***
Как бы клишировано не звучало, но это был самый обычный, ничем не примечательный день. О существовании телевизора было принято решение просто забыть. Однако связь с миром они продолжали поддерживать, каждый день устраивая походы по магазинам. У Гоголя с деньгами проблем не было. Он просто один раз ограбил банк. Очень давно. А когда сказал об этом Сигме, тот начал возмущаться, мол, лучше будет голым ходить, чем позволит себе одежду, купленную на краденые деньги. Но слишком быстро сдал свои позиции. Просто Коля умеет очень хорошо уговаривать. Вернее, ему и не пришлось, за него всю работу сделал десяток натуральных шоколадных плиток, прямиком из Швейцарии. Рыбак рыбака как говорится, точнее сладкоежка сладкоежку. На обед Николай соорудил крабовый салат и состряпал пирожки. С картошкой, с жаренной капустой, с варёным яйцом и зелёным луком. И стряпал он не один, между прочим. Начинкой они занимались вместе. Пока тесто набухало, один чистил картошку, другой обжаривал капусту. А потом они вместе очищали яйца от скорлупы, разбивая друг другу об лоб. – М, надо как-нибудь настоящего краба купить, а то в крабовых палочках от краба одно название. Он, конечно, дорогущий, но денег своих стоит, – Гоголь откусил пирожок, для себя отмечая, что он был с капустой. Вот так повезло, таких они немного делали. Сигма снова был молчалив, размышляя о чём-то своём. Он гонял по тарелке кусочки крабовых палочек, огурцов, консервированной кукурузы. – Не нравится что ли? А я ещё думал, сделать крабовый или «Цезарь». Надо было всё-таки «Цезаря» да? – Гоголь сделал глоток кофе, надеясь, что на это ему что-нибудь ответят. Положив ложку на краешек тарелки, тот поднял взгляд на Николая, слабо улыбаясь. Заправив пряди волос за ухо с левой стороны, он упёрся локтем в стол, опираясь подбородком на свою ладонь. – Салат очень вкусный, Коль. Просто мне в голову пришла такая мысль. Необычная. И она никак меня не покидает, – Вот это новости. Ну, по крайней мере он сам начинает о чём-то говорить и чем-то делиться, а не валяется с кислой рожей на диване, пытаясь переосмыслить своё существование, как это было первые несколько дней после его пробуждения. Гоголь подарил ему ответную улыбку, двинувшись ближе к столу. – Я весь во внимании, мой дорогой друг, – И впрямь было интересно, до чего такого необычного додумался Сигма. Может всё же решился дать ответ на предложение погулять в парке или придумал что-нибудь своё для весёлого совместного времяпровождения? Кроме парка ведь было ещё столько идей. Театр, кинотеатр, музеи всякие с выставками. Да что там, можно раскошелиться и сходить в дорогой ресторан. Наверное, это даже было бы похоже на свидание. Ну, дружеское свидание. Если между ними что-то и было, то максимально платоническое. Они вместе уживались так, будто знали друг друга сотню лет. Как какие-нибудь интернет-друзья, которые раньше общались только на расстоянии и вот наступил момент, когда они взяли и... – От одарённых действительно одни только проблемы, – Сигма вновь взялся за ложку, перемешивая салат. Он продолжил есть, как ни в чем не бывало, а вот Коля словил какой-то ступор, испытывая странное удивление. И дежавю. Это совсем не то, что он ожидал услышать. – Что ты имеешь ввиду? – Нет, со слухом у него ещё проблем не было. Со зрением да, но вот слух его никогда не подводил. Что за муха его покусала? Чтобы Сигма и думал о чём-то таком. Это больше свойственно... Другому человеку, которого нет в живых уже две с половиной недели. – То и имею. Сам подумай, Николай. В устройстве этого мира одарённые выглядят как одна большая ошибка. Они занимают высшую ступень. И обычные люди этому лишь способствуют. Потому что боятся. Имея в руках незаслуженную силу, они хотят ещё больше. Им нужна книга. Всем нужна книга, но только у них куда больше привилегий, чтобы ею завладеть, чем у тех же обычных людей. Книгу ищут все. Но только я знаю где она...***
