Love and blood

Гермиона хотела расслабиться, но не могла. Она знала, что напряжение принесет в будущем боль, но не могла отпустить себя. Не тогда, когда Малфой сел в кресло напротив и протянул ей руку. Не тогда, когда он буравил её пристальным ледяным взглядом серых глаз, что пробирал до костей. Она старалась держать лицо, но вряд-ли выходило что-то путное. Потому что мало было сказать, что Гермиона нервничала. Её трясло. Буквально. Боль уже пронзала её душу. Слишком сильно и неожиданно, чтобы с этим бороться. — Гермиона? — Гарри, все так же сидящий в своем кресле, тихо позвал её, приводя в чувство, пока она пристально смотрела на протянутую Малфоем ладонь. Вздрогнув, Гермиона посмотрела на старого друга, а затем вновь на Драко. После чего неуверенно протянула руку в ответ. Хватка Драко была сильной. Но достаточно бережной. Он не стремился причинить ей боль. Скорее контролировал от необдуманных поступков. Слова клятвы он произносил четко, смотря ей прямо в глаза. Удерживая её взгляд силой, прописывая каждое слово, будто на коже. На сердце. Ещё кровоточащем, но лишь по собственной глупости. И делать с этим было нечего. Как только тонкая нить, соединяющая их ладони, растворилась, а магия приняла клятву Малфоя, Гермиона вырвала ладонь из его цепких пальцев и неуверенно кивнула. Скорее сама себе, чем ему или кому-либо из присутствующих. — Готова? — спросил Малфой, доставая из кармана палочку. У Гермионы перехватило дыхание, когда взглянула на неё. Сглотнув, она подняла на Драко взгляд, заметив, что он нахмурился с её реакции. — Расслабься. Проще было сказать, чем сделать. Но Гермиона кивнула и откинулась на спинку кресла, чуть поерзав. — Начинай, — произнесла она и прикрыла глаза. А в следующий миг услышала: — Легилименс… «Стук повторился. Сглотнув, Гермиона быстро пересекла коридор и остановилась прямо у двери. Давно пора сделать в нём окошко или глазок. Иначе, если это повторится, она заработает себе сердечный приступ. С этой мыслью девушка резко повернула замок и дёрнула на себя дверь. — Что ты тут делаешь? — ахнула она, в недоумении оглядывая Лиама. Он выглядел ужасно. Прислонившись к стене, невероятно бледный, но при этом жалко улыбающийся. Карие глаза лихорадочно блестели из-под полуопущенных ресниц, а каштановые волосы липли ко лбу. — Прости, что вот так объявился… — хрипло заговорил он. Глаза Гермионы расширились, когда она увидела правый обгоревший рукав его куртки. В нос ударил запах. Запах плоти и копоти. Мерзкий, от которого тошнотворный ком подкатывал к горлу. Но ей удалось не поддаться к панике и спуститься с пары ступенек, чтобы подойти ближе. Мысли, что роились в голове, внезапно выстроились в вполне четкий ряд действий. — Тебя нужно показать медикам, — тихо проговорила она, оглядывая его жалкое состояние. Вся одежда была в саже, больше никакие раны не виднелись. Во второй руке мужчина упорно сжимал палочку и маленький странный чемоданчик черного цвета. — Нет, — замотал он головой. — Прошу, помоги мне… — Но… — Гермиона, пожалуйста, — мужчина вскинул голову и в упор посмотрел на неё жалобным взглядом. Она видела его боль, та сочилась в голосе, во взгляде, в каждом движении. Ему было так больно, что казалось он вот-вот просто мог расплакаться. — Мне здесь больше не к кому обратиться… И это была правда. Она знала. Лиам крайне неохотно приехал к ней в Лондон впервые, назвал англичан слишком замкнутыми. Великобритания ему не нравилась. И его присутствие на заднем дворе магазина вызывало ещё больше вопросов. Сделав пару глубоких вздохов, Гермиона оглядела его внимательным взглядом, а затем бросила беглый взгляд в другой конец переулка, где на широкой улице кипела жизнь. — Ладно, — подойдя к нему с левой стороны, она приподняла руку кузена и перекинула её через шею, потянув на себя. — Облокотись на