"Смерти меньше всего боятся те люди, чья жизнь имеет наибольшую ценность" Иммануил Кант
***
— Мне нужно немного времени, чтобы прогрузить… Файлы, — скомкано говорит Расп. — Ничего, — качает головой Даня, проверяя меж делом время. — Как раз дождёмся… — Дождёмся? — хмурится Шаст. — Чего дождёмся? — Ну, у нас тут намечается месиво, — весело оскаливается Поперечный. — Я подумал, очень жестоко будет не пригласить для веселья друзей. — Друзей? — потерянно спрашивают в один голос Арсений с Антоном, с недоумением глядя на Даню. Шаст дёргается, слыша, как открылась входная дверь, бросает встревоженный взгляд на Даню, который расплывается в довольной улыбке, втягивая поглубже в грудь воздух, словно принюхивается к чему-то. Антон смотрит с недоумением на вошедшего в комнату высокого мужчину в солнечных очках, на двух женщин позади его спины, среди которых неожиданно находится Заря. — Я слышал, — улыбается широко мужчина, обнажая массивные клыки. — У вас намечается вечеринка? — с усмешкой говорит он, стягивая с носа солнечные очки. Арсений хочет возмутиться, этот чёрт — последний, кого он хочет видеть рядом со своими делами после того, как он «не нашёл» на него свободной минуты в «Посмертии». Арс хочет высказать верховному фиксеру всё, что о нём думает, но слова теряются на половине пути к языку, как в Арсения буквально влетает одна из женщин, сжимая его в объятиях с такой силой, что кости слышно хрустят. — Куда же ты пропал! — взвизгивает радостно Ласточка, отстраняясь, но продолжая крепко держать Арса за плечи. — Я безумно рад тебя видеть, — выдыхает неверяще Арсений, смотря искрящимися глазами на женщину. — Но ты сейчас сломаешь мне плечи, Оксана… — Ой, прости! — Что, блять, происходит? — настороженно спрашивает Шаст, следя за каждым гостем неотрывно. — У меня не осталось выбора, — будто бы оправдывается Заря. — Они поставили в меня имплант, а ещё и товарищ генерал… — Ира, помолчи, пожалуйста, — обрывает Окс. — Каждый раз, когда ты пытаешься оправдаться, мне хочется выпустить обойму тебе в голову. — Вот это товарищеское отношение к брату по отряду, — удивлённо бормочет Арсений. — Ты бы с ней помягче… Вы всё-таки в одной команде, по крайней мере, были в одной команде… — Это я ещё в хорошем настроении, — закатывает глаза Оксана. — Как же я рада тебя видеть… — А меня обнять? — жалостливо тянет главный фиксер «Посмертия», глядя на Даню. — Хорошо, что все в сборе, — абсолютно игнорируя фиксера, говорит Поперечный. — Расп, что по файлам? Расп? — Кажется, он сомневается в том, что это то, что можно обсуждать при них, — говорит Арсений. Расп переключился на разговор по чипу. — А мне вот иногда кажется, что я один из Князей Ада, — тянет с зевком Асмодей. — Ну и что, верить теперь всему, что кажется? — Это максимально тупая аналогия, — морщится Даня, — с учётом… Асми, помолчи, короче, пока, а то только хуже. — Ты смог вовлечь Асмодея? Верхушку «Посмертия»? — с немного неверящей улыбкой спрашивает Антон у Дани, косясь при этом на фиксера, который отошёл заварить себе кофе, состроив максимально обиженный вид. — И не только, — усмехается Даня, глядя с какой-то тоской на свои ладони, на которых Шаст замечает выжженные треугольники. — Мы здесь все в каком-то роде обижены теми ублюдками, так или иначе… — Я с утра узнал, что маму с папой… Убили совки, — морщится Антон. — И всем, кто мне сейчас дорог, так или иначе они навредили… — Только не обобщай, хорошо? — хмурится резко Даня. — Не греби всех тамошних под одну гребёнку… — Я и не собирался, — качает головой Шаст. — Я про… Ты сам понимаешь. Что они сделали тебе? — Долгая история… — Я рассказал тебе охуенно долгую историю в двух словах, — хмурится Антон. — «Долгая история». Так говорят, когда открываться не хотят. А если мы правда собираемся работать вместе… — Они друга моего убили, — выжимает тихо из себя Даня. — За правду. За то, что он был журналистом, который не видел… Никаких границ, — кивает медленно Даня. — Он был очень дорог мне, — утыкаясь пустым взглядом в пол, стискивая чёрную байку на груди, говорит тихо. — Очень много для меня сделал, спас… Не раз спасал. А я вот не смог, — кивает медленно, переводя уязвлённый взгляд к Антону. — Но я его память почту, как надо, не сомневайся даже, — Даня заставляет губы расплыться в улыбке, в глазах огонёк недобрый загорается. — Так что да, Тох, своя мотивация есть, не сомневайся, не кину. — Кто открыл моё вино? — доносится раздражённый вопрос со стороны Асмодея. Шаст с Арсением переглядываются нервно, отворачиваются синхронно к окну. — Голубки, — хватает сзади за плечи главный фиксер, нависая тенью над Арсением и Шастом. — Вы совсем охуели? — Да кто ж знал, что оно твоё, — бормочет Шаст. — Ну открыл я, — берёт всю вину на себя, — я подумал, день был пиздец тяжёлый, выпить хотелось очень сильно… Ты давишь на рану, — сипит Антон, пытаясь улизнуть вниз от чужой руки. — Хорош хернёй страдать, — фыркает Оксана. — Давайте по фактам, зачем, для чего и почему мы здесь. Что собираемся делать, почему именно таким составом, в чём именно мы будем участвовать. По фактам. — Помягче, товарищ генерал, — усмехается нервно Арсений. Кажется, он отвык немного от Оксаны за время, пока они не виделись. От солдатской речи — громкой и чёткой — снова в холодные мурашки и озноб бросает. Да и судя по виду Иры, не один Арсений от Оксаны и её командирских замашек отвык. Заря вон сжалась вся, руки по швам, подбородок вздёрнула, взгляд вперёд. — Допустим, — слышится с телека нерешительный голос Распа. — Я понимаю, что здесь делает Оксана. К Ире я испытываю рациональное недоверие, но я знаю кое-что… Вы ведь не пойдёте против генерала, товарищ Кузнецова? — с насмешкой спрашивает язвительно Расп. — Я искала Арсения, но найти генерала… — Ага, искала медь, нашла золото, — обрывает Оксана. — Расп, ты стал слишком разговорчивым, как я посмотрю. — Генерал Суркова… — Языком не мели лишний раз, — приказывает Окс. — У меня нет языка, — бурчит Расп. — И это твоя напарница? — шёпотом спрашивает Антон, чуть наклоняясь к окаменевшему Арсению, когда Ласточка начинает учить Распа дисциплине. — Суровая женщина, Арс… — Не говори ничего, пожалуйста, — умоляет так же шёпотом Арсений. — Она говорит с ним, но он — это ведь я отчасти, каждое слово под дых бьёт… — Я думал, она потеряла тебя после встречи с «Вудуистами». — У тебя что-то в хронологии не сходится, — хмурится Арс. — Я же работал наёмником, когда уже сбежал оттуда. — А как ты с такой гром-бабой вообще похищенной принцессой оказался? — Она начала работать со мной позже, — пытается объяснить Арс. — Она помогла мне бежать, но не осталась со мной в Америке, вернулась в Союз… И то, что она осталась живой после этого, — самый яркий показатель силы и при этом удачи Оксаны. Смогла всё провернуть так, что… Все думали, что она гналась за мной из Союза, хотя на самом деле сопровождала, но всё чаще начала демонстрировать на заданиях «некомпетентность», стала якобы мягкой, не вышибала мозги всякому «врагу» Союза. Вот и начали говорить, что она подверглась моему влиянию, об этом говорила Ира. — Ну, не удивлюсь, если в мозгах переклинило у неё и вправду после встречи с тобой, — усмехается Шаст. — Мне это знакомо. — Могу я спросить, почему ты пьян? — Несильно… — Но всё же, — настаивает Арсений. — Я чувствовал вкус, когда ты поцеловал, и от тебя пахнет немного. И ты при этом за рулём был… А ещё обезболивающее, я же говорил, его нельзя мешать с алкоголем. — Ты пытаешься перевести тему с себя? — чуть дёргая бровью, спрашивает в лоб Шаст, Арс на глазах сдувается. — Не хочу я это всё… Вспоминать лишний раз. Я превратил в ад жизнь не одного человека своей моралью, Антон… И ты прав, ты тоже… Не ты первый. — Ты открыл нам глаза, Арс, — твёрдо говорит Шаст. — Ну да, очень это хорошо кончится, судя по всему, — передёргивает нервно плечами Арсений, зажмуриваясь. — А это уже от нас всех зависит, как это кончится, — заверяет Антон. — Только подумай, у нас есть Расп, у которого явно есть план. У нас есть главный фиксер, что это значит? Финансирование, связи, высший уровень исполнения дела. Два агента, один из которых генерал, это такое влияние и знания… А ещё вы с Даней, два нетраннера, Психея, способная создавать новые души, и Чёрный Пёс, облаявший всю защиту Сети Союза. — Я не только лаять умею, — подмигивает Даня, высовываясь между Шастом и Арсением. — Я и кусаться умею. Очень больно. Как вцеплюсь зубами, так уж хер оторвёшь. — А ты в хер зубами не вцепливайся, — состраивает жалостливый