. Елена смотрит на дверь. — Даже не думай о побеге, Елена.
— Элайджа, мне очень жаль, — выпаливает она. — Кол собирался причинить вред Джереми. Я не могла этого допустить. Я должна была защитить его, ты меня понимаешь.
— Но ты потерпела неудачу, — злобно говорит Элайджа.
— Да, я потерпела неудачу, — раздраженно говорит Елена. — Джереми мертв, Кол мертв, все мертвы, - говорит она голосом, который говорит о том, что ей уже все равно. — Почему бы не добавить в эту кучу еще одно тело? — она бросает ему вызов. — Ты знаешь, что хочешь меня убить. Или ты боишься, потому что злой Клаус придет и отшлепает тебя, если ты это сделаешь?
Элайджа рычит на такую провокацию, и чья-то рука внезапно сжимает ее горло. — Как тебе может быть все равно, Елена? Мне было все равно, что ты жила в своем безразличии, но сейчас ты позоришь память своего брата. Я хочу, чтобы ты почувствовала боль, которую ты причинила мне, Елена, не только потому, что я хочу отомстить, но и потому, что так не может больше продолжаться.
— Элайджа, нет! — протестует она, отворачиваясь от него так сильно, как только может, как только осознает его намерения.
Он хватает ее лицо рукой и наклоняется, как будто собирается ее поцеловать. — Посмотри на меня, Елена, — мягко говорит он, и у нее нет другого выбора, кроме как подчиниться.
— Пожалуйста, Элайджа, не надо…
— Включи её, Елена, — командует он, — снова включи свою человечность и оставь ее включенной.
Елена обмякает в его объятиях и делает глубокий, судорожный вдох. Он знает, что она вот-вот сломается.
Поэтому он свернул ей шею.
Он разберется с ней позже. Сейчас ему нужно выпить.