Dominion

      Спустя несколько попыток гуль наконец открыл глаза. Сквозь шторы пробивался неяркий свет. В освещаемых участках было видно, как филигранно оседает пыль. Очень медленно, кружась прежде чем опуститься на пол.       До утреннего собрания где-то около часа, как и до рассвета, собственно. И привыкший к подобному режиму, Рейн специально просыпается раньше, чтобы спокойно собраться, позавтракать и потом приступить к делам. Для него неприемлимо работать с пустым желудком. «Все-таки никто не хочет обезуметь от голода» — вспоминал он слова Эфира из раза в раз.       Заплетающиеся от сонливости пальцы, неуклюже продевали пуговички одну за другой. За тёмной плотной тканью в очередной раз скрылось подтянутое тело. Тугие подтяжки, прикрепляющиеся к черным джинсам, хорошо подчеркивали широкую спину. И рассмотрев в очередной раз поблескивающую маску, гримаса которой казалась ему непривычно миловидной, он застегнул её на затылке. В общем, внешний вид — ягодка.       Он не спеша прошел по пустым коридорам, наслаждаясь ранним утром и уже в который раз тишиной. Ближайшая кухня, что вечно пустовала, была полностью в его распоряжении. Хоть дождь и не был таким уж кулинаром..проще говоря, вообще им не был, но всё же был в состоянии сварганить сытную яичницу.       Вооружившись первой попавшейся сковородкой басист начал кулинарный поединок с внутренним неумехой. Тут посолить, поперчить, закинуть одно, потом второе. Стоит предположить, любого из группы позабавило бы наблюдать за тем, даже просто как он пытался разбить яйца. Но не в этот раз. И Рейну повезло, что не придется позориться.       Вдоволь насытившись собственной стряпней, он двинулся к готической часовне.        Не густой утренний туман на заре в перемешку с прохладой, наполняют лёгкие, когда вдыхаешь полной грудью. И наполняет не только легкие, но и решимостью на счет того, что день будет хорошим. И Рейн считает, что подобная картина в самом деле стоит собственного сна.       В помещении уже стоял гул. И в этой шумной обстановке нет ничего необычного. Упыри любят пошуметь. Любят, но не дождливый басист. Придерживаясь своей круглосуточно спокойной натуры, он расположился на полностью свободном ряду.       Спустя время на пороге появился Свисс, и в конце концов, присел рядом с кудрявым. Он начал незамысловатый диалог, источая легкий запах ванили или чего-то подобного. Место слева от водного гуля так же не осталось пустовать, его чуть позже занял Дьюдроп, неожиданно явившийся на собрание. И как это вообще возможно?       Когда огненный присел рядом, Свисс резко замолчал. Звенящая тишина понарастающе начала резать слух. И только после этого водяного осенило, что он зажат в клещи между двух огней. Осенило на счет того, что он вчера видел. Стало до невозможности неловко. И он все ждал пока один из них скажет что-либо на счет этого. Или хотя бы скажет просто что-нибудь. И в конце концов, уже не выдерживая он думал как бы пересесть..       Однако, пока Рейн искал пути побега, появился Кардинал, перекрыв все возможные.       Речь Копии заставила обратить на себя внимание. Переключившись он совсем не заметил, что прошло, как казалось, много времени. И вдруг опомнившись, он украдкой глянул по сторонам. Свисс слушает внимательно, с непривычно хмурым выражением лица. А вот Содо..Стоп. Когда он успел уйти? ― Послушай, а как давно ушел Дью? ― не подумав прошептал рыбка. Окончание чуть замялось, превратилось в неразборчивое месиво, когда в голове всплыли вчерашние неожиданности. ― А был ли он тут? ― мульти-гуль расплылся в неприлично хитрой улыбке, заставляя Рейна почувствовать ещё большее смущение и неловкость подобной ситуации. ― Просто, порой мы видим то, чего не должны видеть. Ну знаешь, галлюцинации и все такое..       Эти фразы звучали совершенно неуместно, особенно, если брать во внимание с какой интонацией он это произнес. Сперва это звучит, как насмешка или шутка, а с другой стороны буквально угроза, скрытая за улыбкой. Мульти-гуль явно намекал на вчерашнее. Словно пытался скрыть, сбросив всё на галлюцинации, неестественность происходящего. И поддавшись влиянию, дождливый басист лишь замялся, упершись глазами в пол.

