— Нет-нет-нет! Это всё неправда! Пожалуйста, вы должны мне поверить! Всё это простое недоразумение! Я никакая не нарушительница границ!
Вертихвостка дёргалась на месте, то подскакивая на кочках, то вращалась, подпрыгивая от испуга. Одетая лишь в рваные обноски, что послужили заменой не менее порванному платью. И только ящерка надеялась, что у неё появится куда более приличная одежда, как маленькую служаночку ждало очередное разочарование: даже эти обноски были слишком малы и, в то же время, растянуты. Ткань, что должна скрывать грудь, была разорвана достаточно сильно, и могла разве что слабо прикрывать два больших бежевых фрукта. Подол льняной рубахи едва-едва закрывал бёдра аргонианки, а вот сильные ножки, обдуваемые холодным ветром и обжигаемые любопытными взглядами, были у всех на виду.
— Прошу вас, это какая-то ошибка! — расстроенным и испуганным голоском верещала девушка, пока чешуйчатые мягкие груди покачивались, подпрыгивали и дёргались от каждого движения. Казалось, что ещё немного — и они точно выскочат из-под этих обносок.
— Верно! Ящерица права: мы здесь лишние! — сказал грязный мужчина в обносках. Всю дорогу его взгляд был прикован к невероятно подвижному бюсту маленькой аргонианки и лишь теперь разум вернул контроль над телом. — Это всё ваша вина, Братья Бури! Эй, мы не с ними!
— Заткнись! — крикнул имперец на повозке, повернув суровое лицо.
— Ошибка это или нет, но мы теперь все братья и сёстры по несчастью.
— Не хочу такую семью! — затопала ножками Вертихвостка.
В повозке их везли вчетвером. Соблазнительную аргонианку, вора с испуганными глазами, беловолосого, сурового воина и мужчину с завязанным ртом. Впереди и позади тащились ещё повозки, охраняемые имперскими легионерами, верхом на лошадях. И все, кто были рядом, так или иначе поглядывали на Вертихвостку, поражаясь и удивляясь исключительным изменениям и движениям бюста, круглым коленкам и сильным ножкам. Среди воров и мятежников, пойманных совершенно случайно, она выделялась так же, как выделяется плодородное дерево в ледяной пустоши.
— При всём уважении, генерал, — легат Рикке подвела коня к Туллию. — Но можно было выдать одежду и поприличнее для пленницы. Взгляните, они же её сожрать готовы…
Генерал нахмурился, будто поражённый резкой зубной болью, и недовольно взглянул на женщину.
— Легат, у меня тут конвой заключённых, а не передвижной дом моды Хай Рока! Это всё ещё лучше тех грязных обносков, что были на ней.
— Сильно сомневаюсь, — нахмурилась нордка и вновь посмотрела на ящерку.
Что за глупое и нелепое создание, думала Рикке. Маленькая, с вопиюще открытой сексуальностью, будто из больных фантазий полупьяного барда. Испуганная, будто ребёнок, зато с грудью, как у кормящей матери. Легат посчитала, что немного завидует округлым бёдрам ящерки, но прогнала эти мысли. Девушка не была ни мятежницей, ни верующей в Талоса, ни уж точно убийцей. Всё проклятый альтмер с его бюрократическими замашками, а потом ещё эти проклятые Братья Бури, коими были и хозяева замка, где работала бедняжка. Эта аргонианка слишком глупа и наивна, чтобы поддерживать группировку повстанцев или быть как-то причастной, разве что нордские мужики могли её за задницу щипать.
— Как вы думаете, она и вправду видела чудовище? Похоже, будто она говорила о драконе.
Суровое лицо Туллия медленно повернулось в сторону Рикке, в карих глазах застыла усталость и раздражение, но вместе с тем и какие-то сомнения. Сам Туллий частично разделял переживания к служанке. Ей здесь не место, однако Талморцы торопятся покончить с лидером мятежа и всеми, кто попался под руку. Проклятая Эленвен уже ждёт их в Хелгене. А что касается “дракона”, то никаких доказательств не было. Разрушенный замок, следы пламени и кое-что необычное.
