Подлец Нотр-Дама

      Настал день праздника. В то утро 1482 года парижане проснулись под перезвон колоколов, что слышались ото всех трёх частей города: Сите, стороны университетов и центра. На Сите преобладали церкви и монастыри, в стороне университетов – учебные заведения, а в центре города – рынки и площади.       Событием, что взбудоражило горожан, был праздник Крещения, объединённый с праздником Шутов.       В переполненной зале Дворце Правосудия зрители ждали начала мистерии, которая должна была состояться для кардинала Бурбонского и послов из Фландрии.       Из-за опоздания послов мистерия не могла начаться в указанное время. Зрители не хотели больше ждать и угрожали повесить дворцовую стражу и актёра в наряде Юпитера, который попытался объяснить, что кардинал и послы задерживаются. Из всех голосов, желавших расправы, отчётливее всех слышался голос светловолосого школяра Жеана, брата архидьякона Клода Фролло.       Это была опасная минута. Артистов может повесить народ, если представление не состоится, а если начать без знатных особ — повесит кардинал.       Недоразумение решил автор пьесы Пьер Гренгуар. Он приказал немедленно начинать представление, уверяя, что в случае чего возьмёт всю вину на себя; попытается умилостивить главного судью, а судья всё объяснит кардиналу. Мистерия называлась «Праведный суд Пречистой Девы Марии».       В сущности это была остроумная пьеса, которую с некоторыми поправками можно было бы поставить и в наше время. Сюжет, посвящённый послам, уполномоченным заключить брак между Маргаритой Фламандской и наследником престола был таким: гонцы отправились по свету искать лучшую невесту для принца и перебирают разных невест-идиоток, каждая из которых чудит по своему, гонцы попадают в смешные ситуации. В конце они находят лучшую из лучших, то есть Маргариту Фламандскую.       Несколько дней назад Пьер Гренгуар показывал пьесу судьям, чтобы её утвердили.       Судьи сказали, что она слишком короткая, а она обязана длиться минимум пять часов. Гренгуар разбавил сюжет множеством пустых разговоров. Ещё цензура потребовала драматурга вырезать множество шуток, которых сочли антирелигиозными, непристойными и намекающими, что простой народ угнетают налогами. Послам другого государства это знать не надо.       Возможно, из-за поправок, которые заставила внести цензура, зрители и не оценили пьесу. Она шла уже два часа, а никто не мог понять сюжет.       На сцене разворачивалась драма. Замуж за принца захотела сама Венера.       – Наследник престола должен жениться на принцессе Месопотамии, – громко орал актёр, – потому что она моя дочь!       – Он должен жениться на мне! — возмущалась богиня. – Я – Венера, я – богиня, я мечта! Я снизошла к нему и я ещё должна спорить с жалкими смертными?       На сцену взобрался пьяный Юпитер, который очень долго и невнятно бормотал о том, что если не Венера, все узнают его гнев. Зрители уже не спали, каждый выкрикивал едкое замечание. Многие хотели, чтобы король Месопотамии дал этому Юпитеру по морде и завязалась драка.       — Какой идиот сочинил этот бред? — было мнением большинства. – Хорошая драка бы исправила сюжет.       — Тишина, зрители! — крикнул Гренгуар. — Вы мешаете представлению.       Неожиданно врата Дворца Правосудия отворились и превратник объявил:       – Его высокопреосвященство кардинал Бурбонский!       Гренгуар заволновался. Он приказал актёрам остановить действие и решил: когда кардинал, его свита и послы усядутся на свои места, пьесу надо начинать сначала.       Школяр Жеан заподозрил неладное, когда снова услышал начало пролога, которое уже слышал.       – Эй, Юпитер, госпожа Богородица, чёртовы фигляры, вы что издеваетесь над нами что ли? Разве мистерия не кончилась? – крикнул он.       Его дружки поддержали юного брата архидьякона свистом. Свист дошёл до кардинала. Ему сообщили о том, что пьесу начали до прихода знатных особ, а теперь хотят начать её сначала. Зрители недовольны. Кардинал махнул рукой, пусть пьеса продолжается с того момента, с которого шла.       Гонцы на сцене пришли к выводу:       — Наш спор решит только дон Педро! Нет, только Дева Мария!       Казалось, тишина в зале восстановилась, но грязный нищий Клопен Труйльфу залез на колонну и затряс рукой, на которой красовалась гадкая язва.       — Подайте Христа ради! – громко загнусавил он, разрезая тишину.       Школяр Жеан захохотал.       — Клопен Труйльфу! В прошлый раз твоя язва была на ноге, ты зачем перенёс её на руку?!       