***

      Спустя некоторое время, дождь держал курс в восточный корпус к любимому басу, все еще нерешительно ступая по асфальтированной тропинке. Однако планы быстро меняются, когда пара карих глаз замечает отдыхающего черта. То был Содомайзер. Подперев руками голову, он вальяжно раскинул ноги на крыльце перед черным ходом. Хвост его еле подрагивал, грудь медленно вздымалась.       Встретить его где-то настоящий подарок судьбы, так еще и в таком положении. Возможно, расслабленный, он будет расположен к разговору.       Подобравшись ближе, Рейну открылась замечательная картина. Он впервые может рассмотреть гуля так близко. Может если к нему прикоснуться, во сне он даже не заметит?       Развивая в голове эту мимолетную глупую мысль, он присел на крыльцо рядом с гулем. Что было явно опрометчивым решением. Рука, чуть трясущаяся, дёрнулась нерешительно. ― Что ты делаешь? ― вдруг томно выпалил отдыхающий ― И долго ты еще будешь пялиться? И вообще, кто разрешил тебе садиться?       Наконец распахнув глаза, не меняя положение, он моментально поднял кипишь. Словно какая-то маленькая истеричка-недотрога на ровном месте. Это не на шутку взбаламутило все внутри дождливого упыря. Он, словно ошпаренный, подскочил и принялся извиняться. И в очередной раз чувство неловкости посетило его. ― Просто ляг рядом, если хочешь. Мог бы просто спросить. ― поёрзав, низкорослый освободил рядом немного места.       Он что? Тот, кто всячески игнорировал, сейчас уступает ему место? Просто так? Рыбный еще какое-то время мешкался прежде чем лечь. Ноги пришлось чуть согнуть, ведь крыльцо, не предназначенное для отдыха на нем, оказалось не по размеру кудрявому. ― Ну как тебе? ― раздалось рядом. ― Красиво.― ответил гуль, все еще выискивая какой-то подвох. ― Я про твои подглядывания вчера. Понравилось? ― голос заметно напрягся. ― Послушай, как раз об этом..я вовсе не собирался подглядывать! Я пришел поиграть на басу.― подскочил рыба, нервно замахав руками. ― Ладно, я понял. Ляг уже. ― кротко отозвался сокомандник.       Солнце мягко раскинуло лучи на крыльце, согревая кожу. Рейн выждал небольшую паузу, после чего все же решил спросить. ― А вы со Свиссом..? ― басист не стал договаривать, будучи уверенным в сообразительности собеседника. ― Неа, просто секс, страсть и похоть. Никаких чувств. ― низкорослый повернул голову. Их взгляды неловко встретились. ― У каждого тут есть какие-то мутки, поверь. У каждого, кроме тебя, пока что.       Это был первый раз, когда взгляд Дьюдропа не был чем-то враждебным и отталкивающим. Впервые, по отношению к Рейну, в его глазах было спокойствие, даже какая-то ласка, на секунду мелькнувшая. И кудрявого даже не волновало это его хитрое «пока что». Он лишь позволил небесам, что отражались в чужих глазах поглотить его тревоги. ― Почему ты меня преследуешь? Пялишься постоянно? ― вдруг спросил огонек.― Интрижку что ли хочешь? ― Я..вовсе нет. Знаешь,твой запах тины..― отвёл взгляд упырь.― Меня тянет к тебе из-за него. ― Хм, забавно. ― хихикнул соло-гитарист.       Внутри какая-то непонятная борьба, что он делает неправильные вещи, что должен быть уже в аббатстве. Но вязкая тишина совсем затянула его. Она не была гнетущей или неловкой. Было совершенно комфортно лежать вот так рядом даже просто молча и наблюдать как плывут облака. Их скорость кажется ничтожно маленькой, да и солнце, так приятно припекающее заставляет окончательно расслабиться. Веки тяжелеют, и Рейн этому вовсе не сопротивляется. И прежде чем провалиться в сон, он слышит рокот где-то рядом, похожий на мурчание.       И когда спустя некоторое время выспавшийся наконец пробудился, огненного уже не было рядом. Это была в очередной раз мимолетная, но впервые такая приятная встреча.

