Пленники войны; я, ты и груз прошлого

Дорогой Люк, Позволь представить тебе Синдор, моего личного ворона-посланника. Поскольку ты хорошо справился с нашим последним уроком, я решил, что выполню свою часть сделки. С этого момента я не буду так часто наведываться к тебе. Тем временем Синдор доставит любое твое сообщение прямо ко мне. Единственная моя просьба - не упоминать, откуда ты пишешь, хотя бы для твоего же блага. Эймонд. Дорогой Принц-Сама-Официальность, не стоит быть таким формальным. Это всего лишь я. Если только это не единственный стиль, в котором вы умеете писать. В таком случае я сделаю все возможное, чтобы подстроиться под Вас. С Вашей стороны было очень любезно найти время, чтобы предоставить мне средства для связи с Вами, если у меня возникнет такая необходимость. Я уверен, что такая необходимость возникнет. Часто. Ваш покорный подданный, Люк Дорогой Самый-Язвительный-Мальчик-Во-Всем-Королевстве, твое владение словом не перестает меня удивлять. Я бы сказал, что по тебе не скажешь, что ты человек, который так хорошо может излагать мысли на бумаге, но манеры не позволяют мне сделать это. Я бы также сказал, что, возможно, тебе следует помнить, что ты разговариваешь с одним из самых могущественных людей в королевстве, и лучше не оскорблять меня, но манеры не позволяют мне сделать и это. Твой уважаемый, могущественный и мудрый принц. Дорогой Принц-Безупречные-Манеры, я прекрасно помню, с кем говорю. Прошу прощения за пятна на пергаменте и запах рыбы. Я тороплюсь написать Вам после того, как весь день пробыл на воде. Наверное, я мог бы подождать до завтра, но тогда Синдор понадобится больше времени, чтобы доставить письмо, а Вам - чтобы ответить. Уверен, Вы находите это глупым. Я уже почти слышу Ваш голос в своей голове. Вы бы сказали: "Наберись терпения, taoba". Интересно, был ли я терпеливым человеком раньше? Теперь уж точно нет. Как думаете, когда вы вернетесь? Прошло уже несколько недель. Ваш нетерпеливый taoba, Люк. Taoba, я не считаю это глупым. Я часто пишу свои ответы в самое странное время, поскольку мне все труднее найти свободную минутку в одиночестве, несмотря на то, насколько огромен этот замок. Ты бы наверняка посмеялся надо мной, если бы увидел сейчас. Прячусь в Годсвуде, чтобы скрыться от бесконечных вопросов и придирок. Я думал, что титулярный советник должен давать советы, а не предоставлять ответы на все возникающие вопросы. Эймонд. Dārilaros ñuhys, вы не ответили на мой вопрос. Когда вы вернетесь? *** Когда пришло время отправляться в город для заключения сделок, Люк до отказа набил единственную в городе повозку мешками с копченой рыбой и маринованными моллюсками. Гавейн обошел город, используя оставленные Эймондом перо и пергамент, чтобы составить список необходимых деревне товаров. Люку понадобится больше пергамента. Он подумал, как дорого это будет стоить. Лара подошла к нему как раз в тот момент, когда он заканчивал запрягать лошадей у входа в хижину. Она протянула ему толстый синий плащ. - Сегодня ожидается дождь, - сказала она ему. - Вот. Это один из... один из плащей Гэвина. Может, немного великоват, но сойдет. Гэвин умер на шестнадцатом году жизни от лихорадки того же типа, которая до сих пор вызывает у Гавейна дребезжащий кашель каждый раз, когда он перенапрягается. Это случилось много лет назад, но он знал, что супруги Шторм глубоко переживали потерю своего единственного ребенка. У Люка словно комок встал в горле. - Ты уверена? Лара лишь улыбнулась ему. - Конечно. Улыбка не сошла с ее лица и после того, как Люк накинул плащ на плечи, все это время настороженно наблюдая за ней, не в силах избавиться от ощущения, что он делает что-то не так. Она помогла ему справиться с застежкой и поцеловала в щеку. - Не позволяй Гавейну покупать мне слишком много сладостей, хорошо? Он всегда перебарщивает. - Не позволю. - Ложь. Даже за то короткое время, что он был с ними знаком, Люк хорошо узнал о пристрастии Лары к теплому шоколаду, и о том, что Гавейну нравилось