Под ликование друзей школяр бросил монету нищему. Нищий со своими друзьями продолжил ходить по залу и громко просить милостыню.       — Они мешают другим слушать, — возмущался Гренгуар.       Мистерия продолжалась ещё час, а Юпитер ещё час продолжал мямлить на сцене. Сам драматург тоже не мог этого вынести, его терпение лопнуло, он выскочил на сцену и выхватил у актёра «молнию», то есть реквизит из двух железных полосок.       — Мишель, ты неправильно играешь, — тараторил Гренгуар. — Теперь я Юпитер! Власть поэзии над толпой велика, я образумлю этих людей. Посмотрим, что победит: невежество или изящная словесность?       Раздался свист, полетели тухлые овощи, а один из послов Фландрии встал со своего места и вальяжно заговорил.       — Приятели! Я не понимаю, что мы тут делаем? Уже час, как я жду драки, а этот мавр и Юпитер всё никак. Это трусы! Они только треплют языком! Хоть бы Венера показала грудь, а так смотреть не на что! В Риме есть прекрасная традиция — там избирают Папу, его носят по городу и порядочные горожане ликуют. А что делать дуракам? Каждый суёт рожу в отверстие и мужика с самой спитой мордой избирают Папой. У дураков тоже должен быть свой Папа! Начнём избрание в лучших римских традициях? Это будет повеселей, чем слушать этих стихоплётов.       Толпа его поддержала. Кардинал под шумок незаметно исчез.       🤴🤴🤴       Избрание Папы уродов началось.       Первая появившаяся в отверстии рожа с ослиными звуками вызвала дикий хохот. В неё полетел сапог. Затем появилась вторая, третья и тд.       — Ого, чёрт побери!       — Ты на эту рожу погляди.       — Этой бычьей морде рогов не хватает, значит, это не твой муж!       — Женщины добились справедливости в их дискриминации. Отныне с этого года, они могут принимать участие в конкурсе. Могут избрать и Папессу уродов!       Гренгуар одиноко стоял у колонны, не до конца осознавая царящий вокруг шабаш. На мгновенье он тоже захотел показаться в отверстии и плюнуть оттуда на всех.       — Я освистан! Кем, чёрт побери?! Сейчас я им тоже сострою рожу! Ослы! Невежды! Нет! Я не опущусь до такого. Перед ними надо играть не греческую драму! Появление Пречистой Девы должно было вызвать у всех благостный трепет. Вместо этого они предпочитают смотреть на уродов!       Гренгуар был убит наповал, он понял, что это провал. Он сбросил шапку и закрыл лицо руками от горя.       🐈‍⬛🐈‍⬛🐈‍⬛       Шайка бродяг, без дела таскавшихся по рынкам и площадям, заметили за воротами Собора Парижской Богоматери горбатого.       – Что решил, Квазимодо? Идём с нами, – звали его бездельники и хохотали. – Мы будем делать из тебя Папу!       – Не хочу, – отрезал парень.       – О-о! Тебя ещё уламывать надо!       – Не хочу, сами идите.       Хорошенькая девушка спросила:       – Квазимодо, ты зачем бегал ночью по крышам? Вчера ты сунул своё рыло мне в окно, я приняла тебя за мужчину и ужасно испугалась.       – Берегитесь, беременные женщины! Взгляд этого чудовища и понесёте ребёнка о двух головах! – выкрикнул кто-то.       Шутников обовал архидьякон.       – Оставьте его в покое, – оборвал шутников архидьякон.       – Мы приглашали звонаря, мы с ним дружим, а ты, такой святой, всё портишь!       – Я бы посоветовал вам поискать работу, — сказал священник.       – А тебя, скользкий тип, никто не звал! – вставил ещё один дружок. – Иди, а то мы сорвём с тебя подол сутаны и заставим наших девок тебя публично осрамить, — последовала угроза.       Услышав приказание, к священнику, вульгарно виляя бёдрами, как гнедая кобыла, подошла девка. Она задела булавкой подол его сутаны и стала поднимать его вверх.       — Попался, попался, пойман, бес! — язвительно напела она, с этими словам схватила священника за срамное место его.       Архидьякон был неприступен. Он повернулся со сдержанным взглядом. На долю секунды к его глазах мелькнула вспышка ярости. Он неожиданно очень грубо и резко толкнул девушку так, что она отлетела на три метра под телегу, с телеги попадали ящики. Священник ушёл, исчезая за воротами под смех проходимцев.       — Квазимодо, закрой двери! — приказал он горбуну, Фролло был взбешён.       — В чём дело? — обернулся архидьякон внутри здания, часто дыша и догадываясь, что от него что-то хотят.       – Можно мне сходить? – спросил горбун.       – Куда?       – С корешами на праздник. Я пива давно не пил.       – Я тебе не отец и не брат. Я не могу тебе запрещать, иди хоть к дьяволу. Только они тебе не друзья.       – Почему?       – Это цыгане, они не хотят работать! Они издеваются над тобой. Ты не понимаешь?       – Нет.       Священник хотел выругаться, но не сделал этого.