– Вот так вот просто!? – Да я сам был в таком ахуе, ты даже представить не можешь. Он мне тогда такие схемы рассказал, хотелось прикурить где-нибудь в сторонке, чтобы понять, что я щас вообще услышал, – Коля мельком глянул на экран монитора. По времени вроде улаживаются. Ему нужно рассказать всё Дазаю быстрее, чем Достоевский расскажет всё Сигме. А потом отвести его в комнату с их сумкой, книгой, ноутбуком. Там уже всё будет в руках Осаму. Гоголь покрутился в кресле, делая небольшую паузу. Он пальцами перекрутил прядь своих коротких волос. Вообще в тюрьме его никто стричься не заставлял. Там он был заключён только на бумагах. Это тоже было частью одного большого плана. Всё было спланировано заранее. Кроме его стрижки. Она произошла как-то спонтанно. Просто Коля увидел, что других стригут, вспомнил Сигму, который тоже избавился от длины, имея весомую причину. Ну и решил - гулять так гулять. Его то шевелюра быстро отрастёт. Может ещё через тройку месяцев станет заплетать косички, как в старые добрые. Конечно, если доживёт до этого момента. – Я не собирался спрашивать у него про то, что он узнал от Фёдора. Поэтому для меня стало крайне неожиданно то, что он сам немного рассказал. О сущности Достоевского, о его союзе с Фицджеральдом, Агатой. И о том, как в этом всём замешан Ацуши Накаджима, которого Френсис хотел выкупить, – Услышав знакомые имена, Дазай сосредоточился ещё сильнее. Голова такое количество информации едва переваривала. А может по ней слишком сильно ударили. Всё же они друг друга совсем не жалели. – Позволь угадать. Книга как-то связана с приютом Ацуши? – У него и до этого были подобные предположения. Сначала Гильдия заказала Накаджиму у Портовой Мафии, потом хотела купить всё агентство целиком. А когда о победе тигра просочилась информация, директор приюта вышел на его след. И его сразу же убрали, не дав даже встретиться с Ацуши. Как не погляди слишком подозрительно. И к тому же Скотту тот как раз нужен был чтобы найти книгу. – В точку. Но приютом это было только во вторую очередь. Когда мы туда прибыли, обнаружили, что само здание приюта было разрушено. А церквушка при нём заброшена. Забравшись в неё, мы нашли кучу каких-то надписей на непонятном языке, священные книги, иконы, в общем всё то, что можно найти в церкви. Я даже подумал, что это всё бред и мы просто наткнулись на пристанище конченых фанатиков, что прикидывались работниками приюта и измывались над детьми, как только захочется. Но Сигма решил нырнуть в это дело глубже. В прямом смысле. Мы нашли подземный проход, ведущий куда-то очень глубоко под землю. Симулятор шахтёра в real life. Тогда-то стало понятно, что никакие это не фанатики. Такие организованные группы были по всему миру. И существовали они издревле. Они верили, что когда-то с небес явится хранитель этой самой книги и покончит со всеми войнами и несчастьями на этой бренной земле, а до того момента им предстоит беречь и прятать её, чтобы никто не использовал её в целях корыстных, очерняя своими желаниями низменными. Тьфу, аж цитировать этих придурочных начал. Ну в общем там же мы нашли и книгу...***
– И вот ради этого мы проделали такой большой путь? Нужно просто написать желание и всё, сбудется? – Николай шёл рядом с Сигмой, что внимательно разглядывал книгу. Как ребёнок, которому в руки попала новая игрушка, о которой он давным-давно мечтал. Листая пустые страницы, тонкие, мягкие, но в то же время совсем не обычные, он всё не мог от неё оторваться. – Увы её можно использовать всего один раз. Но если верить тем людям, что должны были её охранять, владелец способен использовать её многократно, – Захлопнув книгу, Сигма прижал её к груди, направляясь дальше. Сам приют находился у чёрта на куличках. Непонятно они всё ещё в Йокогаме или вообще в месте, у которого названия никакого нет. В общем ориентироваться они начали только ближе к городской местности. Сразу