видеть свою жену довольной. Он не стал бы пытаться отказать им в этих маленьких радостях. Лара ушла, и вскоре вместо нее появился Гавейн. Он замер на мгновение, когда его взгляд остановился на плаще Люка, а затем улыбнулся и похлопал Люка по плечу. - Синий цвет тебе к лицу, парень. - Спасибо, - сказал Люк, тронутый заботой маленькой семьей Штормов. Он успел полюбить их за недолгое время, проведенное вместе. До города было полдня пути, и Гавейн с Люком отправились в путь на восходе солнца. Если они хотели вернуться домой до наступления ночи, им нужно было потратить на покупки и торговлю не больше нескольких часов. Путь туда пролегал среди густых красивых деревьев Фелвуда. Странно было впервые за последнее время оказаться так далеко от воды. Он подумал об Эймонде и задался вопросом, как часто в последнее время ему удавалось отлучаться из замка. Конечно, если он не навещал Люка, то, должно быть, занят своими обязанностями советника. А может, он мучал захваченного им принца, выпытывая у него секреты королевы. От мысли о возможной жестокости Эймонда у Люка скрутило желудок. Эймонд был способен на это, Люк и сам видел вспышки этой жестокости, когда ловил на себе гнев Эймонда, но он знал и о мягкой стороне Эймонда. Его волновало, как много жестокости может причинить Эймонд, прежде чем его мягкая сторона будет полностью вытеснена. - Что-то давно не было видно твоего дракона, - неожиданно сказал Гавейн. - Он вернется, когда сможет, - сказал Люк, стараясь скрыть сомнение. - Он занят своими обязанностями перед королем и королевством. Гавейн некоторое время сидел молча, его тело легко покачивалось в такт движению повозки. Он наклонил голову, на его губах появилась странная улыбка: - Знаешь, вообще-то я говорил о Сером Призраке, а не о принце Эймонде, но я понимаю, откуда взялась путаница. - О. - Люк почувствовал, что его лицо потеплело, а Гавейн начал смеяться над ним. Он подождал, пока тот успокоится, и добавил. - Думаю, его спугнули те люди. Он тоже вернется, когда будет готов. - Хмм, - тихо протянул Гавейн. К счастью, остальные мысли он оставил при себе. Солнце уже садилось, когда они вернулись в Китовый Песок с тележкой, полной припасов, в том числе нового набора пергаментов для Люка и множества шоколадных плиток для Лары. Люк уже набрасывал следующее письмо Эймонду - и плевать, что на предыдущие письма он так и не получил ответ, - когда Гавейн резко перестал напевать и тихо ахнул. Люк поднял голову и огляделся в поисках угрозы. Она была настолько очевидной, что его взгляд дважды прошел мимо нее, прежде чем мозг полностью осознал, что видят его глаза. Зеленая чешуя скрывала ее от посторонних глаз среди насыщенно ярко-зеленой травы. Дракон сидел прямо за воротами деревни и наблюдал за ними ленивыми полуприкрытыми глазами, как будто его только что разбудили от сна. Дракон не удивился, увидев их, и окинул взглядом Люка, после чего издал низкий щелкающий звук. - Боги, - сказал Гавейн. - Тебе ведь не знаком этот дракон? - Нет, - ответил Люк. - Дракон был примерно такого же размера, как Серый Призрак, но с зеленой и желтой чешуей и головой, напомнившей Люку большую змею. - На нем седло. Это значит… - Да, наверное, - мрачно сказал Гавейн. - Тебе лучше забраться в телегу. Накинь на себя один из брезентов, прежде чем мы въедем в ворота. - Зачем? - удивился Люк. - Если бы Зеленые хотели послать кого-нибудь в Китовую Песнь, к нам бы уже вернулся наш угрюмый принц со своим большим драконом. Готов поспорить, что тот Таргариен, который оседлал этого дракона, сражается не на одной с ним стороне. И если он здесь потому, что каким-то образом узнал, что Эймонд навещает некоего беспокойного рыбака, то я сомневаюсь, что у него в отношении тебя добрые намерения. Люк резко кивнул, быстро забрался в повозку и, бросив последний взгляд на странного нового дракона, накрылся брезентом. Устроившись поудобнее, он услышал, как Гавейн перевел дух, а затем дал сигнал лошадям начать движение. После нескольких перестуков