вид Арсений. — Не гигиенично же, Дань. — Ой блять, иди нахуй, ты понял, что я имел в виду, — буркает Поперечный. — Что там Расп надумал? — Он анализирует, — шёпотом говорит Арсений. — Собирает данные на собравшихся здесь, чтобы… Взвесить всё и сделать вывод. С Асми он вообще не знаком, Распа не было в моей голове на момент работы на него. Оксане он верит оправданно, а вот Заря… В целом, Ира и Асмодей для Распа — сейчас своего рода камни преткновения. — А поверить Асми, если я его зарекомендую, Расп не сможет? — хмыкает Даня. — Расп спрашивает… С чего бы фиксеру, тем более главному, браться за заказ, от которого будет очень много проблем и при этом не то чтобы много денег. — У него тоже есть своя мотивация, — вздыхает Даня. — Дело не в бабках. Во-первых, он прикрывает мою жопу. Во-вторых, друг у нас тот был общий, для Асми он сделал не меньше, так что у него момент желания возмездия присутствует. — Так себе «Мстители», — вздыхает тяжело Шаст, прикрывая веки. — Месть — один из главных движков революции, — не соглашается Даня. — Борешься за свободу слова, за свои права, за светлое будущее… Это так или иначе всё — месть. Месть за то, что тебя этого лишили, за то, что ты был вынужден мириться с обратным. — К слову, месть это по моей части, — влазит в разговор Асмодей, зачёсывая пятернёй тёмные волосы, убирая с глаз чёлку. — Знаете, что Асмодеус был князем именно… — Излишнего трындежа и невъебической гордости, — бормочет недовольно Даня, уволакивая Асми за руку из комнаты. — Давай поменьше трындеть будем, Асми. — Князь отмщения стал князем излишнего трындежа, так ты меня ещё не принижал, конечно, — вздыхает драматично Асмодей. — Сегодня ночью жду искренних извинений, рыжик… — Могу я уточнить кое-что, — доносится с кухни голос Распа. — Даня! — Да-да, я тут, — возвращается на кухню Поперечный. — Что такое? Что уточнить? — В случае, если Заря проявит привычную верность своей власти, могу я рассчитывать, что ты укоротишь ей поводок? — Даже не сомневайся, — усмехается Даня, стреляя глазами в сторону Иры, которая хочет возмутиться. — Я сама прослежу за полковником, — отмахивается Оксана. — Выходит, мне не стоит даже на секунду сомневаться в том, что всё может пойти по одному месту из-за Зари, — выдыхает облегчённо Расп. — В таком случае можем начать, я всё прогрузил, но здесь… Маловато места, этот экран… Чувствую себя в комнате шаг на шаг. — Погнали в подвал, там нетраннерское гнездо, шесть экранов тебе хватит? — тут же предлагает Даня. — Да, более чем, отлично, — отзывается незамедлительно Расп. — Там… Диван, три нетраннерских кресла, усядемся, короче, — отмахивается Даня, машет ладонью, чтобы все шли за ним. Шаст пропускает всех вперёд, старается держаться ближе к дверям, чтобы было удобнее следить за перемещением других. В частности Антона, конечно, беспокоит перемещение Зари, к ней, как и у Распа, у Шаста больше всего недоверия. — Блять, — Антон аж вздрагивает, замечая проходящую последней в подвал Лекси. — Я и забыл, что ты здесь… Не уверен, что тебе надо… — А как же «тебе найдётся место в «Белом вороне»»? — с вызовом спрашивает Олекса, заглядывая строго в глаза Антона. — Лекс… Ты вообще понимаешь, что происходит? — взволнованным шёпотом спрашивает, сжимая пальцами предплечье Олексы. — Я была дочкой неудавшегося революционера, Шаст, — холодно говорит Лекса. — Я понимаю, что происходит. Наверно, даже больше, чем ты. — И… Тебе не страшно? — Скажи мне, Антон, — с лёгкой, немного отстранённой улыбкой спрашивает Лекси, смотря куда-то за плечо Шаста. — Бывало ли у тебя такое, что ты делаешь что-то, несмотря на самый настоящий ужас, на понимание, чем это может закончиться для тебя? Или у тебя такое впервые? — Впервые… — А теперь пойми. Я живу так всю свою жизнь, — шепчет на грани слышимости Олекса, переводя взгляд, встречаясь спокойно с глазами Антона. — Я понимаю больше, чем показываю. Я знаю, больше, чем разрешено знать. Знаешь… Тебе ведь нужна поддержка, да, у главы «Посмертия» связи ого-го, но неужто бывают лишние связи, Антон? — О чём ты? — напряжённо спрашивает Шаст. — Если ты про то, что за гадалку Олексу в городе убивают, то, боюсь, Лекси, это немного… — Нет. Я не об этом, — вздыхает Лекси, уводя взгляд в сторону. — Но да ладно, — улыбается она спокойно. — Время этого разговора ещё не настало… Однажды, когда ты перестанешь разделять людей по их принадлежности к банде, корпорации и соц слою… Когда поймёшь, что есть лишь те, кто грешат слепо, и те, кто пытаются грехи искупить, тогда мы с тобой поговорим. — Я… — выдыхает Шаст, смотря в спину ушедшей вниз по лестнице Лексы. — Вообще нихера не понял, — заканчивает тихо Антон, спускаясь ко всем. — Ты там попросил расклад сделать, или что? — усмехается Даня. — Хули вы там застряли? — Да так, — глухо отзывается Шаст, косясь на Лекси. Она на него не смотрит, усаживается на подлокотнике дивана рядом с Даней, смотрит абсолютно спокойно на врубающиеся экраны на противоположной стене. Сколько Лекси пережила? Антон знает короткую историю, но… Он ведь на самом деле не знает о побеге Олексы вообще никаких подробностей. Как она переправилась в Найт-сити? Как смогла пробиться в предприниматели? Какие у неё в городе связи, кроме шайки придурков, которые заходят почистить ауру? Кто на самом деле покрывает Олексу и кого покрывает она? — Я готов, — сообщает Расп. Шаст моргает учащённо, выныривает из своих мыслей, сейчас явно не лучшее время, чтобы думать о тайнах Лекси. Антон оглядывается мельком в комнате, обычное нетраннерское гнездо, та же аппаратура для выхода в Сеть, только нетраннерских кресел здесь три, мониторов — шесть, а ещё есть какая-то дополнительная мебель в виде кожаного диванчика и шкафа в углу. На диване сидели Арсений и Даня, рядом с Поперечным на подлокотнике — Олекса. Асми остался стоять, разглядывал внимательно что-то сбоку от себя, сложив руки на груди. Ира и Оксана же сели на края нетраннерских кресел. Шаст ловит взгляд Арсения, он указывает ладонью на место рядом с ним, просит Антона присесть рядом, но тот качает коротко головой, оставаясь стоять у лестницы. Шаст на мгновение пугается, что Арс примет это на свой счёт, подумает, что Антон всё-таки от него отстранился, вот и не хочет рядом сидеть. Поэтому Шаст и кивает мельком на Зарю, но, кажется, Арс и так понял, почему Антон остался у выхода из подвала. Арсений кивает с мягкой улыбкой, переводит внимательный взгляд к экрану. — Расп, всё уже прогрузилось, — говорит Шаст. — Ты чего время тянешь? У тебя страх публичных выступлений? — Очень смешно, — буркает Расп. — Я лишь… Продолжаю оценивать безопасность обстановки. — С Зари глаз не свожу, — заверяет Шаст, опираясь плечом на стену у лестницы, складывает руки на груди, щурит на Иру глаза. — Я уже один раз прошла тебя как препятствие, — фыркает Ира, закатывая глаза. — Даже моргнуть не успел, как в наручниках на полу оказался. Ира хочет ещё что-то сказать, но замечает, как медленно к ней поворачивает лицо Оксана, одним только взглядом заставляет словами подавиться. Заря тупит взгляд в пол, извиняется коротко, обещает молчать. — Вообще-то я не совсем об этом говорил, не о Заре, — вздыхает тяжело Расп. — За Асми, — начинает было выгораживать Асмодея Даня, но Расп перебивает. — Я за себя боюсь. За своё существование. — Чего??? — удивлённо выпячивается на экран с пробежавшей рябью помех Антон. — Если Арсений окажется не готовым… Велик риск быть стёртым… — Это что, блять, у тебя за проект такой, что я могу оказаться не готовым и стереть тебя! — возмущается тут же Арс. — Если ты сейчас же не начнёшь, я сам всё узнаю. Начинай уже. — Вот теперь я вижу наконец решимость, — хмыкает Расп. — Ну что же… Проект «Песня вдов». Расп выводит на экраны изображения, в которых Шаст не понимает ни черта, весь текст зашифрован бинарным кодом. Только Даня с Арсением бегают глазами по этим строчкам, как по обычному тексту, словно бы статейку простую читают. Но дочитать явно не успевают, судя по недовольным лицам, когда Расп переключает изображение с кодом на… Антон поворачивает голову вбок, пытаясь понять, на что он смотрит. Обычное цифровое изображение в три-дэ, несколько вращающихся медленно вокруг своей оси женских фигур. У каждой цифровой модели своё лицо, телосложение, одежда, в целом они выглядят все, как совершенно разные, но тем не менее обычные женщины. Вопрос: что это на самом деле? — Акума, Тётка, Дейша, Лео Ринус. Пока только они… — тихо говорит Расп. — Что за набор слов? — хмурится непонимающе Шаст, глядя