Это больно — умирать?

      Тео приглядывал за Пэнси по мере возможности, когда он был на задании то просил делать это Гарри или Рона, на что те спокойно соглашались. Для него всё равно подобная открытость была немного дикой и вызывала некоторый когнитивный диссонанс, но каждый раз расщедривался на слова благодарности, которые от него в обычной жизни дождаться очень трудно.              Троица, которая стала его новой компанией, спокойно его принимала, подхватывала его иногда всегда глупый юмор, находила время послушать его задушевные разговоры, как он это называл, «за жизни», не позволяла ему быть в том одиночестве, в котором он начал тонуть ещё в Хогвартсе.              Они стали его отдушиной, его приятной рутиной, которая не наскучивала. Ему очень импонировало прозвище, которое дал ему когда-то Рон и теперь оно всецело принадлежало ему и все этим пользовались. Хоть слово змейка и звучит довольно безобидно, но она может быть как милым ужиком, так и королевской коброй, тайпаном, да и вообще любой опасной змеёй, если того потребует ситуация.              Его дружба с Гермионой была невероятно душевной; из-за просьбы Драко Тео проводил с ней времени больше и чаще, чем мог бы, но это вовсе не означало, что это ему было в тягость. Гермиона была кладезю знаний, умений и чертовски душевным человеком, рядом с которым он чувствовал себя хорошо.              Пэнси, когда Блейза не было на горизонте, подходила к нему и разговаривала, рассказывала все свои обрывочные воспоминания, события, которые проходили в настоящем, чтобы потом она могла уточнить, что это действительно было, а не её сон. Паркинсон послушала их совет и старалась не есть и не пить то, чем угощал Блейз. Получалось не всегда, поэтому она старалась делать хоть какие-то пометки.              Как-то во время очередного похода Тео с Пэнси к Гермионе случился диалог, который натолкнул её на интересные мысли:              — То есть есть то, что Забини предлагает тебе выпить, но сам не пьёт? Или делает вид, что он это делает?              — Я… не уверена, обычно во время ужина он любит выпивать вино…              — Вино можно смешивать с зельями? — поинтересовался Тео, перебивая Пэнси.              — Если в соотношении две третьих зелья и одна треть вина, я ещё могу допустить, но даже в таком случае концентрация зелья должна быть очень сильная. Есть зелья, в которых вино является ингредиентом. Причём, в красном вине «спрятать» зелье проще, чем в белом. Объяснять почему, я думаю, не нужно, но можно обманывать рецепторы.              — Обманывать? — спросила Пэнси. Её руки холодели на кончиках пальцев от нервов, она чувствовала себя «птицей», запертой в клетке, которой, ко всему прочему, переломали крылья.              — Имитировать вкус. Разные вина имеют отличающийся вкус: какое-то чуть более кислое, какое-то сладкое, какое-то с нотками цитруса и так далее. Зелье может походить на вино, но им не являться, например у маглов есть красители и пищевые добавки, они называются ароматизаторами. Но… воссоздать вкус вина, мне кажется, несколько проблематичным, однако вполне реальным, а с красителем это вообще не сложно… — Гермиона задумалась, постукивая указательным пальцем по губам, — продолжай, Пэнси.              Тео отстранённо кивнул, словно в подтверждение мысли Гермионы и задумался о том, насколько далеко в этом всём Блейз мог зайти.              — Так вот, он любит выпивать вино. Он в принципе пьёт часто.              — Часто? Что?              — Ну… чай, сок, кофе…              — И это ты ему готовишь или он сам?              — Сам.              Гермиона сделала запись в блокноте и продолжила задавать вопросы.              — Тео, что будет являться более весомым доказательством – запись, тот же дневник, или записанное на диктофон?              — Второе однозначно, я написать и сам много что горазд.              Гермиона знала это, но всё равно хотела допускать мысль, что подобные дневники, который ведёт Пэнси тоже будет иметь вес. Её память, как решето, у неё нет возможности доказать свои показания с помощью сыворотки или воспоминаний.              — Ты хочешь, чтобы я?..              — Чтобы ты в течение хотя бы недели, записывала ваши с ним разговоры. По возможности, конечно, чтобы не привлекать внимание к своему поведению.              Это был один из лучших вариантов. На работу с её памятью уйдёт много времени, но для начала можно было обезопасить её записью с диктофона.              — Сможешь, Пэнс? — спросил Тео.              — Да, думаю да. Но я не уверена, что всё… что там будет… ну то есть, там могут быть… разные…              Гермиона поняла о чём она, потому что буквально сама попала в такую ситуацию, когда на записи помимо голоса Драко, были слышны звуки поцелуев.              — Если ты будешь слишком пьяна и не отдавать себе отчёт, это может сыграть нам на руку. Он может говорить то, что ты не запомнишь, рассчитывая на твоё состояние, а это будет нашей зацепкой.              — Почему ты не работаешь с нами? — вклинился Тео, разглядывая Гермиону. Её бы ум да в их команду.              — Потому что я хочу быть целителем?              Тео фыркнул.              — Твой способности впечатляют.              — Кхем, спасибо. Так вот, — Гермиона перевела взгляд на Пэнси, — я понимаю, что будет неловко, если кто-то будет это слышать, но это будет твоей защитой, понимаешь? Это будет подтверждение или опровержение каких-либо сведений. Доказательство, хотя бы на первое время, чтобы у нас была возможность поработать с твоей памятью.              Пэнси перебирала пальцами, заламывая их. По телу не растекался страх, он был вшит в неё перманентно, но от осознания, что она поделилась своей ситуацией, что она доверилась, что ей поверили, ей дышалось легче. Она была не одна.              — Да, я постараюсь…              ***              Пэнси ушла, Гермиона провела с ней ещё беседу, как с пациентом, у которого проблемы со сном и стёрла воспоминания, чтобы в случай чего Забини не узнал то, что ему не следовало знать. Гермиона оставила ей запись с диктофона, чтобы потом Пэнси её прослушала.              Они ходили по очень тонкому льду. Гермиона затылком ощущала, как страх дышал ей в затылок, но она не собиралась сдаваться. Сталкиваться с проблемами стало её нормой ещё на первом курсе, когда она начала дружить с Гарри и Роном, поэтому, морально, она была готова ко всему. Для неё это был не столько вопрос непосредственного спасения Драко, сколько наказание зла, которое продолжало находиться на воле.              — Тео.              — А? — он отвлёкся от булочек с корицей, который им недавно принёс Рон. На задании его ранило, поэтому он быстренько подлечился в Мунго и заодно проведал подругу.              — Пронаблюдай за Забини.              — Я и так это делаю, — возмутился он, для него это звучало так, словно он там бездельничал.              — Нет, не так. Смотри на его жесты, привычки, повадки. Замечай любую деталь и фиксируй её. Ты жил с ним, просить кого-то другого – Гарри или Рона – бессмысленно. Сравнивай с Забини… с какого курса он стал странным?              — С пятого примерно.              — Вот сравнивай с Забини с четвёртого-пятого, хорошо?              Тео кивнул, ему и в голову не приходило делать такой анализ личности Блейза.                     ***              В списках погибших не было Алекса. Гермиона назначила на свой выходной две встречи, одна с Полумной, другая с Алексом.              С девушкой Гермиона встретилась в торговом центре, в котором они прогулялись в магазин животных, потому что Полумна захотела купить себе хомячка и проверить действительно ли у них вываливаются глаза.              В ходе разговора Гермиона узнала, что Алекс очень хороший, милый парень, который действительно встречался с Пэнси, но потом они расстались и какое-то время его можно было наблюдать с другими девушками, а потом он словно стал призраком: был настолько незаметным, что некоторые однокурсники о нём начали забывать.              В сущности, Полумна знала мало деталей, однако одно было точно для Гермионы: его общение с другими девушками чем-то походило на фальшь, потому что потом он ни с кем из девушек не контактировал. Как сказала Полумна: «они вились вокруг него, как осы, а потом перестали, словно цветок завял».              ***              В кафе играла спокойная инструментальная музыка, а всё вокруг было в глубоком, тёмно-бирюзовом цвете, отчего Алекс резко выделялся на общем фоне. Гермиона отметила, что он был довольно хорошо сложен, но спортом он мог заняться и после выпуска, потому что Гарри не помнил, чтобы в команде Когтеврана был некто по имени Алекс.              Мужчина занял место у окна, которое выходило на парк или аллею.              — Спасибо, что согласился встретиться, — сразу же сказала Гермиона, присаживаясь напротив него.              — Ничего сложного, — ответил Алекс и улыбнулся. Он позвал официанта и сделал заказ.              — Ты не против ответить на несколько вопросов? Это очень важно…              Алекс получил письмо от Гермионы, в котором она попросила его встретиться и поговорить на очень интересующую её тему и помочь с ней мог только он.              — Я не до конца понимаю ситуацию, но постараюсь помочь, — Гермиона отметила для себя, что он очень улыбчивый.              Она то и дело сравнивала их с Пэнси. И прикидывала в уме насколько выигрышной могла бы быть их пара. Ходить вокруг да около Гермиона не хотела, поэтому сразу обозначила тему разговора:              — Это о Паркинсон.              Она заметила, как в его зелёных глазах появилась тень страха, и улыбка на лице померкла, он облизнул губы. Это было на долю мгновения, потому что он сразу попытался придать своему лицу беззаботность, которая играла на его лице пару минут назад.              — Хорошо.              Официант принёс кофе и десерт, но ни один из них не начал есть.              — Вы встречались с Пэнси как долго и почему расстались?              — Думаю, тебе нужно объяснить ситуацию более подробно, иначе я не вижу смысла говорить на столько личные темы, пусть я и знаю, что ты явно не будешь пытаться использовать эту информацию во вред.              — Я… не уверена...              — В том можно ли мне настолько доверять? О, поверь, я явно безопаснее Забини.              Вот оно! Гермиона схватилась за соломинку.              — Именно он – проблема.              — Я догадываюсь.              — И ты ничего не хочешь с этим сделать? Ты бросил её просто так?              — Не «бросил её», а меня заставили это сделать.              — Как?              — Круцио в паре с Империо. Ровно до того момента, пока она не «остыла» ко мне благодаря Забини.              Гермиона заметила, что Алекс нервничал: он то и дело поправлял свои светлые волосы, хотя ни одна прядь не выбилась из его причёски.              — Пэнси пришла ко мне вместе с Тео. У неё проблемы, её память серьёзно пострадала. Мы думаем, что это из-за него. Он… много чего сделал, и я пытаюсь разобраться в его поведении, чтобы помочь Пэнси. Есть вероятность, что она с ним не по своей воле.              Кулаки Алекса сжались, а губы из приятной улыбки, которая была похожа на защитную, стянулись в тонкую линию.              — Он клялся, что она будет счастлива, — процедил он.              — Понятие счастья у всех разное.              Алекс взъерошил волосы и выругался матом. Он посмотрел на Гермиону, и она внутренне сжалась, позволяя боли затопить её тело.              Слёзы текли ко его щекам, которые он даже не пытался скрыть. Он уронил голову в ладони и содрогался телом от всхлипов.              — Я до сих пор её люблю…              Гермиона слышала признание в свой адрес, слышала пересказы подруг, историю родителей, но никогда не видела настолько болезненного признания в любви. Каждое слово, каждый звук сочился его болью.              — … я не хотел оставлять её, но… чёрт, — Гермиона незаметно наложила дезилюминационные чары, чтобы они меньше привлекали внимания.              Гермиона слушала его слова, которые лились вперемешку с тихими всхлипами.              Бытовало мнение, что мужчина должен оставаться мужчиной, вне зависимости от обстоятельств. Стоически выдерживать все трудности, перемалывать свои эмоции и чувства в одиночку, быть сдержанным, не позволять эмоциям брать верх, контролировать себя и ситуацию, не позволять слабость в виде слёз. Гермиона понимала откуда росли ноги у подобного мнения, которого придерживалась добрая половина мужского – и не только – населения, но ей отчасти было чужда подобная концепция. Вернее, какая-то часть имела отклик в её душе, но не та, где мужчина не может позволить себе плакать тогда, когда его накрывало.              Гермиона не пыталась развеселить его, успокоить или высказать своё «фи». Она ждала столько, сколько ему было необходимо для того, чтобы справится с нахлынувшими чувствами.               Отчасти она понимала, что, когда тебя запугивают, используют Империо, Круцио, внушение сделать что-то тяжело. Но только всё равно оставался крохотный шанс сделать что-то. Когда Алекс успокоился, Гермиона задала вопрос, который уже какое-то время был у неё на языке.              — Почему ты никому не сказал?              Это вопрос он и сам ожидал, но всё равно для него это было, как обвинительный приговор.              — Я не помнил.              — Что?              — Ничего не помнил, — объяснял Алекс, вытирая лицо руками, — память медленно начала возвращаться. В тот момент он заставил меня расстаться с Пэнс, затем возле меня постоянно вертелись какие-то девушки, а потом я… словно ничего не хотел, вспоминаются слова Уизли о «всю радость высосали». Я буквально не хотел учиться, мне было плевать на экзамены, я просто существовал, плыл. На автомате учился, смутно помню седьмой курс, экзамены, а потом работа.              — Подожди, а когда к тебе начала возвращаться память?              — Где-то через полгода после выпуска, — она задумалась.              Видимо Гермиона надолго выпала из реальности, раз не с первого раза услышала обеспокоенный голос Алекса.              — Эй, ты в порядке?              — Нет…Обливиэйт так не работает.              — А?              Гермиона начала тереть виски, прокручивая в голове все заклинания и зелья, которые вообще знала.              — Насколько хорошо ты всё помнишь?              — Абсолютно всё. Было ощущение как будто я смотрю сквозь туман, а голоса расплывшиеся, а затем всё становилось всё чётче. Но почему ты говоришь, что Обливиэйт не так работает?              — Потому что чары Обливиэйта можно отменить, только более сильной магией, более точной, филигранной. Тот, на кого наложили Обливиэйт не может его снять самостоятельно, и оно не может пропасть со временем, иначе тогда бы маглы всё вспоминали. Поэтому…              — Поэтому это не Обливиэйт, — закончил за неё Алекс.              — Верно.              — Но тогда?..              — Зелье, вероятно какое-то модифицированное или из разряда тёмной магии. Кстати, когда Забини находился с тобой рядом, или может ты просто помнишь, желательно курса с пятого… может, он был странным?              — Как Полумна? — рассмеялся парень, но сразу стал серьёзным, — нет, не думаю. Он весь такой правильный. Был. По рассказам Пэнси они втроём хорошо ладили. Она, Малфой и Забини. А потом, видимо, у него и начались его заскоки.              Гермиона закусила палец. Ей нужна была зацепка, которая буквально витала в воздухе. Что-то, что подтвердило бы её сумасшедшее предположение.              — А! Вспомнил, он вроде как очень любил или чай, или кофе и постоянно его пил.              Что-то в голове Гермионы щёлкнуло.              ***              Тео пришёл к ней домой, проведя неделю слежки за Забини. Информации было немного, но в их случае любая мелочь была на вес золота.              — Тебе, как обычно, кофе? — поинтересовалась Гермиона, пока Тео располагался за столом на её кухне.              — Ага, — ответил он и принялся листать свой сокровенный блокнот.       Гермиона налила им обоим кофе, впереди у них был выходной, так что анализировать и думать о ситуации они могли долго.              — Я переживаю.              — О?              Тео весь был напряжен, ему хотелось гнать дурные мысли и предчувствия.              — Пэнси обмолвилась, что у них годовщина с Блейзом, поэтому он пригласил её на романтический ужин.              — Если бы это был не Забини, я бы искренне порадовалась за неё.              Тео хмыкнул и отпил кофе. Всё же кофе, который делала Гермиона был самым вкусным.              — Начинай ты, что там с этим Алексом?              — О-о-ох, — протянула Гермиона, ей было до боли тяжело вспоминать парня, — всё ещё хуже, чем мы могли предположить. Забини использовал на нём Круцио и Империо и, вероятно, опаивал тем же зельем, что и Пэнси сейчас. Пусть я и даю ей зелья, которое блокирует какой-то процент зелий и их влияний на организм, я не могу гарантировать, что это будет работать всегда и Забини не начнёт давать ей более сложные варианты.              — Что за зелье?              — Оно вызывает дурман, наверно, это можно объяснить некоторым сходством с запрещёнными веществами, — пояснила Гермиона, — человек вроде живёт, функционирует, но делает это на автомате, не отдавая отчёт в том, что делает. Скажем, живёт по указке, словно запрограммированный. Он ничего не помнил.              — Обливиэйт?              Гермиона показала головой: — Это не он, память не возвращается сама по себе, а у него именно так и произошло, поэтому я уверена, что это зелье, причём, возможно, не одно. Это что-то из разряда книг из Запретной секции.       — Еб…— Тео заметил её взгляд, — прости, капец.              У Тео в голове не укладывалось, чтобы Блейз… Нет, он уже ничему не удивлялся, но принять подобное было тяжело.              — А у тебя? Кстати, он сказал, что Забини очень любит или чай, или кофе и пьёт его постоянно.              — Кстати, да. Постоянно в течение дня что-то пьёт. А так, есть некоторые привычки, которые у него отличаются.              — Например?              — Курение. Никогда не видел, чтобы он курил, но вот сейчас да, даже на шестом и седьмом курсе было, хотя раньше говорил, что его тошнит от табачного дыма, особенно, когда Пэнси курила на четвёртом, недолго, но я помню, как его это раздражало, наверно даже до тошноты.              — Что он пьёт?              — М? — Тео отвлёкся от уплетания шарлотки, которую Гермиона не так давно достала из духовки.              — Ну ты сказал, что он в течение дня что-то пьёт, что?              — Да я как-то не обращал внимания. Чай наверно, или кофе.              Гермиона задумалась. Ей нужно подтверждение своей догадки.       ***              Атмосфера в гостиной была больше мрачной, чем романтической, однако Пэнси всё равно улыбалась Блейзу, словно он был любовью всей её жизни.              У Блейза был свой домик на окраине Лондона. Откуда он у него она не знала, парень редко говорил о своей семье.              Весь его дом был пропитан едким запахом табака, отчего дышать становилось ещё труднее, но Блейз никогда не прислушивался к просьбе Пэнси и курил везде.              Паркинсон была одета в скромное платье, на что Блейз сделал замечание. Он предпочитал, чтобы его девушка одевалась более вульгарно и вела себя развязно. Это, по его мнению, больше ему подходило.              Пэнси понимала, что она вряд ли сможет как-то увильнуть и не пить ничего, что предлагал Блейз, но всё равно пообещала себе попробовать сделать так, чтобы хотя бы минимизировать количество зелья, которым он её опаивал.              Она чувствовала, как страх медленно растекался по телу, сковывая её тело металлическими цепями. Рисковать в такой ситуации было тяжело, одна ошибка – и у неё не будет шанса спастись.              Приняв во внимание совет Гермионы, Пэнси через Тео обратилась за помощью к семье Уизли, а именно к Рону и Джорджу, попросив их сделать какое-нибудь украшение, в котором можно спрятать записывающее устройство так, чтобы никто и никогда не мог его заметить, кроме неё самой.              У Джорджа это получилось мастерски: он использовал наручные часы, которые ему отдала Пэнси и полностью их разобрал, вставляя в сердцевину записывающее устройство. В этом ему ещё помог Артур, который когда-то в молодости увлекался устройством механизма часов.              — Прекрасные часы, не видел их раньше, — с улыбкой проговорил Блейз, отпивая вино.              Красное.              Паркинсон осмотрела все имеющиеся бутылки в его доме, не было ни одного белого вина.              