лошадиных копыт Гавейн снова начал уверенно напевать под нос. Люк поправил брезент на голове, чтобы видеть сквозь тонкую щель и надеялся, что его не заметят. Он знал, что в это время дня в Китовой Песне обычно шумно: жители спешили закончить свои повседневные дела, пока последние лучи солнца не скрылись за горизонтом. Сегодня же здесь было почти тихо. Повозка двигалась к центру города, как показалось Люку, свернувшемуся калачиком в своем укромном местечке, со скоростью улитки. По мере приближения он начал слышать слабые голоса. - … понимаю, почему королева может быть обеспокоена. - Первый голос, который Люк смог разобрать, был незнакомым. Он был глубоким и властным. Когда повозка въехала в центр города, Люк попытался повернуться, чтобы лучше разглядеть происходящее. Он увидел спину мужчины, высокого брюнета, одетого в черно-красные доспехи. Цвета королевы. Он стоял лицом к половине безобидных жителей Китовой Песни, держа руку на бедре, где покоился меч. Следующим голосом, который он услышал, был приятный голос Лары: - Боюсь, мы простые люди, ваша милость. Нам не пристало интересоваться местонахождением королевской семьи. Уверен, королевская семья чувствует то же самое, когда речь заходит о местонахождении таких маленьких деревень, как наша. - Королева - защитница государства и всех, кто в нем живет. Конечно, ее волнуют деревни и люди в них, - сказал первый мужчина с недоумением. В этот момент он повернулся, и Люк быстро прижался ко дну приближающейся к мужчине повозки, при этом ему удалось удержать человека в поле зрения и хорошо рассмотреть его, когда тот повернулся. Он выглядел моложе, чем ожидалось, и это удивило. На вид он был не намного старше Люка, но глубокий усталый взгляд его глаз можно было принять только за изможденность. Это напомнило Люку то изможденное состояние, в котором он часто видел Эймонда. Похоже, назревающая война сказывалась на обеих сторонах. - Кто ты такой, и по какому делу здесь? - спросил Гавейна юноша. Его глаза быстро скользнули по бугру, где прятался Люк, но не задержались на нем. - Я вернулся с товарами для деревни, - сказал Гавейн и махнул рукой в сторону повозки. - Меня зовут Гавейн Шторм, мой...? Лара шагнула вперед. - Дорогой, это принц Джекейрис Веларион. Он пришел задать нам несколько вопросов от имени королевы. Гавейн склонил голову. - Мой принц, - поприветствовал он более вежливым тоном, чем когда-либо использовал в адрес Эймонда. - Я буду рад ответить на любые ваши вопросы. Принц резко кивнул. - Гавейн Шторм... ты один из сыновей Боремунда, да? Он присягнул моей матери. - Да, я помню, - сказал Гавейн. Взгляд принца заострился. - А потом твой брат присягнул Королю-Пьянице. - Это я тоже помню, - сказал Гавейн. - У меня не было права голоса ни в том, ни в другом. Я бастард, как вы знаете. У нас не так много влияния при дворе. Джекейрис наклонил голову. - Я слышал, что принц Эймонд наведывается в Китовую Песнь. Я подумал, что, возможно, у него есть к тебе дело. Но если мои люди ошиблись... Сначала Люк подумал, что Гавейн будет отрицать это, чтобы не привлекать внимания к их деревне, но, должно быть, он уловил тот же блеск в глазах принца, который мгновение назад увидел Люк. Принц Джекейрис знал больше, чем говорил. - Он приезжает сюда время от времени, чтобы собрать провизию для войны. Хорошо нам платит. Вот и все, мой принц. Джекейрис кивнул. Он заложил руки за спину и неторопливо направился к повозке. Люк напрягся, костяшки его пальцев побелели от того, как сильно они сжимали брезент. Шаги Джекейриса замедлились, когда он проходил мимо Гавейна, и вовсе остановились у края повозки, оказавшись на расстоянии вытянутой руки от укрытия Люка. - А что насчет слухов о драконе, засевшем неподалеку? - Поблизости жил дракон, пока ваши люди не спугнули его и не нагнали страху на одного из жителей нашей деревни. - Кого именно? Люк почувствовал, как сердце пропустило удар. Гавейн, на мгновение замешкавшись, переспросил: - Что? Джекейрис положил руку на телегу и