***
Маки проснулся, когда солнце поднялось выше и легло на щеку горячим пятном. Нехотя разлепив веки, он перевернулся на бок, повёл занемевшими ото сна на холодной земле плечами и присел. Вокруг колыхалось зелёное море травы и кучки белых цветов, похожих на барашки пены на волнах. Сиэнн паслась поодаль. Тишина, нарушаемая лишь шелестом лугов и лёгким свистом тёплого ветерка, и покой. Маки вдохнул застывшее мгновение полной грудью и прикрыл глаза, сосредоточившись на красном диске солнца, отпечатавшемся на сетчатке. Остаться бы здесь навсегда, с Сиэнн — единственным существом во вселенной, кто любил его. Но Джин! Пусть имя его ножом врезалось в сердце, ему нужна была помощь, и Маки не мог предать. Пусть Джин не любил, но Маки… Он судорожно втянул воздух, раздувая ноздри, и выкрикнул: — Сиэнн! Лошадь встрепенулась, без промедления откликаясь на зов, и через пару минут Маки был в седле. Он поехал напрямик, через луга, чтобы сократить дорогу, и, остановившись лишь раз у ручья попить, вскоре въехал в долину у Большого озера. Увиденное поразило его — по дороге, ведущей на юг через березняк, словно медленная река, грозящая затопить долину, двигалась тёмная вереница воинов. В руках лари, возглавлявшего колонну, развевался флаг Дортеопина с изображением красной морды животного вроде собаки, чей оскал всегда вызывал у Маки необъяснимую тревогу. Пришпорив лошадь, он галопом преодолел оставшееся расстояние до ворот и ворвался во двор храма в тот момент, когда несколько лари в кожаных доспехах, вооружённые мечами и луками, торопливо закрывали створки изнутри. — Где ты был?! — бросился навстречу Джин, сурово сведя брови. — Гулял… А что происходит? — Маки посмотрел через плечо на запертые на огромный засов ворота. Кругом беспокойно сновали лари из «ополчения», как Джин называл воинов, набранных из жителей предместья и лично обученных. — Дортеопин ведёт на нас отряды, — кратко ответил он, пристально глядя на сплошную стену забора высотой в два роста. По сосредоточенному лицу Джина было понятно, что он использует улучшенное зрение, в своём роде способное проникнуть сквозь непрозрачную преграду. — Конфликт с каэллем назревал давно. Идиоты! — выплюнул Джин и посмотрел на небо. — Не бойся, с их уровнем вооружения сюда им не проникнуть. Храм — настоящая крепость. Он положил руку на бедро Маки, одобрительно похлопал, и у того отлегло от сердца. Отряды Дортеопина, угроза штурма — всё меркло перед осознанием того, что Джин не злится на него. Казалось, он простил ночную выходку с феромоном. А может, ему просто было сейчас не до того. Джин отвернулся, отдавая приказы ополченцам, когда из-за стены раздался знакомый голос каэлля. — Добрые лари, покинувшие свои города и деревни и пришедшие для служения в этот храм! — нараспев начал каэлль. — Вы заперли эти ворота от ваших родичей, но послушайте: вы служите самозванцу! Маки обернулся на Джина. Тот замер, прислушиваясь и устремив взгляд расширенных глаз в стену. — Он взбунтовался против истинных богов и назвался их именем, но он не шанки! — голос каэлля загремел так, будто он говорил в рупор. А после он стал говорить о странных вещах, о которых, казалось, не мог догадаться, хотя они и выстраивались в правдивую картину. Ополченцы, стоящие вдоль стены, в сомнениях закрутили головами, по рядам пошёл взволнованный шепоток. — А где Лио? — вдруг спросил Джин, нахмурившись. — Он всё ещё не вернулся. Каэлль продолжал: — Он предаётся разврату, поедая наши дары. Он вступил в преступную связь, нарушив законы Лариды, и трахается с Огрызком, которого привёз для этого из другого мира! Маки замер, боясь шелохнуться под взглядом десятков устремлённых на него глаз. Кто-то из ополченцев указал на него пальцем