Линия Спички

      Утро стукнуло Спичку грохотом маятника по голове. Десять часов. Вот те раз. Впервые он проспал так долго. Медведя на месте уже не было. Тинктур тоже. Вероятно, Бурах отправился на обход, а заодно и на поиски инструментов для большого алембика. О последнем сообщалось в записке, что он оставил на столе перед соломенной макушкой своего спящего подмастерья. Бурах писал разборчиво и почти печатно, когда обращался к Спичке. Бумага содержала инструкции на время отсутствия Медведя в подвале. Спичка вздохнул. Времени упущено одни степные боги знают сколько. Нужно браться за работу.       Отмыв большой чан от внутренностей, Спичка наполнил его кипятком. В записке его об этом его не просили, но творческий настрой было не унять, настало время для готовки настоящей еды, решил он — супа. О супе Спичка знал только то, что внутрь него следует бросать ещё сырые куски еды, нарезанные при этом чем смешнее, тем лучше. В шкафу оказались: кусок копчёной рыбы, круглые шарики сыра и горы моркови. «Пойдёт», — решил Спичка. Пока вода закипала, он выносил на свежий воздух одну кастрюлину за другой, чтобы очистить от варева вчерашних смесей.       В полдень стояла жара, но ледяная тень от бетонного корпуса завода не давала Спичке перегреться. Разболтав в кастрюле воду с очистками, он вылил её в привычное место, недалеко от стены. И тут же удивился: из земли торчали ростки се́чи. Эта редкая алая трава росла лишь там, где проливалась кровь. Так говорил Медведь.       — Похоже, правда... — протянул себе под нос Спичка. Неудивительно, он столько раз сливал сюда требуху, что заколосился даже эдакий папоротник. Надо будет сказать Бураху.       Работа отвлекла от обмозговывания вчерашних новостей, но не надолго. Спичка думал о Лизе. Думал, когда домывал котлы. Думал, когда выносил грязную воду. В очередной из заходов на поверхность думы его материализовались.       На железной дороге, теперь ещё ближе ко входу в заводской корпус, сидел его новый... знакомый? Приятель? Друг? Кто-то, кого хотелось касаться, ощущать новое?... Спичка не знал, как обозначить гостя, но, вопреки вчерашним новостям, был рад его видеть.       Они переглянулись. Спичка поболтал мутную водицу в котле, вылил её под стену, удобрив сим алую сечь. Они переглянулись снова. Наконец, псиглавец подошёл ближе. Он встал, засунув руки в карманы брюк, и вызывающе оттопырил большие пальцы. Распахнутый сюртук подставлял солнцу открытую кожу его груди и живота.       — Что, снова сёдня у тятеньки на побегушках?       — Я работаю.       — Угу.       — Мне по гаражам лазать и каштаны пинать не с руки.       Лиза хмыкнул. Пёсья маска была при нём. Мешок сидел, натянутый до шеи. В прорези лупились наглые глаза.       — Зашкеришься, наверное, в своём подвале, пока его нет, и дрочишь, — произнёс Лиза вкрадчиво.       Спичку дёрнуло возмущением, но он сам не понял от чего. То ли от бесстыжего предположения, то ли от того, что Лиза оказался прав, пусть и частично. Сказанное налипло на него клейкой массой. Сам Спичка никогда не разговаривал ни о чём подобном с друзьями да и вообще с кем-либо.       С котла наземь упали капли. Спичка тряхнул его. Снова переглянулись.       — Вот, значт, она какая, мышиная нора, — Лиза прошёлся вдоль тяжёлых дверей, дребезжа по ним монеткой.       — Не нора, а «Берлога», — наблюдал за ним Спичка.       — И что там? — кивнул Лиза на двери. — Наверное, покати шаром и тараканы бегают.       — Пошутил, что ли? Да там внутри оборудование дороже, чем на производстве у Толстомясого.       — А этот, как его... микроскоп есть?       — Нет.       — Ууу, — протянул Лиза, — тогда и смотреть даже не хочется.       — Там аппараты-то посерьёзней микроскопов. Для настоящего дела.       — Да гавно в стакане ваши аппараты. Наверняка даже глянуть не на что.       Набрав в грудь воздуха для своего залпа в этой словесной баталии, Спичка вдруг выдохнул. Только сейчас он понял, чего добивается гость: Спичка, оторопев, не звал его внутрь, а Лиза, не умея напроситься деликатнее, выдал всё, что мог. Так любила делать Мишка, и Спичка узнал поведение.       — ... даже кровати небось нет, а так, шкуры одни, как у степняков. Чего я там не видел...       — Обсудить кое-что надо, — перебил Спичка псиглавца. — Но это не для чужих ушей. Зайдёшь?       