— Это дело будет поручено имперским боевым магам и другим исследователям, легат. И я больше не намерен обсуждать приказы.
Последнее было сказано очень натянуто и сердито, поэтому Рикке не стала испытывать терпение генерала. В повозке с бедной аргонианкой начались волнения пострашнее. Конокрад осознал, что их конечная цель совсем не городская тюрьма, принялся вопить и призывать богов. А вот ящерка вздрогнула и застыла. Ужас сковал бедняжку так, что даже её грудь прекратила качаться.
— Суров закон, но таков закон, — тяжело сказала Рикке.
Вертихвостка дрожала, видя целую колонну мужчин и женщин, одетых в броню с синей тканью. Мятежники, воины, солдаты. Суровые, сильные, идущие на смерть. Она едва доставала светловолосому воину до груди.
— Не волнуйся, чешуйчатая дева, — норд улыбнулся ей мрачной и пугающей улыбкой. — Жаль, что мы встречались ранее. Пусть ты и аргонианка, но ещё та услада для глаз. Для меня будет радостью сложить голову за правое дело рядом с истинным королём Скайрима и такой красавицей, как ты. Совнгард ждёт!
— Можно не надо? — чуть ли не проскулила Вертихвостка. Красно-карие глаза бешено вращались, сердце стучало в груди. Легионеры бросали взгляд на фигуристую девушку, женщины поселения недобро поглядывали на мужей, что пялились на аргонианку. Легионер с пером и бумагой называл имена. — Пожалуйста, скажите им! Скажите, что…
— Это ошибка!
Конокрад Локир, едва услышав своё имя, бросился бежать прочь, но стоило только прозвучать: «Лучники!», как тело несчастного рухнуло лицом в грязную землю, утыканное тремя стрелами. Вертихвостка икнула и прижала связанные руки к большим грудям, глядя на бездыханное тело.
— Ещё есть желающие? — рявкнула Рикке, глядя на Братьев Бури, бесстрастно смотрящих на тело конокрада. — Ну же! У моих людей ещё полно стрел!
Писарь подле воинственной женщины зачеркнул имя Локира в списке, а затем поднял глаза на Вертихвостку.
— Постой-ка. А ты кто? Подойди.
В голосе легионера были нотки тепла и доброты, к которым так хотелось притянуться Вертихвостке. Девушка инстинктивно приблизилась, лицезрея сурового воина большими глазами.
— Господин, господин, смилуйтесь! Я всего лишь служанка, глупая и невинная дева! — раскачивая большими бёдрами, сказала ящерка.
Пленные мужчины тихонько посмеялись, женщины с удивлением и сомнением посмотрели на аргонианку, а легат закатила глаза.
— Кхм, что ж… Как твоё имя? — Хадвар медленно поднял глаза с бежевых грудей на большие глаза.
— Хозяин и хозяйка величали меня Вертихвосткой! Прошу вас, господин легионер, смилуйтесь над моей душой! Я не причастна ни к одному из преступлений! — девушка прижала пальцы к мордашке и вертелась на месте, заставляя грудь подпрыгивать и дёргаться. — Я прошу вашего милосердия! Я хорошо чищу и убираюсь, отменно полирую копья и мечи, и никогда не обращалась против хозяина! Пощадите и я сделаю всё, что попросите!
Аргонианка упала на коленки: зелёный хвост выгнулся в воздух, круглая попка в белом кружевном белье торчала наружу, радуя взор идущих на смерть Братьев Бури. Жёны выгоняли мужчин по домам, стрелки устремили взгляд на зелёные округлости. Хадвар пучил глаза, открывал и закрывал рот, пока щёки покрывались румянцем, а язык прилип к нёбу.
— А… я… В списке…
— Да в Обливион твой скампов список, — раздражённо сказала Рикке. Ситуация становилась всё более и более неловкой, казнь превращалась в фарс и вульгарность. — На плаху её!