***

      К ночи раздулся ветер, всё срывающий листья с деревьев. Воздух стал заметно прохладнее, что заставляло поёжиться, словно в попытке найти какую-то точку тепла в собственном теле. Однако, кроме тёплой одежды или одеяла спасения не найти.       На письменном столе в тишине догорает свеча. Она пускает горькие восковые слёзы, напоминая, что вскоре растает. Но Рейна это мало интересует, пока она хоть немного согревает упырскую кожу. Наблюдая, как извивается грациозное пламя он размышлял о концертах и предстоящих событиях.       Тёмная, глубокая ночь по истине прекрасна. И просыпать всю тишь да гладь, какой не бывает днём — просто немыслимо. И в конце концов, водяной решает в очередной раз пройтись по ночному аббатству, прежде чем лечь.       Копируя, словно по сценарию, все действия предыдущих «вылазок», он высунул любопытный нос из двери. Его встретили обволакивающая мгла и вечное молчание. Однако, кажется, в этот раз в сценарий внесены правки.       В конце коридора в силуэте басист рассмотрел сокомандника. Очередная ночная компания — приятное завершение. Ведь когда, если не ночью бывают самые душевные разговоры?       Содомайзер, упершись локтями в подоконник, рассматривал ночной вид за чуть приоткрытым окном. ― Не спится? ― обратил на себя внимание водный гуль. ― Я поздно ложусь. ― ответил полушепотом черт. Так совершенно спокойно, словно знал, что рано или поздно их встреча состоится этой ночью. «Поздно» — понятие растяжимое. И конкретно сейчас, по расчетам Папы уже достаточно поздно, чтобы все легли спать. Но видимо у огонька свои правила. ― Ну как тебе в группе, нравится? ― продолжил огненный. ― Да, очень. ― ответил рыбка ― Ещё не думал отказаться случаем? ― соло-гитарист выпрямившись развернулся. ― Ну, нет…Слушай, а что вообще это за секрет? Что с предыдущими гулями? И что будет, если отказаться? ― воодушевленно замахал хвостом кудрявый в надежде получить ответ. Эта тема мельком поднималась в разговорах с другими упырями, но оставалась нераскрытой. ― Хах, ты еще не знаешь? Странно, что тебе решили не говорить. ― в словах его послышалась какая-то издевательская ухмылка, но он еще не закончил. ― Всё очень просто: откажешься — тебя убьют. Нам, грешным душам, слава Сатане пророчили второй шанс. Однако, выбрать его мы права не имеем. Призывающий сам определяет нашу судьбу. Проще говоря: хочешь жить ― живи по правилам. ― Убьют значит…а почему? ― быстро смирившись продолжил басист. ― Ты что глупый? ― огрызнулся собеседник ― Чертям среди людей не место. ― Как-то не подумал.. А, неужели, все предыдущие гули отказались? ― спросил упырь, вернув былую воодушевленность. ― Они..Вообще-то они подняли восстание и хотели свергнуть власть духовенства, чтобы обрести свободу. И это мало того, эти тупые создания просто не представляли какая жизнь ждала бы их без предыдущего Папы. ― заметно поник гуль ― А я…тогда был басистом водной стихии, и посвящен в этот заговор не был. ― Так вот почему запах.. ― задумался Рейн. Стало на мгновение стыдно, ведь это не то, о чем нужно было задумываться. То, что тогда испытал Содо — вот, что важно. Сначала быть плечо к плечу с гулями, а потом узнать о предательстве. И от первого до последнего избавятся, словно от вещей. Выходит, из всех остался только он. И все это время нёс смерть приятелей, коллег и просто друзей в одиночестве. Так горько.       Так и не отыскав в себе силы сказать что-то ободряющее низкорослому упырю, Рейн продолжил тянуть грустную ноту. Пусть эта прохладная осенняя ночь заберет все эти тёмные эмоции. ― Знаешь..в моей голове с трудом прорываются обрывки прошлого, до моего тут появления. ― басист наконец вышел из тени. Упершись руками в подоконник он расположился, как ему казалось, непозволительно близко к лид-гитаристу. Раньше, он бы не решился вот так нарушать чужие границы ― Я не помню, имел ли хотя бы физическое тело. Возможно, я был просто сгустком скверны с определенными полномочиями. И..