Линия Спички

      Домой Спичка добрался совершенно опустошённым. Мёртвое спокойствие, правда, развеялось, когда пришлось отстирывать бельё. Со стиркой пришли и вопросы. Почему всё произошло так быстро? А вдруг с ним что-то не так? Белка как-то обронила, что её соседи в Створках «жарились всю ночь» и что «до самого утра истопник этот девке своей спать не давал, всё углей подкидывал». Выходит, кто-то до утра любится, всю ночь может терпеть. А он, Спичка, стало быть, только обними его да ухо оближи, и уже через минуту готов. Стало как-то обидно. Как будто эрекция молодого организма была делом исключительно повольным, а он никак не мог взять над ней контроль.       Мыло пузырилось на ткани. Он вспоминал, как бёдра тёрлись об него, вспоминал и своё возбуждение. Да... Ощущения были совсем не те же самые, как когда он прикасался к себе сам.       Железная дверь грохнула засовом. Бурах спустился по ступеням. Саквояж он бросил в коридоре и, шагая, раскачивался, как подстреленный, пока не опустился на стул.       — Медведь, ты чего? — кинулся к нему Спичка.       — Устал... На ногах весь день, не прилечь.       — А я говорил: с собой меня бери!       — Вот я тебя ещё по чумным районам с собой не таскал, — твёрдо сказал Бурах. — Есть готовил?       — Ага. Мишку днём кормил.       — Молодец, — хлопнул его по плечу огромной ладонью Медведь. — Батон неси и рыбу.       — Ага, — побежал к шкафу Спичка. — Много заболевших?       — Порядочно.       Бурах был сдержан по натуре и в привычках имел скорее преуменьшать, чем преувеличивать. Не было сомнений в его «порядочно», заразились все.       — Тинктуры помогли? — вызнавал Спичка. — Какие больше? Для крови, для нервов?       — Для кости все закончились, — вздохнул Бурах, прикрыв глаза. — Да и помогают они диагноз только дать. Лечить-то пока всё равно приходится антибиотиками, — потряс он мешочком с таблетками.       — Эх, нам бы порошочков... — раскладывал Спичка еду.       — Порошочков на весь город не напастись. Работать нам надо.       — А в большой алембик заглядывал? Ему бы ремонт...       — Проснусь, займусь, — согласился врач.       Они жевали батон, запивая его таном. Хлеб показался Спичке воздушным, как печёное облако. Вкуснее и быть не могло.       — Народ за ножи взялся, — заговорил Бурах. — Опять. Как будто с болезнью наперегонки: кто друг дружку поубивает быстрее. Где только пырялки свои берут...       — Долго ли умеючи, — хмыкнул Спичка.       — Как там, интересно, наш управленец Складами от народа поживает? — протянул Бурах. — Надо бы зайти проведать его Грифское величество.       — Настоящий управленец Складами от народа это Ноткин, — упрямо заявил Спичка.       — К нему тоже зайду... — кивнул Медведь. — Не нравится мне это, Спича.       — Что такое?       — Зашивал я сегодня одного аптекаря в Дубильщиков по просьбе Вара. Знаешь такого?       — Зн-знаю, — аж подавился хлебом Спичка.       — Лучше бы тебе конечно не знать, но не суть. Так вот, я не хотел, тот сам по себе личность тёмная, а мокрушку по углам за ночным народом подтирать не с руки мне. Но Вару решил услугу оказать, пошёл. Так вот, пырнули его аптекаря вчера, пока лавку выносили.       — Пырнули? Как так пырнули?       — А так. Взяли нож двудюймовый и принялись обрабатывать. Сначала ногу, потом другую. Потом живот.       — К-кто? — похолодел Спичка.       — Самому интересно, — пожал плечами Бурах, — кто это такой на всю голову решительный был. Аптекарь не колется. Что украли тоже не говорит, стоит стеной. Его же ещё и закрыли там. На ключ. Чтоб не ушёл. Добивать не стали, странно. Подумали небось, что сам сдохнет. Или специально оставили, чтоб кровью истёк, помучился. Не понятно. Эй, ты запей хотя бы, подавишься же...       