Вокруг на километры не было ни единой пары чужих ушей, но обсудить на самом деле было что да и «Берлогу» показать хотелось. Лиза, уже почти полностью прилипший к двери, довольно неуместно изобразил раздумья. Он почесал то место, где под маской вероятно находился подбородок.       — Зайду, — через секунду выпалил он. — Валяй, обсудим.       — Двигайся тогда. Мне тазы занести надо.       Помощи Лиза не предлагал, лишь с интересом наблюдал, держа дверь. Наконец, жестянки вернулись на свои места. Минуя предбанник и лестницу, мальчишки оказались внизу. Лиза, к удивлению хозяина, держал руки в карманах, ничего не трогая. Разглядывая малый алембик, он выдал лишь одну фразу:       — А представь, если грохнется. Столько звону будет...       Привлёк его внимание и гротескный чужеродный хирургический стол.       — Оп-па... А это что? — обошёл его кругом Лиза. — Никак плиту с кладбища притащили? В мясницкой лучшей подпоры, чем камень, нет, а?       — Он особый, — пояснил Спичка. — Видишь там полоски вырезаны? Это кровь чтобы стекала. Для удобства.       Склонившись над плитой, Лиза нырнул пальцем в бороздку.       — Соврал. Нет ничё, — продемонстрировал Лиза чистый палец.       — Так я мою.       — Мм.       Впускать Лизу в «Берлогу» было рискованно. Медведь бы гостю не обрадовался да и лаборатория была делом сакральным, можно даже сказать интимным. Но Спичка доверился интуиции и своим желаниям. Кроме того, ему позарез нужно было узнать про аптекаря.       — Лиза.       — Чего? — оторвался тот от созерцания плаката с «Линиями» на стене.       Спичка хотел зайти с расспросом осторожно, как следователь. Начать издалека и постепенно раскрутить на честное признание. Но не сумел. Вместо этого выпалил:       — Скажи правду. Что с аптекарем сделал?       — С каким аптекарем? — Лиза развернулся к нему всем телом. Глядел прямо.       — С тем самым. В Дубильщиков.       — Ты ж там был, сам всё видел, — хмыкнули из-под маски.       — Чем ты его? Ножом? Ножом его, а, Лиза?       В подвале зависло гробовое молчание. Чертов пёсий чехол мешал Спичке разглядеть слишком многое.       — Я? Ножом? Конечно нет! Я так, прикусил и дёру.       — Медведь вчера чинил этого самого аптекаря из Дубильщиков. Варова аптекаря чинил, Лиза! Он сказал, ножом его били. В обе ноги и в живот!       — Может, и били, может, и ножом, я почём знаю! — Лиза отвернулся резко. Стал вышагивать от стола к столу. — Это не я был.       — Ты мне уши только не чеши!       — Чего это? В прошлый раз тебе понравилось...       Лиза сказал это тихо, себе под нос, но Спичка его услышал. Впрочем, нервничая, он не придал сказанному значения.       — Ты его чуть насмерть не уходил!       — Да я его в глаза не щупал, в рот не знал! Укусил и драпать. Конец басни.       — Как же в нём дыры от ножа тогда нашли?       — Не знаю я! Мож, кто-то ещё к нему влез тем вечером да ножом подшил!       — Врёшь зачем? — разозлился Спичка.       Лиза подошёл на два шага ближе.       — А ты чего в дознавание со мной играешь? — тихо, но озлоблено начал он. — Следачок ты, что ль, Сабуровский? Да я если бы за ногу его тогда не взял, он бы тебя зубами об прилавок. Сидел бы ты тем же вечером перед Варом, шепелявил: «проштите дябденька» и струи под себя кровавые пускал!       — Бил ты его ножом или не бил? Говори! — подступил на шаг и Спичка.       — Нет!       — Врёшь! Проваливай! Уходи, — махнул рукой на лестницу раскрасневшийся Спичка.       — Спича... Спиченька... — Голос под маской выдал жалобный нерв, изменившись после угрозы по мгновению. — Я же... Я же всё ради дела-то. Не бросать же добро было...       — Давай, до скорого, — упрямо сжал губы Спичка, разглядывая пол.       Лиза встал плотнее, подкравшись ещё на пару шагов.       — Дал я ему разок, да, — наконец, повинился он. — Уже застукали нас, не идти же было к Вару на стол. Я и дал ему ножом. А гад этот, кто ж знал, что до утра дотянет.       Спичка поднял глаза. Новости были плохие.       — Да вот уж, представь, дотянул. А то, что он человек живой тебе, походу, так, сдача с морковки.       — Он-то нас за живых людей не считал, ты будь надёжен. Мы для него — улица, шпана, босота. Банки помнишь, аль запамятовал? Случись оказия, мы бы в них и очутились.       