И легионеры, и Братья Бури, и Хадвар, и Ралоф, и все мужи Хелгена с печалью смотрели, как смесь детородного идола, музы озабоченного барда и творения похотливого писателя, трясясь от страха, потрясывая сферами от ужаса, идёт к палачу. Вертихвостка не стеснялась рыдать, запрокинув голову, стоя в очереди на верную погибель.
— Вот оно! Имперское правосудие! — выплюнул Ралоф. — Нет большего лицемерия, чем лишать жизни невинную красавицу!
Крупная фигура облокотилась на деревянную ограду и вздохнула, положив руку на щёку. Ора Гия печально разглядывала не только несчастную служанку, но сильных, храбрых и бесстрашных нордов, что буквально теряли свои головы. С каждым ударом топора, женщина прикрывала глаза от досады. Такие мужики пропадают зря…
— Не помню я, чтобы в твоих правилах было так легко и просто избавляться от игрушек. Как-то нет в этом ни изящества, ни садизма. Не узнаю своего старого друга.
— Моя драгоценнейшая винная дева, мой мёд с молоком, радость хмельная, ты ранишь меня до глубины моего сердца. Сердца, обтянутого лозой с самыми длинными шипами.
Сардоний свесил ноги с крыши, поглядывая за казнью. Ещё один норд лишился головы. Вертихвостка проронила слезу и задрожала как осиновый лист на ветру.
— Неужто ты считаешь, что я мог бы опуститься так низко, чтобы лишить это создание всех красок наслаждения и боли? Убить и не рассказать, кто стучался в дверь? — шипастая маска устремила прорези в небо. — Право, надеюсь, что ты неудачно пошутила.
— Тогда избавь меня от тяжких дум, — Ора откупорила бутылку с можжевеловым мёдом и сделала глоток. Дева слышала о том, что в Хелгене есть редкий и уникальный напиток. Гия отправила пойло в глотку и обнаружила, что оно отдаёт запахом смерти и пламени. — Что сейчас происходит, мой скамп из табакерки?
Сардоний достал лютню и отыграл мелодию. Холодный ветер заставил бубенцы зазвенеть.
— Рок.
Где-то вдалеке раздался громкий рёв, заставивший небеса содрогнуться. Вертихвостка пискнула, прекратила плакать и подняла голову к небу. Кто-то стал переговариваться, но легат крикнула.
— Следующий!
— Ах!
Вертихвостка сделала шаг будто против своей воли, упала на колени и посмотрела на палача. Крупный мужик с гигантским двуручным топором и колпаком, скрывающим лицо, усмехнулся. Аргонианка вздохнула, заставив грудь вновь подняться и опуститься.
— Голову вниз! — крикнула Рикке.
Привыкшая к приказам и повиновению, ящерка быстро легла шеей на липкую от крови поверхность. Слеза, чистая и искренняя стекала по зелёной щеке, пока ветер обжигал большие ягодицы и легонько колыхал кружева на трусиках. Девушка лежала в очень уязвимом положении. Рубаха скатилась почти до грудей, а сочные бёдра, прикрытые лишь тонким белым бельём столь обширно привлекли внимание, что палач замешкался.
Рёв раздался снова и в этот раз куда более ближе, громче. Так же близко, как в первый раз. Аргонианка видела как на башню садится гигантское, чёрное чудовище, закрывшее небо своими невероятными размерами. Дракон. Лапы опустились на крышу, уронив куски камня на землю, едва не прибив палача. Чудовище раскрыло пасть и крикнуло. Огонь обрушился с небес на землю.
— Мамочки! Опять! — испуганным голосом зашептала ящерка.
Крылатый колосс взмахнул крыльями, и могучий ветер сбил с ног пленников, легионеров и повозки с лошадьми. Вертихвостка даже не поняла, как земля ушла из-под ног, а она упала на опрокинутую повозку с сеном.
