Мне снился прекрасный сон, где я была счастлива. Там была работа, свой домик в Изми́ре с бассейном и конюшней (при том, что я особо не умею ездить верхом, но лошадей люблю), был заботливый муж с карими глазами и выдающимся умом и были родители. В нашей спальне, на комоде стояла, фотография в стилизованной рамке, где я в фате и пышном белоснежном платье со шлейфом танцую медленный танец с папой в тёплый солнечный день на крытой платформе для танцев. Мы улыбались, и всё вокруг казалось таким добрым и сказочным. Я была не просто счастлива — там я была самым счастливым человеком во Вселенной.
— Малышка, подъём!
Я резко открыла глаза, продолжая улыбаться сонным грёзам, но, восстановив сознание, спрятала улыбку и нахмурилась: яркое утреннее солнце, свежий прибрежный ветерок, колышущий край собранной в угол шторы, и едва доносившийся шум волн океана из распахнутой балконной двери и Тони. В моей спальне.
Фьюри. Срыв. Успокоение в объятиях Старка. В голове пронеслась моя вечерняя истерика, наполняя мучительным угрызением совести.
— Доброе утро! — лучисто поприветствовал меня мужчина, держа обеими руками небольшой поднос. Кажется, он уже переоделся — если мне не изменяет память, в последний раз Тони был одет сильно по-домашнему. Сейчас же на нём были синие джинсы и тёмно-серая толстовка с капюшоном. Изобретатель поставил поднос с кофе и фруктами на тумбочку возле кровати с моей стороны и посмотрел на меня, плохо скрывая своё беспокойство. Я прочистила горло, борясь с желанием отвести от него виноватый взгляд.
— Тони.., — я не знала, что конкретно собиралась сказать, понадеявшись, что муза настигнет меня в процессе.
Он обескуражил меня, вскинув в напущенном удивлении одну бровь:
— Уже «Тони»? А чего не «мистер Старк»? — мужчина сел на край кровати у изножья. Я открыла было рот, чтобы ответить, но тут же поджала губы, понимая, что отвечать нечем. — Знаешь, малышка, надо что-то делать с твоим раздвоением личности, — он говорил с серьёзностью в голосе и, если бы я уже не успела узнать Старка лучше, то поверила бы в его нешуточный тон.
И тут я задумалась и поняла, что всегда обращаюсь к гению «мистер Старк», когда волнуюсь или испытываю смущение (
именно те чувства, которые превалируют в последнее время, а, ну, и ещё — раздражение и злость, но они не относятся к Старку).
— Да, ты прав, несуразно получается, — я протянула руку и взяла чашку с кофе. После маленького глотка, во рту почувствовался ненавязчивый привкус корицы. Приятно и странно.
Тони припомнил, как выпил тогда мой кофе с корицей и решил возместить утрату? Он шире улыбнулся и что-то пощёлкал на своих наручных часах.
— Приводи себя в порядок — собирайся, завтракай, я не знаю, наноси макияж, причёску и спускайся в мастерскую. Мне нужна твоя помощь, — изобретатель поднялся с кровати и покинул спальню, крикнув на выходе: — Жду тебя там!
— День начался максимально неправдоподобно, — пробурчала я настороженно себе под нос, смотря в ту сторону, куда ушёл Старк. И он даже не задал ни одного вопроса о том, что случилось вечером.
Правда, может, всё ещё впереди...
Вчера я собиралась уехать жить в отель и сгорала со стыда при воспоминаниях нашего разврата в мастерской, сегодня я и мысли пока не допустила об отъезде, да и краснела уже совсем по другому поводу.
Может, у меня, действительно, раздвоение личности?
В любом случае, нынешним утром я чувствовала себя максимально отдохнувшей и расслабленной. Сон в объятиях Старка сильно помог справиться со многими переживаниями и волнением. В памяти ещё очень отчётливо был зафиксирован снимок радостных меня и папы из сонного видения, отчего я грустно и тоскливо улыбнулась. При жизни родителей, я была близка с ними обоими, но с папой, кажется, была особая связь. Возможно, это было вызвано тем, что он говорил на нескольких иностранных языках (на семи, если точнее), и именно он способствовал моему лингвистическому образованию с раннего детства. Обучение отнимало много времени, что особенно было заметным, когда мои сверстники на всю катушку использовали своё право быть детьми и дурачились, я занималась с учителями, ставя, например, произношение мягкой нечитаемой буквы "Гэ" в Турецком языке. Но я не жаловалась — наоборот, старалась охватить знания по максимуму. Ещё будучи ребёнком мне нравилось наблюдать за папой во время его работы и слушать, как он своим привычным для меня голосом говорил совсем неизвестные и непонятные слова. И я мечтала быть такой же — без проблем читать инструкции, новости, смотреть иностранные сериалы с полным погружением в сюжет и героев и просто иметь способность общаться с людьми из других стран, как это делал мистер Нэльсон.