Пэнси не вздрогнула и это далось ей невероятно тяжело, она использовала техники, которые подсказала Гермиона, все они были связаны с дыханием. Грейнджер очень долго и упорно объясняла пользу правильного дыхания. Тренировалась она несколько недель и потихоньку научилась их применять. Иногда получалось из рук вон плохо, потому что Пэнси начинала дышать, как обычно.              — Это часы бабушки, которые ей подарил дедушка, — объяснила Пэнси, это не было ложью.              — Они тебе невероятно идут, дорогая.              Пэнси нежно улыбнулась.              — Тебе не нравится это вино? Это твоё любимое, — заметил Блейз, акцентируя внимание на том, что она мало выпила.              — А, нет…              — Ты в последнее время странная, — Блейз подался вперёд, ставя локти на стол, руки соединил в замок и подпёр ими подбородок. Он смотрел на неё ласково, слегка улыбаясь уголками губ.              Пэнси сжала свободную руку под столом, положила вилку, на которой был кусок стейка и ответила:              — Я… у меня проблемы со сном, — снова частично ложь, частично правда. Гермиона выписала ей рецепт зелья, которое можно было приобрести в Мунго, но его она выливала, делая вид, что пьёт. Всё же это была липовая причина хождения к Гермионе. Принимала она зелья для нормализации здоровья и организма.              — Почему же ты раньше мне не сказала? Я могу приготовить тебе отменные зелья.              — Я как-то забыла, что ты в этом мастер, — это была проверка, которую придумала Пэнси. Она фрагментарно помнила некоторые моменты с учёбы, поэтому узнать насколько он хорош в зельях было не лишним.              — Обижаешь, дорогая. Я очень хорош в зельях.              — Даже в тёмных?              — В них особенно, — улыбаясь, ответил Блейз. Его улыбка не вызвала никакой радости.              Вечер обещал быть тяжелым.              ***              То, что она сделала Гарри бы назвал актом сумасшествия, но Гермиона знала…              Знала и чувствовала, что это ему необходимо, что это поможет ему, позволит не упасть на несуществующее дно, которое не позволит ему и дальше продолжать оставаться в относительно стабильном состоянии.              Забини наверняка говорил ему гадости, угрожал, что сделает с ними что-то, но Гермиона была уверена – они справились с Волдемортом, что им какой-то там какой-то Забини.              Птичка улетела прошлым вечером и ещё не вернулась.              Она вычитала это заклинание в одной из книг, которая неожиданно появилась на её рабочем столе в стопке с теми, что она читала, причём Гермиона сразу спросила у Фрей о книге, на что та ответила, что впервые её видит.              Предположение относительно того, кто положил эту книгу с весьма сложными заклинаниями, которые работали в паре с рунами, окончательно подтвердилось, стоило увидеть ей загадочную улыбку Роланда, который методично постукивал ручкой по столу, читая историю болезни.              Под конец апреля погода расщедрилась на тёплое солнышко, лучи которого пробивались сквозь створки жалюзи. Гермиона проснулась от того, что Живоглот начал по ней бегать и спросонья она не могла понять, что на него нашло.              И только спустя несколько минут, она заметила, что Глотик не просто бегал по ней, а пытался что-то словить.              Перед ней пару раз пролетела птичка и верная мысль щёлкнула в голове.              — Так, Глотик, успокойся.              Кое-как она успокоила кота, который всё никак не унимался. Птичка опустилась ей на руку и распушилась. Гермиона осторожно отвязала тубус от ножки, которую – очевидно – Малфой завязал аккуратно, чтобы птичке не было больно. Гермиона подумала, что было бы не плохо дать ей имя.              Откручивая крышку тубуса, Гермиона надеялась на то, что там будет ответ Драко, потому что если нет, то она продолжить пытаться до тех пор, пока у неё не получится и ей было всё равно, сколько времени на это уйдёт.              Гермиона сразу заметила, что свёрток бумаги был грязным, от этого сердце забилось быстрее, ведь это значило, что письмо дошло до адресата.              Она осторожно раскручивала бумагу, что-то неприятно кольнуло кожу и Гермиона с удивлением обнаружила ноготь, который лежал у неё в ладони. Ответ Драко был коротким. Гермиона одновременно испытывала невероятную радость, ведь у неё получилось справится с невероятно сложным и тяжелым заклинанием, а в тоже время грусть, потому что этот ответ был написан кровью.              Его кровью.              Гермиона тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Это был, как ни странно, лучший вариант ответа, который он мог дать, но только в груди болезненно сдавило.              ***              Была поздняя ночь, куковать одной на дежурстве становилось традицией, но сегодня с ней должен был быть Роланд, который благополучно уехал в Министерство и не вернулся.              В дверь постучали. Гермиона на автомате ответила «войдите» и продолжила заполнять больничные листы.              Прошла долгая минута, прежде чем Гермиона подняла взгляд и увидела гостя.              — Здравствуй, спасительница.              Его голос отвратительным скрежетом звучал в ушах.              — Ты опоздал. Приёмные часы уже прошли, — коротко ответила Гермиона, на всякий случай нащупывая в кармане палочку.              — Какая жалость. Но я не по своему вопросу.              — А по какому?              — Слышал, моя Пэнси зачастила к тебе. Вот хочу поинтересоваться её здоровьем.              — Тебе известно, что такое врачебная тайна? Это раз. Два – спроси у своей Пэнси.              Она поклялась бы на что угодно, что взгляд Забини на очень долгую секунду из спокойного стал маниакальным.              Блейз перевёл взгляд с Гермионы на обустройство кабинета.              — Довольно мило, и явно чище, чем в Азкабане, — губы Забини изогнулись в гадкой улыбке, от которой Гермионе стало не по себе.              Она не повелась на такую очевидную провокацию.              — Пэнси сказала, что у неё проблемы со сном. Это так?              Гермиона могла бы упереться бараном и не говорить ничего, но соблазн выведать крупицу информации непосредственно от него подстегнул её.              — Да.              — Что-то ещё?              — Общая недостаточность, которая сказывается на состоянии её здоровья: апатия, сонливость, невнимательность, вялость.              Блейз задумался, затем достал из пазухи бутылочку с очень тёмной жидкостью, выпил пару глотков и спрятал её обратно. Она постаралась уловить аромат напитка. Гермиона посмотрела на часы. Почти два часа ночи.              — Это можно скорректировать?              — Да, режимом дня, сбалансированным питанием, физическими нагрузками, зельями для тонуса организма.              Гермиона специально давала советы из разряда обывательских, стараясь этим показать, что она не сильно заморачивалась насчёт состояния Пэнси.              Блейз замолчал, разглядывая Гермиону исподлобья. Прошло несколько минут, прежде чем он снова заговорил.              — Ты много обо мне знаешь, да?              Гермиона вздрогнула, палочка молниеносно оказалась в её руке. Тон голоса Забини с будничного стал ледяным, до боли похожим на голоса Пожирателей и егерей, которых она встречала.              — Знаю лишь то, что ты сидел какое-то время в Азкабане, а затем тебя освободили.              — Не-е-ет, — протянул Забини, хищно улыбаясь, — я о том, как я убивал тебе подобных, — с презрением выплюнул он, наслаждаясь пылающим взглядом Гермионы, — неужели дружок Тео и малыш Драко тебе не поведали?              — Они мне не должны были отчитываться, многие в курсе того, что происходило в стенах Малфой-Мэнора, — в тон ему ответила Гермиона.              — Думаешь, что ты очень смелая? Такая, на которую я не найду управу? — злобно рассмеялся Блейз, облокачиваясь на спинку стула. В этой ситуации он чувствовал себя победителем. Ещё немного и она затрясётся, как осиновый лист.              — А ты думаешь, что у меня рука дрогнет убить такую мразь, которую я даже человеком не считаю? О, поверь, ты меня совсем не знаешь, если считаешь меня елейной барышней.              Улыбка померкла, глаза сверкнули злобой и Блейз попытался податься вперёд, однако Гермиона его остановила:              — Проваливай, — процедила она, направляя на него палочку.              — Навредишь мне? Совсем не боишься потерять своё место?              — Поверь, я сделаю это так, что тебя даже никто искать не будет, —не секунды не раздумывая ответила Гермиона, крепче сжимая палочку в руке.              Блейз понимал, что она действительно это сделает. Он уже встречал таких людей: которые делают то, что говорят и говорят то, что могут сделать. Таких людей он считал самыми опасными и из всех именно в ней он видел проблему эпического масштаба.              — Мы с ним одинаковые, неужели ты этого не заметила?              — Ты одинаковый с Волдемортом и его шавками, — выплюнула Гермиона, поднимаясь из-за стола.              — Я считал тебя умнейшей ведьмой, — разочарованно протянул Блейз, — жаль, что ты предпочла лечь под слизеринцев… как же твои гриффиндорцы?              Гермиона взмахнула палочкой, начиная говорить заклинание, как Блейз миролюбиво поднял руки и улыбнулся.              — Ладно-ладно, я уже ухожу. Ещё увидимся.              Блейз поднялся со стула и направился к выходу, параллельно снова отпивая свой напиток.              С момента предыдущего принятия прошло пятнадцать минут.              ***              Гермиона нервно постукивала ручкой по столу, неосознанно копируя поведение Роланда. Она ждала ответ от Невилла, которого попросила наведаться в Запретную секцию и найти все книги с зельями, которые там только были. Главная проблема решить вопрос с МакГонагал, но она была уверена, что профессор поможет ей.              В кабинет вихрем ворвалась троица, которая выглядела ошалело.              Рон, как ужаленный, подбежал к Гермионе, поднял её на ноги и принялся осматривать её всю, крутя на сто восемьдесят градусов несколько раз.              — Ты цела? Он ничего тебе не сделал? — Рон осматривал её лицо, руки, шею.              — Как ты могла не вызвать нас? — прокричал Гарри, не сводя взгляда с Гермионы.              — Вот именно, как?! — возмутился в тон парням Тео.              Гермиона ласково улыбнулась, попросила парней сесть и успокоится, затем принялась готовить им чай и кофе. Близились выходные, а они в течение последних нескольких дней были на задании не в Лондоне, Гермиона была уверена, что Забини подгадал время специально.              