ухватился за ее край. Его рука были достаточно близко, чтобы Люк мог различить шрам на костяшках пальцев и веснушку на указательном пальце. Люк не двигался. Он едва дышал. - Кого из жителей деревни испугали мои люди? Я хочу увидеть их и лично принести извинения. В выражении лица Джекейриса было что-то свирепое. Люк почувствовал тошноту от волнения, не понимая, зачем это принцу. Его мучило искушение просто сорвать покров и сказать: "Вот он я! Вы нашли меня". Неожиданно раздался чей-то голос: - Это был я, мой принц. Люк, Джейкейрис и большинство жителей деревни удивленно обернулись, чтобы посмотреть на говорящего. Вперед выступил Эллис, городской пекарь. Его лицо все еще было покрыто пудрой после рабочего дня, и он беспокойно мял руками фартук. - Я был неподалеку от места, где загнездился дракон. Эмм... Собирал травы для специй. Тогда-то и пришли ваши люди. Люк на мгновение поймал взгляд пекаря, когда тот заметил его в укрытии, но пекарь быстро опустил глаза к своим ногам, не выдавая ни Люка, ни лжи. Остальные жители деревни тоже знали, что это ложь, и все равно молчали. - Понятно, - сказал Джекейрис. В его голосе прозвучала такая невероятная грусть, что Люк быстро перевел взгляд на принца, отходящего от повозки. - Ну что ж. Я, принц Джекейрис, приношу официальные извинения за неприятности, которые мои люди причинили вам по моему приказу. Уверяю вас, они больше не побеспокоят ни Китовую Песнь, ни его жителей. - Благодарю вас, - сказал Эллис, дрожа всем телом, пока Джекейрис не перевел взгляд с него на Гавейна. - Тогда я удаляюсь. Когда Эймонд вернется, передайте ему о моем визите и о том, что мы скоро увидимся. - Не дожидаясь ответа, принц уверенным шагом направился в сторону ворот, где его ждал дракон. Люк дождался, пока Джекейрис отойдет достаточно далеко, после чего осторожно стянул с себя покрывало, выскользнул из повозки, и, не обращая внимания на окликнувшего его шепотом Гавейна, осторожно последовал вслед за принцем. Он держался на достаточном расстоянии, чтобы принц не увидел его, даже если обернется. Ему не стоило беспокоиться. Джекейрис ни разу не оглянулся, пока шел из деревни. Люк остался на внутренней стороне деревенских ворот и заглянул в небольшой просвет между двумя деревянными столбами. Он увидел, как принц Джекейрис подошел к своему дракону и встал перед ним. Он тяжело выдохнул и стал похож на марионетку, у которой отрезали ниточки. Принц, сгорбившись, закрыл ладонями лицо. Его дракон опустил голову и прижался ее к груди Джекейриса, издав тихий чирикающий звук. - Я знаю Вермакс, - сказал Джекейрис. Голос его дрожал и звучал молодо, отчего он казался простым смертным, а не принцем. - Шансов было мало. Люку отчаянно захотелось спросить, что случилось. Мышцы на его ногах дернулись, почти убеждая его двигаться, но Джекейрис вдруг стремительно вскочил в седло. Люк никогда не видел, как Эймонд садится на Вхагар, и с благоговением наблюдал, как Джекейрис делает это отработанными, грациозными движениями. Он уселся верхом на своего дракона и, устремив взгляд в небо, больше не выглядел простым смертным. - Вермакс! Sōvēs! Эта команда - все, что требовалось дракону - Вермаксу. Он разбежался, сделал мощный прыжок и взлетел, захлопав своими мощными крыльями. ”Sōvēs”, - беззвучно повторил Люк. Должно быть, это означает "лети". Эймонд не научил его этому слову, но принц Джекейрис научил. *** Синдор не вернулась после последнего письма Люка. Юноша пытался не дать этому расстроить себя. Он знал, что Эймонд - человек занятой, особенно сейчас, когда назревает война. Люк не раз во время рыбалок видел тень дракона у дальнего замка Драконьего Камня. В деревенском трактире было как никогда многолюдно: солдаты из Штормового Предела останавливались на ночлег во время патрулирования. Он слышал рассказы о танце над Харренхоллом. О том, как король Эйгон танцевал с леди Рейнис над проклятым замком и как оба они едва скрылись в разные стороны, спасая свои жизни и жизни своих драконов. В Речных землях