Оставив недопитый кофе на подносе, я умылась и оделась. Хотела надеть голубые узкие джинсы (и уже было натянула их), но из-за бандажа, что выпирал из под ткани, как я и предполагала, смотрелось совсем некрасиво. Спортивные штаны надевать не захотела, поэтому влезла в шорты, в которых была вчера. На серую майку накинула чёрно-белую клетчатую рубашку с закатанным рукавом. Долго сомневалась, что выбрать из имеющейся обуви: туфли на сплошной подошве, которые тоже носила вчера, бежевые лодочки на шпильке или домашние тапочки. Еще есть серебристые босоножки, в которых я была на балу в вечер нападения, но это точно не тот вариант сейчас. В итоге выбор пал на тапочки и, пихнув телефон в задний карман шорт и взяв поднос в руки, я спустилась вниз — на кухню. На голове снова без фантазии — небрежный пучок с выпущенными прядями у лица.
— Джарвис, доброе утро! — от чего-то решила я поприветствовать искусственный интеллект «просто так», пока очищала банан от кожуры на кухне.
—
Доброе утро, доктор Нэльсон! Как Вы себя чувствуете?
— Хорошо, спасибо, — на ходу поедая банан, и прихватив ещё один — целый, с собой, я направилась в мастерскую.
Можно подумать, компьютерный разум не видит моих показателей. Но его вовлечённая забота, пусть и спроектированная Старком, очень импонировала.
Едва оказавшись в обители гениального изобретателя, у меня чуть было не отпала челюсть от открывшейся картины.
— Тони! Это что такое?! — сгорая со стыда (
уже не в первый раз, за тот короткий промежуток времени, что я бодрствую!), я вытаращила глаза на передвигающегося робота, на клешне которого болтался мой лиф от пижамы, зацепленный за лямку. Сам хозяин работал над какой-то проекцией перед собой у одного из дугообразных столов под негромкий альтернативный рок.
Он незаинтересованно скользнул глазами в направлении моего шокированного взгляда и, вернувшись к работе, весело усмехнулся:
— Дубина нашёл его, и не смог бедняга определить, куда убрать, — я закатила глаза, но улыбку сдержать не смогла. — Он такие вещи не часто здесь встречает.
"Не часто", но всё-таки встречает. Неподвластное чувство соперничества неприятно зашевелилось где-то под кожей, и мне захотелось сделать что-то дурное под влиянием ревности. Может, пролить свои духи где-нибудь в углу, как бы "пометив" территорию, или написать помадой, если не любовное послание, то что-то из науки —
да то же число "Пи", например! — чтобы другие гости женского пола видели и понимали, что кроме них у кого-то здесь уже были собственнические права.
О Боже, что за нездоровые мысли?! Не помню, чтобы я когда-либо съедалась подобной ревностью из-за мужчины, который даже не мой. Я всегда легко отпускала тех, кто не подходит мне по образу жизни или, тем более тех, у кого в приоритете не одна я. Ревность никогда не была моим пороком — я очень много работала и трезво смотрела на мир и современные отношения, поэтому не позволяла себе привыкать к людям, в особенности — к мужчинам. Но, по всей видимости, наличие непривычно огромного количества свободного времени в связи с неопределённым отпуском, которое я провожу в компании мистера Старка, повлияло на мои принципы и позволило привязаться к мужчине. Что не есть хорошо.
Я подошла к андроиду и сняла с него мою недавнюю пропажу. Объёмных карманов на шортах или рубашке не было, поэтому я скомкала бюстгальтер и вместе с несъеденным бананом отложила их на угол стола, что стоял чуть дальше и был «невостребованным», судя по слою пыли, скопившемуся на папках, лежавших там. Несколько крафтовых папок с бумагами и большим логотипом орла на обложке. Бросив мимолётный взгляд на документы, подумалось, что этот орёл мне встречался где-то, но значения этому я не придала и подошла к увлечённому Тони, чтобы посмотреть, чем он занимается. Только кроме символов кодировки не увидела ничего — ни на тонированных полупрозрачных мониторах, ни на парящих голограммах. Я свободно говорю на нескольких языках, но язык программирования — не в их числе, о чём я, как-бы между прочим, напомнила мужчине, а после поинтересовалась: какого рода помощь потребовалась от меня, попутно морща лоб в догадках и разглядывая нечитаемые иероглифы и набор букв перед собой.
— Иди сюда, — Тони свернул проекции, над которыми работал и, не вставая с кресла, подъехал на нём к соседнему столу. Парой взмахов руки он предоставил очередной проект в уже привычном голографическом виде.
Когда всё это закончится, мне будет не хватать изобретений Старка и возможности работать с подобными голограммами. Не зря говорят: “К хорошему быстро привыкаешь”.
Изучая появившиеся материалы перед собой, я остановилась за его спиной и, задумавшись, положила ладонь на спинку кресла, в котором сидел учёный, чуть касаясь пальцами его шеи. Сотни (если не больше) реакций таких элементов как платина, золото, серебро и парочки других благородных металлов, прописанных в уравнения и сравнительные таблицы разных характеристик парили в воздухе друг за другом на несколько метров вдаль.
Я не успела спросить Старка о целеустановке, как он спросил:
— Что скажешь об этих элементах в механике?
В механике? Новый костюм Железному человеку?