же нашли междугородный автобус, отправляясь в столицу. Гоголь вопросов не задавал. Следовал за ним без колебаний, хоть и предчувствовал что-то неладное. После долгого пути они остановились в каком-то ресторане. У всех на виду, с книгой, которую ищет каждая одарённая собака. Вся эта неожиданная поездка слилась в один день несмотря на то, что заняла намного больше. Какое-то расстояние они преодолели с помощью Шинели, какое-то по воздуху и на колёсах. Однако сейчас сидя в «New York Grill» у окна, глядя на ночной Токио с высоты в сотню этажей, Коля хотел, чтобы время для них застыло. Может это глупо, но он понимал, что с книгой Сигма может наворотить разного. Так что сейчас хотелось просто забыть обо всём происходящем, наслаждаясь вкусной едой, музыкой и столь приятной компанией. – Чего ты пожелаешь? Я тут подумал, ты ведь сейчас запросто можешь заново отстроить «Небесное казино». Снова вот так вот каждый день сможешь наблюдать за прекрасными видами, проводить время в кругу своей семьи и заниматься любимой работой, – Гоголь отрезал небольшой кусок от стейка, обмакивая в соус барбекю. Чудное заведение конечно. Кухня тут была полностью настроена на западный стиль. Хотя чего он ожидал от ресторана с названием «Нью Йорк»? Они заказали одно и тоже, так что Сигма в это время также аккуратно разрезал стейк. Это всё больше и больше походило на романтический ужин. Да вот только Николай это полностью отрицал, всё ещё вешая на их взаимоотношения ярлык "дружба", а Сигма и вовсе сам себе на уме. – Я подумаю над этим, Коль. Для начала мне нужно устранить конкурентов на владение книгой. Спущу всех одарённых с пьедестала и отдам простым людям на растерзание. Поглядим вместе что из этого получится? – И снова эта улыбка. Да, то что тот начал чаще улыбаться радовало и самого Гоголя. Но что-то было не так. Всё было не так. Откуда это внезапное желание так насолить одарённым? Конечно, логика в его словах была, пусть подобная тема особо не интересовала Николая. Но этот радикализм совсем не соответствовал тому Сигме которого он знал. – Это именно то чего ты хочешь? – Да. Поглядеть как люди, привыкшие полагаться на свои способности, в один миг лишаются всего. Специально для тебя сделаю исключение, Николай. Ты можешь делать всё что хочешь. Ты свободен. Я от своих идей не отступлюсь и тут уже выбор за тобой. Либо ты со мной, либо отправляйся на все четыре стороны, – Сигма взял со стола книгу, протягивая её Гоголю, как единственному, кому он может доверять. Как тому, кого он хотел бы видеть рядом. Глядя на него, Коля понимал - с каждым днём он всё больше и больше теряет того юношу, что нуждался лишь в обоюдном доверии. Перед ним всё ещё Сигма, но совершенно другой. Результат чужих ошибок и ложных обещаний. – Обижаешь. Я с тобою до конца, ассистент, – Он забрал книгу и спрятал её в свой плащ. В тот момент он тоже совершил огромную ошибку. Но жалеть о ней никогда и не думал. Сигма своего добился, но не сразу. Он в принципе не торопился, будто ждал какой-то особый момент. А может и сам не знал когда лучше свершить задуманное. Несколько дней они просто отдыхали. Как когда-то и мечтал Гоголь. Всё было расписано по дням. В среду прогулка по парку аттракционов. В четверг они просто посещали один кинотеатр за другим. Громко обсуждали фильм, когда был какой-то очень тупой и нелогичный момент, кормили друг друга попкорном и визжали на ужастиках как девочки-подростки, при том, что страшно не было от слова совсем. В пятницу с утра до вечера проторчали в развлекательном центре с игровыми автоматами. И всё это было намного веселее тех игр которые зачастую проводил шут. Рубиться в те же гонки оказалось куда интереснее чем рубить людей. Очередной день икс выпал на субботу. После игрищ они заявились в какой-то пятизвёздочный отель. И нет, они его не снимали, не платили как положено. Коля просто переместил их на самый верхний этаж в