Это больно — умирать?

      Драко отмер, когда услышал своё имя, слетевшее с её уст так легко, словно она всю жизнь обращалась к нему по имени. Кажется, она даже не заметила того, что обратилась к нему более лично, чем того требовала ситуация, чем того требовали их отношения и это несколько озадачило Драко.              Её голос был резким, чётким и строгим, её движения не показывали волнения, они были отточенными и грациозными. Она выглядела прекраснее, чем он её запомнил, чем думал когда-то. Драко удивился тому, что он смотрел на неё так, он попытался думать о ней, как о подруге Поттера, заучке, но тщетно. Перед ним была прекрасная женщина.              Волосы, Грейнджер, собрала в пучок, оставив пару прядок, которые обрамляли её личико. Она облизнула пересохшие губы, он проследил за этим движением.              Драко сглотнул.              Он перевёз взгляд на глаза, которые были слегка подкрашены тушью. Почему-то для него её глаза были более выразительны, чем когда-то. Одежда строго деловая – костюм глубокого синего цвета, точно такого, как представлял однажды Драко платье. На пальцах было несколько маленьких, изящных колец, но не на безымянном.              Это почему-то успокоило Драко. Ему, в сущности, не должно быть никакого дела до её личной жизни.              Драко был заворожен и не мог оторвать от неё взгляд.              Проблемка, блять.                     ***              Они молчали. Неловкость липко оседала в воздухе, потому что никто не знал с чего начать.              — Садись, — Гермиона сказала громко, привыкшая так разговаривать. Драко поморщился, прижимая ухо к плечу.              Её реакция была мгновенной: она подскочила, подошла к нему, прикоснулась к его ушам и обеспокоенно спросила:              — Что с тобой? Все в порядке?              — Да, Гермиона, — он вернул ей имя, которое также легко слетело с губ, — просто ты так голосишь, я отвык… от такого. От всего…              Гермиона вздрогнула, вспоминая слова Роланда. Эта дурацкая привычка, которая прицепилась к ней.              — Прости, Малфой, — исправилась она, но руки не убрала, — я постараюсь говорить тише.              — Наверно из-за мамы ты начала это делать, поэтому, если тебе удобнее, можешь обращаться ко мне «Драко». К тому же, слышать своё имя, а не фамилию всё же приятнее.              Драко сел на стул, напротив неё. Он не мог остановиться и продолжил сканировать взглядом её всю, замечая всё: шрамы, порезы, родинки, любые микродвижения.              — Как ты смогла устроить это свидание? — он говорил так, как ему комфортно слышать себя, и так, чтобы Гермиона улавливала его голос, а та крыса за дверью нет.              — Не поверишь, трансгрессировала, — всё же старая привычка общения с Малфоем не канула в небытие.              — Гениально, я не знал, что ты умеешь.              — Ты вообще обо мне ничего не знаешь.              — Как и ты обо мне, — даже подобное пререкание делало Драко счастливым.              — О, поверь, если так посмотреть, то я уже много чего знаю о тебе, — пауза. — Так, как твоё физическое состояние?              — Как моя мать?              — Ты помнишь что-то из прошлого? Ты коммуницируешь с надсмотрщиками?              — Как Тео?              — Тебя мучают кошмары?              — Как там поживает Забини?              — Ты нормально питаешься?              — Как там в целом Магическая Британия?              — Ты можешь злиться?              — Да, чёрт возьми, — выплюнул Драко, — и именно сейчас я начинаю это делать.              — Не стоит.              — Да ну? Неужели? Грейнджер, ты ни на один мой вопрос не ответила. Так с какого, прости Салазар, драккла ты решила, что я буду отвечать на твои?              Гермиона вздохнула, всё же некоторые черты его характера остались прежними.              — Успокойся.              — Грейнджер, если ты думаешь, что я…              — Пожалуйста…— тихо. — … Драко.              Его коротнуло и все слова, что были на его языке растаяли. Драко выдохнул, он не хотел настраивать Гермиону против себя самого, поэтому прислушался к ней. Напряжение в мышцах постепенно начало уходить, он облокотился на спинку стула и положил руки на стол перед собой.              Быть честным – тяжело, а с теми, с кем ты когда-то враждовал – ещё сложнее, но всё же он принял решение сделать это.              — Я боюсь не успеть.              Гермиона непонимающе посмотрела на него.              — Что?              — Что не успею узнать, что там с мамой и планом Тео. И… что вообще происходит в мире.              — Успеем, — успокоила Гермиона, — потому что описание твоего состояние очень важный момент, если Роланда не устроит то, что я ему скажу, то шансы вытащить тебя отсюда хотя бы в Мунго будут стремительно приближаться к нулю. Поэтому, пожалуйста, Драко, я задаю вопросы, ты отвечаешь. Максимально подробно. Хорошо?              Драко кивнул.              — Так, как твоё физическое состояние? — Гермиона открыла блокнот и принялась записывать от руки, но на всякий случай, сделала кое-что ещё на случай, если она что-то упустит.              — Удовлетворительно. Я стараюсь выполнять минимальные физические нагрузки по типу отжиманий, пресса, приседаний, чтобы мышцы не начали атрофироваться.              — Ты помнишь что-то из прошлого? Ты коммуницируешь с надсмотрщиками?              — Некоторые вещи я помню обрывками, а другие максимально детально вплоть до диалогов. Могу воспроизвести всё, что помню. Есть воспоминания, которые вызывают боль в голове, но это проходит. С надсмотрщиками коммуницирую настолько, насколько хочу это делать. Они явно недовольны моим поведением.              — Тебя мучают кошмары? — она записывала за ним слово в слово.              — Скажу так, есть два варианта. Первый, после того как я начну вспоминать происходящее в Мэноре, второй, после дементоров. В очень редких случаях мне снятся кошмары просто так.              — Ты нормально питаешься?              — Если ты про подобие еды, которое приносят здесь, то да. Я ем. И предвосхищая вопрос: я привык, мерзко, но лучше есть что-то, чем ничего. Хотя и такое бывало, так что в ход шла китайская кухня, если ты понимаешь о чём я.              Гермиону передёрнуло, но она продолжила:              — Ты можешь злиться? Что с другими эмоциями?              — Да, более того делаю это довольно часто, особенно когда перечитываю письмо, вижу ебла сраных надсмотрщиков или вспоминаю отца, Блейза или Волдеморта. Насчёт других эмоций, то радости или счастья я испытываю крайне мало, но сегодняшний день явно исключение. А так есть и грусть, обида, досада, страх, боль, возбуждение, уныние.              — Расскажи, чем ты занимаешься в камере? Помимо тренировок, как поддерживаешь мозг? Читать тут нечего, поэтому?.. Мне необходимо это знать, Роланд – целитель, с которым я работаю, очень дотошен в своей избирательности пациентов. Чтобы его заинтересовать, нужно больше информации.              — Мне не очень нравится, что какой-то там мужик мной интересуется.              — Драко, — возмутилась Гермиона, шлёпнув себя по губам.              — Гермиона, — это звучало неправильно нежно. — Никогда не думал, что буду рад тебя слышать, — усмехнулся Драко. — Как ты поняла, у меня теперь довольно чувствительный слух, это полезно, особенно, когда кто-то из надсмотрщиков хочет тебе отомстить. Зрение тоже улучшилось, я прекрасно вижу в темноте, а вот в дневное время… как я могу сейчас заметить, с ним что-то не так.              Он замолчал. Гермиона отвлеклась от записей.              Иначе почему я вижу тебя настолько красивой?              — Но это не критично. Я использовал окклюменцию, чтобы дементоры не подбирались к моим воспоминаниям, начал тренироваться, чтобы не терять форму, хотя правильнее сказать, что я делал это в попытках её вернуть. Перечитывал письмо, говорил сам с собой, мастурбировал, когда чувствовал необходимость, иногда по несколько раз за день, — Гермиона чиркнула ручкой вниз.              Она подняла взгляд, чтобы сказать, что такие подробности не существенно влияют, но Драко не было напротив неё.              Укол страха растёкся по всему телу за долю секунды. Первая мысль, что он потерял сознание. Но как? Она бы услышала.              Боковым зрением, Гермиона увидела, что Малфой сидел по левую руку на стуле, на котором сидел напротив неё и не сводил с неё взгляд.              — Не пугай так.              — Не думал, что ты боишься, Грейнджер, особенно после фразы, что ты воткнёшь мне в шею свою волшебную палочку, в случай чего.              Гермиона закатила глаза.              — Ты знаешь, какой сегодня день?              — Прекрасный.              