Спичка утаптывал в себя батон, забыв про воду. Он восстанавливал в голове события того вечера. Взгляд его застекленел.       — Я вот что думаю, — продолжил Бурах. — Лавка это закрытая. Как говорится, не для покупателей. Стало быть, кто-то из своих грабил. Может, про чуму в Жильниках прознали и за небиотиками полезли. Так уж они привыкли: не просить, а сразу брать. Да вот только чтоб Вара грабить это они обезумели в край. Тот уже костюмы деревянные для них шьёт небось.       Спичка расковыривал батон ледяными пальцами. Медведь ошибался, грабители пришли не за лекарствами. Говорить об этом было конечно равно, что сунуть пальцы под утюг, и Спичка окаменел, боясь поддержать разговор. Неужели правда про аптекаря? Неужели резали? Бурах врать не мог, но мог ли ошибиться?       — А ты укус зубами, пусть самый глубокий, отличишь от раны ножевой?       Бурах перестал жевать. Услышав себя со стороны, Спичка поморщился. От вопроса повеяло в лучшем случае немощным идиотизмом, а в худшем подозрительной тень-на-плетенью.       — А ты свою ногу от того столба отличишь?       Спичка энергично кивнул.       — Ну так и я отличу, где зубы побывали, а где сталь вошла.       Спичка тяжело сглотнул полные щёки сожаления с привкусом хлеба. Последствия их с Лизой грабежа готовились ударить по ним, как тяжёлый морской вал: сначала видимый у горизонта, потом ближе, а вот уже и под дых. Аптекарь не признался в том, кто его грабил. Ещё бы. Сказал бы кому человек Вара, что его пацанва простая так отделала да ещё и лавку обнесла. К несчастью, аптекарь видел их лица. Стало быть, дальнейшая судьба их разнообразилась в зависимости от того, насколько Вар будет мстительным и упорным в поисках.       Спичка вздохнул. По хребту прошёл неприятный холод. Лиза чуть не убил человека. Вот что было по-настоящему плохо. Как Спичка ни пытался, он не мог вспомнить ни ножей, ни других острых предметов в руках напарника. Но он в ту минуту рвал когти из лавки и едва видел дорогу даже перед собственным носом.       Спичка вспоминал далее. Он выбежал. Лиза остался внутри. Остался... Но совсем скоро выскочил вслед. Хм... Закрыл дверь на ключ. Спичка тогда подумал, что это правильно, им нужно было задержать аптекаря внутри, чтобы тот не погнался следом. Сейчас Спичка понял, что израненный мужчина наверняка пытался выбраться, не смог, и если бы Бурах не подошёл вовремя, наверняка погиб бы.       Тем вечером аптекарь казался Спичке воплощённым злом и чистым ужасом, но сейчас, после рассказа Бураха, они и сами с Лизой выглядели настоящими бандитами, не заслуживающими никакой жалости.       Спичку разрывали противоречия. С одной стороны, аптекарь явно не собирался шутить шутки и, возможно, первым выхватил оружие. В таком случае Лиза защищал свою жизнь. Спичка всей душой надеялся, что всё так и было. С другой стороны... Лиза чуть не убил человека, а затем как ни в чём не бывало болтал и... целовался. Спичка попытался думать в обход этого слова, но оно вошло в сознание само.       Вечер закончился понуро. Требуха в мясорубке была накручена, тинктуры наварены, пол намыт. Часом позже Спичка засел за вычитку Бураховых записей и не заметил, как веки его сами смежились и как лоб его опустился на согнутый локоть. Он уплывал из реальности в мир грёз. Вспомнился верхний этаж на Спирали.       «Серёжа...» прозвучало у него в голове знакомым голосом, перед самым сном. «Серёжа...».