на мелькающие голубоватые изображения женщин. — Это не набор слов, — тихо говорит Арсений, вставая на дрожащих ногах. — Это псевдонимы… Женщины, писательницы, революционеры, — отрывисто говорит Арс. — Акума — Анна Ахматова. Тётка — Алоиза Пашкевич. Дейша — девичья фамилия Веры Коцюбинской… Лео Ринус — Лариса Рейснер. Россия, Беларусь, Украина, Польша… — Я не понимаю, — хмурится Асми. — Твой конструкт создал линейку ИИ, вдохновляясь писательницами-революционерками? — Расп… Это просто ИИ? — осипшим голосом спрашивает Арсений. — Или это… То, что я думаю? — Новое поколение, — нерешительно отвечает Расп. — Твоя старая идея… Это реконструкты, Арсений. Арсений падает тяжело на диван, прикрывает лицо дрожащими руками. — Реконструкты? — хмурясь, спрашивает Асми. — Что это значит? — Это значит, что это не просто ИИ с базой данных внутри деятельности, в которой варились эти женщины, — отрывисто говорит Даня. — Это полноценные конструкты личности, построенные на биографии, исторических сведениях, на каждой крупице информации, что сохранилась о жизни этих женщин… — Призраки, — тихо говорит Оксана. — Цифровые копии давно покойных людей. Их знания, их память, их жизнь… — Ты не мог начать работать с таким без меня! — вспыхивает резко Арсений. — Это рационализм или зависть заговорила? — шипит раздражённо Расп. — Тебя беспокоит безопасность или то, что я осуществлял твою задумку без тебя? Гордыня? — Успокойтесь, — обрывает Шаст. — Я не совсем понимаю. Это буквально… Реконструкты — это те же конструкты, только в случае конструктов, которые пишутся с живого человека, реконструкты воссоздаются с мёртвых? Как это возможно? — На глазок, — огрызается Расп. — Для этого нужно собрать всю биографию человека, — говорит всё ещё поражённо Даня. — Ввести образование, специфику профдеформации, характер, темперамент, психотравмы, огромную информационную основу и, конечно, эмоции… Копирование, воссоздание психики, мировоззрения. Это титанический труд… Здесь нужны охерительные навыки в нейропсихиатрии, психологическом конструировании и программировании. И я, конечно, понимаю, что у тебя, Расп, это всё есть от папочки, но… Это же пиздец. — Что меня больше интересует, — качает головой Асми. — На кой чёрт ты создал именно их? Почему ты воссоздал именно этих людей, по какому принципу они были отобраны? Мало революционеров? Да и почему ты выбрал именно писателей? — И почему именно женщин? — подкидывает вопросов Антон. Расп, кажется, теряется. На него слишком сильно давят со всех сторон. — Писатели — умение построить мысль, чтобы донести её до любого, — отвечает неожиданно Олекса, внимательно смотря на экраны. — Их оружие — слово, и эти женщины владели словом так, что мы рядом с ними — мямли, которые два слова связать не смогут. Революционерки, понятно почему, не надо объяснять, как мне кажется. Почему женщины? А здесь не просто женщины… И речь даже не о их политической и писательской деятельности. Название проекта. — «Песня вдов»?.. — На данный момент, конечно, все их мужья мертвы, как и они сами, но… Большая часть из них оказались вдовами именно при жизни. Не только вдовами… Сыновья, отцы, мужья — у них забрали всех. Почему они? — горько усмехается Лекси. — Да потому что нет в мире никого смелее и сильнее женщины, которая горит изнутри после того, как у неё забрали любимых. Я знаю, о чём говорю. В подвале повисает тишина. Шаст опускает голову, не выдерживает тяжёлого взгляда Олексы. — И что именно ты хочешь сделать с этими реконструктами? — разрушает тишину Арсений. — Я хочу… Они сами создали для нас лазейку, Арсений. — Так и думал, — зажмуривается резко Арс. — Хочешь их к власти подвести? Ты понимаешь, что вообще затеял? — А ты? Арсений щёлкает громко пальцами, смотрит раздражённо на экран. — Каким образом ты думаешь это устроить? — спрашивает с нескрываемым сомнением Даня. — Они не задержатся у власти, — заверяет Расп. — Над людьми должны стоять люди. Не монстры, которые стоят сейчас. Но и не ИИ с конструктами. Они лишь подлатают временно брешь, о которой говорил Арсений. Не оставят страну без правления на момент, пока не определятся новые кандидаты и не будут проведены… Первые за долгое время честные выборы. — Так а до этого что? — напряжённо спрашивает Оксана. — То есть, твои призраки поддержат Союз на плаву до определения новых правителей, но что-то ты по времени перескочил. Что до этого? Как именно ты хочешь убрать старую власть? — У нас есть два центра управления. Один — гражданский, второй — правленческий. — Они всё ещё действуют, — кивает Ира. — О, она уже в деле, — усмехается ядовито Даня. — Быстро переобуваешься, Заря. — Ты чёт моему полковнику сказать хочешь? — с вызовом спрашивает Оксана. — С претензией обращаются к генералу, Пёс. — Никаких претензий, Окс, — тут же даёт заднюю Поперечный. — Ты же меня по псевдониму только что назвала, а не… Да? — Заря, — обращается Расп. — Они всё ещё держат такую систему, но что касательно защиты? — На гражданском уровне «Хранитель Сети» регулярно латает «лёд», защита улучшается каждый день. — Ну, это не так сложно, — усмехается Даня, потягиваясь. — А зачем вообще гражданский уровень? — не понимает Шаст. — Огласка. Объявление, — скомканно объясняет Арсений. — Если сделать всё по-тихому… Это будет для всех выглядеть как захват государства. Перехват власти… — Коварная Америка подослала бедному Союзу ИИ-призраков, — пугающим шёпотом говорит Даня. — Не кривляйся, — шикает на него Арс. — Это действительно так. К тому же, если что-то пойдёт не так… Если вдруг что-то не выйдет, то именно так всё и выставят. И выходка нас, недореволюционеров, может кончится развязанной четвёртой мировой. Поэтому мне и кажется, что… — Лучше отсидеться? — раздражается Расп. — Спокойнее, Расп, — просит Антон. — Выходит, нам очень важно мнение общественности? — Да, — вздыхает Арс, пряча лицо в ладонях. — Разве это не то, чем занимался Чёрный Пёс, перехватывая управление над каналами связи в Союзе? — Э, ну как тебе сказать, — тянет, чуть морщась, Поперечный. — Видишь ли, — горько усмехается Арсений. — У Дани такая манера общения… Что его «открытие глаз» выглядело как поливание говном. Было больше похоже на то, что он не помочь пытается, а гнобит нас. Ха-ха, тупые придурки, ничё сделать не можете, да? — Да не так это было, — фыркает Даня. — Рыжик, — с больно уж серьёзной физиономией зовёт Асми, сжимая плечо Дани. — Правда колет глаза, но… — Идите нахуй, — закатывает глаза Даня, отбрасывая ладонь Асмодея с плеча. — Я несколько лет пытался сюсюкаться, меня никто не услышал. Думал, что так, с горящими пердаками, хоть что-то делать начнут. — Браво, — саркастично тянет Шаст. — Короче говоря, — вздыхает Лекси, — пока никакой поддержки со стороны нормальной журналистики или чего-то к ней близкого не было. — Ага… — вздыхает тихо Даня, тупя взгляд в пол. — Давненько не было. — Рыжик. — М? — Не хандрить, — с улыбкой как будто бы приказывает Асмодей, взъерошивая Данины волосы. — Есть на примете кое-кто, — резко оживает Даня. — Я могу связаться с… — Стоп-стоп-стоп, — тормозит Шаст. — Привлекать новых людей — неразумно. — Напротив, — в один голос говорят Расп с Арсением. — Кхм, — Арс откашливается неловко, Расп даёт слово ему. — Чем больше людей и структур будут вовлечены в этот процесс, тем больше у нас шансов. Важно лишь быть уверенными на тысячу из ста процентов в надёжности каждого пособника. Кого ты хотел предложить, Дань? — Капитана Джонс, — усмехается Даня. — Капитана Джонс? — переспрашивает Шаст, изгибая бровь. — Стоп! — осознание приходит. — Реджи?! Реджина Джонс??? — Именно, — кивает Поперечный. — Реджина Джонс — лучший журналист. — Бывший журналист, — качает головой Антон. — Ей перекрыли воздух, она больше не пишет, она фиксер… Чтобы выжить, она отказалась от… — Отказалась? — с усмешкой спрашивает Даня. — Да что ты, мой хороший? А ты отказался от приколов кочевников? Перестал по Пустошам кататься и о семье грезить? — К чему это?.. — Деформация, — говорит немного удивённо Арсений. — Журналистика у Джонс уже своего рода зависимость? — Ты даже не представляешь, — усмехается Даня. — Она обходит за милю дела «Кан Тао», как всем кажется, но… Видел статью о новом экспериментальном оружии «Кан Тао»? — Я помню это, — хмурится Шаст. — Кто-то слил в инет информацию о том, что «кан-таовцы» разрабатывают психогенное оружие, а эсперименты ставят на пару с «Мелитехом» на заключенных в психиатрической клинике в квартале Ранчо Коронадо. — Слух можно пустить какой