Рука остановилась, Гермиона пальцами сильнее сжала корпус ручки, не в силах записать его ответ.              Одно слово, а сколько боли оно за собой несёт. Для Гермионы это часть её работы, часть плана Тео, часть акта помощи, но для него… это всё, как прекрасный сон, как глоток свежего воздуха. В груди стало так больно.              — Я о дате, — её голос немного дрогнул.              — Предположительно.              — Ты знаешь, сколько ты здесь?              Драко хмыкнул, она явно пыталась быть тактичной.              — О, не начинай, ты рассмотрела мою руку вдоль и поперёк.              — Сколько?              — Восемьсот девяносто один день.              Гермиона не ожидала такого. Он действительно считал. Ей было почти физически больно от осознания и понимания того, сколько раз он истязал свою руку. Сколько испытывал себя этим, чтобы считать дни.              — Сегодня шестнадцатое января двухтысячного.              — Благодарю.              — Я ещё не до конца решила, что я собираюсь помогать тебе.              — Неужели?              — У меня есть условие, если ты его выполнишь, я помогу.              Это был фарс, она уже знала, что не сможет отступить. Не после того, как увидела его таким.              — Какое?              — Твоя правда, — брови Драко изогнулись, — я хочу знать: то, в чём тебя обвинили, это же неправда? Вернее, правда, но это делал не ты?              Вопросы «Ты действительно сделал это?» и «Но это делал не ты?» по сути об одном, но для Драко были о разном. В первом случае человек допускал мысль, что опрашиваемый делал это, во втором, нет.              — Это правда, но это делал не я, — признался Драко.              — Неужели это?..              — Блейз, да. Умерших там было более, чем одиннадцать. Многие были отпущены с моим Обливиэйтом. Кроме того, он меня из наблюдателя делал сообщником, чтобы в случай чего, я не мог обвинить во всем только его одного.              — Ты это делал сам?..              — Нет, это был приказ Волдеморта, я был вроде пса-шестёрки для Блейза. Они знали мою реакцию, но продолжали.              — Ты не мог?..              — Попытался, но ни к чему это не привело. Для меня всё стало ещё хуже, раньше я хоть уйти мог, после попытки помочь – меня буквально удерживали заклинаниями, чтобы я не сбежал.              — Так ты… не виновен?              Драко со странной смесью нежности и боли посмотрел на ведьму и спокойно сказал:              — Виновен. Но не в том, за что сижу. Хотя мои действия пассивного участника, можно притянуть ко всем студентам, что были в Хогвартсе, когда там были Пожиратели и егеря, но не все кидались грудью защищать угнетённых. Но я сижу, а они нет. Я и пытаюсь оправдать себя и нет. Жалко выглядит. Верно?              Он не ждал от неё ответа.              — Хотя я всегда был жалким. В твоих глазах так точно. Но теперь я и в своих такой.              — Ты не мог…              — Ой, давай не надо, хорошо? Я тоже так себя оправдывал. Я не мог, а если бы сделал что-то, что бы изменилось? Я попробовал, проебался и вместо того, чтобы исправить это – я принял реальность и подстроился под неё, спасая некоторых невербальным Конфундусом, пока Блейз не видел. На большее я не был способен. Я уже не один месяц рассуждаю об этом, и я не хочу себя оправдывать, хотя и делаю это. Блять. Я поступил, как трус, как мудак, как флоббер-червь, я заслуживаю того, чтобы быть здесь, но не за то, за что меня обвинили, Грейнджер. Понимаешь? Я полностью признаю свою вину, которая лежит на моих плечах, но и толку-то об этом говорить? Больше всего меня пугает то, что Блейз на свободе. Что он может продолжать вести себя так, как вёл. Я вообще ни хрена не понимаю, что с ним произошло и в какой момент всё пошло по одному месту. Мне кажется, что есть что-то, что я не могу вспомнить, но я чувствую, понимаешь? Что что-то упускаю.              Драко замолчал и прикусил щеку изнутри.              Тишина затянулась.              Он видел, как Гермиона пальцами вытирала кончики глаз, смахивая слёзы. Ему было и приятно, и больно оттого, что он вызывал в ней такие эмоции. Так неправильно, но… приятно.              — Я ел всю еду, что мне приносили, — начал он, чтобы разорвать тишину, — избивал новичков, которых мне для этого приводили и тренировался в рукопашке. Это была их игра, я принял правила и извлекал из этого свою пользу. Я начал показывать свой характер, стал вести себя иначе. Это еда была отвратительна, но я справился. Приходы дементоров всегда вселяют нечеловеческий страх, я помню, как я издевался над Поттером, но после личного общения с ними, мне стало не до смеха. Я научился защищать себя, я молодец, Грейнджер? — с мольбой в голосе спросил Драко.              Она посмотрела на него, словно видела впервые. Его взгляд был жестче, прямо как у Гарри, когда они жили в лесу Дин, но в тоже время в его взгляде была душераздирающая печаль. Гермиона понимала, что как бы он ни держался, ему было важно услышать другого человека, поговорить о прошлом, о настоящем, о чём-то отвлечённом. Ему не хватало живого общения, без оскорблений и издевательств.              — Конечно молодец, Драко. Ты хорошо постарался.              Гермиона сама не поняла зачем, но ей показалось это правильным, потянулась к нему, чтобы нежно погладить его по голове. Волосы были жёсткими и грубыми.              Драко сжал руку в кулак, закусив губу.              Тепло. Человеческое тепло. Нежность, которая была у Грейнджер в голосе, которую она передавала прикосновением.              Он так давно не ощущал этого, зубы начали трястись, губы дрогнули. Его разрывало на части от происходящего.              Она была с ним нежна и ласкова, Драко знал, что не заслуживал такого, не от неё, не после всего, что он делал.              Тепло волной растеклось по его телу, вызывая приятные мурашки.              Когда Гермиона убрала руку, он поймал её в воздухе, поднося к щеке. Ему важно было убедиться, что она реальна. Что рядом с ним живой человек, который когда-то его знал.              Гермиона не сопротивлялась, и Драко был ей благодарен. Он тёрся щекой об её руку, запоминая каждое микродвижение её пальцев, её мимику, её дыхание. Ощущения её касаний.              — Н-нужно продолжить.              — Я думал, что сойду с ума, — признался Драко, — я не знаю, откуда у меня появились силы держаться, наверно только из-за того, что я знал насколько упрямый Тео и твои слова о том, что нужно ждать и надеяться, из раза в раз заставляли меня не сдаваться. Ответь на мои вопросы, Грейнджер, я прошу тебя.              — Твоя мама живёт в Норе, у неё прекрасные отношения с миссис Уизли, они даже готовят нам вместе, когда мы собираемся. Тео очень долго оббивал порог кабинета Кингсли. Он много информации переработал, чтобы его проект был принят в рассмотрение. И у него это получилось. В Магической Британии всё стабилизировалось, авроры продолжают поиски Пожирателей и всех причастных к этому. Насчёт Забини, как-то слышала от Тео, что он весьма странный, Пэнси он практически не видел. А работает он чьим-то помощником в Министерстве, я не уточняла, но я предполагаю, что он сделал все это не один.              — Думаешь, за ним кто-то стоит?              — Согласись, что одному провернуть это тяжело. Да и ты обмолвился, что с ним что-то произошло. Но так как я их не знаю, как ты, поэтому делать выводы не могу. Но, когда мы вытащим тебя отсюда, я всерьёз займусь твоей памятью и возможно у нас получится найти зацепку.              — Ты думаешь, что он такой не по своей воле и что он серьёзно был под Империусом?              — Я не думаю, но могу предположить, что такое возможно. Это могло быть и не Непростительное.              Драко анализировал её слова, но одно никак не вписывалось в её праведную веру в людей.              — Я видел, что он делал. Его глаза, они горели от наслаждения и удовольствия.              — А Пэнси?              — Она…— Драко замолчал, пытаясь вспомнить бывшую подругу. Он покачал головой, — не могу сейчас ничего вспомнить.              Драко уронил голову в руки, шипя:              — Чёрт возьми… блять… я не могу вспомнить.              Гермиона приободряюще погладила его по плечу.              — Драко, всё хорошо, не переживай. — Гермиона посмотрела на часы, — у нас не так много времени, может, ты хочешь что-то передать? Я запишу для твоей матери.              — Дай мне листок и ручку, я напишу… попытаюсь написать им записки.              — Хорошо.              Гермиона не подсматривала, это было некультурно. Она слышала, как он матерился себе под нос, очевидно с письмом были некоторые трудности.              Через некоторое время она услышала:              — Закончил.              