и выкрикнул непристойное слово, за ним повторили другие. — Это Лио, — проговорил Джин, делая шаг назад и потягивая лошадь. — Он рассказал о нас. — Нет! — Маки шептал, отчаянно мотая головой. — Только он знал, только он был вхож в наш дом. — Не может быть, зачем ему рассказывать! Лио… — голос его потонул в гомоне ополченцев и лязге стали. — Они обманом захватили ваших детей, но разве можно мужеложцам доверить воспитание! Мы сами воспитаем их, нам известны секреты! — кричал каэлль, и ему хором вторили снаружи и внутри. — А мужеложцев и самозванцев жгите! Проклятые боятся огня! Пока Маки ошарашенно смотрел, как сбиваются расставленные Джином ряды ополченцев и в их руках сверкают обнажённые клинки и вспыхивает пламя факелов, как кто-то отпирает ворота, закружившись в пыли из-под сапог и отрывистых выкриках, Джин уже тащил Сиэнн под уздцы вглубь двора, одновременно отбив силовым щитом первую просвистевшую в воздухе стрелу. — Надо вывести детей! А ты спрячься! — перекрикивая поднявшийся шум, бросил он Маки. — При помощи своей силы заставь их остановиться и уйти! Нам нужен каждый воин, я не хочу их убивать. Он собрал силу между ладонями и метнул комок в бросившегося на них воина с мечом, давая Маки возможность соскочить со встревоженной лошади. Тот отполз на большую веранду у главного входа храма и спрятался за резной деревянной оградой, оплетённой прошлогодними побегами вьюна. Джин побежал ко входу, вновь накапливая силу, ворвался в храм, обернулся, чтобы отбить атаку, но в этот момент дверь и прилегающая к ней часть обшитого досками фасада вспыхнула, и огонь скрыл его. Из-за пламени вылетел силовой комок, но не достиг цели и, врезавшись в землю, выбил из мощения округлые камни. Сила Джина была способна пробить любую преграду, но, сама будучи сродни плазме, не могла затушить или отвести огонь, и Сильный вынужден был отступить. — Он бежит туда! — крикнул один из лари, заглянув в окно, за которым уже бесновалось пламя, и указал в сторону детского крыла. — Подожжём другой вход! Ополченцы с факелами метнулись, следуя его жесту. Маки забился за столбик решётки, стараясь стать тоньше, для чего даже скрутил растрепавшиеся волосы в небрежную косу, удовлетворённо посмотрел на Сиэнн, в ужасе выбегающую за распахнутые ворота, и глубоко вдохнул горько пахнущий дымом воздух, стараясь настроиться на использование феромона. Задача была непростая — следовало воздействовать сразу на многих лари, в идеале — на всех, присутствующих внутри храмовой территории и за её пределами. А опыта у Маки практически не было, не считая случайного убийства в Курианне, нелепого эксперимента с Лио и чудовищной идеи сыграть с разумом Джина. Как это сделать? Назвать их по именам, сказать про себя: «Все лари»? Представить голову каждого из тех, чьи вопли и брань раздаются сейчас вокруг, чьи ноги стучат по двору? Маки оперся спиной о столбик и прикрыл глаза, сосредоточившись на голосах и протягивая к каждому из них будто невидимую нить от своей груди, где пробуждался феромон. Резкий крик вырвал его из погружения: — Огрызок там! Он вздрогнул и посмотрел одним глазом через фигурное отверстие в решётке. К веранде бежали лари. От страха кровь застучала в висках, а феромон поднялся волной, распирая грудь. Маки судорожно вздохнул, с усилием втягивая едкий воздух, и перестал дышать — по двору нёсся Лио. Неужели он всё же с ними? Не может быть! Внезапно Лио метнул в одного из воинов маленький силовой комочек, который на излёте ударил того в живот и опрокинул на землю. Другой лари, выставив перед собой факел для защиты, бросился к веранде и подпалил решётку. Огонь побежал по сухим плетям вьюна, как искры про проводам, и молниеносно охватил всю веранду. Маки