Пленники войны; я, ты и груз прошлого

Во сне Люк вспышками видел разные события и вещи. Размытые образы, которые появлялись и исчезали так быстро, что Люк не успевал осознать, что именно перед ним. Он увидел, как ему показалось, вспышку темной воды, накатывающую гневными волнами, и звуки скрещивающихся мечей. Он увидел широкие просторы, покрытые чешуей, которые на мгновение напомнили ему Серого Призрака, только чешуя была не того оттенка. Ему приснился Эймонд, его рот был искривлен в ярости, которую Люк никогда раньше не видел на его лице. Он увидел, как тот кричит, и услышал, как с его губ срывается рев Вхагар. Эймонд поднял руку и сорвал повязку с глаза. Под кожей зияла дыра, заполненная темно-синей жидкостью, которая поднялась из глубины, перелилась через край и потекла по щекам, шее и груди Эймонда, пока не достигла земли и не устремилась к Люку. Он не мог пошевелиться, застыв на месте, пока вода не достигла его и не заполнила комнату, в которой они находились. Эймонд ревел без умолку, пока у Люка не зазвенело в ушах, и не стало казаться, что голова вот-вот лопнет. Но он не мог поднять руки, чтобы закрыть уши. Не мог ничего сделать, кроме как смотреть на утихающую ярость Эймонда и чувствовать, как океан слез стекает по его собственной коже, пока они не заполнили рот, отчего он больше не смог дышать.  Давление на рот и легкие усиливалось, а Люк умолял свои конечности двигаться… пожалуйста, двигайтесь. Не дайте ему утонуть.  Пальцы его ног зашевелились. Руки дернулись. Люк проснулся. Давление на рот не исчезало, и, когда сознание вернулось к нему, он понял, что на грудь, прижимая его к кровати, давит еще одна сила. Люк открыл глаза и издал приглушенный крик, увидев склонившегося над ним человека. - Тише, глупый ты мальчишка, - прошипел голос Эймонда. - Хочешь разбудить всю деревню? Люк расслабился, прогоняя остатки сна. Эймонд был наполовину виден в тусклом лунном свете, пробивающимся сквозь окно. Тонкие серебристые пряди волос, упавшие на плечи Эймонда и на грудь Люка, блестели, словно паутинки, усыпанные росой. - Пришел в себя? Люк кивнул, насколько мог, и вздохнул, когда рука Эймонда убралась с его лица. - Что вы здесь делаете, мой принц? Час уже поздний. Он говорил шепотом, осознавая, что совсем рядом спят Гавейн и Лаура. - У меня возникло желание преподать еще один урок моего родного языка. Конечно, если ты не против.  - Сейчас? - Люк нахмурился. Эймонд приподнял бровь.  - А ты занят, маленький рыбачок?  - Я спал, - проворчал Люк. - А теперь не спишь. Пойдем, - сказал Эймонд. Он поднялся и направился к двери хижины. Сделав несколько шагов и поняв, что Люк не двинулся с места, он посмотрел через плечо. - Если только ты не потерял интерес к моим урокам. Люк подскочил с кровати, не думая больше о сне. Он накинул тонкую куртку и надел ботинки, после чего бросил последний взгляд на койку Гавейна и Лары, чтобы убедиться, что они все еще спят, и только после этого выскользнул за дверь. В этот час в Китовой Песне царила тишина, и были слышны только звуки их торопливых шагов. Эймонд шел целеустремленно, и Люк последовал за ним за город, к докам, где хранились лодки. - Где Вхагар? - поинтересовался Люк. Он огляделся по сторонам, но нигде не увидел ее возвышающейся фигуры. Эймонд приостановился и поднял глаза к небу. Люк проследил за его взглядом и не увидел ничего, кроме звезд.  - Она где-то рядом, - сказал принц. - Она вернется, когда понадобится мне. - О, - сказал Люк. - Должно быть, это здорово.  - Иметь дракона? - Ну, да. И особенно иметь кого-то, кто придет к тебе в час нужды, - произнес Люк. Эймонд не отрывал взгляда от ночного звездного неба над головой. Луна была полной и освещала все вокруг бледным серебристым светом. Люка же больше тянуло к Эймонду, чем к звездам. Он воспользовался случаем, пока Эймонд отвлекся, чтобы рассмотреть другого мужчину. На нем был начищенный, выкрашенный в черный цвет, кожаный костюм, а часть волос была заколота на затылке. Его осанка, как всегда, была безупречна, а руки, сцепленные за спиной, всегда располагались недалеко от меча, закрепленного на поясе. Люк провел взглядом по шее Эймонда и подумал, не утомительно ли быть все время таким идеальным. Эймонд прервал его размышления:  - Говорят, что самая крепкая связь Таргариенов - с их драконом. Дракон и его всадник разделяют любовь, более верную, чем любовь мужа к жене, матери к младенцу. Говорят, любовь Таргариенов к своему дракону превосходит любую другую любовь в их жизни. - Почему? - спросил Люк. - Думаю, это как-то связано с магией, которую мои предки использовали, чтобы приручить драконов, - сказал Эймонд. - За все приходится платить. Я читал, что в первые месяцы в утробе матери наша кожа покрыта чешуей, а голову венчают рога. Нетрудно было представить себе два рога, торчащих из черепа Эймонда.  - Это правда? - спросил Люк. - Вы любите Вхагар больше всего на свете? - В последнее время наши отношения стали натянутыми. Она... упряма. - Как и вы, - с заметной нежностью произнес Люк. - Я так понимаю, вы - доказательство того, что то, что Таргериены могут любить только своих драконов, - это миф. Эймонд хмыкнул и обернулся через плечо. - Почему ты так думаешь? Люк пожал плечами.  - Вы ведь знаете, что такое любовь, верно? Не только к Вхагар, но и к своей семье? Эймонд несколько мгновений внимательно рассматривал лицо Люка. - Да, я очень люблю свою семью. Как ты думаешь, Люк, ты любил свою семью? - Мне казалось, вы говорили, что моя мать, скорее всего, была шлюхой, - сухо ответил Люк. - Может быть, я не так уж хорошо знал свою семью. - А если бы знал, что бы ты хотел сказать им? Люк растерянно посмотрел на Эймонда. Он подумал, не играет ли принц с ним очередную жестокую шутку, но Эймонд смотрел на него с любопытством, а не с жестокостью. - Наверное, я бы сказал им, что скучаю по ним, и что со мной все в порядке. Эймонд кивнул. Даже с расстояния Люк мог видеть, с какой силой была напряжена челюсть принца. - Я подумал, что нам стоит посмотреть, как ты пишешь. - О. Гавейн и Лара уже проверили мои способности к чтению и письму, - сказал Люк, и его замешательство только усилилось. Эймонд сжал губы. - Да, но ты писал на общем, а не на высоком валирийском. Люк нахмурился.  - Зачем мне писать на валирийском? - Я думал, ты интересуешься моим родным языком, или я ошибся? - Эймонд сделал паузу, ожидая, пока Люк покачает головой, прежде чем продолжить: - Письменный язык порой бывает так же полезен, как и разговорный. Люк молчал, пока Эймонд не вздохнул и не сжал пальцами переносицу. - Если ты научишься писать на валирийском достаточно хорошо, я подумаю о том, чтобы разрешить тебе отправлять мне письма. - Правда? - Лицо Люка озарила улыбка. - А вы будете отвечать мне? - Возможно, - ответил Эймонд. - Если тебе этого так хочется. - Мне очень этого хочется, мой принц. Эймонд отвел взгляд от Люка и направился к рыбацкому сарайчику. Люк последовал за ним внутрь и зажег свечу, стоявшую в центре небольшого стола. Обычно это место горожане использовали в конце дня, проведенного в море. Здесь хранились почти все контейнеры для рыбы. Но в это время суток вряд кто-то зайдет в помещение.  