свободный номер. А Сигме похоже вообще было до лампочки. Они устроили себе знатный разгул. Оба не фанаты спиртного, оба осуждают. И также оба напились. Да, утро субботы было прям особо хорошим. Один совершенно ничего не помнил и был в лучшем расположении духа. Другой помнил абсолютно всё, но умирал от похмелья. – Я с тобой пить больше не буду. Надо предупреждать, что для тебя совсем нет никаких последствий, а то я смотрю - ты уже вторую бутылку вскрываешь. Думаю - а я чем хуже? Чтоб трёхлетний ребёнок и пил больше, чем я? Пх, бред, – Николай поднял взгляд на Сигму, что так любезно предоставил свои колени вместо подушки. Настоящую они каким-то образом умудрились выбросить в окно. Тот поправил холодное полотенце у него на лбу и снова уткнулся в книгу. В обычную книгу, с обычными буквами от какого-то японского автора с непонятной обложкой. – Ты поддался своему глупому желанию перепить меня и теперь заслуженно лежишь страдаешь. Не перекладывай с больной головы на здоровую. Иначе спать будешь на полу, – Он перевернул страницу, пробегая взглядом по иероглифам. Сигма не замечал в себе каких-либо изменений, не подвергал сомнению свои замыслы. Будто был просто одержим. И при этом Гоголь всё ещё видел в нём то, что осталось от него. Он всё ещё до одури любил печенье и высокие места. Мартини сюда тоже можно приписать, просто это напоминало ему о родном казино. – А ты что так увлечённо читаешь? – На обложке в тёмных тонах было имя автора, а вот названия как странно нет. Чьё-то лицо в форме шарика, нанизанное на какую-то острую фигню и пёрышко. Всё это под стеклянным куполом. Чем так упоролся художник перед тем, как рисовать это нечто? Вдвойне стало интереснее название и сюжет этой несуразицы. – «Закатное солнце». Про семью аристократов, потерявших былое влияние. Теперь им приходиться жить как обычным людям, сталкиваясь с различными трудностями, – Могло показаться, что Сигма не осознаёт в полной мере, что делает. О да, наверняка Гоголь именно так и думал. По нему всё видно. Однако это меньшая доля правды. Вспоминая о сражении с Тэруко, её словах о силе желания, сильнейших мира сего и прочей высокомерной чепухе, Сигма ещё сильнее увлекался своей идеей. Что будет с сильными если поставить их на колени во всех смыслах? Что они испытают? Это для обычного человека вроде него то ещё унижение. А тут те, кто привык править сами занимают низшую ступень, не в силах этому противиться. Какими бы сильными не были одарённые без своих способностей они обычные люди. Их легко задавить числом. – Лучше бы «Колобка» почитал. Если книжки так сильно на тебя влияют, то нужно подальше держать от тебя произведения про захват мира, – Шутки шутками, но чем дальше они заходят, тем меньше в них чего-то смешного. Сигма аккуратно загнул краешек страницы и закрыл книгу, откладывая её в сторону. Он посмотрел на Колю, словно размышлял скинуть его щас с кровати или немного погодя. Но в итоге он не сделал этого ни сейчас, ни потом. Ещё тогда Николай хотел предложить остановиться. Если тот не хочет, чтобы книгой кто-то завладел они могли бы просто оставить её у себя. У Николая её бы никто не забрал, потому что она всегда в плаще, а плащ всегда при нём. Он прекрасно понимал, что Сигма может зайти дальше, чем планировал. Оно всегда так. Хотели по одной - выпили литров пять. Хотели просто соседствовать... Да. – Когда начнёшь реализовывать свой злодейский план по лишению одарённых их дара? – Гоголь намеренно подавал всё в такой шутливой манере. Если они на полном серьёзе начнут это обсуждать, то будет скучно. Они не в самой подходящей обстановке, чтобы подобно настоящим диссидентам обсуждать свои противосистемные взгляды. – Сегодня. Я пошевелил старых мышек Достоевского, они привлекли внимание кошек. А на мяукающих кошек сбегутся и бешеные псы Портовой мафии. Осталось лишь вырвать страничку, расписать на ней несколько предложений и наблюдать. Но ты так удобно на мне устроился. Выгонять тебя как-то слишком бесчеловечно...***