Спичка тяжело выдохнул, не зная, чем ответить.       — Прогонять снова начнёшь? — спросил Лиза.       — Не начну.       Снова растолкав воздух носом, Спичка побрёл к рукомойнику. Ледяная вода обласкала ладони. Через секунду он произнёс:       — Аптекарь наши лица уж всяко не забыл. Доложит Вару.       — Ну и что? Мазать теперь жопу барсучьим салом?       — Это зачем ещё? — опешил Спичка.       — Зачем, зачем. Чтобы ремень скользил. А ты чего подумал?       Спичка грешным делом подумал другое, но признаваться не стал.       — Думаешь, он на тебя с ремнём пойдёт? Он ведь месть задумает. Сам же про банки говорил.       — Да мне-то что? — протянул Лиза. — Пусть поймает меня сначала. А ты вон в подвале своём сидишь. Как мышь. Ему сюда не долезть.       — Он искать нас будет.       — И что нам теперь, катать квадратное и таскать круглое? Отбегаемся месяц, он и забудет.       — Руки помой.       — А?       Спичка кивнул на раковину.       — Ааа.       Лиза принялся полоскать руки в воде. На его пальцах Спичка заметил три почерневших ногтя. Вспомнилась страшная боль, с которой ему самому в детстве упала на ногу кочерга. Большой палец ноги потом пришлось лечить, а ноготь на нём почернел.       — А это как? — кивнул он на пальцы.       Лиза взглянул на свои руки.       — Что? А, это. Отчим дверью зажал, отпускать на улицу не хотел. — Пожонглировав водой, Лиза обтёр мокрые руки о штаны. — Теперь уже не запретит. С того света не запретишь.       Спичка молча уставился на гостя, переваривая сказанное.       — Ну, чё смотришь? Синька его забрала. Допился он до голубых чертей. А тут чего у вас? — поглядел Лиза Спичке за спину.       Они прошли в каморку с маятником и кроватью. Лиза, не интересуясь ничьими разрешениями, хлопнулся на постель и огляделся. Спичка сел рядом.       — Он год назад умер, — продолжил Лиза.       — Отчим?       — Ага. Уже год и два месяца, как его зелёный змей забрал. Тётка всё время так и говорит «зелёный змей». А потом сама нахлещется и воет. Догнать его пытается, походу. Вот дура.       — А у меня дед год назад умер, — поведал Спичка.       — Дед? — усмехнулся Лиза. — Так вот ты почему кряхтишь всё время, вздыхаешь, как старик.       Лиза расхохотался. Спичка беззлобно толкнул его в плечо. Последовал ответный тычок. Спичка ответил пинком в коленку. Получил такой же в свою и ещё пару толчков. Увлечённый потасовкой, он даже не заметил, как оказался на кровати спиной. Лиза нависал над ним. Он сменил тактику и теперь пытался защекотать оппонента. Спичка стоически и монолитно выносил посягательства на свои рёбра гордых две секунды, а затем стал задыхаться от смеха. Он разбордовелся пятнами и раскидал по подушке волосы. Одну вероломную руку он смог схватить и прижать. Левый бок был в безопасности, а вот по правым рёбрам Лиза, как на кселофоне, наигрывал пальцами. Пришлось позорно капитулировать.       — Всё... Хватит... — трепыхался под ним Спичка, как выловленная сельдь под собачьей лапой.       Щекотка прекратилась. Грудь ходила, дыхание восстанавливалось. Спичка глядел прямо в прорези в маске. Рука сама взметнулась и сдёрнула с головы Лизы мешок. Растрёпанный и раскрасневшийся тот уставился на него в ответ. Разорванное ухо. Чёрный уголь вокруг глаз.       — Сосался когда-нибудь? — вдруг спросил он, не отрывая взгляда от Спички.       — Ч-что?       — Целоваться будешь, говорю?       — Д-да, — кивнул Спичка.       Лиза склонился ниже к его лицу. Так близко, что даже стал плохо виден. Глаза за ненадобностью пришлось закрыть. Носы тронули друг друга. Спичка почувствовал, как его губ коснулись чужие губы. Он никогда не целовался прежде. Лиза пах трубами и сваркой. Но то пахла одежда. Сам же он пах... иначе. Но Спичке нравился этот запах. Он пробовал его своим носом, своими лёгкими.       Поцелуи стали размашистее. Лиза скользил губами по подбородку, щекам, его язык залезал глубже в рот. Раньше Спичка думал, что такие поцелуи это что-то отвратное. Как кто-то может хотеть такого? Брр, всё равно, что жабу лизать. Он ошибся. Это было совсем не одно и то же. Чужеродные и странные ощущения сменилось очень быстро на восхитительные. Он тянулся за ними, он хотел их. Реальность уплывала далеко, она теперь была совсем дальним измерением. Он лежал, раскинув ноги и обхватив ими чужую талию и бёдра. Он хватал руками спину Лизы. Он закопался пальцами в перья его серых волос.       