— Осмий окисляется при комнатной температуре даже без катализатора, не подходит. Серебро тоже. Это через чур пластичный металл, — изучая реакции, я почувствовала, как Тони повернул голову и посмотрел на меня снизу вверх. — Иридий — очень твердый и тугоплавкий, он плохо поддаётся механической обработке, — продолжала я, не обращая внимания на всё ещё повернутое ко мне лицо Старка. — Но он имеет высокую коррозионную стойкость при очень высоких температурах нагревания. В зависимости от цели, его исключать не стóит. Джарвис, отсортируй все реакции с иридием в отдельный файл в порядке увеличения мощности катализатора и убери их из общей массы.
Многие уравнения начали выплывать из списка и собираться в одной точке в стороне.
—
Сделано.
— Спасибо, Джарвис, — я, наконец, опустила взгляд и встретилась глазами с Тони, вопросительно вскинув брови.
— В который раз убеждаюсь, что ум — самая сексуальная вещь в мире, — удовлетворённо чуть улыбнулся гений и повернул голову обратно, немного щекоча мою руку кончиками волос. — Родий? Палладий?
— Нет и возможно. Родий совершенно неподвластен механическим изменениям. Не подходит. И, если бы в списке не было платины, то выбор был бы очевиден, так как палладий — идеальный заместитель платины, но… — я подошла к трёхмерным проекциям и вытянула вперёд два уравнения реакции с вышеупомянутыми металлами. — Вот этот берётся за основу, — развожу обеими руками в стороны, тем самым увеличивая одно из двух уравнений, где присутствует платина. — А этим улучшаем свойства первого, — то же самое делаю со вторым уравнением с палладием.
— Всё верно. У палладия хорошие легирующие свойства, — констатирует Старк, вальяжно откинувшись на спинку и размеренно крутанувшись в кресле. — Джарвис, убери все уравнения, где за основу взяты осмий, родий и серебро. Они нам не нужны.
Часть уравнений из списков просто испарилась, но это не было даже половиной. Я отвлеклась от созерцания проекций и посмотрела на мужчину, что продолжал сидеть в расслабленной позе и с довольной ухмылкой наблюдал за мной.
— Только я так и не поняла, зачем нужна была здесь, ты сам в этом всём прекрасно разбираешься. И плюс — у тебя есть Джарвис.
— Ты не представляешь, какой это кайф — наблюдать за красоткой в лаборатории, которая открывает рот со знанием дела.
— Какой-то грубый комплимент получился, — усмехнулась я и тут же вспомнила, как совсем недавно в другой части мастерской мы предавались плотским утехам. Отвернувшись от Тони, делая вид, что меня вновь заинтересовали уравнения реакций, я понадеялась, что не покраснела в смущении.
— Зато честный, — Старк поднялся на ноги и стянул с себя толстовку, оставаясь в белой футболке.
Снова белое. Толстовку он кинул в своё кресло, а сам подошёл к оставшимся виртуальным изображениям и соединил ладони в шар, словно лепил снежок, скомпоновав таким образом все таблицы, оставив только уравнения.
Мы поработали ещё несколько часов в мастерской. Не только с химическими уравнениями, но и со сплавами. Мастерская Старка — настоящее чудо для учёного, даже такого как я, кто далёк от механики. У него, в специальных хранилищах имелась, если не вся периодическая таблица Менделеева, то огромная её часть. Элементы в разных состояниях: твёрдые, жидкие, газообразные. А так же много необходимого (и не очень) оборудования для проведения тех или иных экспериментов и для создания нужных компонентов. Почти все техники и установки в мастерской были созданы или частично спроектированы самим Тони. В сотый раз я убедилась в гениальности и многогранности этого человека.
Тони как-то невнятно ответил на мой вопрос относительно едва ли не бесполезной моей помощи, объяснив, что в первую очередь он хотел отвлечь меня,
что, кстати, отлично работало, пока мой взгляд не натыкался на стену с костюмами Железного человека. В памяти сразу всплывала организация ЩИТ и всё, что с ней было связано, включая мой вчерашний диалог с Николасом Фьюри. Настроение угасало, но вскоре вновь повышалось, стоило Дубине наехать на ногу Старку или просто сделать не совсем то, чего просил создатель от робота.
— Разберу, утоплю материнскую плату и сделаю из тебя вешалку, — ворчал Тони больше для показушности, нежели имея серьёзные намерения в своих угрозах. Я же прониклась некой симпатией к Дубине, из-за чего спорила с мужчиной, вставая на защиту робота.
За время рабочего процесса я несколько раз пыталась заговорить со Старком о наших отношениях. Точнее, о том, что мы переспали и не обсудили это. Мне просто хотелось всё прояснить и, задвинув этот
достаточно приятный момент подальше, двигаться дальше. Но подходящих слов, чтобы начать разговор, так и не находилось. С другой стороны Тони сам никак не пытался об этом поговорить и, в конце концов, я решила пустить ситуацию на самотёк. Как минимум, он не язвил и не подшучивал о произошедшем между нами пару дней назад, а всё моё смущение в виде раскрасневшихся щёк, рваного дыхания и тахикардии было вызвано исключительно мной же.
