Семь монет

Маки потерял счет времени, сидя на песчаном берегу. Он ни о чем не думал, просто смотрел в пустоту сероватого неба над темным морем. Мысли покинули голову, разум отказывался размышлять о грядущем — слишком безысходным оно казалось. Он застрял на этом крошечном пляже между пустыней и водой, как в клетке. В Подводном городе Маки ждал отчим, который отправит его на пытки и казнь, как соседа. А скорее, убьет раньше, чтобы пасынок не успел рассказать о домогательствах, ведь в этом случае казнь грозила самому отчиму. Впрочем, Маки никто не поверит, что его слово против слова старосты? А Шор-сити, что сегодня терялся в газовой дымке у горизонта, оставался недостижимой мечтой. Как глупо было впустить ее в сердце. Ее и Лукаса. Прекрасный юноша, покоривший теплым взглядом карих глаз, оставил в душе след столь глубокий, что при каждом воспоминании о нем внутри тоскливо ныло. Маки обхватил грудь, сжал, чтобы унять сосущее чувство утраты, зажмурился, как от боли. О чем он больше сожалел: о Лукасе или о свободной жизни в огромном городе, красочные картины которой успело нарисовать разыгравшееся воображение за мгновение до того, как стало ясно — этому не бывать? Маки очнулся от оцепенения, когда жажда стала совсем тягостной. Тела морян почти полностью состояли из воды, и потребность в ней была намного выше, чем у людей и других существ. Жабры отфильтровывали сотни литров морской воды, и жизненные соки морянина постоянно обновлялись. Пришлось покинуть пляж и вновь вернуться в родную среду. Но море, радушно принявшее нырнувшего Маки в свои прохладные объятия, лишь казалось безопасным. Растворенные газы, ежедневно прорывающиеся через донные разломы, превращали воду в агрессивную среду, повреждающую жабры и кожу. Не сразу, не так заметно, как концентрированная мертвая вода, но ощутимо. Маки знал: можно было плавать вне защитного купола день, два, может, неделю — на сколько хватит выдержки и здоровья, но рано или поздно тело покроется язвами, а жабры забьются слизью. Маки не мог вернуться под купол Подводного города, а значит, у него оставался один путь — плато Изгнанников. Как и у всех преступников, избежавших наказания. Маки знал о плато понаслышке. Приличный юноша из семьи старосты и помыслить не мог, что когда-то станет разыскивать это проклятое место. Закрытое сообщество, не подчиняющееся никаким законам, кроме собственного негласного кодекса. Изгнанники сумели построить целую сеть куполов на деньги, о происхождении которых ходили пугающие слухи. От грабежей до торговли органами, от заказных убийств до наркоторговли — чем только не занимались изгнанники. Чего точно не стоило от них ожидать, так это гостеприимства, но выбора у Маки не было. Он торопился достичь плато до наступления темноты, чтобы ориентироваться по солнцу. Уже смеркалось, когда глаз уловил, наконец, далекий свет люминесцентного освещения. Маки ускорился, натужно изгибая уставший хвост, пересек глубокий каньон, полностью заполненный мертвыми водами, и выплыл к ровной возвышенности, которую, насколько хватало глаз, покрывало множество маленьких защитных куполов, громоздившихся между едва различимыми во тьме острыми скалистыми выступами на поверхности плато. Маки подплыл к ближайшему и замер в нерешительности перед мембраной, переливающейся на свету горящих внутри купола голубоватых фотолюминесцентных ламп. Долго размышлять ему не пришлось — неожиданно мембрана резко дернулась, и навстречу выскочил морянин средних лет. — Кто такой? — злобные вибрации потрясли неподвижную воду. — Я… Ищу приюта, — не сразу сообразил что сказать Маки. Лицо морянина, до того свирепое, смягчилось и расслабилось. — Проваливай прочь, — ответил он и мгновенно скрылся за мембраной. Маки еще пару мгновений стоял, изумленный, перед голубоватым полотном полимера, почесывая уже зудящую кожу, а затем протянул руку и осторожно раздвинул полупроницаемые волокна, решив проникнуть хотя бы в буфер. — Ты что, тупой?! — охранник вылетел молниеносно, со всего размаха отбросив Маки в сторону ударом в ухо. — Проваливай! Это независимое поселение, — вибрации его приобрели нарочито формальный тон, — не дающее приюта чужакам. Маки бросил на него обреченный взгляд, потирая ушибленное ухо. — Разве что… — охранник приблизился, сузив глаза. — Тебя изгнали из Подводного города? Маки кивнул. — Прямо из основной части? — спросил тот, бесцеремонно хватая левую руку, которую