— С мягким приземлением, — довольно сказала Ора, допивая можжевеловый мёд, отбрасывая бутылку в сторону.
Крыши города пылали, стены трескались и рушились на глазах, пленники, жители и легионеры метались из стороны в сторону, что-то крича, ругаясь, пуская стрелы в небо и моля богов о помощи. Все были так заняты, что никто не заметил большую светловолосую женщину в лоскутном платье, мирно уходящей среди огня и горящих домов. Она двигалась легко, покачивая большими бёдрами, что-то напевая под нос.
— Отличное начало для маленькой героини в большом Скайриме. Драконы, казнь, спасение! О, мой милый шут многострадальной иронии, как же я смела в тебе сомневаться?
— Будет тебе уроком, моя крутобёдрая кутила, — Сардоний ловко перебирался по горящим поленцам, прыгая с крыши на крышу, а затем ловко приземлился рядом с Гией. — Признаться, начало эффектное, я бы и лучше не придумал. Но теперь мне предстоит держать планку.
— Фи! — блондинка махнула рукой, не обратив внимание на падение башни прямо позади себя. Остановись она хотя бы на секундочку, то гигантские камни рухнули бы ей на голову. Однако ни пыль, ни снег, ни грохот не смогли напугать или как-то встревожить большую женщину. — Звучит очень плоско и совсем не подходит нашей попастенькой красавице! Пусть её судьба будет волнистой, подниматься и опускаться, как груди во время жарких поцелуев от губ возлюбленного. Или… возлюбленных? — Ора захлопала в ладоши.
— Что ж, дорогая Ора, твоя правда. Пожалуй, я ещё немного опущу эти зелёные, гладкие линии вниз, ты ведь не против?
— О, смотри не переусердствуй, коварный загадочник! — пригрозила пальчиком Гия. — Как думаешь, кого выберет девочка: вольного и романтичного мятежника или верного и стойкого солдата?
— Выберет?
Железная ухмылка на маске злобно скривилась.
Хелген горел. Языки пламени танцевали на деревянных крышах, потягиваясь к гигантскому чёрному чудовищу, рассекающему на воздушных потоках. Обгоревшие тела, запачканные грязью, покрытые пеплом, лежали на улице. Легионеры прятались за стенами каменных башен, стреляя из луков, мятежники искали способ вырваться из пылающего города. Хадвар и Ралоф, напуганные, уставшие, пышущие адреналином, встретились у входа в тюрьму.
— Прочь с дороги, Хадвар! — крикнул Брат Бури, держа в руке колун, найденный по дороге сюда. — Даже не думай брать меня в плен.
— Сейчас не время! — огрызнулся легионер. — Нам нужно убираться отсюда, пока мы ещё живы!
Ралоф стиснул зубы, готовый кинуться на врага, но тут же покачал головой, сбивая с себя наваждение. Ему казалось… Да, точно! Он же бежал с кем-то!
— Нам? О ком ты говоришь? Это… Мы бежим? — норд поглядел через плечо и никого не обнаружил рядом. — Клянусь Исмиром, я уверен, что здесь кто-то должен быть!
Хадвар нахмурился, поглядел по сторонам и вдруг ощутил себя проснувшимся после долгого сна. Он сейчас в горящем Хелгене, огонь падает с небес, дракон бушует и мечет, а рядом… Разве он должен быть один?
— Странно. Я ощущаю тоже самое.
***
Вертихвостка бежала и не оглядывалась, высоко подымая ноги. Горящий город оставался позади, драконьи крики всё не стихали, а земля под ногами проваливалась. Сердце в груди девушки громко стучало, страх подгонял её вперёд, заставляя большие груди подскакивать и биться друг о друга. Чем дальше становился город, тем сильнее ноги утопали в сугробах, но ящерка продолжала всё бежать и бежать, руководствуясь простейшими и вернейшими инстинктами в этот момент.