В какой-то момент Дубина, перетаскивающий небольшой железный ящик, не подрассчитал своё маневрирование и врезался в стол, на котором лежала «деталь» от моей пижамы, несколько папок с бумагами и так и не тронутый банан. Нас привлёк звон ящика, ударившегося об пол, и я испуганно повернула голову в сторону шума. Стол наклонился и упирался краем столешницы в тумбочку рядом, из-за чего он так и не упал, но скинул с себя все вещи. Робот елозил на месте, зацепившись колёсиками за ножку стола, и хаотично двигал клешнёй, в которой только что была коробка.
Старк, отвлекшийся от сварки, поднял маску и закатил глаза, очевидно, собираясь уже возмутиться неряшливости Дубины, как я его опередила. Быстро бросив: «Я помогу», я подбежала к месту происшествия и помогла неуклюжему роботу высвободиться из западни. Потом подала ему железную коробку, чтобы та, в конце концов, добралась до конечной остановки, поправила стол и принялась собирать папки и выпавшие из них листы.
Вот тут-то и вернулись волнение и мурашки по спине от самого затылка.
Я уже собрала все листы в одну кучу, подумав, что Тони сам разберёт их по папкам, ибо мне была неизвестна их категоризация. И вот я, постучав коротким краем стопки документов по столу, чтобы бумаги сровнялись, внимательно посмотрела на них. Я не знаю, зачем это сделала, мне не было интересно, что именно лежало в этих папках.
Ровно до текущего момента.
Я перевела подозрительный взгляд на мужчину в другом конце помещения. Тот, убедившись минуту назад, что я справляюсь и не нуждаюсь в помощи, вернулся к работе, продолжив варить металлические конструкции.
Страх, паника, злость — самые ожидаемые эмоции сейчас. Но ничего из этого я не испытала. Скорее что-то вроде смятенности и растерянности. Это была неприятная поволока воспоминаний. Воспоминаний годичной давности и суточной.
—
Доктор Нэльсон, Вам плохо? Ваши показатели резко изменились, — спросил Джарвис негромко, но достаточно, чтобы Тони услышал. Он сидел вполоборота ко мне, закончив сварку, снял сварочную маску и скользнул по мне внимательным взглядом.
— Нет, Джарвис, — быстро ответила я, пресекая возможную тревожность со стороны Старка. Мужчина же, увидев, что всё в порядке, вернулся к своему занятию. — Скорее всего, просто волнение — я увидела знакомое лицо, чего не ожидала, — стопка бумаг всё ещё была в моих руках, и я надеялась, что Тони не разозлится из-за того, что я сунула свой нос в его документы.
— Это ты о ком? — с малой заинтересованностью спросил он, прокручивая в руках металлическую деталь и оценивая проделанную работу со всех сторон.
— Джастин Хаммер, — прочитала я в анкете. — Военный подрядчик и директор «Хаммер индастриз».
Тони хмыкнул:
— Не знал, что вы знакомы. Этот тип давно сидит в тюрьме.
— Оу, в тюрьме? — будучи неосведомлённой (и воспитанной, чтобы полностью прочитать личное дело в своих руках) я удивилась. — Мы год назад познакомились. Он не показался мне преступником, — я пожала плечами, припоминая русоволосого улыбчивого мужчину. И всё же, буду откровенной: в свете последних событий меня уже не особо поразил факт заключения Джастина под стражу.
— Ты что-то путаешь. Хаммер отбывает срок уже шестой год, — мужчина, не удосужив меня взглядом, продолжал конструировать на прежнем месте, в противоположной стороне помещения. Теперь он работал с паяльником. —
Я посадил его.
— О чём ты, Тони? — чуть нервно усмехнулась я, понимая, что разговор принял интересный оборот. —
Этот мужчина консультировал меня в разработке «Прозрение». Он работал с заказчиками проекта, — я развернула анкету к изобретателю, где почти на половину страницы было фото Джастина, как бы уточняя — об одном ли человеке мы говорим. За время нашего сотрудничества с консультантом, я никогда не обращалась к мужчине формально, так как тот сам представился как «Джастин» и никак больше. Его фамилию я узнала всего несколько минут назад. Как и то, что он являлся директором «Хаммер индастриз». Я слышала об этой фирме — она была конкурентом «Старк индастриз», но акции «Хаммер Инд» скатились как раз в то время, когда я пришла работать в детище семьи Старк, поэтому у меня так и не было шанса изучить данного оппонента — они обанкротились раньше.
Николас Фьюри вчера ответил на некоторые мои вопросы, но Джастин Хаммер в нашем разговоре не упоминался. Я и сама считала его обычным нанятым проводником со стороны заказчика. Теперь же выясняется, что на тот момент этот проводник числился преступником и сидел в тюрьме. Об этом Фьюри не сказал, но он не мог этого не знать.
Чего ещё мне этот одноглазый Бэтмен не досказал?
— Джарвис, все данные на Джастина Хаммера за последние пять лет, с момента вынесенного приговора в Джорджии, — Тони покинул свой «творческий уголок» и подошёл к дугообразному столу, где было больше мониторов. Я же оставила бумаги возле поднятых с пола папок с угловатой эмблемой орла и подобралась к изобретателю, вставая сбоку от него и наблюдая за его действиями. — Кому он передал дела, его перемещения после заключения под стражу, списки посетителей и звонков в тюрьму, — мужчина был…не то, чтобы возбуждён, скорее в тихой ярости — голос чёткий и звонкий, движения пальцев на клавиатуре резкие, взгляд твёрдый и сосредоточенный, спина идеально прямая. — И была ли у него возможность покинуть Сигейт.