меня. Надо подняться наверх…» Нахмурившись в реальной жизни, Гермиона почувствовала дикую боль в затылке. Она слышала собственное частое дыхание и, не удержавшись, распахнула глаза, наталкиваясь на внимательный взгляд давно знакомых ей серых глаз. — Тебе стоит расслабиться, — настойчиво произнес Малфой, сжимая крепче палочку в руках. Что бы ни произошло у них в прошлом, она была уверена, что процесс не доставляет ему удовольствие. Или же оставалось надеяться. — Легилименс! «Они еле поднялись на второй этаж. Узкая старая лестница была не лучшим вариантом в их ситуации, но альтернативы не было. Гермиона не могла оказывать первую помощь в пределах книжного магазина. — Садись, — пытаясь отдышаться, проговорила она, с напряжением наблюдая, как Лиам обессиленно падает на кровать. Он стонет от боли из-за неудачного приземления, прикрыв глаза и выгнувшись на покрывале. — Нужно снять с тебя плащ, — прошептала Гермиона, с трудом сглатывая. Запахи смешались у неё в сознании. В непосредственной близости от кузена, она чувствовала слишком многое: пот, остатки утонченного парфюма, горелая плоть и ткань. Слишком страшная смесь. — Лиам? — она испуганно склонилась над ним, невесомо отводя длинную прядь с его лба. Кузен с трудом приоткрыл глаза и попытался улыбнуться. — Всё хорошо… Хорошо… — нет. Хорошо не было. Гермиона понимала это, но не знала, что лучше делать. — Ты сможешь сам снять плащ? — она присела перед ним на корточки, наблюдая, как Грентшир пытается принять сидячее положение. — У меня была настойка бадьяна… Нужен будет костерост? Ты ещё где-нибудь ранен? — Нет, — прохрипел парень, пытаясь справиться с одеждой, но безуспешно. Окинув его взглядом, Гермиона сорвалась с места. Комната в её квартире была только одна. Отдельно шли лишь объединенная с туалетом ванная. А потому и гостиная, и кухня, и спальня находились в одном помещении. Быстро выдвинув нужный ящик, она достала большой нож и вернулась к кровати. — Давай, помогу, — проговорила она. — Только не шевелись. Лиам с подозрением глянул на нож в её руке, но слабо кивнул. Ткань поддавалась с трудом, но расходилась под напором лезвия. Лиам очень тяжело дышал, но не двигался, позволяя Гермионе делать свое дело. Она прекрасно понимала, что он на грани, однако к ране нужно было открыть доступ, прежде чем начинать воздействие настойками. Рука выглядела жутко. Красная от кончиков пальцев до самого плеча, где-то уже набирались ожоговые пузыри, а где-то воздействие огня оказалось настолько сильным, что места прожгли кожный покров. Сглотнув, Гермиона вновь сорвалась к кухонному шкафу, но уже другому, на ходу командуя: — Ложись поудобнее, — кровать позади неё скрипнула, заставив тревогу немного ослабнуть. — Кровотечения нет, а значит Крововосполняющее зелье тебе не понадобиться, — она открыла навесной шкафчик, уставленный ровным рядом различных пузырьков. — Воспользуемся Экстрактом бадьяна, но… Это будет больно. — Спасибо, — слабо отозвался Лиам. Без сарказма или язвительности. Словно пришёл в себя на миг. — Пока не за что, — выдохнув, Гермиона схватила ещё один пузырек с полки и захлопнула дверцу. Рябиновый отвар мог помочь после восстановить Лиаму силы. Краем глаза она заметила Живоглота, который сидел на пороге квартирки и внимательно наблюдал за метаниями хозяйки. Лиам уже лежал, когда Гермиона вернулась к кровати, трясущимися руками откупоривая зелье. — Ты когда-нибудь пробовал лечиться бадьяном? — спросила она. Грентшир наблюдал за ней из-под полуопущенных ресниц и тогда Гермиона заметила то, что упускала до этого. Его настороженность. К ней, или к той ситуации, в которой он оказался, она не знала, но это корябнуло где-то в сознании…» И это заметил Малфой, который позволил ей вновь выскользнуть из потока собственных воспоминаний. Гермиона тяжело дышала. Ей было