в общем, я не помню, что я сделал, но знаю, что меня призвали очень вовремя. Словно я был на волоске от смерти. ― А ты у нас опасный гуль. ― с усмешкой он ткнул локтем в бок собеседника.       Наступило молчание. Увлекшись поистине чарующей тьмой, Рейн не заметил, что второго она больше не интересует. И когда спустя время совсем неподалеку послышалось игривое, такое странное «занятно», басист воздержался от резких телодвижений, так просящихся наружу от неожиданности.       Набравшись решимости, он медленно повернул голову в сторону огненного гуля. И когда, взгляды соприкоснулись, Рейн словно попал в ловушку. Светлые глаза пожирающе забегали сверху вниз, предвещая что-то интригующее.       Тонкая, по сравнению с рядом стоящим, ручка потянулась к чужому лицу. И внутри, и снаружи дождя всё замерло. Чего он хочет? Что он делает? ― Чуть ниже..― еле слышно шепнул Содомайзер.       Шёпот сладкий и загадочный разнесся эхом в голове. И тот, словно загипнотизированный выполнил столь невинную просьбу.       Теперь соло-гитарист еще ближе. Не отрывая взгляд, он провел рукой от спины к шее, так медленно и в одно время ласково, что пробрало до мурашек.       Оцепеневший от подобной до исступления жаркой для Рейна обстановки, он боялся лишний раз выдохнуть. Стало душно, в груди давило, словно специально требовало больше и больше воздуха.       Внезапно что-то щелчком отозвалось позади. То была застёжка. Свободная рука ласково коснулась блестящего подбородка и потянула вниз. Немного вспотевшее лицо обдало коридорной прохладой с непривычки.       Теперь перед огненным был совсем другой басист. Та его часть, которую он еще не видел. Откинув маску куда-то в сторону он потянулся к чужому лицу. И в этот момент из облаков наконец показалось ночное светило. Под лунным светом чешуйки радужно переливались, глаза заблестели янтарём.       Совершенно неконтролируемо Дьюдроп проводит по бархатной щеке дождя, и с его губ срывается: ― От тебя так приятно пахнет.― молвил всё ещё сладкий шепот.       Указательный палец проходит по губам, он зацепляет за собой, оттягивая нижнюю. Она же затем моментально возвращается в прежнее положение приоткрытых губ.       Внезапно с каким-то фоновым, совершенно незначительным грохотом распахивается витражное окно. Это сквозняк вломился в помещение, не желая больше находиться снаружи. Холодный ветер небрежно разбросал кудри, внёс немного свежести в эту горячую и тягучую атмосферу.       И наконец, один из них меняет обездвиженность всей этой картины. Огненный гуль все еще с какой-то особой осторожностью, непривычной для самого себя, поддается вперед. Язык, словно наждачка по ощущениям, щекотно проходится по щеке.       И когда гуль отстраняется, позади него слышится еще один щелчок. Длинные светлые волосы упали на худые плечи. Рога, горизонтальные у основания, затем резко тянутся вверх, образуя прямой угол.       Соло-гитарист вновь приближается к лицу, словно за вторым раундом. Но позади что-то пугающе, неестественно грохочет. Это уже явно не окно, не ветер. И двое дёрнулись, попятившись к своим комнатам. ― Рейни, ты солёный ― с усмешкой шепнул Содо прежде чем этот «Рейни» закрыл дверь. «Что блять. Что я блять делаю? Какой нахуй «Рейни». Поехавший идиот.» ― чертыхался из раза в раз зарядившийся Дьюдроп в своей комнате. Да, именно зарядившийся. После подобной близости, усталость и сонливость как рукой сняло. И только румянец так раздражал, сожалея о своих развязных действиях. Всё думалось, что огонёк все испортил, что стеснительный сокомандник теперь во всю будет его избегать. ――― «Как он меня назвал?..О Сатана, ну что за придурок.» ― тем временем проносилось в голове рыбного. Он сполз по двери, схватившись за горящее от смущения лицо. Прокручивая в голове каждый момент, басист боялся упустить малейшее действие. Казалось, будто он сейчас просто взорвётся от эмоционального перевозбуждения. Но это только кажется, а когда кажется креститься надо..