Я же в голове воспроизводила вчерашнюю речь Фьюри. «ГИДРА» – всё сводилось к этой тайной и
мёртвой для всего мира организации. И к тому, что никому нельзя доверять. Николас Фьюри ясно дал понять, что едва ли имеет в своём окружении тех, кому он сможет довериться. Чего уж говорить обо мне — человеке, разработавшем основу для масштабного оружия, модифицированного и именуемого теперь как «
Озарение».
…
— Проекта «Прозрение», действительно, не существует, — ответил тогда мне директор ЩИТа. — Сейчас он известен в своём кругу как «Озарение».
— Вы прикалываетесь? — нервно усмехнулась я и потёрла пальцами свой лоб, словно разглаживая там складки хмурости. — Какое «Озарение»? Зачем?!
— Проект переконструировали, взяв за базис твою работу, и теперь он совершенен, — Николас Фьюри говорил без каких-либо эмоций — будто робот, только единственный открытый глаз изредка моргал, напоминая, что передо мной стоит обычной человек. Хоть и совсем необычный. Парадокс.
И тут до меня дошло, почему, когда Тони показывал мне найденные секретные вкладки на оконных дисплеях в своём доме, в том сáмом файле название проекта было перечёркнуто. Видимо, тогда у них и был “ребрендинг“.
— Кто переконструировал?
— Что ты знаешь о «ГИДРЕ»?
…
—
Сэр, данные не обнаружены.
— Невозможно, Джарвис, — Тони сделал шаг к соседнему компьютеру и принялся печатать вновь непонятные мне символы и буквы на тёмно-зелёном фоне. — Ищи.
—
Ничего нет. База данных обнулена.
Изобретатель ничего не ответил, и по выражению лица мужчины я не смогла определить его эмоции и то, насколько он удивлён сказанному искусственным интеллектом.
Просто нечитаемый человек! Сложно, порой, понять его настроение.
—
Сэр, мисс Поттс на линии.
— Переведи на личный коммуникатор, — приказал Старк и сразу повернул голову ко мне. — Забыл сказать, мисс Поттс приедет сегодня, — я не успела ничего ответить, как он отвернулся к монитору обратно. — Хай, Пеп!
На долю секунды я ощутила странность от того, как Тони мне сообщил о приезде Пэппер — словно мы реальные муж и жена, и он поставил в известность хозяйку дома. Я не смогла до конца разобрать, какие эмоции это вызвало во мне. Ведь, мы находимся в
его доме, и приведи Старк даже кого-то в свою постель, я не посмею что-либо ему возразить.
Чего, я, конечно, надеюсь никогда не произойдёт, пока я здесь.
Разговор директоров «Старк индастриз» занял некоторое время. Тони, в своей обычной манере (
уж это я помню ещё со времён деловых встреч, где он лично присутствовал) отмахивался, очевидно, от причитаний и наставлений Пэппер, типа: “
Это скучно, не хочу”, “
Так не пойдёт” и “
Давай на твоё усмотрение… Ну и что, что я — главный, а ты кто? Дверная ручка? Я не буду этим заниматься!”. Хозяин мастерской, разговаривая через микронаушник, продолжал что-то печатать на мониторе, а я, чтобы не подслушивать диалог и не мешаться, отошла подальше, то и дело, бросая, порой, короткие взгляды на стену с костюмами Железного человека. Меня уколола совесть, как только Тони ответил на звонок — за последние несколько дней я ни разу не вспомнила о мисс Поттс, которая сильно пострадала тогда, на балу, по моей вине. Да, Старк сообщил, что с «его Пеп» всё прошло отлично, и она в полном порядке, но я, почему-то, даже не додумалась ей хотя бы написать смс.
Позор! Нужно будет извиниться перед женщиной, когда она приедет. Очень некрасиво получилось. Особенно, если она знает, что нападение было спланировано только с целью поимки меня.
— Джарвис, не мог бы ты вывести мне кластерные модели твёрдых тел в теории? — я находилась ещё под влиянием недавно проделанной работы с гением и, пока тот был занят своим делом, решила отвлечься и продолжить развивать его разработку, чтобы перестать себя нагружать очередным чувством вины.
Если это и правда будет костюм для Железного человека, то, как минимум для начала, нужно исключить любые возможные неполадки со сплавами в броне.
Искусственный интеллект показал мне трёхмерные графики и кристаллические решётки с прилагающимися расчётами и формулами. И пока я работала под далёкий насмешливый и где-то недовольный бубнёж Тони, так увлеклась занятием, что даже не заметила, как мужчина, продолжая общаться с Пэппер, успел приблизиться ко мне и принялся наблюдать за моим процессом (
как до этого за ним наблюдала я).
— Давай теперь посмотрим расчёты с вырыванием фрагмента из бесконечного кристалла, — не обращая внимания уже ни на что, кроме работы, я сосредоточенно теребила пальцами мочку уха и прищурилась, прикидывая в уме передвижения атомов в кристаллических решётках.