— О боги! Боги милосердные! — шептала про себя ящерка, петляя между деревьями из стороны в сторону, пока не зацепилась за торчащий корень. Вскрикнув, девушка упала на бок и покатилась по склону вниз, разрывая ткань поношенной одежды, но при этом избегая болезненных ударов.
А затем девушка упала на кучу снега и наконец-то остановилась. Перед глазами были верхушки деревьев, голубое небо и бежевые чешуйчатые большие округлости, чутка прикрывающие обзор. Ящерка счастливо улыбнулась, вздрагивая больше от возбуждения, чем от холодного снега.
— Повезло! — улыбнулась Вертихвостка, продолжая смотреть на небо. — О, Мара, спасибо тебе!
Два суровых лица появились аккурат над грудями, любопытно осматривающие полуголую, связанную, в рваной одежде фигуристую ящерку. Бандитские рожи растянулись в довольных улыбках, грязные пальцы медленно опускались к желанному телу.
— Вот так точно, — усмехнулся один из бандитов. — Повезло!
Аргонианка инстинктивно вжалась в сугроб, будто пытаясь утонуть в снегах, лишь бы грязные руки не касались её больших округлостей. Но двое бандитов всё же схватили её, однако не за грудь, а за плечи, и поставили перед собой.
— Это же откуда взялась такая симпатичная лягушка? — усмехнулся первый, поглаживая щетинистый подбородок. — С неба упала?
— Сестра твоя лягушка, — рыкнул второй бандит с короткими светлыми волосами и гладким суровым лицом со шрамом. — А это — подарок богов за наши несчастья. Смотри-ка, — норд положил руки под кисти Вертихвостки. — Связана. Пленница, видать.
— Сестра по несчастью, а? Хех, а как ты вообще на руки-то внимание обратил?
Бандиты встали вплотную к ящерке с двух сторон, зажимая крепкими телами. Вертихвостка чувствовала запах крови и алкоголя, ощущала ауру похоти и опасности. Примерно так же пах хозяин, разве что прикосновения были попросту неприятны. А здесь…
— М-меня зовут Вертихвостка, я… Я видела дракона! — красно-карие глаза смотрели то на ухмыляющегося бандита с щетиной, то на гладколикого. — Там! — она указала в сторону дымящегося города и удивилась.
Расстояние между Вертихвосткой и Хелгеном было достаточно велико, пусть девушка бежала по крутому спуску, и всё же могло быть достойно внимания и уважения. Но двум бандитам было всё равно сколько пробежала девушка, зато на чём она передвигалась, они заметили сразу.
— Дракон, говоришь? — гладколикий бандит положил пальцы под челюсть ящерки. — Так вот, что за тень мы видели над небом. Что же там делала такая симпатичная девочка? Да ещё и связанная?
Сердце ящерки громко стучало, однако любое проявление невраждебного внимания со стороны казалось ей вполне располагающим к общению.
— Я… Ну… Меня поймали легионеры и везли вместе с Братьями Бури! Замок моих хозяев разрушил дракон… А… потом… Другой дракон прилетел и… Ах!
Ящерка вскрикнула, когда второй бандит приподнял подол рубахи и просунул большие пальцы под тонкое бельё. Вертихвостка выгнулась, уперевшись грудью в гладколикого бандита.
— Глянь-ка! Вот это тряпки на ней! Сразу видно, одевали её богато! Вдруг не врёт? — небритый бандит прижался к аргонианке сильнее, уткнувшись носом в шею. — Чешуя, а гладкая какая! Задница вообще отменная!
— Ах, господа, не надо! — прикрыла веки Вертихвостка, ощущая жаркое дыхание, слабость в коленках и полную беспомощность. — Смилуйтесь над бедной служанкой, не губите мою жизнь.
Бандит за спиной посмеялся и потянул бельё в стороны.
— Глупенькая лягушка. Кто же станет убивать такую красавицу? Тебе повезло, ведь я самый лучший любовник во всём Скайриме! — рыкнул тот.