Маки прижимал к месту удара, и вывернул меткой к себе. — Под купол нельзя войти бесплатно. Там находятся лишь те, кто внес долю в постройку. Кислород ограничен. Но ты можешь заплатить. Или проваливай! Он резко отбросил руку Маки так, что тот повалился назад. — Чем заплатить? — слабо спросил Маки, теперь потирая выкрученный локоть. Маки знал о существовании денег, но никогда не пользовался ими. Все необходимое он получал от отчима, на работу не нанимался, пока получая образование. Он даже не мог понять, о каких деньгах изгнанник ведет речь: о тех, что кодом вписывались в метку, — их Маки никогда не давали, или о физических деньгах из металла, которые он видел пару раз, но в руках не держал и тем более не мог иметь при себе. Охранник неясно мотнул головой и протянул ладонь. — Пошли, Кара решит. Он отдернул руку, как только Маки хотел ухватиться за нее, и резко двинулся к мембране, жестом призывая следовать за ним. Совсем сбитый с толку Маки поспешил. Как только он оказался под куполом, в нос ударил запах, настолько спертый и густой, что на мгновение Маки показалось, будто он задыхается. Он невольно ухватился за жабры, сжимая шею обеими руками, но вскоре испуг прошел и дышать стало легче. Внутри кишели моряне. Их было так много, как на центральной площади Подводного города в праздничный день, только в поселении не было никакого праздника — жители двигались куда-то с озабоченными лицами, сталкиваясь локтями в узких улочках, сидели у стен небольших домов или просто в переулках на земле, кто-то лежал, иногда вповалку друг на друге. Сколько Маки ни плыл за провожатым, которому охранник передал его внутри, картина не менялась — все поселение было битком набито жителями. Фильтровальные установки работали на полную, если судить по постоянному гулу над головой, но им было не под силу справиться с потребностями тысяч морян, собранных под крошечным куполом. Теперь стало понятно, что имел в виду охранник, говоря, что кислород ограничен. Скоро Маки почувствовал нехватку воздуха на себе: в голове застучала тупая боль, веки потяжелели, захотелось прилечь. Он устал следовать по бесконечным извилистым улицам, сплошь застроенным одноэтажными темными зданиями, и едва шевелил плавником, когда сопровождающий остановился перед домом с настежь открытой дверью, куда почти втолкнул Маки. В темном помещении к вездесущей вони добавился тошнотворно-сладкий аромат чего-то растительного. Источник его Маки увидел сразу, как вошел в большую комнату, освещенную десятком светильников в резных каменных футлярах, которые отбрасывали на стены причудливые узорные тени. На полу у дальней стены сидела полная женщина с распущенными волосами. Она неодобрительно поглядывала на вошедшего и отпивала из пластиковой бутылки густую темную жидкость, источавшую тот самый аромат. После недолгой беседы с Карой Маки узнал о цене, которую следовало заплатить за пребывание под куполом: метка — пропуск в основной район Подводного города. Он думал недолго, отрешенно разглядывая электронное клеймо на предплечье, напоминающее о себе периодическими дежурными вспышками. Зачем теперь ему метка? В Подводном городе его ждет или смерть, или грязные ласки отчима. Плечи невольно передернулись, когда в памяти всплыл омерзительный поцелуй родителя. Маки согласился, а уже через час лежал на земле в назначенном ему месте у западной стены купола, скрючившись и поскуливая от саднящей боли в руке. «Заживет через пару дней, — уверил его манипулист, который снимал метку. — Ложе метки осталось под кожей, некоторые функции будут сохранены, — он деловито поправил защитные очки и аккуратно положил сетку из тончайших светящихся нитей в емкость с гелем. — Но идентификация… Ты понимаешь, что это — «идентификация»? Некоторые не понимают, — он пожал плечами в ответ на кивок Маки. — Функция идентификации не сработает, если ты попытаешься пройти через пропускной пункт». Интересно, зачем изгнанникам метки? Впрочем, какая разница. Маки устало перевернулся на другой бок, столкнувшись нос к носу с соседом по закоулку — морянином с неприятным обвислым лицом и глубокими тенями под глазами. Тот спал, приоткрыв рот, из которого раздавался отвратительный запах перепревших в спирт водорослей с примесью сладкого, как в доме Кары. Маки закрыл глаза и постарался уснуть. После мучительно долгого дня это оказалось просто, несмотря на боль, вонь и режущий сквозь веки свет фотолюминесцента.