Присутствие изобретателя за моей спиной выдала его реплика, прозвучавшая едва ли не над моим ухом, отчего я чуть не подпрыгнула и обернулась:
— Разве законно говорить такое человеку моей налоговой категории? — Тони, усмехаясь, говорил с мисс Поттс, но смотрел на меня, и в глазах его не было и следа усмешки. — Хорошо, Пеп, я тебя понял. У тебя всё получится! Спасибо, что выручаешь меня! Всё, я занят. Хорошего полёта! — мужчина с помощью часов завершил разговор, очевидно, лишая собеседницу высказаться относительно того, что тот в очередной раз скинул все деловые заботы на неё, а потом поднял на меня взгляд, вновь не особо понятный мне, из-за чего я нахмурила брови. — Джастин Хаммер был убит неделю назад в тюрьме. Мне жаль, если вы успели подружиться.
Рука, которой я задумчиво крутила серёжку-гвоздик в ухе, безвольно упала вниз от услышанного.
— Почему? — как-то через чур тихо спросила я. Возможно, Джастин был плохим человеком, раз сидел в тюрьме, но я его таковым не знала. Мне тот консультант запомнился как общительный, жизнерадостный и достаточно образованный мужчина, если сравнивать со статистикой.
Кажется, подавленность отразилась на моём лице (и, возможно, на опущенных плечах), потому что изобретатель просто прижал меня к себе в утешительные объятия.
— Я не знаю, — так же не громко ответил он куда-то в пучок из волос на моей голове.
Я вновь позволила себе расклеиться и отдаться во власть Старку, обхватив руками его за талию и прикрыв глаза. Какой-то дурдом творится в последнее время, с которым никто из нас не может совладать. Джастина убили неделю назад — перед нападением на «Чёрно-белом балу», могут ли эти события быть связаны? Глупый вопрос, конечно, они связаны: Джастин имел почти всю информацию о моём проекте, а на балу была охота именно за мной.
...
— Что насчёт нападения на балу? Вы послали доктора Росс с командой наблюдать. Откуда Вы знали, что случится?
— Тебе известно, директором какой организации я являюсь? — ни намёка на иронию или серьёзный вопрос. — Будь я неспособен предвидеть подобное — не был бы главой ЩИТа.
— Допустим, — я сложила руки на груди и подошла ближе — к столу с компьютером. Теперь нас разделяла кушетка томографа. Это движение должно было показать Николасу, что я — не из пугливых и, при необходимости, могу (и буду!) дерзить директору долбанного ЩИТа. Оперевшись боковой стороной бедра о стол, я продолжила, смело выдерживая его взгляд: — Кто пытался убить меня? И почему напали именно там? Ведь столько невинных людей пострадало.
— ГИДРА, — только и ответил темнокожий грозный мужчина, словно это слово давало ответ на любой вопрос. Для кого-то, может, это так и было, но точно не в моём случае.
— Мне нужны детали, — раздражённо сказала я. — Они преследовали меня, чтобы убить, а не Нобелевскую премию дать! Я имею право требовать объяснений!
— Не от меня, Джоанна Нэльсон, не забывайся!
— Это Вы не забывайтесь, Фьюри. Мне есть, что с Вас спросить, уж поверьте, — мужчина в ответ лишь иронично усмехнулся, и на секунду я задумалась: как много тех, кто имеет наглость говорить с ним в подобном тоне? Как минимум я знаю двоих: Старк и я. — Тони сказал, что вычислил нападавших, и они никого не побеспокоят больше. Что это значит? Они мертвы? — на последнем вопросе мой голос собирался дрогнуть, но я твёрдо держала себя в руках, помня, кто передо мной находится. У меня не было допущений показаться директору Фьюри надломленной испуганной девочкой (даже если так и было на самом деле).
— Уверена, что хочешь это знать? — спросил Фьюри. Я смело моргнула и совсем чуть-чуть кивнула, беззвучно отвечая согласием на его вопрос. — Они не мертвы, но учитывая их нынешний образ жизни, уверен, они мечтают о смерти. И, кстати, они не пытались тебя убить.
...
Я благодарно улыбнулась и отстранилась от мужчины. Стало легче. Словно эмпат, Тони мог влиять на мои эмоции своим присутствием.
— Я так понимаю, Джастина убили те же люди, кто осуществил нападение на балу, — пустилась я в логические размышления и отошла в сторону «зоны отдыха», чтобы взять из холодильника воды и сесть на диван. Воспоминания о нашем «порочном времяпрепровождении» здесь были вытеснены недавней тревожной информацией. — Возможно, он назвал моё имя, как непосредственного создателя. Ведь, до этого все думали, что создатель «Прозрения» — Томас Дойл, из-за чего его и убили. И после эти люди попытались достать меня, но им помешал ЩИТ, — я села на диван и посмотрела на Старка. Тот стоял, опираясь задом на станок для обработки металла и наблюдал за копошащимся в стороне Дубиной. — Это чисто моё личное мнение, но только его я вижу истинно-правильным сейчас.
Тони не выглядел удивлённым от моих размышлений, несмотря на то, что в некоторых аспектах, как он думал, я не осведомлена. Но после тайного разговора с Николасом Фьюри, многие шаткие домыслы и догадки обрели прочный фундамент убеждений и знаний. Теперь мне есть, чем парировать и строить теории. И да, у меня было время смириться со всей неразберихой вокруг, и главное — с убийством моего начальника.