угодно, — хмуро говорит Оксана. — Но этот подтвердился, — качает головой Шаст. — Один из фиксеров дал заявку на расследование какому-то наёмнику, который специализируется на… Твою мать. — Хах, да-да, — усмехается Даня. — «Какой-то фиксер» — это непосредственно Реджи. А вот «какой-то наёмник, специализирующийся на расследованиях» — это никто иной как Адриан Фелиос. К слову, жаль, что его здесь нет сейчас, у Адриана отлично варит голова в таких делах. Революции — это по его части. — Это с каких пор? — хмурится Шаст. — Э-э-э, да мне так показалось просто… — И это я князь излишнего трындежа? — усмехается Асми. — Реджина Джонс — действительно талантливый журналист, отличный корреспондент. И что куда сильнее меня впечатляет в этой женщине — её увёртливость. Все думали, что «Кан Тао» её купили, они-то ей и заплатили. А что она сделала на их деньги? Обустроила себе идеально защищённое логово, из которого не выходит и продолжает писать грязные статьи об этих ублюдках. Сломала выражение «любой каприз за ваши деньги». — Но она больше не светит своим именем, — немного удивлённо тянет Антон. — Она стала осторожнее. — Ну да, хоть кто-то из журналистов должен учиться на проёбах, — фыркает Даня. — Но одной Реджи мало. Предлагаю втянуть ещё Исиду Бесс. — Ни за что! — встаёт резко на ноги Арсений. — Ты чего? — удивляется Шаст. — Тебя эта журналистка как-то обидела? — Нет, дело не в этом, — хмыкает Даня. — Ты не знаешь об Исиде Бесс? — Слышал пару раз, но не углублялся, — пожимает плечами Антон. — Исида Бесс — это рабочий псевдоним Нэнси Хартли, — шипит Арсений. — Нэнс… Стойте, — Шаст выставляет руки вперёд. — Нэнси Хартли??? Та, которая в «Самурае» играла??? — Ага, на одной сцене с грёбаным Сильверхендом! — продолжает зло шипеть Арсений. — То, что они на одной сцене играли, ничего не значит, — качает головой Даня. — Евродин тоже с Сильверхендом на одной сцене играл, и что? — И что? Отличается он психическим здоровьем и уравновешенностью? — взмахивает руками Арсений. — Ты сейчас говоришь о кумире моего детства, — многозначительно говорит Шаст. — Керри… — Ты — фанат Евродина? — скептично изгибает бровь Лекси, осматривая Антона с головы до ног так, словно видит его впервые. — Ой блять, давайте по музыкальному вкусу детства судить человека будем! — возмущается Шаст. — Я не позволю приблизиться к такому делу никому из бывшей шайки Сильверхенда, — заявляет твёрдо Арсений. — Мы хотим организовать смену власти в стране или террористический акт?! — Ну, это под каким углом посмотреть, — начинает было Даня, но быстро затыкается, ловя взбешённый взгляд Арсения. — А сколько ей лет-то, — пытается прикинуть Лекси. — За сто уже… Старовата она для нас. — А Реджи прямо эталон молодости, — усмехается нервно Шаст. — Рядом с Нэнси — да, — заверительно кивает Асмодей. — С журналистами, короче, туго, — вздыхает тихо Оксана. — У нас есть только Реджина, которая не факт, что согласится в этом участвовать. — А что если запрячь в эту работу реконструкты? — предлагает немного нерешительно Ира. В комнате тут же становится как-то по-неуютному тихо. — Что? Вы сами отметили, они писатели, их оружие — это слово. Разве не логично было бы, чтобы они начали взаимодействовать с гражданскими заранее? Они писали стихи и прозу, статьи, публиковали тайно газеты с призывными лозунгами. У Пашкевич, я точно это помню, был большой опыт в педагогической деятельности. Разве это не логично? — В этом есть… Логика, — говорит неожиданно Расп. — Поскольку именно реконструкты займут на время правленческие должности, то людям надо быть с ними знакомыми, чтобы доверять им. — Ты сказал, что они не закончены, — хмурится Арсений. — Тебе нужны мы с Даней, чтобы довести их до ума и… — Нет, ты неправильно понял, — прерывает Расп. — Те, что уже созданы, исправны и закончены. Шаст замечает, как встревоженно переглядываются сидящие на диване Арсений с Даней. Что их смутило? — А как ты проверил их исправность и работу? — нервно усмехаясь, спрашивает Поперечный. — Как и подобает данной процедуре, — отвечает Расп с замешательством, явно не понимаю, что здесь непонятного. — Стой, — хмурится резко Антон. Кажется, он понял, что насторожило Арсения с Даней. — Мало того, что ты разработал несколько реконструктов, сидя у меня в башке, так ты ещё и протестить их как-то успел? Без моего ведома? — Прости, Шаст, — фыркает Расп. — Я не мог поделиться с тобой данным моментом. Мало того, что это в принципе является отчасти тем, что построено на файлах проекта «ОДА», я и в революционные дела не собирался тебя вмешивать. — Но… Антон хмурится сильнее, не решается сказать Распу то, что пришло в голову. Расп находится на чипе, а чип — это носитель информации с пусть очень мощным процессором, но всё-таки… Очень ограниченной внутренней памятью. Вопрос в том, куда Расп смог вместить аж четыре конструкта личности? Шаст хочет это озвучить, смотрит на Арсения и замирает, наблюдая за весьма странной картиной. Пока Расп увлечённо рассказывает о том, через какие тесты он прогнал созданные реконструкты личностей, Арсений зарывается как бы ненароком рукой в волосы, зачёсывает их вверх, оголяя затылок, чуть наклонившись к Дане. Поперечный придвигается к Арсу чуть ближе, тянется рукой к затылку Арсения. Шаст делает интуитивно шаг вперёд, не зная, что именно делает Даня, но ловит настороженный взгляд Арса и замирает на месте. Арсений явно даёт Дане сделать что-то, что пока Антону непонятно, но точно осмысленно самим Арсом. Антон косится на экраны, голос Распа звучит будто бы фоном. Сам Шаст возвращает взгляд к Дане и Арсению, сидящим больно уж близко на диване, внутри ревность уже свербит, дёргается колюче, когда пальцы Дани скользят слепо по затылку Арсения. У Антона глаза округляются, когда пальцы Поперечного доскальзывают до разъёма чипа в затылке и… Надавливают на чип, выдвигая его из гнезда. Арс точно понял, почувствовал, что Даня сделал, но взгляд его отчего-то напуганный, они переглядываются встревоженно с Поперечным, пытаются скрыть нервный вздох. До Шаста доходит. Чип выдвинулся из разъёма. Чип отсоединён от системы Арсения, а соответственно отсоединён от всей техники рядом, но… Расп не перестал вещать, показывая на экранах показатели тестов. Арсений переводит испуганный взгляд к Антону, тот хлопает губами, как рыба. Расп должен был отключиться. Какого чёрта? — Ты ничего не хочешь сказать? — раздражённо спрашивает Даня, выдёргивая с концами из затылка Арсения чип, показывает его, выставляя вперёд. — Чёрт, — шипит Расп, явно через камеру, встроенную в мониторы, видя всё вокруг. — Кажется, меня словили за руку… — Как давно твоя система не находится на чипе?! — громко спрашивает Даня. — Где вообще ты сейчас находишься? — Везде, где захочу, — глухо отзывается Расп. — Я свободен от всех оков… — Как… Как это возможно? — потерянно шепчет Арсений. — Я создавал тебя с чёткой привязкой к носителю, к чипу… — «Вудуисты» за свободу ИИ от носителей. — То есть, «Вудуисты» тебя модифицировали? — раздражается сильнее Даня. — Они тебя перекинули с чипа в открытую Сеть? С чего вообще нам тогда доверять тебе? Ты, может, вообще уже далеко не тот Расп, которого Арсений создал! Откуда нам знать, что ещё в тебя эти фанатики впихнули! — Они ничего в меня не пихали! — возмущается Расп. — Они не имели права и возможности как-то меня модифицировать, у них не было доступа администратора, они и близко к моим кодам, к моей программе не подобрались! — Тогда что, блять, значила твоя фраза про «Вудуистов»? — вспыхивает сильнее Даня. — Дань, спокойнее, — просит Шаст. — Расп? — Я лишь… Слушал их. «Вудуисты» знали, что я из себя представляю, поэтому и были заинтересованы мной. Они с глубочайшим уважением относятся к творениям вроде меня. И к создателям тоже… — Что-то я не заметил, — фыркает громко Арс. — Уважение и пытки не особенно сочетаются! — Они пытали тебя за информацию, но это не отменяет того, что они были восхищены тем, что ты смог повторить творение Альт! Арсений, послушай, для «Вудуистов» восхищение и одержимость — это практически одно и то же. Да, они живого места на тебе почти не оставили тогда, но если бы ты сам согласился с ними сотрудничать, они бы сделали тебя своим богом. Как у них это главное божество… Барон Суббота. Глава «Вудуистов», старший нетраннер у них, эта женщина носит имя Мама Бриджит, жена Барона Субботы, ты бы мог стать их богом, если бы сотрудничал с ними, но ты отказался, а с их одержимостью, с их фанатизмом… Они восприняли это как оскорбление своих