начали происходить стычки, поначалу немногочисленные, но с каждым днем все более частые. У Эймонда не было времени на маленьких рыбаков. Он пытался выиграть войну своего брата. Серый Призрак тоже не появлялся, и Люку оставалось только надеяться, что, где бы он ни приземлился, он в безопасности от жестоких людей и драконов. Он чувствовал себя одиноким. Несмотря на приятное общество Гавейна и Лары, Люк испытывал тоску. Он никак не мог избавиться от этого чувства, и дни проходили в странном оцепенении. Супруги Шторм заметили это и давали ему пространство или составляли компанию в зависимости от того, что просил от них Люк в тот или иной момент. Гавейн рассказывал ему истории, которые заставляли его улыбаться даже в самые тяжелые дни, а Лара растапливала шоколад в теплом молоке и делилась с ним напитком, тихо потягивая его и время от времени касаясь его плеча своим. Он погрузился в рутину. В ожидании. Строя догадки. *** Рутина была нарушена посреди ночи. Люк проснулся от запаха дыма. Он закашлялся, перевернулся на спину и, еще не успев полностью открыть глаза, увидел оранжевое свечение сквозь веки. Огонь. Люк вскочил с кровати и направился к двери, намереваясь найти источник пламени. - Не так быстро, - раздался низкий и хриплый голос. Люк оглянулся через плечо и замер. Позади него, возле плиты, на которой Лара совсем недавно готовила ему молочный шоколад, стояли двое незнакомых мужчин. Один из них, облокотившись на прилавок, и явно чувствуя себя, как дома, ел одно из их яблок. Другой стоял между Ларой и Гавейном. Он держал в руке кинжал и постукивал плоской стороной по щеке Гавейна. А когда Гавейн отдернул голову, мужчина оскалил полный желтых зубов рот. - Каштановые кудри, вздернутый нос, - сказал тот, что с яблоком, внимательно рассматривая Люка. - И единственный ребенок, которого я видел в этой дерьмовой деревне. Спорим, он тот самый? Люк не узнал странный символ на одежде незнакомца. - Чего вы хотите? - глухо произнес он, его взгляд не отрывался от кинжала, который угрожающе покачивался между Гавейном и Ларой. - Зависит от обстоятельств, - ответил первый мужчина. - Как тебя зовут? Горло Люка сжалось, не позволяя ему говорить. Мужчина вздохнул и махнул рукой в сторону своего спутника, и Люк в панике выкрикнул: - Люк. Меня зовут Люк. Глаза мужчины расширились, и он усмехнулся, бросив яблоко на пол. - Ты слышал? - обратился он к другому мужчине. - Мы нашли пропавшую милашку. *** В Китовую Песнь ворвались не только двое мужчин, вломившихся в дом супругов Шторм, а целый флот. Люка вытолкали из маленькой хижины первым, мужчина, который ел яблоко, крепко держал его за руку. В центре города, где когда-то стоял принц Джекейрис, находилось не менее сотни человек. У их ног лежали жители деревни, которых Люк успел узнать и начать заботиться за время своего пребывания здесь. Они выглядели растерянными и напуганными, но более или менее целыми. Правда, Люк не был уверен, что это не изменится в самое ближайшее время. Он чувствовал, что это во многом зависит от милосердия и терпения того, кто держит его за руку. Вот только этих качеств Люк не мог найти в злобном ликовании его глаз. У него также было ощущение, что степень милосердия этого человека к Китовой Песни зависит от поведения Люка. Хотя он не мог понять, почему. Люк, каким он был сейчас, был никем, и в самых смелых мыслях он не мог придумать, что такого он мог сделать в своей жизни до Китовой Песни, чтобы этот странный человек пришел за ним. Люк, спотыкаясь, направился к большому костру, который мужчины развели в центре города. По тому, как они разговаривали, смеялись и пили друг с другом, было похоже, что они празднуют. Все это выглядело, как радостное мероприятие, если бы жители Китовой Песни не лежали, связанные, на земле перед костром. Вместо этого зрелище заставило Люка сжаться от страха. Мужчина остановил его в некотором отдалении от костра. Он жестом велел другому мужчине отвести Гавейна и Лару вперед, туда, где находились остальные жители