– Когда Фёдора типа похитили и его взялся обрабатывать Эйс, что в итоге вздернулся по тупости своей, он украл список способностей членов мафии. Конечно, Дост-кун тогда умело воспользовался этой информацией. Но и Сигма от него далеко не ушёл. Если Достоевский привык управлять всем из-за кулис, то этот открыто выходил на сцену. Лишив одаренных способностей, он снова выждал небольшую паузу, а потом решил действовать. Накидывая на себя образ "самого обычного человека", он начал вытаскивать наружу всë что имелось. Вооружённые конфликты между одарёнными, преступления, постоянные убытки. Даже деятельность Фёдора он раскрыл. Каннибализм, падение Моби Дика, подробности об инциденте с вампирами. Всё слил. Подчистую. Его целью было внушить бездарным людям ненависть к одарённым. Он делал упор на тему того, что одарённые изначально имеют особые привилегии. Есть люди, что годами учатся на свою специальность, чтобы реализоваться в этой жизни, но на их фоне человек родившийся со способностью лечить всегда будет затмевать таких. Тоже самое с полицейскими. Сколько бы они не тужились одарённые обязательно всё сделают быстрее. Особое внимание он акцентировал на преступниках. Одарëнного преступника быстрее остановит другой одарённый. Но если бы ни тех, ни других не было, то обычные люди могли бы спокойно выполнять свою работу. Он поднял тему того, что обычные люди всегда будут бояться одарённых, потому что ничего не могут им противопоставить. В глазах бездарных одарённые стали неуправляемыми машинами для убийств, на которых при необходимости тяжело будет найти управу. Разве таким можно доверять? Особенно после того, как вскрылось кем на самом деле был Очи Фукучи, – Николай в очередной раз взглянул на монитор. От тут же отвлёкся от своего рассказа и пододвинулся ближе к столу, проверяя все камеры. В комнате остался лишь Сигма, потерявший сознание после обмена информацией. Вернее воспоминаниями. Как и ожидалось, на слово он Достоевскому не поверил. Да Коля и сам бы не поверил, если бы Фёдор во всех подробностях не пересказал то, о чём по идее только он должен помнить. – Дост-кун сюда идёт. Похоже их разговор закончился, – Гоголь отъехал обратно и уставился в потолок. Сейчас он понимает, что на Сигму в значительной степени повлияли воспоминания Фёдора, что он получил вместе с так называемыми секретами. Но когда он глядел на всё то безумие, что устраивал его друг и то, как это безумие массово поддерживали, он был рад. Радовался тому, что всё идёт по плану. Он уже не мог отступить. Не мог позволить Сигме одному идти по этой кривой дорожке. Возможно, он даже думал, что находясь рядом может как-то контролировать его, чтобы совсем не понесло. Но он вновь упустил момент, когда всё же понесло, при том, что Сигма особо этого и не скрывал. На публике он и слова не молвил о книге. Выставил себя жертвой манипуляций Достоевского, в прочем так оно и было. Но никто не понимал, что в это же время он тоже проворачивает масштабную манипуляцию, способную всё перевернуть. Что в итоге и случилось. – Как закончился? В смысле сюда идёт? Что с Сигмой? – Дазай уже просто не успевал все обработать. Использовать против одарённых толпу обделённых граждан это конечно сильно. Для них Сигма представлялся каким-то героем, что не собирался молчать. Никто ведь кроме него не знал, что на тот момент одарённые уже не были таковыми. С его стороны такой вызывающий поступок выглядел отменным проявлением смелости. Не страшна ему ни мафия, ни другие несогласные с его мнением. Николай его вопросы проигнорировал. Он ждал. И вот, дождался, когда в дверь постучались, а затем появился и Фёдор, оглядывающий их с каким-то пониманием. – Я знал, что ты меня не послушаешь и приведешь его сюда, – Зайдя внутрь, прикрыв за собою, Федя щёлкнул выключателем, после чего комната наконец приобрела