"Сделанного не изменишь", как бы бесчувственно это не прозвучало.
— Поэтому ЩИТ замял расследование убийства мистера Дойла? — я знала ответ, но, всё равно, произнесла это с вопросительной интонацией. — Николас Фьюри всё знал, да?
— Фьюри. Он всегда видит на десять шагов вперед, что для одноглазого впечатляюще, — усмехнулся Тони и повернул голову ко мне, став серьёзным. — Я не уверен на сто процентов, но да — это самое вероятное объяснение всему происходящему. Мне жаль, малышка, что ты во всём этом замешана, но давай сейчас не будем грузить себя плохими мыслями, — он взглянул на наручные часы. — Предлагаю поесть и, думаю, тебе не помешает небольшой шоппинг.
Я удивлённо вскинула брови, не сумев даже ответить ему,
что я — не просто замешана во всём этом дерьме, а сама его и создала.
— В смысле шоппинг? — глаза неосознанно опустились на мои ноги и принялись рассматривать меховые помпоны на домашних тапочках. Да, пополнить гардероб бы не помешало, но об этом я думала в последнюю очередь (если вообще думала).
Или Тони, убеждённый навязанным лейблом, решил, что такое занятие поможет мне отвлечься, как представительнице женского пола?
*
— У меня есть вопрос, который может тебе не понравиться, могу ли я задать его?
Тони оторвался от неторопливого поглощения пищи и, отпив вино из бокала, мягко улыбнулся:
— Разумеется, можешь. Я люблю неудобные вопросы, неужели ты ещё не поняла?
Мы находились в тихом уютном ресторане, с обстановкой, располагающей к откровенным и интимным беседам. Каждый столик находился на значительном расстоянии друг от друга и при желании мог быть спрятанным за тяжелой плотной шторой. В четыре часа дня, на удивление, народу в ресторане было мало: наш столик и ещё один, где сидели две женщины в строгих костюмах. Тони заказал себе медальоны из телятины в беконе, а я — куриный рулет. Только аппетита, кажется, не было ни у меня, ни у мужчины, судя по тому, как неохотно и долго мы разделывались с едой. Чего не скажешь про бутылку дорого «Домайнэ Лерой Чембертин Гранд Крю» 1990 года. Это красное вино заходило с бóльшим успехом.
Помня о том, что я всё ещё являюсь мишенью ГИДРЫ, я всеми силами старалась отговорить Старка от поездки в общественное место, но тот не стал даже слушать меня. Пришлось довериться гению в который раз. Я была в нём уверена, и, если Тони сказал, что беспокоиться не о чём, значит так оно и было. Мысли о том, что Старк может ошибаться, я не допускала.
Наблюдая за тем, как научный гений с удовольствием потягивает вино из пузатого бокала на длинной ножке, я, вдруг, вспомнила, что мы приехали сюда на его белом двухместном кабриолете.
— Тони, как ты поведёшь машину, если пьёшь алкоголь?
— А Хэппи зачем мне, по-твоему? — усмехнулся Старк. — Это и был тот вопрос, который мог меня разозлить? — я помотала головой, и мужчина откинулся на спинку кресла. — Спрашивай.
— То, зачем ты летал в Вашингтон, — начала я, неуверенно опустив глаза в свою тарелку. — Я помню, ты сказал, что это секрет и всё такое. Но…, — я замялась, не зная, как правильно задать волнующий меня вопрос, чтобы не оскорбить Тони.
— Продолжай.
— Ты уточнил перед отлётом, что встреча с Президентом связана с оружием. Это — то, о чём я подумала? Ты снова будешь разрабатывать и продавать оружие? — мне не хотелось в слух задавать этот вопрос, но, будучи осведомлённой (как и все остальные люди в мире), что Старк завязал с данной частью своей жизни несколько лет назад, я не могла не думать об этом.
— Нет, — твёрдо ответил Тони, и я подняла на него глаза. — Я решительно и навсегда завершил эту деятельность и больше не изобретаю оружие массового поражения. В Вашингтоне я был скорее как советник, — он протянул руку, взял свой бокал и сделал изящный неспешный глоток вина. — Если тебя это беспокоило, то можешь не волноваться — я не вернусь в эту сферу.
— Если честно, я просто беспокоилась о тебе, — чуть смутившись сказала я и тоже взяла свой бокал. — Просто я помню, как на тебя ополчились все после плена и общей ситуации с последней твоей работой — «Иерихон», кажется.
—
Оружие не решает проблемы, а только усугубляет их. Я сказал это тогда и до сих пор так считаю. Я не откажусь от своих слов.
— А «Мстители»?
— А что с ними? — Тони выгнул одну бровь, и вернул свой бокал на специальную подставку для него на столе.
— Разве ты не работаешь с ними и не создаёшь для них оружие? Железный человек – отличный пример, — вот этого я точно не планировала упоминать здесь, но, почему-то, язык сработал быстрее мозга в этот раз.