***

Маки принял правила и смирился. Кара определила его, юного и стремительного, работать посыльным. Днями напролет Маки плавал между поселениями плато с мешком за спиной. Работа изнуряла, от постоянного пребывания в открытой воде когда-то нежная кожа стала шершавой и покрылась сыпью. Маки было все равно. Он так уставал, что не имел сил размышлять о судьбе. Вечерами, когда под куполом загорались лампы, Маки валился на землю у западной стены, отвернувшись от вечно пьяного соседа, и довольствовался тупой пустотой в голове: ни тревог, ни сожалений. Тоска приходила утром, после сновидений. В снах неизбежно был дом, еще живая мать, обрывки теплых воспоминаний. И Лукас. Красивый, он сидел обнаженным на пляже и улыбался, чуть щуря карие глаза. Пальцем ноги Лукас ковырял песок, и тонкие жилки играли под кожей сухой стопы. В других снах Лукас шел по широкой улице в свете разноцветных огней, свободно размахивал руками, указывая Маки на сияющие строения, достающие до облаков, и толпы веселых людей вокруг. Маки вскакивал, озирался и видел все ту же картину переполненного поселения, угрюмых морян, спящих на земле, и чувствовал их удушающую вонь. Он потерял счет дням, похожим друг на друга, как рыбы в косяке, но судя по тому, что за время, проведенное среди изгнанников, случилось две бури, миновало не меньше месяца. Первая буря началась почти сразу после того, как Маки нашел приют на плато — вовремя, как оказалось. Недаром Шор-сити почти терялся в газовой дымке накануне — после долгого безветрия и отсутствия дождей газов в атмосфере становилось так много, что их можно было увидеть. И почувствовать на вкус: обжигающе-кислый, с острым запахом, что ложится на губы и жжет глотку. Шторм обрушился на море ночью. Маки впервые переживал бурю в маленьком низком куполе, и это оказалось страшно. Стены трещали под ударами подводных вихрей, казалось, купол оторвет ото дна и все они вылетят из-под него, словно щепки. Фильтровальные установки отключили, чтобы сохранить механизмы, и к утру дышать стало совсем невозможно. Маки сидел, поджав хвост и уронив раскалывающуюся голову на руки, и боролся с тошнотой, пока его сосед, проигравший битву с желудком, блевал и бился лбом в стену купола, как умалишенный. Проплывающая мимо темная рвота — последнее, что увидел Маки, прежде чем потерял сознание. Он провел в полуобморочном состоянии, то приходя в себя, то проваливаясь в темноту, до середины дня, когда яркое солнце возвестило об окончании шторма и послышался спасительный гул фильтровальных установок, запускающих под купол свежую воду. После шторма море было смертельно опасно еще несколько дней, пока все мертвые воды, упавшие в него с дождем, не осели в низинах и трещинах. Все это время Маки лежал ничком и не мог передвигаться из-за головокружения. Кислородное голодание тяжело ему далось, он не мог добраться до пункта раздачи пищи, потому совсем ослабел, придя в себя только после того, как сосед сжалился и принес ему модифицированную рыбу, которую выращивали тут же, в садках с отфильтрованной водой. Казалось, Маки пережил худшие дни жизни, и когда спустя пару недель внезапно пришла еще одна буря, он был в отчаянии. К счастью, новый шторм был коротким, да и Маки уже начинал привыкать к постоянной нехватке воздуха. Уже через три дня после бури он вышел на работу, отправившись с посылкой в центральный купол плато. Маки плыл в приподнятом настроении, радуясь возможности посмотреть столицу Изгнанников, и вдруг замер на месте, похолодев внутри, — он увидел Лукаса. Сердце пустилось вскачь, грудь затрепетала. Маки узнал черные волосы, упавшие тому на лицо, черные