нормальное освещение. Он прошёл к столу, отключая все мониторы и повернулся к присутствующим лицом. Теперь он мог детально рассмотреть последствия чужой драки, при этом снисходительно улыбаясь. – Да ладно, я всего лишь дал ему убедиться в том, что всё нормально и решил рассказать о несостоявшемся прошлом и будущем. Мы примерно на середине. Сигма тебе не поверил, да? – Коля с приходом Достоевского заметно приободрился, глядя только на него. Он разговаривал с ним так, будто это всё просто беседа на какую-нибудь повседневную тему. Ага, погоду тут сидят обсуждают. – Поверил, я в этом уверен. Оттого и захотел пережить те два месяца заново. Значит вы уже обсуждаете, как он лишил всех способностей и использует свои лидерские качества, чтобы настроить толпу против них. Ах да, ты рассказал ему об исключении? – Фёдор же напротив глядел только на Осаму. Его мотивация всё ещё была туманна. Николай ранее упомянул о чужой сущности, но он всё ещё плохо понимал, что к чему. Ну простите, тут каждый раз что-то новенькое. Ктулху в лице Лавкрафта, мальчик из книги, что в итоге книгой этой вертит как хочет, вампиры... Вот только демонов с ангелами им ещё не хватало для пущей радости то. Николай покачал головой, доставая из плаща ранее украденный скальпель. Он протянул его Достоевскому, а тот забрав, направился сразу в сторону Дазая. – Пусти кровь. У тебя синяк сильно вздуло. В нижнем ящике есть медикаменты, подлатайте себя. Выглядите скверно, – Федя снова вернулся к Гоголю и протянул ему чистый платок, чтобы кровь засохшую под носом вытер. Тот вытащил из ткани плаща воду, смачивая платок. В носу ощущалась неприятная корочка. После всего этого нужно пойти нормально умыться. Осаму хоть и принял скальпель, но не торопился со своими действиями. В отражении металла он попытался разглядеть насколько там всё печально. – Спасибо за заботу. Нет принести мне пакет льда, ну или замороженный кусок мяса на худой конец. Ты хочешь, чтобы я проводил себе хирургическую операцию ещё и на лице? – Под глазом. Если правильно и аккуратно подрезать нижнее правое веко, то и вправду, выпустив кровь, можно избавиться от объëма. Но блять было бы легче просто помазать мазью, а так ему тут же придётся это всё обработать. – Вспомни, где ты. Ты думаешь у меня тут есть холодильник со льдом и замороженным мясом? А даже если бы и был, я думаю кровопускание куда действеннее. Тебе ведь не впервой, так чего волноваться? – Действительно, чего волноваться? Подумаешь заденет что-то не то и слепым на один глаз останется. Или это его щас на слабо взяли? Николай после всей этой истории с Сигмой сочувствия к нему ни грамма не испытывает. Что уже говорить о Достоевском, который... Ну, Достоевский. Они с большей вероятностью сейчас начнут хлопать в ладоши с криками: «Сделай это! Сделай это!» Коля поднялся с кресла, тут же хватаясь за больной бок с треснувшим ребром. Выбросив мокрый, перепачканный платок в мусорное ведро возле стола, он достал вышеупомянутую аптечку. Они с Фёдором на пару с пристальным вниманием глядели на него, ожидая действий. Помощники с большой буквы, ничего не скажешь. – Тебе зеркальце принести? – Достав из коробки с медикаментами вату и бутылек со спиртом, Гоголь смочил одно с помощью другого, проводя ваткой по рассеченной брови, тут же заклеивая пластырем. Легко отделался. Достоевский в свою очередь занял опустевшее кресло. Его издевательская улыбка была громче всех слов. Провоцирует. – Заглохни, – Ощупав поверхность синяка, что правда за короткое время стал слишком большим, Дазай примерно прикидывал глубину и длину надреза. Он пару раз видел такое в фильме, да и знаком не понаслышке, но всё же... Да, ему страшно. Одно дело руки, а другое лицо. Одно дело ходить с бинтами на пол-лица по приколу и совсем другое по-настоящему стать слепым. Осаму перевернул скальпель, направляя остриём к себе. Один маленький надрез и всё. Тогда можно