— Легионеры? Драконы? — второй бандит то пялился на выпяченные груди Вертихвостки и слушал стон, то смотрел в сторону Хелгена. — Шоровы кости, как же невовремя…
— Ах, но я не… — стонала Вертихвостка, ощущая дуновение ветра в самом интимном месте. — Господин не надо. Не сейчас. Я не… — ящерка не успела договорить, как белье треснуло и порвалось под несильным напором бандитских рук. — Вы порвали мои трусики! Зачем вы так?
— Они тебе больше не понадобятся, сладкая моя! — изнывающим голосом сказал опоясанный страстью грабитель, поглаживая зелёные чешуйки на бёдрах. — Я сейчас тебе покажу каким жарким может быть наш суровый край.
— Ты сдурел? — рявкнул гладколикий, ощущая не меньшее влечение к ящерке. — Нашёл время!
— Чего ты возмущаешься? — оскалился второй, продолжая тискать бёдра Вертихвостки. — Нам с тобой тут мест хватит. Как тут устоять против такой фигурки?
— Тут имперский гарнизон рядом, хоркер ты недоваренный! — разбойник рыкнул на приятеля и схватил за плечо. — Они же нас услышат и самих в такие фигуры поставят, что мать родная не узнает! Да ещё и дракон рядом!
Щетинистый сначала бросил гневный взгляд на приятеля, а потом нахмурился, схватил Вертихвостку за предплечье и потащил вперёд, к деревьям.
— Ну и куда ты? Я же сказал, тут…
— Да слышал я тебя, слышал! — отрезал приятель. — Сейчас, закину девку на коня и лопату возьму! Боги упаси, если ты местом ошибся!
Вертихвостке приходилось снова следовать по чужому приказу, но теперь к ощущениям страха и отчаяния, прибавился холод и дрожь. Бандит вывел её к гнедой кобыле, схватил под икры и закинул животом на седло.
— Ты потерпи, моя изумрудная, — усмехнулся мужчина, отвесив шлепок по круглой задинице. Вертихвостка вскрикнула и дёрнула ногами. — Вот сейчас сундук выкопаем и отвезём тебя в дом родной! Там и поближе познакомимся, хе-хе-хе!
Негодяй засмеялся, взял лопату и побежал к приятелю, оставив аргонианку одну, с голым задом висеть на недовольной кобыле. Девушка постанывала от резкого и сильного удара, пытаясь устроиться поудобнее.
— Не хочу знакомиться! И к бандитам тоже не хочу! — пыхтела ящерка, пытаясь слезть. — Ну почему? Почему именно со мной?!
Раздосадованная и рассерженная, Вертихвостка ударила хвостом лошадь по крупе. Кобыла заржала и рванула с места, пока ящерка подскакивала и билась о седло.
— Нет-нет! Стой! Пожалуйста! — кричала Вертихвостка. Лес перед ней начал меняться, и меняться стремительно. Аргонианка зажмурилась и постаралась замереть. — Помогите! Спасите меня!
С закрытыми глазами и страхом падения, аргонианка не знала, сколько она проскакала, моля богов, неважно каких, чтобы они протянули руку помощи к её несчастной душе. Лошадь не слушалась, копыта стучали громче и громче, а сама Вертихвостка чувствовала, что вот-вот свалится.
— О, стой-стой-стой! Тише, дружище тише!
Чей-то голос заставил лошадь остановиться. Вертихвостка почувствовала, что медленно сползает с кобылы, удивлённо вскрикнула и упала на каменную дорожку, больно ушибившись задом.
— Ай! — захныкала ящерка, ложась на бок. — Ну за что мне такое наказание?
— Как забавно! Я просил новое колесо, а мне пришла ещё одна лошадь! Да и с какой великолепной всадницей!
Голос казался насмешливый, суховатый, отдающий небольшим звоном безумия. Вертихвостка наконец-то разжала веки и увидела перед собой шута. Хитрая, почти злобная ухмылка на лице, удивлённый и довольный взгляд, колпак с бубенцами.