Это место казалось слишком маленьким, чтобы находиться здесь наедине с принцем при свете только одинокой свечи и пробивающегося в окно лунного света. Эймонд не стал терять времени и достал стопку пергамента, чернила и перо. Он побарабанил пальцами по дереву и сказал:  - Я подумал, что стоит написать письмо твоей матери. Люк почувствовал, как ком встал в горле. - Зачем? - спросил он. - Я ее не помню. Мы можем быть в ужасных отношениях, или она вообще мертва. - Ты чувствуешь, что твоя мать умерла? - Не знаю, - разочарованно ответил Люк. - Вы же знаете, что я ее не помню. - Я не прошу тебя вспоминать ее, я спрашиваю, чувствуешь ли ты сердцем, что она еще жива. - Да, - сказал Люк, хотя на самом деле он не чувствовал ничего, кроме хрупкой надежды на то, что она жива. Что она ищет его. - Да, я верю, что она все еще где-то там. - И поэтому мы напишем ей письмо, - сказал Эймонд. - Если я когда-нибудь наткнусь на нее и не смогу сразу же вернуть тебя ей, мы сможем дать ей что-нибудь, чтобы она перестала волноваться. - Она не сможет прочесть письмо на высоком валирийском. Эймонд пренебрежительно махнул рукой. - Раз я буду тем, кто передаст ей сообщение, то позабочусь о том, чтобы она получила послание должным образом. - Вы сделаете это? - спросил Люк, а затем добавил: - Вам стоит при встрече быть с ней любезным. - Ты считаешь меня жестоким? - В голосе Эймонда прозвучали нотки юмора. - Да. - Ты еще жив, разве не так? Люк закатил глаза.  - Точно. Как я мог забыть? Эймонд оперся подбородком на руку и ухмыльнулся. Огонь свечи отбрасывал теплый свет на его волосы. По дороге к сараю шел мелкий дождь - самая обычная погода в Штормовых землях, - и от влаги волосы Эймонда стали волнистыми. Люк вспомнил об уроках Лары и вдруг почувствовал себя нелепо даже от мысли о том, чтобы спросить принца, не позволит ли он Люку прикоснуться к своим волосам, не говоря уже о том, чтобы заплести их в косу. Он отвел взгляд от Эймонда и сосредоточился на столе, чувствуя, как пылают его щеки. На стол перед Люком скользнул лист пергамента, и Эймонд аккуратно положил поверх него перо.  - Начнем? Люк кивнул и, все еще думая о волосах Эймонда, взял в руки перо. - Хорошо, - сказал Эймонд и сделал глубокий вдох. - Думаю, стоит начать с “ñuha jorrāeliarze muña”, - моя дорогая мама.  С помощью Эймонда Люк написал письмо матери. Это заняло некоторое время, и не только потому, что Люк писал на совершенно новом для него языке, но и потому, что несколько раз он просто не знал, что же он хочет сказать. Должно быть, Эймонд в тот вечер был в терпеливом настроении, потому что он не разозлился, когда Люк что-то напутал, в результате чего ему пришлось начинать сначала, и даже предложить несколько идей. Конечно, Люк хотел бы, чтобы его мать знала, что он в безопасности. Конечно, он заверил бы ее, что однажды они снова встретятся.  Когда ему показалось, что он сказал все, что мог, Люк спросил:  - Эймонд? - Kessa? - Как сказать: “Я люблю вас”? Если Эймонд и был удивлен просьбой, то никак этого не показал. Его лицо оставалось нейтральной маской, и Люк попытался сделать то же самое. Он не знал, насколько ему это удалось, так как чувствовал, как сильно и быстро стучит в груди сердце. Наконец, розовые губы Эймонда начали складываться в фразу. Как всегда, из уст Эймонда высокий валирийский звучал как музыка. - Avy jorrāelan.