штаны с тонкими красными полосками по боковым швам, такие же, какие Лукас, торопясь, натягивал на красивые ноги, завидев вдали вертолет спасателей. Двое морян несли его в сторону центрального купола. Живого или мертвого? Конечно, мертвого — под водой не бывает живых людей. Маки сжался, как от боли, и рванулся к морянам. Уже подплыв ближе, он понял, что обознался: на безвольно свисавшей левой руке трупа был укреплен бионический протез от локтя. У Лукаса не было протезов, и вряд ли он приобрел бы его за столь короткий срок. Маки незаметно подплыл к носильщикам, заглянул в мертвое лицо и убедился — это был не тот, кто приходил в его сны каждую ночь. Он последовал за морянами к мембране входа, гадая, зачем те несут труп в центральный купол. Протезы были ценным товаром, который можно было продать на ярмарке у Разлома, их использовали для лечения богатых морян Подводного города. Но зачем протез изгнанникам? Заинтригованный, Маки плыл какое-то время за падальщиками, как пренебрежительно в Подводном называли морян, зарабатывающих на жизнь собиранием трупов, пока один из них не почувствовал слежку и не послал Маки свирепый взгляд. Лезть не в свое дело здесь считалось тяжким проступком, за который могло последовать наказание. Встреча, разбередившая, казалось, уже отболевшую рану в душе, не шла у Маки из головы. Он закрывал глаза и тотчас представлял на месте трупа в руках падальщиков настоящего Лукаса, живого и улыбающегося. А после видел сон про него, гуляющего по прекрасным улицам Шор-сити босиком, сверкая розовыми пятками. На следующий день, отработав смену, он отправился к манипулисту, который снимал с его руки метку. Манипулисты были связаны с рынком протезов — Маки слышал об этом, — часто они занимались и электроникой, и бионикой. — Это вовсе не секрет, — манипулист пожал плечами и привычно посмотрел на изумленного Маки из-под защитных очков. — Странно, что ты не знал о том, что на плато есть хирургический центр, и не один. — Я думал, нужна лицензия… — Маки осекся, глядя в насмешливые глаза изгнанника. — Хочешь модифицировать тело? — тот открыто забавлялся, поигрывая пинцетом. — Суперзрение? Электронное ухо? Рука, дробящая кости? Интересно, зачем это посыльному и, главное, на какие деньги? Манипулист отвернулся, показывая, что разговор окончен, и направился в глубину дома. Отнесенный к нижней страте новичков на испытательном сроке, Маки работал за еду. Он с трудом представлял стоимость бионики, но знал, что в Подводном городе это было доступно лишь самым богатым. Вроде его отчима. — А если что-то обменять? — воскликнул Маки, бросаясь вслед, и мельком глянул на предплечье, лишенное метки. — Или отработать?.. — спросил он совсем безнадежно, упершись в насмешливый взгляд манипулиста из-под очков. Тот помолчал какое-то время, ухмыляясь, а затем отрезал: — Я не занимаюсь бионикой, — он качнул хвостом и вплыл в ярко освещенную манипуляционную. — Но мой сын… — манипулист обернулся и протянул ликующему Маки визитку. — Он начинающий хирург, и ему надо практиковаться перед серьезными заказами. Если в их клинике найдется тот протез, что тебе нужен… Впрочем, поговори с ним сам, я плохо знаком с тамошней «кухней». На следующее утро Маки сидел в приемной клиники и заполнял анкету после того, как его осмотрел сын знакомого манипулиста, а затем приглашенный хирург постарше. Тот окинул Маки оценивающим взглядом с головы до хвоста и молча кивнул. Закончив с документами, Маки откинулся на спинку кресла и посмотрел в полимерное окно, полностью занимавшее стену от пола до потолка. В центральном куполе было намного чище и просторнее, чем в том, где