— Вот это да! Никогда ещё не видел, чтобы чьи-то бубенцы были больше, чем у Цицерона! Да это настоящие барабаны! — захохотал шут и присел рядом с ящеркой. Вертихвостка, наученная опытом случайных встреч, попятилась по земле назад. — О, нет-нет, не бойся! Я не причиню тебе вреда, маленькая аргонианка. Цицерон самый добрый парень на свете, вот увидишь!
Улыбнувшись ослепительной улыбкой, Цицерон достал кинжал и направил лезвие вверх. Вертихвостка задрожала от ужаса, когда шут облизал губы и схватил девушку за руки. Но ящерка не успела закричать — её путы наконец-то ослабли и тонкие кисти освободились.
— Вот видишь? Ну как у такого хорошего парня поднимется рука на такое чудо? — шут поднялся и протянул руку Вертихвостке.
— Спасибо! О, спасибо большое! — аргонианка сорвалась с места и обняла спасителя, прыгнув так, что её груди врезались в лицо шута. — Спасибо вам большое! Вы — мой спаситель!
— Хе, вот здорово! Кхм, — Цицерон поспешил чуть-чуть отстранить аргонианку. — Только не при маме, ладно? О, милая моя, да ты дрожишь, как мертвец на виселице! Что с тобой произошло? — шут убрал кинжал в ножны и взял ящерку за кисть. — Что напугало эту болотную принцессу?
Вертихвостка собиралась начать разговор, как увидела краем глаза бегущих людей. Улыбка ящерки превратилась в гримасу отчаяния и страха, глазки заметались, голос надломился.
— Бандиты! Они бегут за мной! Я… Я не… Господин, спрячьте меня! Пожалуйста! — взмолилась аргонианка. — Эти негодяи хотят сделать со мной всякие гадости! Против моей воли!
Внимательное лицо Цицерона тут же вытянулось в возмущении, брови поднялись. Шут бросил взгляд на две приближающиеся фигуры, потом на ящерку. Затем на повозку.
— Спрятать? От негодяев? Вообще-то… А? Да? Мама, ты уверена? — Цицерон рассеянно мотал глазами. — О, хорошо! Хм, думаю, что есть одно местечко. Давай так, ты сейчас закроешь свои милые глазки…
***
Вертихвостка открыла глаза лишь после того, как крышка захлопнулась. Внутри оказалось узко, сухо и пахло очень странно. Иногда так пахло на хозяйской кухне, но здесь запах будто усилился. Ящерка ничего не видела и лишь ощущала прикосновение к чему-то сухому и твёрдому. У девушки не было ни времени, ни мудрости расспрашивать Цицерона о деталях, но теперь Вертихвостка стала жалеть о слишком быстро принятом решении. В темноте становилось жутко, а это нечто твёрдое и сухое напоминало какие-то корни или ветки дерева. В голове появился какой-то тихий шёпот.
— З-здесь кто-то есть? — тихо спросила перепуганная аргонианка.
Глаза привыкли к темноте и девушка стала видеть перед собой очертания лица. Слишком тонкое, резкое, с пустыми глазницами, раскрытым ртом, гладкой головой. Красное свечение появилось само, чтобы девушка наконец-то могла оглядеть женский труп, к которому так плотно прижалась. Вертихвостка задрожала и постаралась не двигаться, ведь ей ещё никогда не доводилось встречаться с мертвецами так близко. Не считая сегодняшних событий.
— А… О… Кхм…
— Дитя… — раздался шёпот в голове ящерки. — Услышь меня.
Крышка саркофага открылась, явив голую Вертихвостку с наливной светлой грудью и твёрдыми крупными сосками. Рваная одежда зацепилась за руки мумии и обнажила груди ящерки.
— Цицерон! Тут говорящий зомби! Помоги! — девушка прижала руки к щекам, вереща от ужаса.
Цицерон повернул голову к девушке, бросил довольный взгляд на большую голую грудь, а затем повернулся к озлобленным и разгневанным бандитам.
— Хех, неловко получилось, да?