<i/> - <i>Avy jorrāelan<i/>? - тихо и неуклюже повторил Люк.  - Хм… - Эймонд постучал пальцем по пергаменту. - Пиши, taoba. - Да, мой принц. Когда Люк закончил письмо, Эймонд взял у него свиток, свернул и аккуратно засунул в кожаный футляр. Люк попытался представить себе момент, когда Эймонд отдаст письмо его матери, но у него не получалось. Он понятия не имел, как выглядит его мать, какой у нее голос и, честно говоря, не мог представить, чтобы Эймонд в подобной ситуации проявил деликатность. Кроме того, Эймонд заставил его написать одну фразу, которую Люк никак не мог выбросить из головы. Он помнил многое из высокого валирийского, но не мог вспомнить, что эта фраза значила на общем языке.  - Эймонд? - Люк. - Там была строчка в самом начале. Кажется, она читалась как <i>“Arrax morghe issa”. Что это значит? - А, - рука Эймонда сжалась в кулак. - Это значит… что ты был ранен. Я счел нужным объяснить ей причину твоего отсутствия. - О. Я и не подумал сказать ей, почему меня не было. - Люк тихо рассмеялся над собственной беспечностью. - Что бы я без вас делал? Эймонд откинул голову назад, закрыл глаза и пробормотал: - Bisy jāhor sagon se morghon hen issa. У Люка сложилось впечатление, что Эймонд не хотел, чтобы он понял значение этих слов, потому просто улыбнулся в ответ. - Как долго вы сможете остаться? Эймонд медленно открыл глаза.  - Мне не следовало покидать Королевскую Гавань. Малый совет думает, что я веду переговоры в Штормовом Пределе. Они были бы недовольны, узнав, что я провожу время с маленьким рыбаком. - О, - Люк почувствовал, как екнуло в груди. Ему следовало бы расстроиться из-за того, что Эймонд отлынивает от своих обязанностей принца, но чувство, поселившееся в его груди, было удовольствием. - Как думаете, ваши переговоры продлятся достаточно долго, чтобы вы смогли встретить со мной рассвет? Эймонд пожал плечами.  - Пожалуй, я смогу найти время. Баратеоны, в конце концов, часто подолгу не могут определиться с тем, чего хотят. Любимым местом Люка для наблюдения за рассветом был естественный причал. Он был сложен из блестящих на солнце скал и камней и тянулся постоянно меняющей направление тропой вглубь моря. Когда Люк впервые проходил по этому пути, он поскользнулся на камнях и кувырком улетел в воду. Помня об этом, он повернулся и протянул руку Эймонду. - Если хотите, я могу помочь вам, мой принц. Здесь скользко. Он ожидал, что ему откажут, и не удивился, когда Эймонд с отвращением посмотрел на его руку. Он слегка пошевелил пальцами в знак поощрения и увидел, как рот Эймонда захлопнулся со звучным щелчком зубов. - Уверен, что справлюсь, - сказал Эймонд, и Люк был откровенно поражен тем, что Эймонду удалось сохранить вежливость. - Очень хорошо. Будьте осторожны. Следите за тем, куда я ступаю.  - Уже командуешь своим принцем? Люк хмыкнул, развернулся и, внимательно глядя под ноги, направился вдоль причала. Через несколько шагов он услышал характерный звук сапога, скользящего по камню. Люк сделал небольшую паузу, и его беспокойство быстро сменилось весельем, когда он убедился, что Эймонд не шлепнулся в воду. Он мог только представить, как Эймонд споткнулся и в последний момент снова поймал равновесие. Люк боялся, что если обернется, то принц увидит его улыбку.  После того, как Эймонд поскользнулся в начале пути, они дальше без происшествий добрались до края причала. Небо было светло-голубого оттенка, который оно обычно приобретает перед тем, как солнце начинает подниматься над горизонтом. Люк снял ботинки и погрузил пальцы ног в воду, вздохнув от приятной прохлады волн. Эймонд сел рядом с ним, скрестив под собой ноги, и сохраняя идеальную осанку.  - Отсюда виден Драконий камень, - заметил он, указывая на него. Люк проследил за направлением его пальца и нахмурился. Он никогда не задумывался над тем, что за строение виднеется вдалеке. Прищурившись, он увидел, как скала превращается в замок. Отсюда он выглядел маленьким, словно игрушечный замок на фоне стремительно окрашивающегося в оранжевый цвет неба. - Там находится Королева Рейнира? - спросил Люк. - Вас не пугает, что она так близко? - Она же не видит меня оттуда, - сказал Эймонд. - Мне стоит по пути домой прилететь туда на Вхагар и сжечь все дотла. Сжечь предателей до того, как они успеют одеться. Хотя они были незнакомы, от одной мысли о том, что люди, живущие на драконьем камне, сгорят заживо в своих постелях, у Люка скрутило живот.  - Вашу сестру держат там, разве нет? Как вы можете быть уверены, что не сожжете ее вместе со своими врагами? Эймонд посмотрел на него с такой яростью во взгляде, что Люку захотелось прикусить язык. - И откуда ты узнал об этом, малыш Люк? Его рука вцепилась в рубашку Люка и притянула его к себе. Люк повиновался, чувствуя, что должен испытывать больший страх, чем испытывал на самом деле. Вместо этого он зачарованно наблюдал за тем, как оранжевые лучи восходящего солнца отражаются и танцуют вокруг глаза Эймонда.  - Перешептывания и сплетни порой доходят даже до Китовой Песни. Я слышал, они называют вас Семьекрадцем, так как вы первым похитили сына Королевы. Эймонд ухмыльнулся.  - Может, и так. Может, я все свое свободное время провожу, мучая его, чтобы он пожалел, что когда-либо даже думал перечить мне.  - Это неправда. Все свободное время вы проводите со мной, - сказал Люк. Вблизи он увидел, что у принца под глазами залегли мешки. Люк задался вопросом, когда Эймонд в последний раз полноценно отдыхал ночью.  Гнев Эймонда постепенно покинул его. Он ослабил хватку на тунике Люка, но полностью не отпустил ее. - Ты не думаешь, что я могу успевать и то, и другое? - Я думаю, вы можете делать всё, что захотите, - сказал Люк, хотя и не верил, что Эймонд был мучителем вражеских принцев. Он не знал, откуда к нему пришла эта уверенность. - Не всё, - быстро сказал Эймонд, и тут произошло странное. Эймонд опустил взгляд, на мгновение прервав зрительный контакт с Люком, чтобы сосредоточиться на его губах. Пульс Люка участился, но он не успел толком отреагировать, как Эймонд отстранился и снова повернулся лицом к океану. Его осанка перестала быть идеальной от того, что он слегка ссутулился, словно его покинули силы. Здесь, на восходе солнца, с Люком, на безымянном причале безвестного города, Эймонд казался меньше принцем и больше обычным смертным, чем когда-либо прежде. - Мне жаль вашу сестру, - тихо сказал ему Люк. - Я бы хотел, чтобы этого не случилось. - Почему? - В голосе Эймонда звучало неподдельное любопытство. - Война тебя не касается. - Нет, - согласился Люк. В конце концов, он был всего лишь рыбаком без памяти. - Но я беспокоюсь о вас. Когда вы приходите ко мне, я вижу, как война давит на вас. Я думаю... я думаю, что именно поэтому вы и посещаете меня. Потому что это ваш шанс сбежать от войны, хотя бы на короткое время. Эймонд усмехнулся.  - Ты ведь не думаешь, что знаешь меня или мои мотивы, taoba. - Думаю, что знаю. По крайней мере, немного, - возразил Люк. Он вспомнил, как начинали пушиться от влаги волосы Эймонда, и как он облизывал губы, попробовав сладости Гавейна. Эймонд глубоко вздохнул, а затем резко начал снимать обувь.  - Что вы делаете? - Расслабляюсь, - просто ответил принц, погружая босые ноги в воду. В отличие от Люка, Эймонду хватило ума закатать штанины, чтобы они не промокли. - Ты сказал, что это место - своего рода убежище. Может, стоит воспользоваться этим, да? - Да, мой принц, - с нетерпением сказал Люк. - О! Смотрите, киты! Как только Люк упомянул об этом, из воды между ними и горизонтом показался второй горб кита. Оба затихли при этом зрелище, наблюдая за тем, как киты всплывают и выплескивают воду, а солнце медленно поднимается все выше и выше в небо. Эймонд больше не говорил о том, что ему нужно уйти, и Люк тоже решил молчать об этом. Он не хотел испортить момент, не хотел напоминать Эймонду, что у него есть дела поважнее, чем проводить время с Люком. Люк знал, что у него меньше воспоминаний, чем должно быть у человека его возраста, но он не мог представить, что в его жизни было много более спокойных моментов, чем этот. Наступило утро, и Люк уже начал бороться со сном, когда на его плече появилась какая-то тяжесть. Люк замер и, оглянувшись, обнаружил, что тяжестью была голова Эймонда.  Люк слышал дыхание Эймонда, глубокое и ровное. Это был первый раз, когда Эймонд прикасался к нему с нежностью, и то только потому, что спал.  В конце концов Люк тоже заснул, а когда проснулся от жаркого полуденного солнца, Эймонда нигде не было. *** В следующий раз, когда Люк увидел Серого Призрака, дракон парил в небе, на большой скорости прорывая туман, который все еще висел в утреннем воздухе.  - Да, - усмехнулся Гавейн, когда Люк указал на дракона. - А вот и наш мальчик. Мы замечаем его все чаще и чаще с тех пор, как ты появился. Может, ты - счастливый талисман Китовой Песни? Люк улыбнулся, глядя, как Серый Призрак грациозно кружится в воздухе. Улыбка застыла, а потом и вовсе пропала, когда он заметил в воздухе еще одного дракона, следовавшего за Серым Призраком. Он был не так велик, как Вхагар, но почти вдвое больше Серого Призрака. У него была черная чешуя, большие мощные крылья и острые когти.  - Гавейн? Что это за дракон? - Не знаю, - ответил Гавейн. - Мы знаем о молодом Призраке только потому, что он часто охотится рядом с нашей деревней. Это не Эймонд? - Нет, Вхагар больше. - Люк почувствовал, как в его груди поднимается ужас, когда увидел, как незнакомый дракон быстро нагоняет Серого Призрака. - Попробуем проследовать за ними? - Давай попробуем, - мрачно ответил Гавейн. Вместе они принялись грести. Но двигались слишком медленно и по-тихоньку отставали от драконов, которые начали кружить вокруг друг друга в воздухе. Люк быстро понял, что Серый Призрак пытается увернуться от незнакомого дракона, а тот неумолимо преследует его. Люк греб изо всех сил, слыша за спиной ворчание Гавейна, но ничего не мог поделать, кроме как наблюдать за тем, как незнакомый дракон, наконец, настиг Серого Призрака. Люк почувствовал, как его тело дернулось, словно это на него напали, когда увидел, как челюсти дракона сомкнулись вокруг передней лапы Серого Призрака. Серый Призрак закричал, и Люку захотелось закричать вместе с ним от беспомощности, ведь он мог лишь наблюдать за происходящим с крошечной лодки Шторма. Крупный дракон несколько раз мотнул головой из стороны в сторону, все еще удерживая в зубах лапу Серого Призрака, и только потом разжал челюсти. Серый Призрак кувырком полетел вниз к поверхности океана, оставляя за собой в небе кровавый след. Люк услышал за спиной