Он положил ей в блокнот два листа, сложенных в несколько раз.              Гермиона улыбнулась ему нежно, а сердце Драко пропустило удар.              Как она может быть такой?              Они снова молчали, как в самом начале, когда он только зашёл. Драко слышал расхаживания того ублюдка Дэвида, который то и дело пытался прислушаться, чтобы знать, о чём они говорят и что делают.              — Прикоснись ко мне, Гермиона, прошу тебя, я хочу знать, что ты настоящая, — попросил он.              Гермиона удивилась, хоть и понимала почему он это попросил, её сердце разрывалось от осознания того, насколько он одинок в этой камере и как всё это выдержать было тяжело для него.              Её рука коснулась его пальцев. Кожа была сухая, шершавая, почти безжизненная, она потянулась выше.              Начиная от запястья и вверх по руке, кожа усеяна мелкими шрамами. Фактурно это напоминало крону дерева, только менее грубую. Гермиона провела подушечкой пальцев по ним, кожа неприятно за них цеплялась. Она посмотрела на Драко, который следил за её движениями. Ни один мускул на лице не дрогнул, Гермиона была уверена, что он вряд ли бы сказал сейчас, что ему неприятно или больно.              «Один, два, три…              …двадцать пять»…              Это было ужасно, она считала шрамы и понимала, что для Драко это более важно, чем она понимает. Это невыносимо больно.              Гермиона скользнула руками выше, его бицепсы напряглись, она гладила его, стараясь успокоить. Драко закрыл глаза, отдаваясь в волю её прикосновениям.              Он ощущал её прикосновения, её тепло и нежность.              Она коснулась щеки, отчего Драко вздрогнул. Затем он начал ластиться к ней, как Глотик по вечерам, обтираясь об её руку.              Гермионе смотрела на Драко, который провалился в омут её прикосновений, отчего ей на мгновение стало некомфортно. Им точно пора заканчивать с этим.              — Я не думаю, что это правильно, — прошептала Гермиона.              — Плевать, — его голос был надломленный, — давай сделаем это неправильно, — Драко потянулся к ней.              — Нет, Драко…— он положил руку на её плечо, притягивая к себе.              — Мне необходимо это. Я устал… дай мне запомнить это ощущение, Гермиона, я прошу тебя. Позволь мне побыть так ещё. Хоть что-то хорошее… пожалуйста.              Всё внутри сжалось от его голоса, его взгляд был пронизывающий, она никогда бы не могла предположить, что увидит его таким, что кто-то в принципе будет так нуждаться в её прикосновениях. Гермиона потянулась к нему, чтобы обнять его, но вместо этого, Драко положил руку на её щеку и притянул её голову к себе.              От него пахло хозяйственным мылом и, как оказалось, у его губ был такой же привкус. Драко жадно прижался к её губам, позволяя рукам довольно откровенно лапать её. Он целовал её, поворачивая её голову то в одну, то в другую сторону. Одной рукой он сжал её грудь, от неожиданности Гермиона сдавленно простонала ему в рот, член болезненно пульсировал. Возбуждение било в голову с её самого первого прикосновения, а этот стон легче ситуацию не сделал. Только усложнил. Другой рукой Драко провёл по бедру, сжимая его.              Наверняка останутся синяки.              Это было неправильно. До охуевания неправильно. Так не должно было быть.              Но ему это было нужно.              Он тихо рычал, вся его фантазия о Гермионе обрушилась на него одним махом.              Драко впивался в её рот с новой силой, позволяя себе прикусывать и посасывать её губы.              — Открой рот, — приказал он, разрывая поцелуй, Гермиона подчинилась.              Он сплёл их языки, цепи мешали, но ему было плевать.              Он жаждал, он хотел, ему было нужно. Драко с удовольствием слизывал её слюну, глотал, как долгожданную воду, словно странник в пустыне.              Драко действительно бешенный пёс, который сейчас сорвался с цепи.              Гермиона понимала почему он это делал и позволяла. Она просто позволяла Драко то, в чём он нуждался.              В этом нет чувств. Просто его потребность. Ничего личного.              Гермиона чувствовала прилив адреналина, осознание того, что время стремительно утекало, никуда не пропадало. Если их кто-то удивит, то крах всему.              