Пока Гермиона наливала им чай, она решила поинтересоваться тем, что её беспокоило:              — Вы были в Министерстве?              — ЧТО?! — взревели разом парни, они переглядывались друг на друга.       — Вы видели Паркинсон? В Министерстве сегодня?              Тео нашёлся быстро: — Да, она выглядела ещё хуже, чем обычно, а Блейз ни на шаг от неё не отходил.              — У меня очень печальные новости. — Гермиона поставила им чай и кофе, а Рону дополнительно упаковку печенья и шоколадные конфетки.              — Убью его на хер, — бормотал себе под нос Рон, открывая конфетку, — разорву на немецкий крест.              — Что за новость? Помимо того, что он припёрся сюда к тебе. — Поинтересовался Гарри, который не далеко ушёл от друга: выглядел он таким же разъярённым.              — Это предположение вам может показаться безумным, — Гермиона выдержала паузу, — я жду ответ от Невилла, который должен прошерстить Запретную секцию и найти все тёмные книги с рецептами зелий, которые там только есть. Я собираюсь изучить всё, что найду на эту тему.              — Так, дальше? — Тео понимал, что это не та ужасная новость.              — Как часто вы пьёте чай?              Рон подавился и закашлял, чем привлёк внимание всех.              — Ты издеваешься?              — Нет, как часто?              Рон почесал затылок и выдал простое:              — Да когда захочется.              — Я чай не особо пью, — ответил Тео, — а кофе очень часто, кружки три за день, иногда больше.              — За завтраком, в обед, перед сном, — перечислял Гарри, — а что?              — А то, что все пьют чай тогда, когда хочется. Кто-то чаще, кто-то реже, но редко можно встретить человека, который пьёт чай каждые пятнадцать минут, верно?              Они кивнули, не до конца понимая к чему она вела.              Гермиона выдохнула. До них не доходило, поэтому неудивительно, что они не придали этому такое значение.              — Гарри, что делал Барти Крауч-младший на четвёртом курсе?              Друг на несколько добрых секунд завис, прежде чем ответил:              — Натаскивал меня, чтобы я…              Терпение Гермионы понемногу заканчивалось. В конце концов, авроры они или кто?              — Нет, я не об этом.              Пауза. Долгая, но Гарри молчал. Гермиона перефразировала вопрос:              — Что он делал, чтобы все видели не его, а Аластора Грюма?              — Пил Оборотное зелье.              — Как часто?              — Да постоянно, как оказалось… — Гермионы выгнула бровь и смотрела на Гарри, в надежде, что сейчас он озвучит её предположение.              Однако Рон, который по мене вопросов Гермионы скалывал логическую цепочку у себя в голове, с силой поставил кружку на стол, ошарашенно вглядываясь в лицо подруги, словно пытался найти там ответы.              — Да нет… Нет, на хрен. Ты что, шутишь?              Гарри перевёл взгляд с подруги на друга, затем на Тео, в глазах которого он увидел медленно доходящее до него осознание, которое сам Гарри упорно старался игнорировать.              — Я не шучу, я более чем уверена, что перед нами уже многие годы не Блейз Забини.              Гарри выронил кружку из рук, та в громкий лязг упала на пол, разбиваясь на мелкие осколки.              — Пиздец, — услышал он тихий голос Тео.              Все стояли, как вкопанные и никто не мог вымолвить и слова. Гермиона прекрасно понимала их состояние, потому что, когда эта мысль только-только начала проклёвываться у неё в сознании, она отметала её, потому что это звучало слишком безумно, слишком сюрреалистично.              Через время дверь скрипнула, в кабинет вошёл Роланд.              — Да ты сегодня нарасхват, Гермиона, — улыбнулся целитель, который быстро подошёл к столу и начал перебирать личные дела.              Рол поднял взгляд на гостей и резюмировал: — Видимо диагноз ужасный.              — Да, — хором ответили они.              Целитель отметил для себя, что выглядели они хуже, чем приведения в стенах Хогвартса, поэтому решил разрядить обстановку.              — Ладно, я хотел продержать эту новость до пятницы, но в виду ваших кислых лиц скажу сейчас – Драко Малфой, и другие заключённые, будут доставлены в Мунго в сопровождении авроров в понедельник.              Целитель заметил, что они облегчённо вздохнули, однако взгляды их всё равно были потерянными. Он далеко не был глупцом, поэтому верно почувствовав атмосферу, Рол кивнул Гермионе и вышел. О заключённых они с Гермионой ещё поговорят.              — Кто?              — Зачем?              — Когда?              Они задали вопросы синхронно и переглянулись, затем посмотрели на Гермиону, которая выглядела собранной и воодушевлённой.              — А вот это мы должны будем с вами выяснить, ребята, — отстранённо проговорила Гермиона. — Кем бы он ни был – он должен ответить за всё сполна.              — Это полный пиздец, — подытожил Тео, на ватных ногах поднимаясь, — что тогда с Блейзом… который настоящий?              Гермиона пожала плечами, отрицательно качая головой: — Одно очевидно – жив, иначе ненастоящий Забини не мог бы готовить Оборотное зелье.              ***              Блейз разглаживал волосы Пэнси, которая сладко спала на его кровати благодаря зелью, которое он подлил ей в чай.              Он хищно облизнулся, рассматривая её оголённые участки кожи, которые то и дело манили к себе. Напряжение и тень страха, которые с недавнего времени начали его преследовать – раздражали.              — Ещё это выскочка Грейнджер… блять.              Блейз отпил из бутылочки пару глотков. Он покрутил бутылочку, наблюдая за оставшейся жидкостью.              — На месяц должно хватить, но нужно сварить ещё.              Забини поднялся с кровати и отправился блуждать по дому. Ему нужен был подвал, о существовании которого никто не знал, даже Пэнси, которая очень много времени проводила в его доме.              С виду это была обычная гардеробная, в которой хранились все его костюмы, часы и галстуки, чтобы оказаться в подвале, необходимо было знать, где в полу находился люк. Блейз принялся снимать доски ламината, которые прятали проход. Закончив с этим, он поднял чёрную крышку люка, который вёл в подвал.              В подвале было темно и сыро, Блейз наколдовал Люмос, чтобы видеть того, кого он запер в своём подвале в далёком девяносто пятом году.              В подвале сразу раздались лязги цепей и громкое мычание. Настоящий Блейз выглядел отвратительно, под стать своему закадычному другу в Азкабане.              — Я тут наведывался к Малфою, в Азкабан. Паршивец думает, что теперь может мне перечить, — усмехался фальшивый Забини, хватая свою жертву за волосы. — Думает, что сможет что-то сделать.              Его истеричный смех заполнил весь подвал, если бы он не смеялся так, то заметил бы, что настоящий Блейз как-то странно посмотрел наверх и тут же вернулся к нему взглядом. Речь фальшивки всегда была монологовой.              — Почти восемь лет, а меня никто не поймал? Представляешь? Даже папаша Малфоя… я сделал так, чтобы он оправдал меня, а не своего сына, как он хотел. Люциус так отчаянно желал защитить свою семью и так облажался! — истеричный смех душил фальшивку, казалось, что он испытывает невероятное чувство эйфории.              В ответ он слышал привычное мычание, которое ласкало слух.              — Но ты ведь и впрямь глупец. Тебе же нравилась Пэнси и вот, она с «тобой». К чёрту того неудачника, он вообще должен быть благодарен, что я оставил его в живых… но эта сучка Грейнджер, блять, как же у меня стоит на таких, как она. Увидеть, как она страдает, молит о пощаде, плачет, стонет, истекает кровью…              Он провёл рукой по своему стояку, который появился благодаря его больной фантазии. Лицо настоящего Блейза исказилось от мерзости.              — Всё равно шансов доказать, что я не Блейз Забини у них нет. Никто не поверит, мой человечек замолвит словечко и всё. Плакала их песенка.              — Меня никогда, слышишь, никогда не поймают, и эта тайна будет похоронена здесь, вместе с тобой.              Он снова разразился истеричным смехом, а кое-кто им воспользовался.              Пэнси, которая успешно делала вид спящей красавицы, сейчас слышала всё это, спрятавшись возле люка и с ужасом прижимала ладонь ко рту.              Она на ватных ногах пустилась бежать обратно в комнату.              Бежать.              Бежать от него, но если она сделает это резко, то всё пропадёт. Он заподозрит, он почувствует. Тошнота подкатила к горлу Пэнси, но она знала, что не имеет права вырвать, иначе будут вопросы. Она всеми силами старалась подавить рвотный рефлекс, горечь во рту была неприятной. Руки вспотели, её трясло от страха.              Играть роль дурочки, приказывала себе Пэнси, играть роль дурочки.              А затем вырваться из этого сумасшедшего дома, из клетки. Она понимала, что нужно как-то сфотографировать подвал, когда Блейза не будет дома. Желательно открыть его, но на нём могли быть магические чары, но если «Блейз» был так в себе уверен, то, предположила Пэнси, вполне возможно, что он открывается просто, без ключа. Когда она следила за ним, то не услышала щелчка замка.              Мысли с бешеной скоростью пролетали в голове, план понемногу выстраивался в голове.              Она была благодарна Гермионе, которая подкинула идею, как делать вид, что ты пьёшь, а затем незаметно выливать вино в горшок из-под цветов.              Зелья Гермионы постепенно стабилизировали её состояние, память всё ещё была с дырами, но хотя бы настоящее Пэнси запоминала, а это уже было что-то.              Главное – не вызывать подозрения.              Как сказал когда-то Тео «Нужно действовать медленно, как хищники, что выжидают жертву, а затем наносить удар. От спешки толку не будет. Лучше потратить больше времени и достичь результата, чем поспешить и испортить всё».              Пэнси рассуждала, что раз Драко столько времени держался, потерпеть ещё какое-то время он сможет. Да и в Мунго его должны были перевести, поэтому была ещё надежда, что Гермиона справится и займётся его состоянием, а она к этому времени соберёт доказательства, хотя бы малую часть, которая позволит запустить процесс пересмотра его дела.              Она залезла на кровать, снова делая вид, что спит.