Лиза, разогревшись, целовал напористо и глубоко. Губы вскоре оставили рот и спустились ниже. Рубашку Спичка снял. С майкой ему помогли. Лиза целовал его плечи и грудь, сам он тоже скинул сюртук. Без него он показался чуть меньше и глаже, но всё ещё был крупнее Спички. За грудь ухватились зубы. Спичка застонал. Наверх, к лицу, тут же взметнулась чужая ладонь. Пальцы трогали его губы. Лиза поднялся выше и прижался к Спичкиному уху.       — Трясёшься весь. Хороший... Хочешь уже? Хочешь?       — Да... — выдохнул Спичка задушенным шёпотом. Он плавал в молоке и духоте. В ухо поцеловали, мочку вобрали в рот. Спичка застонал громко, несдержано.       — Хочешь? Ты хочешь... — повторил Лиза теперь уже ему в губы.       — Хочу.       Спичка не смог бы сказать конкретно, чего он хотел. Он хотел Лизу. И хотел так, что ещё секунда трения и весь результат страсти снова окажется на штанах.       Рука Лизы расстёгивала ремень.       — Я сниму, да? — шептал он, озабоченный в этот момент процессом не меньше Спички. — Я сниму... Хочу тебя голого... Голого видеть... Милый, хороший...       Лиза повторял эти слова маниакальной мантрой. Спичка же, словно змея, загипнотизированная заклинателем, тянулся к нему губами.       Обе пары штанов отброшены. Чужие ноги были очень крепкими, пятки — холодными. Тело сверху льнуло. Сильное и гладкое на ощупь. Жарко было, как в бане. Спичка потянулся, чтобы дотронуться до себя, но его опередили. Чужая рука сгребла в кулак его член. Спичка дёрнул бёдрами. Кулак заходил, в этот раз Лиза добавил ещё и себя. Ладонь сжала жёсткими пальцами оба члена. Спичка задыхался под ним, вскидывая бёдра. Он ощущал своим членом чужую нежную кожу и головку.       Рука, обхватившая их, двинулась дважды и потом ещё раз очень резко. Спичка даже не подозревал, что может издавать такие звуки. Он кончил, но не видел этого. Зажмурив глаза, он стонал, полувсхлипывая. Его одновременно словно оглушило мощным оркестровым крещендо и ослепило светодиодом прожектора.       Рука дёрнулась ещё пару раз, и Лиза рухнул на Спичку. Семя выталкивалось на живот. Духота мешала думать. Лиза вжался в него бёдрами ещё несколько раз, кончая.       — Серёженька... Серёженька...       Он не стонал, скорее сипел, ища губами лицо Спички. Щёки облизали, рот снова поцеловали. Спичка ощутил соль. Он устало ответил, изнемогая от чего-то тёплого и нежного внутри, мягкого, как одеяло.       Лиза слез с него, и только теперь Спичка заметил, в сколь непристойной позиции лежал: широко расставив ноги, открытый и доступный. Лиза опёр лоб о его колено и теперь с интересом разглядывал его промежность. Спичка поспешил свести ноги. Сглотнул. Во рту была сухость песка всех пустынь. Лиза самозабвенно размазывал ладонью их семя по его животу.       — Эй, не надо, — остановил его Спичка. — Противно же.       — Я хочу съесть это, — признался Лиза.       — Чего? Нет! Мерзко же. — Спичка вновь вспыхнул в алом диапазоне, но нашёл в себе таки силы отстранить от себя Лизу и подняться. Крошечное полотенце на спинке стула помогло избавить кожу живота от семени.       Теперь, обретя вертикаль, Спичка с ужасом понял, что царящая кругом жара термальных источников — не выдумка его ума.       — Суп... — проблеял он.       — Суп? — натягивал Лиза штаны.       — Вода для супа... Я поставил кипеть. Вот же чёрт!       Он отдёрнул шторку и выбежал в молочный от пара коридор. И тут же замер, как вкопанный. На стуле в проходе, в ждущей позе, по другому её нельзя было назвать, сидел Артемий Бурах. Как он проник в подвал так бесшумно? А может, он шумел, но Спичка не услышал его за стеной своего наслаждения? Ответы на эти вопросы были неизвестны. Все волосы на теле Спички встали дыбом. Его интересовало лишь одно: давно ли Медведь тут?       Бурах поднял голову. За его спиной виднелся открытый железный таз, исторгающий из себя пар, аки гейзер. Огня под тазом больше не было.       Тотальный ужас, обхвативший Спичку крепче любых объятий, позволил ему произнести лишь одно:       — А возле с-стены сечь зацвела. П-Представляешь?       Рассматривая своего подопечного из-под тяжёлых век, Бурах указал себе за спину большим пальцем.       — Я выключил, — произнёс он.