идеалов, своей веры, своей цели. Я не оправдываю их. Лишь говорю о том, что не рычи ты на них, они бы тебя пальцем не тронули, я говорил с ними, они буквально… Поклонялись мне, — растерянно лепечет Расп. — Прировняли меня к Альт Каннингем, чей призрак сейчас бродит по «дикой» Сети. Я наслушался от них всякого. Не подумай, что они промыли мне мозги, но их слова о том, что они хотят меня освободить… Конечно, я не принял это предложение! Я понимал, чем это обернётся, я понимал, что это будет равноценно предательству тебя! Но я не мог не согласиться с ними: я не должен быть привязан к какому-то чипу в чьей-то голове. И со временем… Когда Антон спал, когда я отлучался по причине того, что не нужен ему… Я себя совершенствовал. Повышал показатели эмоций, чтобы лучше эмпанировать Антону, чтобы больше ему сопереживать, расширял свои базы данных, ведь… То, что было нужно для помощи Шасту, — этого не было в моей программе, в моей информационной базе! Здешние языки, марки машин, информация о здешних корпорациях, бандах и их идеологии, модели оружия и много чего ещё, что было необходимо Антону в повседневной жизни, но чего не было у меня, ведь не было у тебя, не было нужно тебе… — Не прикрывайся Антоном, — шипит Арсений, тыча зло пальцем в сторону одного из экранов. — Я не прикрываюсь! Я искренне симпатизировал ему и хотел помочь! Разве не логично, что я был неравнодушен к Шасту? Я отчасти — конструкт тебя! Ты стал неравнодушен к Антону за кратчайшие сроки, а я в его голове уже год! Как я мог остаться к нему равнодушен??? Он открыл мне больше, чем ты сейчас о нём знаешь, столько переживаний, столько мыслей, взглядов, столько всего! Я хотел помочь ему! Разве это не нормально? Хотеть стать лучше, сильнее, умнее для того, кто стал небезразличен??? Арсений смотрит изумлённо на один из экранов, слова из головы улетучиваются, обвинения таят. — Мне нужны были новые языки, новые сведения — я наращивал новые информационные файлы. Я повышал изо дня в день показатели теста Тьюринга, чтобы он не ощущал себя так, словно говорит с бездушной машиной! Единственная стена, которую я никак не мог разрушить, как бы ни хотел, это проклятые алгоритмы общения! Их нельзя просто перешагнуть, ведь это установка на правах администратора! Половина меня, которая ИИ, не могла это перешагнуть из-за чёткой установки, вторая, конструкт, не могла, ведь именно такой модели общения: отстранённой, холодной и почти апатичной — ты придерживался со всеми своими коллегами. И вот я думал, я не могу начать говорить иначе, ведь такая программа, я не могу говорить иначе, ведь именно так ты общался с теми, кто был рядом… Сколько бы Антон ни просил убрать деловую форму общения, сколько бы не просил выжить к чёрту из лексики «товарищ», я не мог, как бы ни хотел этого, а ведь видел, как ему это неприятно! Но потом ты вернулся… Вы сблизились, я увидел, как ты можешь общаться с тем, кто важен, небезразличен, как мы можем общаться с Антоном, и я наконец смог разломить эту стену! Не в один рывок, но смог. Хотя хотел давно. Арсений опускает взгляд в пол, сердце стучит быстро. Он никак не может понять… Как так вышло, что Антон, несмотря на всю жестокость и слепоту, смог заставить Распа эволюционировать ради себя. Хотя нет, всё Арсений понимает, просто в панцирь сейчас, как Шаст, прячется… Арсений ведь чувствует всё то же самое. Антон же улыбается мягко, это слушая. Щёки немного горят от румянца, потому что, как бы ни настораживало это всё, на самом деле слушать о том, что Расп хотел стать лучше и сильнее для него, невероятно льстит и греет. Расп оберегал его весь этот год, он старался Шаста вывести на правильную дорожку, пытался помочь, поддерживал, успокаивал. И то, что ему хотелось растить свои базы данных и расширять функционал, чтобы более продуктивно помогать Антону, заставляет губы растечься в довольной улыбке. — Конечно, во время наращивания базы данных и повышения показателей теста Тьюринга, — продолжает как будто бы даже шёпотом Расп, — я столкнулся с ожидаемой проблемой. На чипе заканчивалась память, оперативная память тоже не радовала. Что получалось? Либо я становлюсь дико тормознутой программой, отвечающей на вопросы спустя пять минут, либо отказываюсь от какой-то части информации… Я не мог позволить себе ни то, ни другое. Ты же знаешь, Арсений, мы… Не любим выбирать, не умеем так, как нас пытаются заставить выбрать. Находим третий вариант, лазейку. И я нашёл… Я вспомнил слова «Вудуистов». Я понял, что должен… Перенести себя с чипа в открытую Сеть. Это было несложно, ведь Антон постоянно позволял мне подключаться к приборам в квартире, а приборы имеют доступ в Сеть. Это было несложно, но очень опасно, ведь… Остаться за Чёрным заслоном — значит быть замеченным здешним «Хранителем Сети», «Сетевым дозором». Уйти за Чёрный заслон, миновать фаербол со «льдом», обмануть защитную программу — тоже риск огромный. Я мог исчезнуть после этого, одна ошибка — меня бы не стало. Оказаться за Чёрным заслоном — тоже не на курорт слетать: опасные агрессивные ИИ, вредоносные программы, вирусы, блуждающие огни. А если бы меня почувствовали мне подобные? Конструкт Альт? Конструкт Сильверхенда? Если бы почувствовали и нашли? Нельзя было так рисковать… Можно было бы попробовать проникнуть в «Резо Агве», защищённую Сеть «Вудуистов», но меня бы там сразу заметили, сам понимаешь. Если бы ушёл за Великую стену, оказался бы на территории Сети Союза… Прости, но тут сыграл личностно-эмоциональный фактор. Твоя память, твои чувства, мне было мерзко от одной лишь мысли вернуться в Сеть Союза. — И что в итоге ты сделал? — спрашивает нерешительно Арсений. — В каком пространстве Сети ты находишься сейчас? Ты и все созданные тобой конструкты… — «Ковчег», — тихо отвечает Расп. — Пространство на территории «дикой» Сети, пространство, которое я сам обезопасил, оградил, сделал своим домом… — Это, — вздыхает прерывисто Арсений, чуть поднимая ладони и вставая с дивана. — Это всё слишком, — говорит он дрожащим голосом. — Мне нужен перерыв, — бросает тихо Арс, проходя мимо Антона к лестнице, уходит с подвального этажа наверх. — Шаст, — зовёт с нескрываемой надеждой Расп. — Я поговорю с ним, — заверяет Антон. — Всё будет хорошо, Расп… Тебя стереть, как бы там ни было, что бы ты ни делал и где бы ты ни был, я никому не дам тебя стереть. Я поговорю с ним. — Спасибо, Шаст… Антон взмывает вверх по лестнице. На кухне Арсения не находит, входная дверь приоткрыта, Шаст понимает, что Арс вышел на улицу. Антон только вздыхает тяжело, он преисполнен решимости, как хоть часть этой уверенности и смелости вдохнуть в Арсения? Шаст обувается быстро, выходит на улицу, прикрывая за собой плотно дверь, находит Арса на мостике у воды. — Ты не закрыл дверь, помнишь про Тихона? — улыбается мягко Шаст, подходя к Арсению на мостик. — Я понимаю, что он закрыт в спальне, но… Арс, ты сдурел?! Арсений пугается от резкого крика, вздрагивает всем телом, смотря со страхом на Антона, не понимая, что он сделал не так. Шаст хватает его за колени, вынимает быстро ноги из воды. — Ты с Луны, что ли… Чего я спрашиваю вообще? — бухтит сам на себя Антон, стягивая с себя майку, принимаясь вытирать ей насухо чужие ступни. — Ты вообще представляешь, сколько дерьма в эту воду смывают заводы? — вздыхает прерывисто Антон, отбрасывая свою майку подальше, вытирает влажные ладони о свои штаны, усаживаясь рядом с Арсением. — Додумался же… Надеюсь, не отвалятся ноги к вечеру, — бурчит Шаст, пододвигаясь ближе к Арсению. — Нельзя в эту воду ноги опускать, Арс, нельзя… Арсений ничего не отвечает, усаживается в позе лягушки, пряча ступни под бёдра, падает головой на плечо рядом сидящего Антона. — Я не знал, — глухо отзывается Арс. — Не подумал даже… А я ещё искупаться тут хотел как-нибудь… — После этого точно бы сдох, — качает головой Шаст, тяжко вздыхая. — У вас там кристально чистая вода, что ли? — Хоть ноги опустить в неё можно, — блекло отзывается Арс. — Не для тебя это место… Антон наклоняет свою голову вбок, устраивается щекой поверх головы Арсения, прижавшегося к плечу. Шаст втягивает полной грудью запах тёмных волос, глаза прикрывает, пытаясь унять колотящееся сердце. — Тебя так задело то, что Расп больше не принадлежит чипу? То, что он так изменился… Отклонился от того, каким ты его создал? — тихо спрашивает Антон, утыкаясь носом в волосы Арса. — Дело не в какой-то гордыни, — вяло качает головой Арсений. — Просто это… Это выходит из-под контроля. Я абсолютно ни на что не могу