заметался внутри, от паники теряя контроль над феромоном. Ухватился за решётку, подтянулся, чтобы перелезть, но пламя лизнуло руки, и он рефлекторно расцепил пальцы и повалился на спину. Снаружи резко вскрикнул Лио. Маки дёрнулся, повернул голову на звук, заскрёб локтями по полу, уже прихваченному обугленной чернотой, и феромон вырвался. Раздувшись красной взрывной волной, заполнил пространство веранды и брызнул в стороны, ударяя в сотни незримых голов. За треском бушующего пламени раздались вопли и шум. Из объятой огнём арки входа внутрь ввалился Лио. Волосы его дымились, правый рукав куртки горел. Лио с шипением похлопал по плечу, сбивая огонь, и проговорил, дрожа от напряжения: — Идём! Он присел, повернувшись спиной, и Маки ухватился за шею, повисая на нём. С усилием, пошатнувшись, Лио поднялся на ноги и вновь бросился в огонь. Маки зажмурил глаза и прижался лицом к его затылку. Миг — и пламя, опалившее кожу, осталось позади, а Лио остановился внезапно, словно упёршись в стену. Маки распахнул глаза и обмер, от ошеломления едва не расцепив руки. По всему двору лежали мёртвые лари: у кого-то из груди торчал собственный меч, кто-то лежал, неловко откинув в сторону почти отсечённую голову, у кого-то в глазницу была воткнута стрела, всё ещё зажатая в ослабевшем кулаке, у одного из ополченцев горело лицо, на котором полыхал промасленный факел. Полную тишину, зависшую над двором, нарушало лишь потрескивание огня, грохот рухнувшей доски в прогоревшей крыше веранды и далёкий детский плач. Лио осел на колени то ли от изумления, то ли от усталости, и опустил Маки. — Как это? — пробормотал он, но не успел услышать беззвучный ответ. Из-за южного крыла выскочил покрытый сажей Джин и кинулся к ним, мельком бросая на мертвецов быстрые взгляды. — Вот ты, мелкий подонок! — зарычал он, не пряча ярости. — А ну оставь его! Джин выбросил силу так молниеносно, что Лио не успел отреагировать. Получив удар в голову, он отлетел на землю и прокатился боком, со стоном обхватив плечо. — Не надо! — закричал Маки, протягивая руку, когда Джин снова хлестанул Лио, отбрасывая прямо на горящий труп. Оправившись от первого потрясения после силовой оплеухи, Лио вскочил и выставил перед собой «щит», слишком слабый, зияющий прорехами так, что очередной удар Джина, явно смягчённый, не предназначенный, чтобы убивать, разрушил его и опрокинул воспитанника на землю. Тот стукнулся головой о мостовую, и из его носа хлынула кровь. — Ненавижу тебя! — выкрикнул он, тяжело поднимаясь, и обернулся к Маки, болезненно скривившись: — Что ж, вижу, у тебя есть защитник! Не стоило мне приходить. Он сокрушённо качнул головой, зажимая ладонью нос, взмахнул рукой и скрылся под «плащом». Джин метнул ещё силовой комок в пустоту, и воздух задрожал, на миг очерчивая контуры болезненно согнувшегося набок Лио, бегущего к воротам.***
Прихрамывая, Лио выбежал за ворота, едва удерживая вздрагивающий и пропадающий «плащ». Впрочем, прятаться было не от кого: поле перед храмом было завалено трупами, и если бы не красно-коричневый стяг Дортеопина, развевающийся на высоте у леса, Лио мог бы сбросить утомительную маскировку, но на холме крутились тёмные фигурки, и именно туда шёл его путь, ведущий к родной пещере. Лиодеанн поднялся на холм стороной, по заросшему ежевикой обрывистому склону, и, добравшись до спасительной тени густого леса, был готов рухнуть наземь, совершенно истощённый, но природное любопытство оказалось сильнее даже смертельной усталости. Он прокрался к тому месту, где видел флаг, и выглянул из-за толстого ствола вяза, утопающего в низкой поросли. На небольшой солнечной поляне над склоном был установлен шатёр, возле которого стояли несколько богато одетых