Драко слизывал слюну с её губ, языка, он обхватил рукой её затылок, слегка отодвинул рубашку, открывая доступ к желанной шее. Он припал к ней губами и делал всё, что хотел: посасывал кожу, оставляя небольшие красные отметины там, где ткань скроет это, покусывал, довольно грубо и больно, а затем, словно извиняясь, зализывал это место, царапал кожу зубами.              Он чувствовал себя живым. Возбуждение било в висок с невероятной силой.              Драко остервенело выцеловывал её шею, покрывая ту ещё большим количеством алых отметин. Он не имел на неё никакого права, но клеймил её, как свою собственность.              Он приложит все силы, чтобы скрыть эти воспоминания от дементоров, потому что они – самые счастливые за последние несколько лет.              Гермиона проснулась от этого странного сна. Если они так продолжат, то времени привести себя в порядок не останется.              — Драко, — она легонько шлёпнула его по плечу, пока его рот перемещался от шеи к ключице, — Драко, — чуть громче. — Остановись.              Драко замер.              Она же рядом, чёрт. В моих руках.              — Время заканчивается.              Он утробно зарычал, отчего по её телу прошлась волна мурашек. Гермиона видела, что он борется с собой. Он продолжал держать её в своих объятиях.               Почему так мало? Ладно, думай о Филче…о Хагриде, о любой хуйне, чтобы переключиться.               Прошло несколько минут, он нашёл в себе силы и медленно отстранился, облизывая свои припухшие губы.              Это было лучше, чем он представлял. Драко мысленно поблагодарил её за то, что позволила ему сделать это, чтобы почувствовать себя живым.              — Я вряд ли смогу прийти ещё. Чудо, что мы смогли выбить это свидание, — проговорила Гермиона, стараясь выровнять дыхание.              — Как у вас это получилось? — возбуждение продолжало бить в голову и всё, что он хотел: сорвать чёртовы цепи и взять её на этом столе.              — Рон помог.              Малфой ошалело посмотрел на неё.              — Рон воспользовался своей привилегией Героя, чтобы я смогла встретиться с тобой так, — пояснила Гермиона, поправляя причёску.              — Уизли? — Драко подумал, что у него слуховая галлюцинация.              — Да, и более того, он довольно агрессивно доказывал Гарри, что ты не способен был совершить все те зверства, которые на тебя повесили.              Драко не мог поверить своим ушам.              — Более того, Тео подружился с нами и прекрасно общается с Роном. Подумай об этом, люди меняются, да и ты, я уверена, тоже.              — Я могу так себя вести в пределах своей камеры. — Гермиона непонимающе посмотрела, — я о твоих расспросах надсмотрщика. — Не знаю, что он тебе сказал, но это не значит, что я буду таким, когда выйду.              Гермиона сглотнула, тот мужчина не сообщил ей никаких подробностей, но очевидно, что что-то в поведении Драко было, раз о нём сложилось такое мнение.              — И такое я допускаю, всё же удивительно, что ты так легко прикоснулся к грязнокровке, — фраза родилась сама по себе, а последнее слово так небрежно слетело с губ, что Гермиона не придала этому никакого значения, только вот у Драко было совсем другое мнение.              — Грейнджер, — Драко медленно приблизился к ней, голос его был тихий, но агрессия в его голосе звенела громко, а вид его был немного устрашающим, — не смей при мне использовать это слово. Ни в отношении себя, ни в отношении кого бы то ни было. Поняла?              Гермиона кивнула.              Блокнот лежал открытым, Гермиона пробежалась взглядом по написанному, проверяя не пропустила ли она чего.              — Почему Уизли потратил свою привилегию на меня?              Его это всерьёз волновало.              — Почему он не мог этого сделать?              — Ну… у нас с ним не было хороших воспоминаний, так что странно, что он так впрягся для меня.              — У меня с тобой тоже, но видишь, я здесь.              — Да, меня и твоё поведение поражает. Но передай ему, что я искренне благодарен за всю вашу помощь.              Гермиона коротко кивнула и принялась застёгивать ворот рубашки. Драко следил за этим действием, не спуская глаз.              Он видел её припухшие губы. С размазанной помадой.              Драко потянулся к Гермионе, которая непонимающе посмотрела на него.              — Помада.              