он жил, а клиника и вовсе была словно перенесена сюда из элитных районов Подводного города. Радостное предвкушение наполняло сердце. Казалось, духота и тошнотворная вонь его нового дома навсегда осталась позади. Последующие дни Маки провел в клинике, где сдавал анализы и ждал решения. Когда хирург объявил, что необходимые протезы найдены, Маки едва сдержал радостный вопль. — Как ты, должно быть, знаешь… — начал разговор молодой хирург. — Ты указал в анкете, что изучал естественные науки. Он глянул на Маки исподлобья, точно как отец-манипулист. — Так вот, моряне и люди произошли от общего предка, и до коленных суставов наши конечности имеют схожий скелет. Моряне, как и люди, имеют две кости, которые прикреплены к тазу с обеих сторон. Он ткнул пальцем в верхнюю часть хвоста Маки. — Мы отсечем хвост выше колена. Маки непроизвольно вздрогнул и опустил лицо, чтобы скрыть страх. — И подсоединим это! Хирург указал рукой на переносной столик, где в прозрачной емкости в геле плавали два ножных протеза: один темно-серый, другой бежевый. — Почему они разные? — осторожно спросил Маки. — Да, они разных поколений, и производитель отличается, — отмахнулся хирург. — А ты хотел, чтобы тебе почти задаром еще и по цвету подобрали? — он рассмеялся. — Почти задаром? Разве я должен заплатить? — не понял Маки. Ни разу до этого дня ему не говорили об оплате. — О, не переживай. Мы возьмем твой хвост — тебе ведь он больше не нужен, — хирург усмехнулся. — Трансплантация? — спросил вполголоса Маки, догадавшись. Трансплантация была запрещена в Подводном городе, любое участие в этом деянии: в качестве хирурга, пациента или донора — каралось смертной казнью. Хирург кивнул, откатывая столик за дверь, не выказав ни тени беспокойства. — Разве можно… — сорвалось с губ ошеломленного Маки. — Здесь — можно. Глупый закон, на самом деле. Люди, к сожалению, не создали протезов хвостов, так как сами не имеют такого органа, — хирург развел руками. — Так что же делать тем, кому хвост необходим? Он дружелюбно улыбнулся и вышел. Маки откинулся на кровать, размышляя, кто тот морянин, которому понадобился хвост? Он изгнанник или тайком прибыл из Подводного города? Сколько тот заплатит за ненужный Маки кусок тела? Должно быть, немало, раз Маки уже неделю кормят и держат в роскошной палате, не требуя ничего взамен. Спустя еще два дня за ним пришли и проводили в операционную. Щурясь от слепящего света потолочных ламп, Маки с колотящимся сердцем всматривался в лица знакомого хирурга и двух других, старше. Помощница теребила его руку и на пустое ложе метки приклеивала пластырем черный диск, присоединенный проводом к устройству с большой панелью управления из ряда цветных квадратов. Хирурги тихо переговаривались между собой. Помощница нажала один из квадратов, и диск тут же вцепился в руку невидимыми крохотными коготками, отчего напряженный до предела Маки вздрогнул. Молодой хирург перевел на него взгляд, отделился от группы коллег и подошел вплотную к операционному столу. — Должен сказать тебе неприятную вещь, Маки, — с опечаленным лицом начал он. — Тот клиент, что искал хвост, уже сделал пересадку в другой клинике. Мне очень жаль. Маки вытаращил глаза, искоса переводя взгляд на диск, приклеенный к руке, и помощницу, сияющую дежурной улыбкой. Прежде чем он успел выдохнуть, хирург продолжил. — Но не переживай, мы можем предложить тебе другую сделку, — он дружески похлопал Маки по плечу. — Ты можешь отдать жабры. В воде повисла звенящая тишина, только в ушах Маки оглушительно стучал пульс. — Что? — с трудом выдавил он. — Жабры. Есть клиент на этот орган. — Но я же