Семь монет

Утром по дороге в клуб Маки молчал. Он не отрываясь смотрел вперед через лобовое стекло, боясь повернуть голову в сторону Лукаса, но ничего не видел перед собой, все расплывалось, как в тумане, тонуло в гулких ударах пульса в висках. Страх, разочарование, обреченность — что он чувствовал? Ничего. Маки очнулся, когда машина беззвучно остановилась, и, встрепенувшись, осмотрелся. Улица была ему знакома — не раз он бывал здесь с Лукасом в ресторанах и ночных клубах, но и подумать не мог, в какой роли окажется теперь. Маки вышел из машины на пустую поутру парковку. Светлая каменная плитка поблескивала на солнце слюдяными вкраплениями, по краям площадки стояли вазоны с растениями. «Русалочка» — красовалась над двустворчатой дверью большая световая вывеска, сейчас выключенная. Лукас подошел к клубу, засунув руку в карман шорт, а второй махнул кому-то на другой стороне улицы, улыбнувшись. Маки не оглянулся, продолжая смотреть прямо в щель между створками двери «Русалочки». — Проходи! — сказал Лукас, потянув ручку, таким же доброжелательным тоном и с таким же выражением лица, с каким обычно приглашал в очередной ресторан. И в этот миг Маки стало плохо, до тошноты, сердце подскочило к горлу, в голове разлилась муть. Хотелось бежать прочь без оглядки, но он стоял и смотрел в темный проем двери, а потом с усилием перевел умоляющий взгляд на Лукаса. Тот тепло улыбнулся и дружески похлопал по плечу, а затем подтолкнул внутрь. В клубе царил полумрак, было тихо и пахло фритюрным маслом. Маки не успел разглядеть, кому по-хозяйски бросил Лукас, указав пальцем куда-то в глубину: — Позови Нору. Спустя пару мгновений в просторном вестибюле с завешенными темными портьерами окнами появилась женщина в простой футболке и джинсах. Сердце екнуло — это была морянка лет тридцати. Она кивком и улыбкой поприветствовала Лукаса и скользнула оценивающим взглядом по Маки. — Хороший! — заключила она и усмехнулась. — Где нашел его? Она обращалась к Лукасу, который обхватил ее за талию и увлек за собой, махнув Маки, чтобы следовал за ними. — Он сам пришел. На своих двоих. Внутри все сжалось. То ли от того, как мурлыкал Лукас девушке на ухо, словно довольный кот, и прижимался к ней бедром. То ли от правоты его слов. Позже, когда Маки остался с морянкой наедине, первым порывом было поговорить с ней, рассказать хоть часть того, что горечью пропитало сердце и душило невыплаканными слезами. Но осознание, что он оказался здесь сам, по своей воле заведя себя в тупик, заставило опустить глаза и проглотить слова. — Дай ему кого-то поспокойнее сегодня, — прощаясь, сказал Лукас. — Макс мой любимчик! Вечером заеду, — он подмигнул и улыбнулся Маки. Наконец Лукас смог подобрать слово, чтобы описать, кем являлся для него Маки. Любимчик.