деревни. Проходя мимо Люка, Лара протянула руку и крепко сжала его ладонь. Люк ответил на пожатие, и, когда она отпустила его, сжал руку в кулак. - Смотри-ка, милый... - ласковое обращение прозвучало насмешливо и зло... - Видишь это? Люк не хотел отворачиваться от Лары и Гавейна, но хватка мужчины на плече Люка усилилась, как предупреждение. Люк повиновался - ради Гавейна и Лары - и последовал за покрытым копотью пальцем мужчины, указывающим в сторону причалов Китовой Песни. Причалы. Люк всегда считал, что это слово не совсем подходит тому, чем располагала Китова Песнь. Причала было два, тонких и обветренных, нуждавшихся в ремонте задолго до того, как Люк оказался в Китовой Песни. Обычно там хранились рыбацкие лодки, когда они не использовались, и Люк видел их сейчас, стоящих недалеко от берега. Но видел он не только лодки. Сквозь туман и ночную тьму Люк разглядел возвышающиеся над водой фигуры. Огромные, раскачивающиеся в жуткой тишине в ритме со спокойными океанскими волнами. Корабли, около сотни, окружали Китовую Песнь. - На каждом корабле не менее сотни матросов, - сказал мужчина, наклоняясь к Люку, чтобы произнести свои слова ему на ухо. - Мне сказали, что тебя нужно доставить к королю живым, но я не получал подобных распоряжений насчет остальных жителей деревни. Как ты думаешь, они будут сильно сопротивляться? Люк покачал головой. - Кто вы? Зачем я нужен королю? Если он действительно был нужен королю, почему он не послал за ним Эймонда? Может быть, Эймонду ничего не сказали? Люк не мог представить, чтобы Эймонд не предупредил его хотя бы с помощью Синдор. Так ведь? Мужчина, не подозревая о внутренних переживаниях Люка, обхватил его за плечи. А может, он и знал о них, и ему было просто все равно. - Я? Можешь звать меня Шарако. Я адмирал Триархии, недавних союзников короля-малыша. Люк сглотнул. - Значит, вы... вы знаете Эймонда? Шарако продемонстрировал свои желтые зубы. - А. Отто немного рассказал мне об этом. Вы двое - друзья, да? Он был очень дружелюбен с тобой, так ведь? Люку совсем не понравилось, как Шарако на него косится. - Принц был очень добр ко мне в те несколько раз, когда мы общались, - сказал он, не допуская никаких эмоций в своем голосе. Шарако рассмеялась. Да так сильно, что отпустил Люка и схватился от смеха за живот. Люка охватил ужас. Он сделал шаг назад от Шарако, не зная, куда ему идти, но желая оказаться подальше. Шарако перевел дыхание и снова стиснул плечо Люка. - Прости, малыш. Мне сказали, что ты немного... потерян. Но не думал, что ты еще и ничего не знаешь. Люк нахмурился и отдернул руку. - Зачем я королю? Часть его не хотела услышать ответ на этот вопрос, ведь веселье Шарако не могло значить ничего хорошего, но другая часть, любопытная, пересилила. Прежде чем Шарако успела ответить, неподалеку раздался рев. Люк обернулся и увидел, как огромная тень закрыла звезды и луну. Вхагар. Она снова прорычала, кружась над Китовой Песнью. Взмах ее крыльев вызвал мощный порыв ветра. Люк, чуть ни споткнувшись, сделал шаг назад, прикрывая лицо руками от взметнувшегося в воздух песка. Даже с закрытыми глазами Люк понял, когда дракон, наконец, приземлился, потому что земля задрожала под его весом. Люк опустил руки. Странно, но Вхагар приземлилась на том же месте, где несколько недель назад спал дракон принца Джекейриса. Она находилась по другую сторону деревенских ворот, но Люк все равно мог видеть ее большую часть, возвышающуюся над ними. - Что ты спрашивал? - сказала Шарако ему на ухо с тошнотворной сладостью. Люк упрямо продолжал смотреть на ворота деревни. - Зачем ты королю? Может, спросим принца Эймонда? Словно призванные одним только его именем, ворота деревни распахнулись. В проеме появился Эймонд. Вид принца должен был успокоить Люка. Вместо этого ужас, нараставший в его костях, казалось, только усилился. Что-то внутри Люка подсказывало, что что-то было не так. Люк вырвался из рук Шарако и побежал к Эймонду. Он слышал за спиной шаги Шарако, медленные и неторопливые