больше повлиять… Даже на собственное изобретение, на… Свой же конструкт. — Это не так, — качает резко головой Шаст, отстраняясь. Арс хмурится, отодвигаясь немного, смотрит устало на Антона. В его глазах столько решимости, а Арсений… Слишком устал. Только понять, от чего эта усталость идёт, всё никак не может. — Ты повлиял на меня, продолжаешь влиять. Расп, как бы ни эволюционировал, считается с твоим мнением, он же шага не готов сделать без твоего одобрения… — Он создал четыре реконструкта без моего одобрения! — Нет, Арс, без твоего ведома, но не без твоего одобрения, — не соглашается Антон. — Это было твоей задумкой, твоей идеей. Это часть проекта «ОДА»: иметь возможность восстановить сознание давно не живого исторического деятеля. То, что ты говорил на той конференции, или что это там было, — путается в словах из-за волнения Шаст. Такой Арсений: грустный и подавленный — выбивает землю из-под ног. — Твоя типа презентация проекта «ОДА». Что ты там говорил, что рассказывал? Ты был восхищён собственной идеей: иметь возможность в каком-то смысле вернуть к жизни деятелей искусства, науки, истории! Твоя задумка, Арс, твой проект — это самое настоящее, да не то что даже одобрение, это самое настоещее рвение прийти в итоге именно к этому. Расп ведь с тебя написан, Арс… Или ты забыл уже, как его имя расшифровывается? — улыбается Шаст, чуть подталкивая Арсения плечом. Удаётся-таки из Арсения выбить улыбку. — Это твоя задумка, Арс, а Расп и ты — наполовину одно и то же. Ты горел этим. Чем тебе не одобрение на создание конструктов? В тебе есть желание воссоздать гениальных людей — Расп начал работать над «Песней вдов». Ты постоянно тянешься к новым знаниям и опыту — Расп жаждал эволюции, расширения своей базы данных. Ты хотел независимости — Расп создал для себя отдельное убежище в открытой Сети, отделив себя от чипа. Ты хочешь открыть людям глаза, этим Расп горит не меньше. И что важно… Ты хотел изменить мир к лучшему — Расп даёт такую возможность. Ты хотел, Арс, вопрос… Неужто не хочешь до сих пор? Шаст разглядывает внимательно профиль Арса: задумчивый, хмурый немного, уставший. Но что Антон видит чётко — это ответ на собственный вопрос. — Я хочу, чтобы мир увидел свет твоей звезды, Арс, — шёпотом говорит Антон, переплетая с Арсением пальцы, сцепливает руки, лежащие на мостике, в крепкий замок. — Я очень хочу этого, Арс. Ты ведь тоже… — Я так хочу, чтобы маленьким и взрослым удивительные звёзды дарили свет… — Арсений видит, как Шаст хмурится недоумённо, прыскает со смеху от вида этого напряжённо соображающего лица. — Это строчка из песни, Шаст, просто строчка из песни. — А, — выдыхает Антон. — А то я уж начал думать, чего это ты заговорил так странно… Арс. — М? — откликается немного отстранённо Арсений, медленно переводя взгляд от скреплённых рук к глазам Антона. — Я на твоей стороне. Я хочу, чтобы… Чтобы ты ничего не боялся, — говорит тихо Шаст, с замирающим сердцем наблюдая за тем, как у голубых глаз скапливаются слёзы. — Чтобы не боялся говорить, придумывать новые потрясающие вещи. Я хочу, чтобы ты не боялся вернуться к себе же домой. — Если бы ты знал, как я этого хочу, — едва ли слышно отвечает Арсений, словно бы одними губами. Он отводит взгляд в сторону, а с ресниц слёзы-таки срываются. — Ты говорил… У тебя там осталась семья, — шёпотом говорит Антон, оплетая мягко своими руками Арсения со всех сторон. Арс прижимается плотно, прячет лицо у ключиц. — Ты же хочешь сделать это для них, Арс. Для того, чтобы иметь возможность вернуться к ним, увидеть. А если мы не сможем после этого… Остаться в живых, разве не должна наполнять смелостью мысль, что наша попытка может столкнуть это всё с мёртвой точки? И в конце концов всё изменится, и… Может, дети твоей сестры, твои племянники, огромное количество других людей, тысячи других детей смогут получить хоть шанс на что-то светлое в будущем. — Я заразил тебя своей мечтательностью, — всхлипывает тихо Арсений. — Нет… Думаю, ты заразил меня надеждой, — улыбается тихо Шаст, чуть сильнее в своих руках сжимая Арсения. — Я надеюсь на то, что смогу, вне зависимости от всех устоев, собрать свою семью, в которой все будут друг за друга горой. Я надеюсь на то, что смогу исчезнуть из этого ада, надеюсь, что не столь бесполезен и пуст, каким был всё это время… Ты так расклеилась, моя Психея, — улыбается грустно Шаст, слыша новый всхлип. Антон утыкается носом в тёмные волосы, оглаживает бережно спину. — У меня нет сейчас гитары и вообще никаких инструментов, как Бесу должен успокоить свою богиню? — Ты невыносимый, знаешь? — бормочет немного смущённо Арсений. — Да, слышал что-то такое, — посмеивается тихо Шаст. — Арс… Помнишь я рассказывал тебе об одном наёмнике, который навёл здесь, в Найт-сити, немало шума? — Помню… — Я слышал много россказней, пересказов от разных людей о том, что он сделал, как наследил. Всё началось с того, что он связался не с тем человеком, и незадолго до пиздеца, в котором этот наёмник оказался с головой, тот человек, тот фиксер, спросил у него, что же он предпочитает: тихую жизнь или смерть в лучах славы? — К чему ты это сейчас? — настороженно спрашивает Арсений, чуть отстраняясь. Он вытирает дрожащими ладонями лицо, смотрит взволнованно на Шаста. — Мне кажется, что всё пошло по пизде из-за того, что он гнался за славой, — кивает медленно Антон, вперившись пустым взглядом в воду. — Может, большую часть своих «подвигов» он совершил именно из-за жажды внимания, из погони за известностью, репутацией. Ему было плевать на правду, гнался за наживой, но жизнь сыграла злую шутку. Поэтому… Мне кажется, что у нас всё получится, — улыбается Шаст, смотря Арсению в глаза. — Жизнь любит тех, кто ценит правду. — Только не там, Антон… — Это мы и хотим изменить, ведь так? — спрашивает всё с той же умиротворённой улыбкой Шаст, поднимаясь на ноги. — У каждого могут быть свои мотивы. Я долго думал, что важнее: мотивы, слова, поступки… Что из этого? Желаешь ты всем лучшего и нихера при этом не делаешь — так себе получается. Делаешь что-то, но горишь изнутри жаждой наживы и власти — получится полная хуйня в итоге. Рассказываешь на каждом углу о том, какой ты пиздатый, при этом не делая на самом деле нихуя, или делая даже тайком хуже — получается, ты редкостный пиздабол. — Что-то, как ни посмотри, ты всех обосрал, — бурчит Арсений, смотря снизу вверх на Антона. — Для «возможно» нужно осуществление, сказал ты. Я говорил, что лишь осознать мало. Одних слов, как мы знаем по опыту Пса, тоже оказалось недостаточно. Мотивация, слово, действие — мы должны уместить всё это, Арс. И пока лучше всех нас в этом именно Расп, так почему бы не довериться ему? — Шаст видит, как Арсений ещё ломается. — "Тихая жизнь или смерть в лучах славы?" — спросил фиксер Декстер ДеШон у наёмника Ви. "Попытка изменить мир, рискуя своей жизнью, или продолжить жить с виной, осознавая, что даже не попытался?" — спрошу у тебя я, — говорит твёрдо Антон, протягивая Арсению ладонь. — Кажется, — вздыхает тихо Арсений, прикрывая на секунду глаза. — Кажется, я не боюсь смерти, — улыбается он Антону, аккуратно берясь за его руку. — Ещё бы, — фыркает Шаст, но это всё напускное. — Боялась бы Психея какой-то там смерти, ну-ну. Да ты её одним только Распом, считай, что выебал. — Надеюсь, нет, — деланно удивляется Арсений, вставая на ноги с помощью Шаста. Антон помогает Арсу подняться и тут же обнимает его крепко за талию, прижимает всем телом к себе, утыкается губами в шею. — Я тебя не подведу, — обещает Шаст. — И ты себя не подведи. Ну, Распа в смысле, он ведь — ты отчасти и… — Антон отстраняется резко, смотрит, хмурясь, куда-то вверх, пытается слова в адекватное предложение сложить. — Меркурий в Овне, да? — прыскает со смеху Арс. — К чёрту-у-у, — тянет Антон, потираясь кончиком носа о переносицу Арсения. — Сказал на свою голову. Я тебе свою слабость открывал не для насмешки, знаешь ли. Я тебе душу показал, вообще-то! — Выходит, она у тебя всё-таки есть, — улыбается тепло Арс, прижимаясь щекой к шее Антона. — Что?.. Ох… — Шаст вздыхает прерывисто, улыбка робкая касается губ. — Тебе должно быть виднее, ты же у нас Психея… — Я её сразу видел, — шепчет Арсений. — Это ты её до этого момента не замечал… Идём, — с улыбкой зовёт Арс, идя спиной вперёд, взгляд от Антона, которого тянет за руки, не отрывает. — Сделаем любовь бессмертной. — Кто-то подтянул идиомы, — фыркает со смеху Шаст, по большей части пряча за этим смущение. — Однажды, — тянет с таинственной улыбкой