Он вытирал её губы, которые несколько минут назад жадно целовал. Драко чувствовал её лёгкий аромат, который разбавлял весь смрад этого места. Он обязательно его запомнит.              Её губы уже давно были чистыми, но он продолжал вытирать их пальцем, словно от этого зависела его жизнь.              — Ещё раз.              Гермиона только успела открыть рот, чтобы спросить, что он имеет в виду, как на её губах снова оказались губы Драко.              Этот поцелуй отличался.       Он был невероятно нежным. Драко мягко сминал её губы, он не удерживал её лицо, Гермиона могла в любой момент отстраниться, но она этого не делала.              Драко целовал её несколько минут, не переходя той грани, которую она позволила перейти чуть раньше. Он вложил в этот поцелуй всю свою благодарность, на которую вообще был способен.              Он оборвал поцелуй и прижался лбом к её лбу и тихо прошептал:              — Видит Мерлин, Грейнджер, как я благодарен вам. И тебе лично. Спасибо.              Гермиона удивлённо посмотрела на него, медленно поднимающегося, со стулом в руках.              Он двигался бесшумно. Поставил стул напротив и сел на него.              Казалось, что даже цепи забыли, что должны звенеть. Как он научился это делать?              — Я хотела принести тебе еды, но подумала, что твой желудок, очевидно, отвык от другой пищи и это могло вызвать разные реакции в организме, поэтому…              — Ты, и так, сделала достаточно.              — Может, тебе что-то нужно? Какая-нибудь вещь? У меня в сумке много всего…— Гермиона нервно улыбнулась. Она достала из сумочки зеркало и принялась оценивать свой внешний вид.              — Колдография.              — Что?              — Твоя. Есть какая-нибудь с собой? Или магловская фотография?              Гермиона молча хлопала глазками, пытаясь понять, для чего ему это.              — Зачем?              Дрочить на тебя.              — Будет иллюзия собеседника и, возможно, не буду ощущать себя настолько одиноким.       — А… да. Точно… я бы могла и сама догадаться принести…— Гермиона начала бурчать себе под нос, надеясь, что Драко не услышит. Весьма глупо, но, а вдруг. Но Драко хватило такта промолчать.              Гермиона рылась в своей сумочке, Драко решил полистать её блокнот. Она заметила, что он потянулся к нему.              — Нельзя?              — Нет, всё в порядке.              Он листал блокнот, отмечая для себя, что записи Грейнджер вела чётко и структурировано.              — О! Есть! — Драко поднял взгляд на Гермиону, которая держала в руках раскрытый кошелёк, — когда-то делала для магловских документов.              Драко взял небольшую фотографию, спрятать такую не составит труда.              Гермиона продолжила приводить себя в порядок, а Драко осознал весь масштаб проблемы.              Грейнджер для него теперь не просто образ, а вполне реальный человек, с которым у него теперь было… немного больше совместных воспоминаний.                     ***              Через несколько минут на пороге появился Поттер во всей красе.              Он смерил Малфоя своим оценивающим взглядом, выглядел он не так паршиво, как при последней их встрече.              — Он, — Гермиона жестом показала, чтобы Гарри говорил тише, — … что-то тебе сделал? — Драко оценил её заботу.              — Нет, всё прошло хорошо.              — Я смог задержать их чуть дольше, чем вам было выделено.              — Да, спасибо, — растеряно поблагодарила Гермиона, собирая все свои вещи в сумочку.              — К сожалению, мы не сможем провернуть это ещё раз, Малфой.              — Поверь, этот один раз для меня бесценен.              Гарри молча кивнул, Драко не сводил взгляда с Гермионы, которая собирала свои вещи.              — Он тебя домогался? — Гарри не мог не заметить губ подруги, да и слова Рона о том, что Малфой парень и нужно Гермиону от него защитить в случае чего.              — Нет.              — Тогда как ты…              — Гарри. Джеймс. Поттер. — Гарри замолчал, — со мной всё в полном порядке, поэтому нет причин для беспокойства. Я в состоянии позаботиться о себе сама.              — Мисс Грейнджер, вынужден сообщить, что время вашего свидания завершено, — из-за спины Гарри раздался голос того противного надсмотрщика, который рассказывал об избиениях надсмотрщиков Драко.