ругательства Гавейна и повторил его слова, когда увидел, как более крупный дракон перевернулся в воздухе и нырнул за Серым Призраком, очевидно, еще не готовый отпустить его. Серый Призрак умеет плавать, - пробормотал Люк, в основном успокаивая сам себя. - Ему нужно только добраться до воды. - Да, но откуда нам знать, что злой дракон тоже не умеет плавать? - Не умеет, - сказал Люк. Он не мог сказать, откуда ему это известно, - и был благодарен Гавейну за то, что тот не спросил, - но что-то подсказывало ему, что большинство драконов не дружат с водой так, как Серый Призрак. Приблизившись к воде, Серый Призрак изящно нырнул, подтянув к груди раненую переднюю лапу.  В последний момент большой дракон сменил направление и полетел вдоль воды прямо к Люку и Гавейну. Они закричали и бросились на дно лодки. Огромный черный дракон пронесся в нескольких дюймах над ними. От ветра и волн, поднятых крыльями дракона, их лодку опасно закрутило. Люк вцепился в борт и готов был поклясться, что слышит, как безумный смех Гавейна раздается вокруг него сквозь рев ветра. Когда волны успокоились, Люк бросился к борту и выплеснул содержимое желудка в воду. - Вот это да, парень! Ты когда-нибудь видел что-нибудь подобное? Люк простонал в ответ, на что Гавейн снова рассмеялся. Раздался сердитый рык. Люк поднял глаза от воды и увидел вдалеке черного дракона - с такого расстояния его форма была меньше. Он услышал еще один рев, уже более слабый. Дракон улетал все дальше, несомненно, раздосадованный тем, что ему не удалось поймать Серого Призрака. Люк зачерпнул воды, чтобы обдать лицо, и пытался взглядом уловить хоть какой-то след меньшего дракона. - Люк, смотри. Люк проследил взглядом за направлением, куда указывал палец Гавейна, и увидел скопление камней на краю берега. Сначала он ничего не заметил, но потом его внимание привлекла красная вспышка. Серый Призрак медленно выбрался из воды и скрылся в пещере, о существовании которой Люк и не подозревал. Люк подхватил весла и начал грести в ту сторону, приостановившись лишь тогда, когда Гавейн закричал и схватил его за плечи.  - Что? - спросил он, нахмурившись. - Мы не можем пойти туда, парень. Лучше пока оставить его в покое. Люк покачал головой.  - Я должен его осмотреть. Он ранен. - Именно. - Выражение лица Гавейна стало печальным. - Ты знаешь, что бывает, когда раненных животных загоняют в угол. Каким бы добросердечным он ни был, он все же дикое животное. - Он не животное. Он дракон, - сказал Люк и добавил: - Я ему нравлюсь. - “Я ему нравлюсь”, - пробормотал Гавейн себе под нос, а потом вздохнул и покачал головой. - Хорошо. Мы пойдем туда, но если ты хочешь рисковать своей шкурой, заходя в логово раненого дракона, знай, что я не брошусь тебе на помощь, когда услышу твои крики. - Договорились. Только держи лодку поблизости, пока я не вернусь. *** Как только Люк переступил порог пещеры, все солнечные лучи будто погасли. Люк замешкался у входа в пещеру. Он не мог ничего рассмотреть в глубине, но явно что-то чувствовал.  Словно прикосновение к коже. Или дыхание. Или пламя. - Серый Призрак? - тихо позвал Люк. Ответа не последовало, но он услышал, как в глубине пещеры что-то зашевелилось. - Ладно. Сделаем по-другому. Он шагнул дальше в пещеру. И услышал низкое рычание. Люк сглотнул. Что говорил ему Эймонд, когда пытался его успокоить? - Ly…Lyrira? Серый Призрак, Lykira. Пещера озарилась тусклым светом, и перед ним предстал Серый Призрак, свернувшийся в самом дальнем углу пещеры. Его голова возвышалась над остальными частями тела и была самой заметной, потому что свет, внезапно появившийся в пещере, был бледным пламенем, разгорающимся в пасти дракона. - Хм. Хорошо, - Люк поднял руку. - Хорошо, хорошо, хорошо. Lykeza? Нет? Точно нет. Из тени к Люку приблизилась голова Серого Призрака. Она был огромна, его бледно-фиолетовые глаза были больше, чем кулак Люка. Он все еще держал пламя между зубами, решив по неизвестным Люку причинам пока не испепелять его.  - Lyk… - произнес Люк с заиканием. - Lykiri! Lykiri, Серый Призрак. Серый Призрак наклонил голову к Люку и тихо заурчал. Его голова оказалась достаточно близко, чтобы Люк мог дотронуться до нее. Так он и сделал. Люк положил ладонь на морду Серого Призрака, прямо между двумя ноздрями. Он почувствовал жар от пламени. Но оно не обжигало его. Чешуя оказалась мягче, чем ожидалось. Когда он провел ладонью по носу Серого Призрака, тот закрыл глаза и издал низкое мурлыканье. - Да. Да, я знаю, Серый Призрак. - Люк заплакал. Он не знал, почему. Возможно, потому что Серый Призрак был таким величественным существом, а Люк - всего лишь рыбаком. Но испытываемое им чувство было похоже на горе, от которого болело в груди.  Слеза упала с закрытого глаза Серого Призрака и скатилась по его морде на ладонь Люка. У Люка подкосились колени, и он опустился на холодный пол пещеры, прижавшись своим лбом ко лбу Серого Призрака. Он затрясся от рыданий. *** Гавейн долго смеялся, когда Люк выскочил из пещеры целым и невредимым, а за ним высунулась только шея и голова дракона. Серый Призрак посмотрел на смеющегося Гавейна и издал недовольный тихий рык. Вынеся свой приговор в отношении мужчины и его потенциальной опасности, Серый Призрак скрылся в пещере, а Люк, спотыкаясь, пошел по каменистому берегу к лодке Гавейна.  К тому времени, как Люк устроился в лодке, Гавейн уже успокоился.  - Все в порядке? - спросил он. Люк кивнул.  - У него довольно неприятная рана на ноге, но я думаю, она заживет. Хочу иногда привозить ему рыбу, пока он выздоравливает. Гавейн покачал головой.  - Конечно. Думаю, ты единственный, кто достаточно безумен, чтобы войти в пещеру раненого дракона. Знаешь, я никогда не видел, чтобы он позволял кому-то приближаться к себе, тем более когда он ранен. Я думал, что сегодня вечером точно повезу жареного Люка к Ларе на ужин. Люк скорчил гримасу, и Гавейн рассмеялся.  - Тогда почему ты позволил мне войти туда? - А я бы смог тебя остановить? Люк отвел взгляд в сторону входа в пещеру. Этого ответа было достаточно для них обоих. Никто из жителей деревни не осмеливался приблизиться к пещере Серого Призрака в те дни, когда он там отдыхал. Но Люк заметил, что порции, которые он приберегал для Серого Призрака, всегда увеличивались, стоило ему отвернуться. Он не был уверен, что жители деревни смогут прокормить целого дракона, но надеялся, что Серый Призрак все равно оценит их заботу. *** Ñuha jorrāeliarze muña, Arrax morghe issa se Dāro imastan, yn ygha iksan. Dreji. Ao mazēdan Helaena rȳban. Kostilus, ziry ōdrikilza daor. Lo ao obūljagon bisa kessa mirre sagon toliot se kesan ūrnen ao arlī. Kostilus, amastan jaelan. Avy jorreāzza, Luke. … Моя дорогая матушка, Арракс умер. Я нахожусь в Королевской Гавани, но я в безопасности. Правда. Мне сказали, что вы забрали Хелейну. Пожалуйста, не причиняйте ей вреда. Если вы преклоните колено, все закончится, и я смогу снова увидеть вас. Пожалуйста, я хочу вернуться домой. Я люблю вас. Люк. — Bisy jāhor sagon se morghon hen issa - Он погубит меня.