***

— Ты должен почувствовать это. Нора присела напротив и внимательно посмотрела в глаза. Маки поймал себя на том, что его взгляд то и дело сползает на ее ноги, спрятанные под тканью джинсов. Что у нее там? Протезы, это очевидно, так чего его настолько будоражит этот вопрос? — Это важно, Макс! — она потрепала его по колену. Смутившись от непривычного имени, Маки постарался сосредоточиться на ее словах, но мозг отказывался принимать реальность — его учат, как работать проституткой! Ситуация была настолько дикой, что сознание закрывалось от нее, мысли улетали прочь, взгляд блуждал. — Что ж, уметь отрешиться от происходящего — неплохой навык, и тебе он пригодится, — Нора заметила его настрой, скрестила руки на груди и отвалилась на спинку кожаного кресла. — Но не в момент оргазма. Ты можешь предаваться мечтам или читать поэмы про себя, считая розочки на обоях, до кульминации. Но когда клиент на грани — не время витать в облаках. Ты должен контролировать выброс феромона. Ощутить ту волну, что зарождается в твоем теле, и опрокинуть ее на клиента! Нора воздела руки кверху и красноречиво опустила. — Чем концентрированней будет поток — тем больше шансов, что клиент останется доволен и не захочет большего, — она вдруг опустила глаза и проговорила тихо, поджав губы: — Хотя они все равно захотят большего. Тренинг занял несколько часов, измотав Маки. Нора колола его плечо иголкой и заставляла почувствовать выброс феромона, а затем, когда Маки, наконец, понял эти ощущения, учила, как не рассеивать его, а собирать и удерживать до оргазма клиента. — Надеюсь, ты понимаешь, как определить тот момент, когда мужик на грани? — в лице ее промелькнуло сомнение. — Каков твой сексуальный опыт? Маки не ответил, будто не понял вопрос. Вздохнув, Нора отпустила его отдыхать и ждать клиента. — В следующий раз надень что-то на шею, шарф или платок, — сказала она холодно, открывая дверь в комнату ожидания. — Эти шрамы — некрасиво. Маки захотелось до одури, чтобы она спросила, где его жабры, что с ним произошло. Но Нора не спросила, равнодушно скользнув по зажившим шрамам взглядом. Маки сидел в большой комнате со множеством велюровых диванов вдоль всех стен, ширмами и вешалками для одежды, забившись в угол между спинкой и подлокотником и прижав ноги к груди. Он подскакивал от каждого стука двери, а не услышав своего имени, вновь опускал голову на колени и погружался в целительное оцепенение, позволявшее хоть немного унять дрожь и погасить огонь ужаса в груди. Он видел краем глаза людей вокруг, пару раз в комнату вошли моряне. Маки не мог поднять на них взгляд, не мог найти сил ответить на приветствие. Казалось, если он откроет рот, то из горла вырвутся нелепые рыдания вместо слов. Внезапно дверь отворилась и молодой человек, рассеянно озираясь по сторонам, выкрикнул: — Кто здесь Макс? Нервы Маки были так натянуты, что он едва мог идти, протезы не слушались его, как в первые дни после установки. Ломаной походкой он побрел за парнем в неярко освещенный зал. Там по двум сторонам стояли столики, некоторые были заняты, но большинство свободны — вечер только начинался. У одного из столиков он увидел Нору, которая склонилась к смеющейся женщине средних лет, сидящей в одиночестве. Нора переоделась: на ней было длинное темно-красное платье с открытой спиной, по которой струились накрученные локонами светлые волосы типичного для морян серо-голубого оттенка. Лукас тоже был одет по-другому. Шорты до колена и кремовую поло, в которых тот уезжал из дома, сменила черная рубашка, расстегнутая сверху, и узкие брюки. Он сидел у барной стойки в конце зала и оживленно разговаривал с крупным полным мужчиной средних лет, с которым явно был в родстве, и барменом, суетливо смешивающим для того выпивку. Маки оторвал от Лукаса взгляд лишь тогда, когда парень подвел его к двум мужчинам, сидящим на небольшом кожаном диванчике в нише. Один из них, с неприятным рыхлым лицом, одетый в строгий костюм, указал на Маки второму, нервно покручивающему бокал на низком стеклянном столике и облизывающему влажные губы. — Новенький, но очень хороший парень — Макс! — сказал первый, и второй, сжав рот, кивнул. Кровь застучала в висках, сердце заколотилось. Маки оглянулся на Лукаса, поймал мимолетный взгляд Норы, но понимал — ему не помогут, надо взять себя в руки. К счастью, все прошло быстро, даже слишком. Может, клиент был тороплив, а может, Маки так сосредоточился на том, чтобы его не стошнило от отвращения и ужаса, что