умру! — воскликнул Маки, ошарашенно озираясь и понимая, что его не собираются отвязывать. Паника волной обрушилась на него, заставляя отчаянно биться на столе, грудью натягивая фиксирующие ремни. — Вовсе нет! — ответил хирург спокойно, разведя руками, будто не замечая состояния Маки. — Ты же морянин, а не рыба. — Спасешь чью-то жизнь, — увещевала его помощница и продолжала улыбаться, положив руки дергающемуся Маки на плечи. Они безумны? О чем они говорят, в чем убеждают его? — Да, это молодая девушка, и ее спасет только пересадка, — со скорбным лицом подтвердил один из старших хирургов. — Повезло, что у вас совпали показатели, — добавил молодой, выжидательно глядя Маки в глаза. Кому повезло? От чудовищного спокойствия их лиц Маки остолбенел, вытянувшись в струну, и задрожал всем телом. Хирург, должно быть, принял его внезапную неподвижность за согласие, удовлетворенно кивнул помощнице, и та нажала еще одну кнопку на панели. Словно что-то тяжелое ударило Маки по затылку, и все померкло.

***

Его разбудил свет. Теплый, почти горячий, он проникал сквозь тонкую кожу век. Маки попытался приоткрыть глаза, но тут же вновь зажмурил, не вынеся яркости. Он сделал еще попытку и вдруг почувствовал, что не дышит. Маки изо всех сил втягивал воду, но не ощущал ее. Он напрягал тело, извивался, глаза полезли из орбит, казалось, еще мгновение, и он умрет, если не начнет дышать. Рефлекторно схватился за шею, расцарапывая руками, и тогда нащупал повязки по бокам. Память вернулась внезапно и разорвала сознание в клочья. Маки заорал от ужаса, дрожащими ладонями прикасаясь к жестким наклейкам на месте жабер. Оглушительный звук, вырвавшийся из горла, свидетельствовал — он крикнул в воздух, используя гортань. Значит, он дышит, дышит легкими сейчас, он не умирает, не умирает… — Маки пытался успокоиться, повторяя это раз за разом. Теперь он понял, что плывет на спине, над головой солнечное небо. Он дернул хвостом — жгучая боль пронзила колени. Маки застонал, закусив губу, бессильно опустил руки, и они ударились обо что-то жесткое за спиной. Собрав все силы, он, пошатываясь, приподнялся на локте и оглянулся. Кто-то положил его на плоский оранжевый сап с небольшими бортами, какие использовали люди в качестве спасательных средств на своих лодках. Сап двигался, это было ясно по следу на воде и по тому, как быстро приближался темный берег. Должно быть, где-то есть двигатель. Маки заглянул за плечо и краем глаза увидел панель навигатора. Тот, кто оставил его посреди моря, задал сапу координаты, и тот нес Маки к берегу. Он боялся посмотреть на хвост или туда, где тот раньше был, а теперь огнем жгла боль, но все же это нужно было сделать. Он зажмурил глаза, повернул голову и, выдохнув, распахнул веки. Вместо хвоста он увидел два бионических протеза: темно-серый и бежевый, присоединенные к двум покрытым модифицированной кожей валикам, напоминающим человеческие бедра, которые торчали у Маки из того места, откуда когда-то рос хвост. Он осторожно коснулся одного из «бедер» и вздрогнул — оно было живое, его собственное, как бы чуждо ни выглядело. Маки почувствовал прикосновение своей горячей руки. Попробовал пошевелить «ногами» — они двигались синхронно, так, как если бы по-прежнему находились внутри хвоста. Что ж, ему еще предстоит научиться ими пользоваться. Сап с легким ударом причалил к берегу и жужжанием зуммера оповестил, что заданный маршрут выполнен. Маки выполз на пляж на локтях и замер, задрав голову. Вокруг был песок — долгие километры песка. Еще очень слабый после операции и электронного наркоза, он лег на бок, тяжело закрыл веки и вновь провалился в сон.