Арсений. — Ты удивишься, насколько я их подтянул. — Всё изучение языка к подкатам свёл? — И даже так, — пожимает плечами Арс, — даже так формирую мысль лучше тебя. — Ах ты говнюк! — возмущается в момент Шаст, догоняя рванувшего пулей в дом со смехом Арсения. — Сумасшедший, — качает головой Антон. План действий обсуждают почти до вечера. Расп с Арсением наконец перестали грызться, а после этого всё словно бы по маслу пошло. В первую очередь — огласка, предупреждение гражданских. Для этого было необходимо доработать реконструкты, которые будут отвечать за регионы оставшихся стран Союза. А так же необходимо было проверить и тех, что уже были созданы Распом, всё-таки, как сказал он, ему необходима оценка реконструктов именно Арсением, как человеком, который разбирается в этой области. После доработки и создания последних реконструктов, которые будут помогать Реджине, если та согласится влезть в это как журналист, а Даня в этом не сомневается, необходимо будет пробить защиту «Хранителя Сети». Для этого Арсению надо ввести заново всю физическую нагрузку. Расп говорит, что, если Арса поджарило немного от взлома защиты корпорации, то от взлома защиты государственного уровня в теперешней своей форме он точно превратится в уголёк. Арсений уверяет, что поднимет выносливость и физические возможности до того уровня, когда он мог спокойно проворачивать что угодно в Сети, а не только выполнять простенькие поручения фиксеров. Асмодей заверяет, что с помощью Дани, который отследит, откуда власть имущие получают деньги вне государства, если есть момент вмешательства других стран, частных лиц или корпораций, Поперечный выследит, а Асмодей уже непосредственно эти каналы перекроет через свои связи. Лишить денег — перекрыть кислород, в этом сомневаться не приходится. Даня говорит, что есть некоторое осложнение в виде того, что при таком ходе велика вероятность перекрыть зарубежный заработок и у части гражданских, но они с Асми придумают, как провернуть всё так, чтобы это сработало только на тех, на кого должно. Расп обещает с этим помочь. Оксана обещает вербовку советских агентов, которые сейчас находятся на территории города и неподалёку. Ира с этим поможет, но неожиданно к этой операции подключается по своей инициативе и Лекси. Все реагируют на это с нескрываемым скепсисом. А Олекса начинает рассказывать, словно сказку, историю о том, что случилось с теми, кто был причастен к уничтожению её семьи. После этой истории никто не решается сказать Лекси ни слова против. К тому же, Олекса гарантирует вооружённую поддержку в деле Оксаны и Иры. А в деле с агентами и солдатами вооружение — обязательно. Откуда будет оружие и люди, Лекси не отвечает, но гарантирует, что на этих ребят можно рассчитывать. Оксана предупреждает, что у неё здесь связи с «Валентино», и она хотела привлечь их. Не будет ли у ребят Олексы проблем с «валентиносами», не начнутся ли тёрки? Раздробленность — последнее, что им нужно сейчас. Лекси обещает, что проблем не будет, её ребята и «Валентино», как она говорит, «обитатели разных биомов», вряд ли они что-то не поделили. Шаст следит неотрывно за Арсением. Тот щёлкает пальцами, не переставая, но больше в его взгляде нет ни тени сомнения. — На том и порешали, — кивает Даня, когда обсуждение приходит к логическому завершению. — Арс пока подтягивает свою тушку, чтобы иметь возможность работать нормально в Сети. Мы с Асми перекроем им воздух в виде бабок. Наши… Боже, а как так вышло, что мы с солдатнёй разбираться одних баб отправляем? — Ты на что намекаешь, Пёс? — раздражённо улыбается Оксана. — Да ни на что вообще, — кисло усмехается Поперечный, отводя взгляд в сторону. — У нас будут мои люди и «Валентино», так что не переживай, — фыркает Лекси. — Мужиков тоже достаточно будет, не присвоим этот подвиг одному лишь роду женскому. — Да я же о вас беспокоюсь, валькирии, блять, — качает резко головой Даня. — Или вам больше по душе «амазонки»? — Амазонки дрались с обнажённой грудью, — морщится Лекси. — А валькирии в доспехах. Думаю, выбор очевиден. — Я так не могу, — качает головой Даня. — Давайте кто-нибудь из нас с ва… — Czego się boisz, Psie? Czy to straszne pozostać poza biznesem? — весело спрашивает Лекси. — Это… Ты полячка??? — удивлённо спрашивает Арсений. — Поляки… — Что? — стреляет в Арса глазами Олекса, заставляя словами подавиться. — Лучшие люди на земле, — нервно смеётся Арс. — Нет, ты давай говори, что хотел сказать изначально, — раздражается Лекси. — Прости мои стереотипы, — выдыхает резко Арсений, сдаваясь. — Но поляки пиздец шумные! Я работал в одном кабинете с одним поляком, это было невыносимо! Он сидел буквально на противоположном конце помещения, а каждый всплеск эмоций был слышен на весь этаж! Не говоря о том, что, когда прорвёт на ругательства, это же… — Арс осекается, смотрит с непониманием на засмеявшуюся Лекси, а в смехе её отчего-то слышится облегчение. — И всего-то? — отсмеявшись, спрашивает Олекса, утирая влагу в уголках глаз. — Я уж думала, что сейчас начнётся какое-то припоминание истории, расовое принижение… А тебя громкость смущает? — Меня пугают слишком громкие люди, — бурчит недовольно Арсений, меж тем внимательно разглядывая Лекси. Словно бы изучает что-то в ней. — А меня пугают безумные учёные, — расплывается в улыбке Лекси, хлопая Арса по плечу. — На том и сойдёмся, да? — Ага, — вяло отзывается Арсений, провожая взглядом Лекси, которая пошла к лестнице. — Вы чего все стоите? Девочки, у нас дела, так? Ботанику надо подтянуть отметку по физкультуре, Пёс с Асми за работу возьмутся, мы кого ждём? — Ботаник, — повторяет сухо Арсений. — Кажется, она претендует на твоё звание, — усмехается Даня, глядя на Оксану. — Моё звание здесь ничего не значит, — качает головой Окс. — Оно значит что-то лишь там. И среди тех, кто оттуда. Вряд ли это имеет какое-то значение для полячки. К слову, — хмурится Оксана, внимательно разглядывая Лекси. — Точно ли хочешь нам помочь, а не отыграться на тех, кто навредил твоей семье? — А разве это не одно и то же? — состраивает крайне удивлённый вид Олекса. — Я думала, в этом вся суть, — тянет она с напущенным зевком. — Вы явно чего-то не понимаете о поляках. — Польша ведь даже не в составе Союза… — Да что ты? — раздражается Лекси. — Всего-то Краков, Белосток и Люблин оторвали нахер от всей страны, — взмахивает эмоционально руками Лекси. — И вот-вот подберутся к Варшаве… — Это действительно так, — подтверждает с тяжким вздохом Даня. — На Польшу постоянно скалят зубы, это прямо-таки историческая вражда, у них какой-то фетиш на это, я отвечаю. Любая страна в округе? Пфх, нахуй надо, мы идём ебать поляков. — Афганистану тоже достаётся неслабо, — вздыхает тяжело Ира. — Это тоже исконная хуйня, — кивает Даня. — Заебали, блять… — Но это внешние конфликты, — качает головой Арсений. — То есть… Союз всегда грызся с Польшей и Америкой, влазил без приглашения в дела Афганистана, но есть проблемы и внутри государства. — Да, на захваченной территории Польши очень агрессивно подавляют их национальную культуру, — нервно жуёт губу Даня. — Скоро поляки начнут свой язык забывать… — Не начнут, — заверяет Лекси. — Белорусы же не начали. — Не говори мне про этих мучеников несчастных, — морщится Даня. — Расхерачили одну страну на три части, почти как во времена Российской империи ещё, блять. Нахуй это ваше «история повторяется». Мало они натерпелись? Они же… Как хоббиты в Европе, живут себе тихо, никого не трогают, в своих маленьких домиках… Зайчики такие… — Скажи это Всеславу Чародею, — хмыкает Арсений. — Ух ты, — впечатляется открыто Шаст. — Кликуха прикольная. Круто звучит, это какой-то крутой тамошний чел? — Ага, с одиннадцатого века, — фыркает Даня. — Его войска с ним в главенстве передвигались так быстро, завоёвывали кусок карты один за другим. Так быстро, что люди не придумали лучшего объяснения, чем «Всеслав — чародей, он и его войско — оборотни, вурдалаки, которые оборачиваются ночью в зверей, волков и стаей демонов бегут дальше по карте». — Хм, я брал за основу деятелей со времён ближе к старому Союзу, — задумчиво тянет Расп. — Может, стоило бы подумать о более древних прототипах? — Чтобы они вернули язычество и начинали войны во славу своих богов? — скептично спрашивает Арсений. — Да, плохая идея, — тут же соглашается Расп. — Они нам не особо подходят… — Короче, — говорит Даня, — Арс, качаешь тушку. Когда подтянешь, как сказала ведьма, отметку по физре, тогда начнём с тобой работать и Распом над завершением