забыл обо всем остальном. Он сжался в комок, стоя на четвереньках, и часто дышал, свесив голову и упершись взглядом в свой двигающийся в такт рваным вдохам живот. Маки словно существовал отдельно от того, что происходило позади, от суетливых толчков, хлопков чужого потного тела по ягодицам и дискомфорта в растянутом кольце. Должно быть, член клиента был меньше, чем у Лукаса, или же тот и вправду подготовил тело Маки к работе, но боль была слабой, почти незаметной, до тех пор, пока орган незнакомца не разбух перед разрядкой. Маки заерзал на коленях, привычно закусил кулак, заскрипел едва слышно через нос и почувствовал то, чему учила его Нора несколько часов, — в теле зародилась теплота, поднялась к горлу, затопила голову мутной волной и вырвалась, окружив почти зримым красноватым облаком, быстро рассеиваясь в пространстве. Он обернулся через плечо и увидел стоящего над ним голого мужчину с пузиком, пересеченным тонкой линией волос, и выпуклым пупком. Тот смотрел на Маки блуждающим, словно охмелевшим взглядом, ухмылялся, что-то бормоча под нос, и встряхивал маленький, с крупной головкой, изогнутый член, с которого свисал слипшийся презерватив. В облике мужчины не было ничего особенного, отвратительного или уродливого, если не считать безумия помутившихся пьяных глаз, но от одного взгляда на него Маки стало тошнить. Он зажал рот ладонью, вскочил рывком и бросился в приоткрытую дверь смежной ванной комнаты, даже не включив свет. Запер дверь и открыл воду, чтобы заглушить всхлипывания и судорожные звуки опорожнения слабого желудка от съеденных за день блюд из рабочего меню «Русалочки». Потом он долго сидел, вжавшись в угол душевой кабинки под струями холодной воды, и тупо смотрел в темноту, которая для глаз морянина, приспособленных для подводного полумрака, была прозрачной и не скрывала очертаний блестящей сантехники. Пока в дверь не постучали настойчиво. Маки отпер и выглянул через щель, стирая с лица бегущие с волос струи воды. Распорядитель борделя, которого он запомнил по рыхлому бледному лицу с неровной кожей и злым острым глазам, рванул дверь на себя и рявкнул: — Нельзя занимать душевую в номере — это для клиентов! Отправляйся в комнату ожидания. Расчет ежедневно после смены, но сегодня тебе внесут деньги раньше, и можешь уходить. Лукас попросил. Маки дрожащими руками натягивал штанину на мокрый протез, с трудом балансируя на одной ноге, когда в комнату ожидания пришла Нора. — Неплохо для первого раза, — она одобрительно кивнула и скрестила руки на груди, не обращая никакого внимания на то, что Маки полураздет. — Но феромон стоило сконцентрировать лучше. Клиент сказал, что почти ничего не почувствовал: ни так, — она указала руками на свой пах, — ни так, — Нора провела руками по груди сверху вниз, изображая воздействие феромона. — Это Джулс, наш постоянный клиент, — пояснила она, — возможно, ты будешь часто с ним встречаться, так что постарайся найти к нему подход. Джулс хороший мужик, никогда не требует большего, — Нора опустила лицо и выразительно посмотрела на Маки исподлобья. — И ты ему понравился, несмотря на слабенький секс. Я слышала, как он сказал Ленни, что ты красавчик. От этих слов пустой желудок предательски сжался, а к горлу вновь подступила тошнота. Маки закивал подбородком, втягивая воздух через нос, и был рад отвлечься на сигнал браслета, который Лукас дал ему для хранения денег, поскольку метки у Маки не было. Пришел расчет за работу. Маки мельком взглянул на сумму, равнодушно отметив про себя, что она немаленькая, и стал торопливо одеваться. Он осторожно вышел в главный зал и остановился в нерешительности возле входа. Вечер был в разгаре, все столики были заняты. Играла музыка, в которой тонул непрерывный гомон голосов, на танцполе метались лазерные лучи, пахло сладким дымом, едой и алкоголем. Маки увидел Лукаса, который со скучающим видом сидел у барной стойки, подперев лицо ладонью, и пошел к нему. Лукас заметил его в дымном полумраке зала не сразу и приветливо махнул рукой. Указав на стул рядом, он заговорил, заглядывая Маки в лицо: — Бледный! Устал? Тот почти упал на стул и свесил плечи, не в силах держать спину прямо. Он продолжал молчать, как молчал весь день. Лукас понимающе кивнул и ласково погладил по волосам. От неожиданной нежности родных рук по телу разлилось тепло. Маки повернулся к Лукасу, внутренне умоляя себя не разрыдаться прямо у стойки, и тот прошептал, наклонившись к уху: — Пойдем домой, — и поцеловал в щеку.