по сравнению со скорым темпом Люка. Люк не остановился, как положено, а врезался прямо в Эймонда. Он обхватил его за талию и посмотрел на него сквозь ресницы. - Мой принц, - сказал он. - Не позволяйте им причинить вред жителям деревни. Пожалуйста. Насколько Люк не доверял словам Шарако, настолько же он не доверял ему в вопросах безопасности жителей деревни. Было видно, что Эймонд недоволен. Он оставался напряженным и не отвечал на объятия Люка. Он, стиснув челюсти, бросил короткий взгляд на юношу, а затем устремил взгляд на приближающуюся фигуру Шарако. - Что это значит? - потребовал Эймонд. - Эти земли находятся под защитой короля. Люк на мгновение забылся в благоговении перед Эймондом. Он выглядел как настоящий Таргариен, враждебный и мстительный. С удивлением он осознал, что никогда не видел Эймонда по-настоящему сердитым на него. Люк не знал, что бы он сделал, если бы на него обрушился гнев Эймонда. - Мой принц, - голос Шарако стал приторно-сладким. Услышав его, Люк вздрогнул. - Я всего лишь выполняла приказ самого короля заехать в Китовую Песнь по пути в Королевскую Гавань. Триархия прибыла, чтобы защитить ваши воды от веларионских предателей. - По приказу моего брата? - Голос Эймонда был совсем безэмоциональным. Было ясно, что он не верит Шарако. Он выглядел рассерженным, но Люк начал улавливать в нем и кое-что еще. Он почти не шевелился в объятиях Люка, что было неестественно. Даже его грудь едва поднималась при дыхании. Люк мог различить пульс Эймонда на горле; он был трепещущим и учащенным. Было похоже, что он нервничает. Но с чего бы ему нервничать? - Лорд Хайтауэр сам вел переговоры между королем и Триархией, мой принц. Приказы исходили не напрямую от короля, а от его Десницы. Уверяю вас, мы хотим только помочь. Ни один гражданин, находящийся под защитой короля, не пострадает. Вот лжец. Люк сжал в кулаке ткань туники Эймонда и слегка потянул ее на себя, чтобы привлечь внимание принца. - Он угрожал убить всю деревню, если я его не послушаюсь. Эймонд вновь обратил на внимание на юношу. Принц выглядел обеспокоенным, но, когда их взгляды встретились, смягчился. Люк почувствовал тяжесть на спине и понял, что Эймонд приобнял его в ответ. - Этого не случится, - тихо сказал он Люку. Мгновение спустя он повторил эти слова громче и яростнее, как четкий приказ Шарако. - Конечно, мой принц, - спокойно ответила Шарако. Окрыленный поддержкой Эймонда, Люк бросил мрачный взгляд через плечо. - Я просто остановился здесь по просьбе самого Десницы. Он желает безопасного возвращения принца Люцериса в Королевскую Гавань. Странное дело: когда Шарако назвала имя принца, тело Люка дернулось, как будто его позвали. Эймонд отстранился от Люка и сделал шаг назад. Эймонд больше не смотрел на него. - Мой дед больше не Десница. - А. Мои извинения, слухи долго доходят через море до тех из нас, у кого нет драконов. - Голос Шарако граничил с неуважением, но Эймонд не стал его поправлять, оставаясь неподвижным, как статуя. - Я бы все же рекомендовал вернуть его в замок в целях безопасности. Сражения неминуемы, и, учитывая, что Китовая Песнь находится так близко к Драконьему Камню, вам будет так же легко потерять его, как это сделала королева-предательница. В висках Люка вспыхнула боль, и он зажмурил глаза, схватившись за голову. Он издал тихий звук и вздрогнул, когда чужие руки отвели его ладони от головы. Эймонд снова стоял перед ним. Он нежно держал запястья Люка, но выражение его лица было настороженным. Из-за него? - Принц уже в Королевской Гавани, ведь так? Я думал, вы держите его там, - только и смог прошептать Люк, одолеваемый странным головокружением. Эймонд ничего ему не ответил. Шарако рассмеялся. - Dārilaros ñuhys, - сказал Люк. - Kostilus, что он имеет в виду? Люк не был глупым мальчиком. Пока Эймонд продолжал колебаться, трусливо отказываясь даже взглянуть на него, внутри Люка начало зарождаться понимание. Он подумал о том, как Эймонд нашел его во время их первой встречи, о словах