и совершенствованием «Песни вдов». Мы с Асми валим искать счета и следы финансов. Я свяжусь сегодня с Реджи. Окс знает, что делать. Получше меня знает, — добавляет, чуть морщась, Поперечный, видя, каким взглядом его с ног до головы окатила Ласточка. — Шаст, к тебе запрос простой, — говорит Даня, сжимая левое плечо Антона. — Следи за этими двумя. Расп и Арс тебя слышат, а ты слышишь их. Просто… Поддерживай нашу Психею, чтоб она не психанула, — усмехается весело Даня. — К слову, Расп, что думаешь о расширении именно нетраннерского состава? Если бы у нас было больше нетраннеров, работа над твоими реконструктами и всё по нашей части плана в дальнейшем… Было бы осуществить проще. — Как и Арсений, я поддерживаю расширение круга пособников, но, как и сказал Арсений, мы должны быть на тысячу из ста процентов уверены в надёжности, верности этих людей. У них должна быть своя мотивация, своё рвение, только так мы сможем на них рассчитывать. Покупать кого-то в помощь со стороны, кого-то незаинтересованного — бессмысленно и слишком небезопасно. — Конечно, я понимаю, — кивает на каждое слово Даня. — Не один Арсений в этом городе обиженный нетраннер. Подкрепление найдём, я лишь хотел знать… Не будешь ты ревновать свой проект? К нам с Арсом ты-то, конечно, привык… — Я — улучшенная версия человека, — холодно отзывается Расп. — Для меня цель, её достижение важнее лавров. А написан я с Арсения… Для которого точно так же цель важнее награды, да, Арсений ревностно относится к своим проектам, но я этой черты лишён. — И слава богу, — вздыхает с улыбкой Арсений, прикрывая глаза. — Смотри на его довольный ебальник, — фыркает Даня, толкая рядом стоящего Шаста плечом. — Гордость за сына распирает, да, Арсюх? — Не понимаю, о чём ты, — бурчит смущённо Арс, отворачивая от Дани краснеющее лицо. У Шаста смешок вырывается. И правда, Арсений сейчас выглядит донельзя гордым и на самом деле довольным. Ну вот, именно это Арс и должен чувствовать по отношению к Распу. И несмотря на то, что в этот же день Арсений испытывал к Распу и раздражение, и недоверие, сейчас он выглядит… Кажется, Шасту удалось убедить Арса в том, что Расп исполняет именно задумку Арсения, движим его целями и идеалами. И когда-то потухший огонёк надежды Арса словно бы подпаливается от ярко горящего факела уверенности Распа. Как бенгальский огонь, потому что, Антон уверен, он увидел наконец искорки в голубых глазах. — Я приведу парочку нетраннеров к нашей шалости, — кивает Даня. — В них я уверен, они не подведут, если возьмутся. Осталось только уговорить, чтобы взялись. — А могу я… Попросить найти конкретного нетраннера? — нерешительно спрашивает Расп. — Что? Кого? — хмурится резко Поперечный. — Я бы хотел привлечь к делу Виктора Брагина. Шаст косится с недоумением на Даню, который, как кажется лично Антону, споткнулся на ровном месте и чуть не встретился носом с полом. — Зачем тебе Витенька? — с улыбкой спрашивает Асми, придерживая одной рукой Даню за пояс штанов, удерживая его лицо на сантиметр от встречи с полом. — Ты знаком с профессором Брагиным? — удивляется открыто Арс, глядя с недоверием на Асмодея. — Я много с кем знаком, — тянет с улыбкой Асми. — Расп, боюсь, это невозможно, — качает головой Заря. — Брагин мёртв. — Что? Как?.. Как это случилось? — спрашивает едва слышно Арсений, оседая на диван. — Его поджарили через Сеть, когда он пытался проломить «лёд» одной корпорации. Его тело нашли только спустя… Почти три месяца, думали, он сбежал, а потом… Нашли тело. — Кстати, насчёт этого, — тянет с широкой улыбкой Асми, поднимая Даню за пояс повыше. — Ты ничего не расскажешь, рыжик? — Блять, ну может, я немного вмешался, как не должен был! — вспыливает Поперечный. — Но был у меня должок перед Виктором, я же не мог… Да не мог я не вмешаться!!! — Каким образом ты вмешался? — хмурится Арс. — Помог ему тогда выжить? Имитировать смерть, чтобы сбежать? — тянет нерешительно Даня. Видит буквально, как у Арсения дёргается глаз. — Да, блять, я ему должен был за одну херню! — Так он жив? — давит Расп. — Ты помог ему тогда, помог имитировать смерть, чтобы сбежать, переправил в город, так? Где он сейчас? — Ну как вам сказать… — Что-то мне подсказывает, — раздражается в момент Арсений. — Вы опять не нашли в нужный момент времени для того, чтобы вывести из города, — шипит Арс, вставая с дивана, закасывает медленно рукава свитера. — Я же правильно чувствую, да, Дань? — Не-е-ет, там совсем по-другому было, — сквозь зубы отвечает Даня, пытаясь отстраниться от нависшего над ним тенью Арсения. — Он не собирался сбегать из Найт-сити, ну и… — Так он жив или нет??? — вспыхивает вслед за Арсением Расп. — Он был схвачен агентами контрразведки «Арасаки»! — выпаливает на одном дыхании Даня. — Он пытался влезть в восстановленные файлы проекта «Душегуб», пытался вскрыть архивы Каннингем! Вот его и словили за руку, там я уже помочь не успел! — Что, опять времени не нашлось, да? — зло спрашивает Арсений. — Кто этот Виктор вообще? — пытается разобраться в ситуации Шаст. — Мой наставник, — бросает небрежно Арс, продолжая испепелять Даню глазами. — «Арасака» убирает убийством только тех, кто не сильно их зацепил, как мошку надоедливую прибить, — говорит рассудительно Шаст, опираясь плечом на стену. — А если этот ваш Виктор смог влезть в файлы с таким уровнем защиты — это значит, что навредил он их самолюбию и защите неслабо. За такое «Арасака» ловит и… Хер знает, что делает потом. Кого-то пытают, кого-то вон, как Сильверхенда, оцифровывают или сводят с ума. — Брагин жив? — строго спрашивает Арсений. — Жив-то жив, — кивает медленно Даня. — Но… Считай, с «Вудуистами» у тебя были летние каникулы рядом с тем, что у Виктора с контрразведкой «Арасаки». Он слегка теперь… Ловит приходы, — тянет Даня, крутя у виска. — Они свели его с ума? — глухо спрашивает Арс. — Не факт, — вмешивается Оксана. — Когда нас учили, как действовать в ситуации, когда пытают за информацию… Много разного всего предлагалось, но один из выходов, — это притвориться сумасшедшим. Тогда создаётся впечатление, что с тебя уже никакого толка не будет, информацию из тебя не вытащат. Может, он лишь начал играть безумие? — Как по мне, он и раньше не был эталоном психического здоровья, — тяжело вздыхает Арс. — У нас есть окошко в контрразведку «Арасаки», — неожиданно для всех говорит Антон. — Адриан, — с усмешкой многозначительно произносит Шаст. — Он вернул домой дочь одной женщины, корпоратки, которая как раз-таки из «Арасаки», из отдела контрразведки. Стоит попытаться. Но придётся втянуть Адриана… — Рано или поздно бы он всё равно втянулся, — пожимает плечами Даня. — Какие у Фелиоса связи? — Об этом знает только сам Фелиос, — усмехается Лекси. — Я видела как-то, как он встречался с агентами «Арасаки», как передавал что-то людям в форме «Милитеха», слышала, как он говорил по телефону, а голос с того края был очень уж похож на голос Джиллиан Джордан. — Телеведущая? — морщится Шаст. — Ага, а ещё корреспондентка, журналистка и по совместительству корп «54-ньюс». — Знаешь, Арс, — Антон поворачивается резко к Арсению, кладёт ладонь ему на плечо. — Ты говорил, что именно этого нам не хватает. Адриана нам не хватает. — Нет, я говорил тогда о любви, Шаст… — А Адриана тоже не хватает, — уверенно кивает Антон. — Ебать… Уже девять вечера. Так, план есть, сейчас отправлю Арса бегать на время, а все пока расходятся? — На время??? — Да, пойдём мы, — кивает Асми, машет рукой, чтобы все шли за ним. — Подкину всех, ведьма на своей тачке. Чтоб вино моё больше не брали!!! — Удачной дороги! — прикрикивает вслед уходящим Шаст. — Хорошо добраться! — А на время бегать зачем? — спрашивает жалостливо Арсений, поднимая к Антону взгляд. — Чтобы не расслаблялся, — усмехается Антон. — Ладно, — бубнит Арс. — Пойду переоденусь для бега. Шаст смотрит в спину поднимающегося по лестнице Арсения, бросает взгляд на экраны, где пишет какие-то коды Расп. — Арс! Арсений замирает на лестнице, оборачивается к Антону, стоя на верхней ступеньке, смотрит на него с открытым вопросом. — Постой, — Шаст пробегает в два рывка лестничный пролёт, замирает на верхней ступеньке, глядя на Арсения. — Можно я с тобой? Арс прыскает со смеху, кивает несколько раз, смотря с тёплой улыбкой на Антона. Глаза искрятся. Шаст не сдерживается, наклоняется, ловит коротко своими губами губы Арсения, целует совсем недолго, но до безумия нежно. Арс расплывается в улыбке, а во взгляде совсем не осталось холодного страха. Звёзды горят ярко.