лари. Лиодеанн узнал рассудительного толстяка с собрания и высокую сухую фигуру каэлля Дортеопина. Облечённые властью всегда остаются в стороне и выживают в любой битве. — Это колдовство, мой каэлль, — произнёс толстяк и слегка поклонился, обернувшись к вытянутому в струну правителю. Тот не ответил и не повернул головы, словно оцепенел от открывающейся перед ним картины поверженного войска в тумане растекающегося дыма пожара. Внезапно каэлль рухнул на колени, резким движением заставив толстяка отскочить назад, и воздел руки к небу. — Боги вступятся за нас! Боги явились спасти нас! — голос его загремел над холмом. Лиодеанн вскинул голову, следуя за его взглядом, увидел в ослепительно голубом небе два белоснежных огня, подобных падающим звёздам, за которыми тянулись дымные хвосты. От объявшего страха он бросился под кроны деревьев, но запнулся о прутик поросли, упал в траву и уже не поднялся. Не спавший всю ночь, исходивший округу в поисках Маки, избитый, обожжённый, с запёкшейся кровью под раздутым носом Лиодеанн впервые ощутил настоящую усталость проклятого — когда сил не остаётся не только в мышцах, но и в душе, и вечный огонёк дара гаснет, лишая всякой воли. Он прикрыл глаза и провалился в глухой сон.***
— Они все мёртвые, — потрясённо бормотал Маки, переползая от мертвеца к мертвецу. Тележка пропала вместе с Сиэнн, и всё, что он мог теперь, — волочить себя по земле, обдирая бёдра. — Зачем ты сделал это? — Джин сжал губы и отвёл глаза раздосадованно. — Я ведь просил о другом. — Это не я! — воскликнул Маки прежде, чем подумал о том, как нелепо отпирается. Но он ведь и правда не приказывал лари убивать себя, как же так вышло? Он совсем не контролирует феромон, беспомощен перед страшным даром! — Ну а кто же? — Джин качнул головой. — Уж не Лио, ему это точно не под силу. Он в сердцах метнул в тлеющие угли веранды комочек силы. — Я не хотел такого, Джин, поверь! Маки закрыл лицо руками, чтобы не смотреть в его разочарованные глаза, и глянул сквозь пальцы, когда Джин заговорил мягче: — Я вывел детей из комнат через заднюю калитку. В предместье пусто, лари ушли и увели своих сыновей. Не знаю, как каэлль собирается воспитывать их, но это уже не моя забота, — он тихо вздохнул. — Со мной остались только Сильные, прилетевшие из Хеймона. И ты. Он положил руку Маки на плечо и чуть пожал. — Впечатляет, — Джин кивнул на трупы и попытался улыбнуться, но вышла лишь горькая усмешка. Маки отвёл глаза, смутившись, и тогда увидел в небе, подёрнутом дымом, два ярких огня. — Боги! Транспортёры!!! — воскликнул он, указывая пальцем. Джин вскинул взгляд, нахмурил брови и проговорил: — Это же… Не может быть! Он сорвался с места и бросился в обугленную дверь храма. — Джин, ты что! Сгоришь! — только и успел крикнуть Маки, когда тот скрылся внутри. Он метался перед входом и нервно стучал ладонями по мостовой, когда Джин, наконец, вышел из полусгоревшего здания. — Я посмотрел в телескоп — у них эмблемы Киима на бортах. — Киима? — переспросил Маки. — Не имперцы? — Это рро. Джин не отрывал взгляда от неба, очевидно, изучая вибрации приближающихся транспортёров. — Но… — Маки не знал, как реагировать. — Рро… Это хорошо или? Джин заговорил бесстрастно: — Рро берегут своих солдат. Их армия никогда не покидает подземных территорий. Там — не люди, — он указал на огни, а затем задумчиво провёл пальцем по оперению стрелы, торчащей из запёкшейся глазницы мертвеца у его ног. — Не переживай, что убил воинов, это ничего не изменит. Разве их оружием можно было бы уничтожить боевую голограмму рро? Джин вырвал стрелу из черепа и вновь вонзил с отвратительным чавкающим звуком, лишь этим бессмысленным поступком выдавая ту бурю чувств, что бушевала в нём сейчас.