сложно. Сложно в силу морального состояния. Сложно в силу неизвестности, что маячила на горизонте. Было сложно находиться в помещении рядом с другом, с которым практически разорвала все контакты и человеком, которого она любила и собственными руками причинила боль. А ещё было сложно не пускать Малфоя дальше. Не сходить с той тропы воспоминаний, что была им нужна. Не пускаться под гнетом эмоций в воспоминания более далекого прошлого, что до сих пор причиняли боль. Она встретилась с тяжелым взглядом Драко и поняла, что не одинока в своих мыслях. Малфой был напряжен. Всё так же крепко сжимая палочку, он внимательно следил за её состоянием, но и ему заклинание и столь тонкий пласт воспоминаний давался не просто. — Готова продолжить? — тихо спросил он. В его голосе Гермиона услышала то, что не должна была. Что он явно не хотел выпускать из-под контроля. А возможно и то, что она хотела слышать, но не являлось правдой. Поджав губы, она кивнула и прикрыла глаза. — Легилименс! «— Тебе стоит отдохнуть, — устало проговорила она, вытирая со лба Лиама пот. Восстановление было тяжелым. Он не был ранен смертельно, но рука оказалась повреждена сильно. Грентшир еле мог сдерживать крики, после первой порции, что плеснулась ему на руку. Пришлось дать ему закусить ремень и только после этого продолжить. — Спасибо, — прохрипел Лиам, на что Гермиона слабо улыбнулась. — Ты уже говорил, — напоминал она, бросая тряпку в тазик с водой, что стоял у её ног. Подхватив его на руки, Гермиона встала и направилась к раковине. — Прости, — донеслось ей в спину. — Я, наверное, испугал тебя… — Ну, не без этого, — ответила она, выливая воду в раковину и открывая вентиль. Струя холодной воды шумно ударила по железному дну, заставляя Гермиону поморщиться от слишком громкого звука в устоявшейся тишине. Она выжала тряпку, прополоскала её под ледяной струей, а после выжала вновь. Небрежно повесив её на край раковины, Гермиона ополоснула небольшой тазик и перекрыла вентиль. Мебель и сантехника в её квартирке была старая. Не то, чтобы у неё не было денег. Скорее стимула и времени, чтобы этим заняться. Тяжело вздохнув, она потерла лицо чуть влажными и холодными руками, проходясь пальцами по растрепанным волосам. Гермиона чуть повернула голову к все еще распахнутой двери, где уже не было кота, с мыслями, что следовало бы спуститься и запереть все как следует. — Ты расскажешь мне, что слу… чилось… — она повернулась к кузену и наткнулась на его абсолютно беззаботное выражение лица. Боль настолько вымотала Лиама, что он сразу же уснул, всё также лежа на спине и вцепившись в одеяло здоровой рукой. Усмехнувшись, Гермиона решила осуществить задуманное сразу, прежде чем вернуться и разбудить кузена. Живоглот, как и предполагалось, нашёлся на лестнице. Увидев хозяйку, он обеспокоенно мяукнул, но вильнул хвостом, когда она прошла мимо и устремилась обратно в магазин. Тщательно всё перепроверив, закрыв заднюю дверь вновь и выключив свет над входом в её обитель, Гермиона подхватила кота на руки и стала неспешно подниматься вверх. Усталость побеждала. Не было сил, чтобы даже передвигать ногами. Наверное, поэтому Лиам её не услышал. Но зато она очень удивилась, когда в приоткрытую дверь увидела, что кузен не спит. Более того, он поднялся с кровати и, стоя рядом с ней на коленях, держа в руках то, о чём Гермиона только читала в книгах и слышала когда-то от Гарри. Философский камень казался кристально прозрачным. Алым. С неровными гранями, что отражали тусклый свет ламп. Тогда она не совсем поняла, что это. Кроме того, что камень имел большую ценность для Лиама. Потому что, когда под её ногой скрипнула половица, а Гермиона открыла дверь и вошла в квартиру, Грентшир быстрым движением забросил его в свой маленький чемоданчик и испуганно обернулся к ней. И Гермиона увидела