— И для «Мстителей», и для Железного человека в частности, я, в первую очередь, создаю защиту и броню, а уже потом — способность противостоять врагу и отражать нападение, — тон мужчины не был грубым или сердитым, но было понятно, что разговор совсем ему не приятен.
В прочем, как и для меня. Поэтому, оставшиеся полчаса ужина и бутылки вина мы провели в молчании.
Хэппи приехал на черном тонированном «Гранд Чероки». Он вежливо поприветствовал нас, открывая заднюю дверцу машины для меня. Я немного удивилась (
и чуть более была взволнована), когда Старк забрался следом за мной — назад, но виду не подала. Это был приятный жест, словно он не захотел меня оставлять в одиночестве даже в салоне автомобиля после всего произошедшего за сегодня и предыдущие дни.
— Сэр, куда едем? — взглянув в зеркало заднего вида, спросил водитель.
— Хэппи, заканчивай с формальностями, здесь все свои, — отмахнулся Тони от его обращения. — Мы едем домой, у нас ещё есть планы, — я не успела подумать о «наших планах», как Старк повернулся ко мне и сказал: — Напиши список того, что нужно купить, и мы пригласим специалистов с необходимым ассортиментом.
— Что? Зачем так заморачиваться? Проще зайти в торговый центр и быстро выбрать необходимое. Если мы съездили поужинать в ресторан, то почему бы и не съездить в ТЦ, разве нет? — я повернула голову и вопросительно посмотрела на Старка. Тот мельком взглянул на меня и едва улыбнулся уголком губ, а после взял мою руку и, положив её на своё бедро, накрыл ладонью. Выражение поддержки и покровительства.
— Малышка, я не могу отвечать за безопасность там, поэтому — нет.
Щёки мои ясно порозовели, и всю оставшуюся дорогу я убеждала себя, что появившийся румянец на лице был результатом ничего иного, кроме как выпитого вина.
Через пару часов особняк наполнился людьми: по меньшей мере человек десять с переносными чемоданами, баулами и вешалками с висящей на них одеждой. Как оказалось, «шоппинг-терапия» была не только у меня, но и у Старка. Мы расположились в обеих гостиных: я — в одной, он — во второй. И изредка заглядывали друг к другу покрасоваться или полюбопытствовать. Заглядывал больше Тони, ибо мне было как-то неловко интересоваться его мнением, в отличие от мужчины. Тот пару раз, смеясь, спросил: «
Идёт ли ему этот галстук» или «
Хорошо ли смотрится полоска на рубашке», на что получил честные ответы: «
Да, галстук хорош» и «
Нет, рубашка ужасная».
У Старка получилось отлично: я отвлеклась. На час или два, выбирая одежду и бельё, в голове ничего, кроме девчачьих мыслей не было. А наигранно-обиженная фраза Тони о том, что я не позвала его помочь мне с выбором бикини и пеньюаров, развеселила меня окончательно.
Ближе к десяти вечера приехала Пэппер. Шикарная женщина, как всегда. Взглянув на неё, и не скажешь, что меньше, чем неделю назад, этот человек был при смерти. Всё-таки Старк со своей командой учёных потрудились на славу. У мисс Поттс, как оказалось, имелся собственный ключ от особняка (
в то время, как меня впускал Джарвис в дом), а также, здесь у неё была своя комната, прямо как в башне Старка. Я понимала, что всё это у неё было заслуженно в процессе трудной (
и, возможно, нервоубийственной) работы с Тони, но данный факт нисколько не заглушал ревностных эмоций у меня.
Пэппер была здесь бóльшей хозяйкой, чем я. Она знала расположение абсолютно каждой мелочи в этом доме, и, кажется, за его пределами тоже. Возможно, не специально, но женщина ясно дала понять, что имеет достаточно собственных прав тут. Даже на кухне, где я оставила подставку со специями на верхней полке — чтобы они были в лёгкой доступности во время готовки, она убрала подставку на место — в нижний ящик тумбы.
Я стискивала зубы от негодования и через силу улыбалась, постоянно напоминая себе, что всё ещё остаюсь виноватой в том, что Пэппер пришлось пережить несколько дней назад. И нужно было бы как-то извиниться перед женщиной за ту ночь, но никак не находилось подходящего момента.
Старк и Поттс обсуждали рабочие моменты компании, находясь гостиной на диване. Пэппер всё ещё оставалась в деловом синем платье и чёрных туфлях на высоком каблуке. Она промокнула салфеткой излишки яркой помады перед тем как взять предложенный Старком бокал вина. Я мысленно фыркнула с этой картины и, чувствуя себя лишней в этот момент, ушла на кухню со своим бокалом.
Мужчина и женщина, кажется, даже не заметили моего ухода.
«Забыла тебя поблагодарить.
Спасибо за выполненную просьбу!
Я у тебя в долгу!»
Усевшись в одиночестве за большой обеденный стол, я поставила бокал с вином перед собой и положила рядом с ним телефон. Алкоголь начал действовать и туманить разум, и я успела подумать, что нужно остановиться, пока чувство ревности не овладело мной до конца, и я не наговорила (
или не наделала) глупостей.
Мобильник пискнул и загорелся, оповещая о сообщении, прочитав которое, я невольно улыбнулась.
«Всегда пожалуйста, Амазонка!»