будет тоже продезинфицировать и залепить. – Так вот. Исключение. Помимо меня и себя конечно же, Сигма ещё оставил кое-кого со способностью. Как думаешь, кого? – Вовремя же он решил вернуться к этой теме. Ну да ладно, Дазай уже как-то даже привык к этой весёлой компании. Дай им волю, как пятнистые гиены начнут над ним хохотать. Правда по их смеху вряд ли определишь кто занимает доминирующую положение, а кто подчинённое. Они это так, чисто поиздеваться. Осаму приставил лезвие к вздутой коже. Надавив чуть сильнее, чувствуя, как кончик разрезает мягкую плоть, он надрезал ещё пару миллиметров от силы. Как только операция закончилась, Дазай смахнул кровь с прибора, пряча его себе в карман и поднялся с пола, также подходя к столу. – Поздравляю. Доказал, что не ссыкло. – Николай отодвинул от себя аптечку, опираясь бёдрами о стол. Фёдор лишь издал мягкий смешок, пусть подобная быдло-лексика была ему противна. Ему просто нравится, как Коля подстебывает в какой-то своей особой манере. Осаму, уже особо не реагируя на подобное, открыл коробку, вытаскивая большой кусок ваты и фиксирующий пластырь. – Меня. Этим исключением был я, так ведь? Какой прок от одарённого, что может обнулить чужие способности, при том, что способностей то больше нет, – Жестоко. Показать человеку, что даже имея дар он абсолютно бесполезен. Один весь такой особенный и при этом ни на что не способен. А Сигма похоже знает толк в издевательствах. Вернее, тот знал. Но как далёк этот от того? Если так посудить, то не очень. В конце концов это один и тот же человек. – Похоже Николай тебе голову не стряхнул. Соображаешь как всегда быстро и чётко, – Наблюдая, как Дазай накладывает на глаз сформированный из ваты диск, фиксируя это все лентой пластыря, Достоевский поднялся с кресла, возвращая его Гоголю и направился к выходу. – С вами очень интересно, но я, пожалуй, пойду немного посплю. Или поищу Гончарова, кружка чая перед сном мне не помешает, – Фёдор ушёл, снова оставив их наедине. Уже особо не нужно переживать, что эти двое поубивают друг друга, а продолжение рассказа он и так знает. Николай снова занял своё место, вспоминая, что там было дальше. О, а было много чего. По понятным на то причинам, Сигма решил остановиться на Йокогаме, активно терроризирируя её одну. Остальным городам и странам хватало информации с трансляций и новостей в электронном виде. Если что-то шло не так, то в ход шла книга. Всё схвачено и всё под контролем. – Отдел по делам одарённых сократили, они давно властям мешались. Детективное агентство тоже попало под раздачу, потому что пошёл слушок, что там работают бывшие мафиози. Кстати, о Мафии, ей по сути досталось больше всего. Сама идея того, что она контролирует преступный мир изнутри и имеет необъятное влияние показалась обычным людям ужасно отвратительной. Опять же, куча опасных одарённых, которые тесно связаны с политикой. Преступники и убийцы в политике! И смех, и грех. И вот Сигма заявляет о том, что нашёл способ лишить тех способностей. Несмотря на то, что ему доверяли, его поддерживали, разделяли его взгляды и мнение, без доказательств нельзя было обойтись. Но даже тут он преуспел. Достаточно было лишь поймать одного особо опасного одарённого, известного своей неудержимой... Нет, не так. Неконтролируемой силой разрушения. Будь ты хоть Боссом, хоть Членом Исполнительного Комитета Портовой Мафии без способности поймать тебя будет легче лёгкого, допусти ты хоть одну ошибку в попытках скрыться. Да только босс Сигму совсем не интересовал. А вот при мысли об одном определённом рыжике в шляпе его начинала одолевать «Смутная печаль», – Гоголь растягивал губы в широкой лукавой улыбке, не скрывая своего настоящего отношения к этой ситуации. Последующего смеха он тоже скрыть не пытался, с особой радостью наблюдая за тем, как видимый глаз Осаму расширяется, а зрачок в нём наоборот становится мизерным от полного осознания...