это вновь. Его страх. Настороженность. Он не доверял ей. Боялся. Это отдавалось в его теле, в каждом движении. И это пугало её. Дернув уголками губ в попытке изобразить улыбку, Гермиона опустила Живоглота на пол. — Ты зачем встал? — с укоризной произнесла она. Рубашка на Лиаме была в саже и копоти. А ещё у нее отсутствовал один рукав, остатки которого она срезала трясущимися пальцами, боясь задеть травмированную кожу. Но бадьян уже действовал, и действовал отлично. Покраснения почти исчезли, как и волдыри. Некоторые, видимо особо поврежденные участки, ещё не восстановились, но экстракт действовал быстро и верно. — Тебе стоит вернуться в постель, — она сделала шаг к нему, на что Лиам грустно улыбнулся. — Прости, Миона…» Виски ломило от боли. Так было всегда, когда в воспоминаниях копались легилименты. Ей повезло, что Драко просто «смотрел». Она читала о случаях, когда фрагменты памяти искажались или «изымались». Тогда простой мигренью она бы не ограничилась. — Когда она проснулась, его уже не было, — услышала она голос Малфоя. Осознание накрыло сразу же. Она в Министерстве магии. В кабинете Гарри. Рассказала о том, чем не делилась ни с кем эти два года. А Лиам, похоже, ограбил Гринготтс. И кажется, она оказалась пособницей. Ах, а ещё Малфой копался в её воспоминаниях. Только это совершенно не объясняло, почему она не сидела на своем месте, а лежала на диване. — Он наложил на неё заклятие забвения, — продолжал Драко. К тем же выводам пришла и она, когда воспоминания стали возвращаться. Вот только Лиам не учел слишком многого. — У него было слишком мало сил, чтобы нормально подкорректировать её память, а потому ничего и не вышло. Слишком стрессовая ситуация. Хотя ей и потребовалось время. Неделя. Она пыталась восстановить цепочку событий неделю! Вспомнить, что же случилось. Почему она вдруг проснулась на кровати, полностью одетая. А в кармане так и валялся пузырек Рябинового отвара… — У него точно был философский камень? — уточнил Гарри. — Да, — коротко ответил Драко, и в кабинете наступила тишина. Гермиона не шевелилась. Старалась лежать и дышать ровно, чтобы не вызвать подозрений. Она понятия не имела, что ей грозило, а потому шанс подслушать и выудить хоть какую-то информацию. Но либо Гарри был умнее, либо они и правда обсудили все, пока Гермиона была без сознания. — Ладно. Разберёмся с этим, — с его стороны раздался тяжелый вздох. — Приведите себя в порядок, а затем сделайте запрос на этого Лиама Грентшира. Кто он, чем занимается, легально ли попал в Великобританию месяц назад. Дальше будет видно. — Как скажешь, — легко отозвался Нотт. Малфой промолчал. Звук отодвигающихся стульев чуть было не заставил её вздрогнуть и распахнуть глаза, но она сдержалась. Разве что затаила дыхание на миг, но после продолжила глубоко и размеренно дышать. Послышались шаги двух пар ног, тихий скрип двери, а затем щелчок, известивший, что мужчины покинули кабинет, как и приказал Поттер. Который, кстати, тишину сохранял недолго. — Я знаю, что ты не спишь, — негромко произнёс он. Гермиона колебалась всего пару секунд, а затем с трудом разлепила веки, привыкая к свету. Она и вправду лежала на диване в кабинете Гарри. Теперь они остались один на один. Поттер смотрел на неё, всё также сидя за своим столом. Задумчиво. Внимательно. Даже немножко устало. Выдохнув, Гермиона села, оглядывая кабинет беглым взглядом и закусывая губу. Было неловко. Даже слишком. И, кажется, Поттер разделял её чувства. — Выпьешь? — спросил он, поднимаясь со своего места. Подойдя к шкафу с папками, он нажал на боковую стенку, открывая небольшое потаенное окошко, в которое прекрасно помещалась бутылка и пара бокалов. — Только если не сыворотку правды, — ответила Гермиона, за что получила укоризненный взгляд, блеснувший за оправой старых очков. — Брось, в моей