Эймонда, обращенных к нему, странных и слишком знакомых. Он подумал, каковы шансы того, что принц станет навещать ничего не значащую деревню и ничего не значащего рыбака. Шансы малы. Катастрофически. Ему снились сны, в которых Эймонд был чудовищем. Возможно, это были воспоминания. К тому времени, как Эймонд, наконец, смог посмотреть на него, Люк уже получил нужный ответ. Он встретил взгляд Эймонда кулаком, вложив в удар всю силу гнева и боли, бурливших внутри него. Эймонд отшатнулся назад, поднеся руку к лицу. Люк не пытался последовать за ним, его грудь вздымалась скорее от эмоций, чем от силы удара. Эймонд поймал себя, прежде чем упасть, и прикрыл рукой глаз, в который попал удар Люка. Он отдернул ее и прищурился, глядя не на Люка, а куда-то за его спину. Он закричал: - Не надо! Люк едва успел сообразить, что слова Эймонда предназначались не ему, как почувствовал внезапную, ослепляющую боль в затылке. Он потерял сознание еще до того, как упал на землю. Сломленное выражение лица Эймонда и синяк - последнее, что он увидел, прежде чем мир померк. *** - Ну же, милый мальчик. Проснись! Люк пришел в себя, задохнувшись от сильной боли в голове. Он снова находился в маленьком доме Гавейна и Лары, на своей кровати. Он чувствовал на голове толстый слой бинтов, а на щеках - теплые руки. Лара нависала над ним, судорожно поглаживая его по щекам. Люк поднял на нее глаза. - Ты знала? Лара покачала головой. - Нет, я не знала. И Гавейн тоже не знал. Мы бы позаботились о том, чтобы ты вернулся домой. Люк кивнул, почувствовав облегчение. Он не был уверен, что смог бы выдержать еще одно предательство и не сломаться. Он уже чувствовал себя разбитым, половиной самого себя. - Где сейчас принц? - Надеюсь, отвлекся. Гавейну пришла в голову блестящая идея поджечь конюшни. Конечно, после того как мы позволили животным сбежать. - Лара улыбнулась, заметив пристальный взгляд Люка. - Возможно, еще не поздно вернуть тебя домой. - Как? - поинтересовался Люк. Эймонд приказал большинству людей Шарако отправиться в Королевскую Гавань, но я слышала, как они говорили о том, что на обратном пути собираются напасть на некоторые города в окрестностях Драконьего Камня. Кто-то должен предупредить королеву. Думаю, она была бы рада, если бы ее сын сообщил ей новости, как думаешь? - Я ни за что не смогу обогнать их на лодке. - Не на лодке. По воздуху. *** Лара вывела Люка через заднюю дверь их хижины. Он бросил быстрый взгляд через плечо и увидел, как в воздух поднимается пламя. Раз или два по пути к причалу он слышал, как Эймонд выкрикивал приказы жителям Китовой Песни. Когда Люк приблизился к причалу, вода заволновалась, и из нее вынырнуло нечто большое. Серый Призрак направился к нему по берегу, его серебристая чешуя переливалась, и с нее капала океанская вода. Он легонько стукнулся лбом в живот Люка, после чего его массивная голова повернулась и зашипела в сторону, где приземлилась Вхагар. Он вернулся, когда Люк нуждался в нем больше всего. Люк мало что знал о драконах, но понимал, что их что-то связало. Возможно, это произошло в тот день, когда они вместе сражались в пещере, или даже раньше, когда Люк позволил ему украсть рыбу из своей лодки. С этим осознанием исчезли все последние сомнения в том, что он - потерянный принц. Люк прижался лбом к чешуе Серого Призрака и почувствовал, как из его глаз начинают капать слезы. Он шмыгнул и повернулся к Ларе. - Вы можете пойти со мной. Лара тут же покачала головой. - Мы только замедлим тебя. Иди. С нами все будет хорошо. Люк не хотел с этим соглашаться, но он уже видел в небе больше дыма, чем огня. У него осталось мало времени. - Я люблю тебя, - сказал ей Люк. Лара улыбнулась. - Я тоже тебя люблю, малыш Люк. Люк взобрался на спину Серого Призрака, чувствуя неуверенность и шаткость своего положения, несмотря на то, что со всей силы сдавил бедрами туловище дракона. Затем он поднял голову к небу и произнес единственное валирийское слово, которому научился не у Эймонда, а у своего брата: - Sōvēs!