ситуации это вполне логичное замечание, — произнесла она, поднимаясь на ноги. Гермиона приблизилась к креслу для посетителей, которое занимала до этого, и устало опустилась в него. Поттер тяжело вздохнул и тихим звоном уместил бокалы в одной руке, во второй держа бутылку. Он плюхнулся в кресло напротив. То, которое занимал Малфой, пока копался в её воспоминаниях. Поставив свою поклажу на стол, Гарри с раздражением расстегнул верхнюю пуговицу черной формы аврора. — Ты не сделала ничего непоправимого, — попытался успокоить её он. Внезапно произнесенные с теплом слова были бальзамом на её душу, но язвительного ответа она сдержать не смогла. — Неужели? — Гермиона сама потянулась к бутылке, что была закупорена не обычной пробкой, а магической стеклянной. Початый сосуд был наполовину пуст, но её это нисколько не смутило. Она щедро плеснула янтарной жидкости в оба бокала и протянула один старому другу. — Я постараюсь всё уладить… — Ты же понимаешь, что, если Лиам украл именно ваш философский камень, да ещё и так, что месяц об этом никто не знал… Без последствий это не обойдется, — последняя фраза далась ей нелегко, но Гермиона все же признала это вслух. Она облажалась. Опять. Радовало лишь, что в этот раз под ударом оказалась она, а не кто-то из ее близких. — Мне больше интересно, откуда в Гринготтсе философский камень? Дамблдор же его уничтожил! Поттер грустно улыбнулся и отпил из своего стакана. — Прости, не могу сказать… — Ну разумеется, — фыркнула Гермиона откидываясь на спинку своего кресла и позволяя себе легкую улыбку. — А мне больше всего интересно, почему ты не рассказала? — спросил Гарри. Глубоко вздохнув, Гермиона пригубила терпкий напиток, который никогда не любила, но с ним у неё были связаны особые воспоминания. Слабо улыбнувшись, она пожала плечами. — Малфой же сказал, я вспомнила не сразу, да и… Если честно, пока они вернулись, пока я поняла, что именно видела. Прошла не одна неделя. И потом… — очередной тяжелый вздох сорвался с её губ и осел на стеклянных стенках бокала, прежде чем она снова не сделала глоток. — Боялась? Была неуверенна? Не знаю… — Я не об этом, — спокойно ответил Поттер, привлекая её внимание. Нахмурившись, Гермиона посмотрела на старого друга, который спокойно отпил из своего бокала, после поджав губы. — Я говорю о Лиаме. О поездке в Америку. Об отце. Обо всем этом, Гермиона… Она молчала долго. Смотрела в никуда, прежде чем вновь заговорить. — Чистота моей крови никогда не была важна… Для меня, — оговорилась Гермиона, вспоминая прошлое. Слишком много всего и сразу. — И когда это случилось, я… Знаешь, словно это было моим наказанием… — Гермиона, — Гарри с укоризной взглянул на неё, отставляя свой бокал на стол и выпрямляя в своем кресле. В зелёных глазах блеснула жалось, а вот её же наполнились непрошенными слезами. — Я серьезно, — покачала она головой и усмехнулась. — Словно жизнь решила ткнуть меня носом, — Гермиона пожала плечами и опустошила свой бокал до дна. — Словно моих ошибок было мало. Это ведь… никак не повлияло на моего отца и его память. Нет, — тихо призналась она. — Но как же это меня уничтожило… — Поэтому я и спросил, — чуть виновато произнес Гарри, наклоняясь ближе и беря её за руки. Его ладони были горячими. Пальцы бережно сжали её, словно она могла рассыпаться в любой момент, поддавшись собственным эмоциям. — А потом я просто училась с этим жить, — она посмотрела на их руки, а потом подняла взгляд. Гарри смотрел внимательно. Слушал и внимал, не перебивая, и это успокаивало. Как раньше. Как было ещё во времена школы. — Со своей ошибкой. Возможно самой большой в своей жизни. С тем, сколько боли причинила. Что причинила её любимому человеку, — пересохшие губы изогнулись в пустой усмешке, прежде чем Гермиона произнесла: — С тем, что сделала это абсолютно напрасно…