Подлец Нотр-Дама

      Безобразная старуха по имени Фалурдель назвала себя папессой – надела тиару, уселась на трон и шествие продолжилось, как ни в чём не бывало.       Поэт пошёл следом за цыганкой. Было поздно, стражники Ночного дозора подавали сигнал тушить огни. Девушка ускоряла шаг и торопила козочку, поэт шагал за Эсмеральдой и Джали. Эти два милых грациозных создания вели его в неизвестность. Человек, не знающий, где ему переночевать, охотно следует за прохожими (особенно за женщинами), а Гренгуар был большим любителем такого рода приключений.       Улицы, по которым шла цыганка, становились всё более зловещими, узкими, мрачными и грязными. Время от времени откуда-то слышался смех, иногда крики, порой стоны.       – Интересно, у цыганок доброе сердце? – спрашивал себя Гренгуар.       Цыганка давно догадалась, что её преследуют. При свете из окна шумного заведения она обернулась, чтобы рассмотреть преследователя. Гренгуар увидел её презрительный взгляд, который заставил его от неё отстать.       – Нет, зловещее… как этот квартал, – ответит поэт на свой же вопрос.       Расстояние между ним и девушкой увеличилось, он потерял красотку и её козу из виду.       Осмелев, Гренгуар ускорил шаг вперёд, но не догнал цыганку, он вернулся назад, побродил по улицам и скоро понял, что заблудился в бесконечных поворотах.       🐈‍⬛🐈‍⬛🐈‍⬛🐈‍⬛       Посреди улицы Фролло увидел издали цыганку и остановился, как зачарованный.       «Навязчивая мысль, – думал он. – Чёртова девка слишком красива. Она может хотеть от меня того же, что и принцесса. Принцесса, цыганка... все женщины мира одинаковы от нищей до королевы. Они не боятся Бога. Они – похотливые животные.       Я бы мог вырядиться офицером, надеть маску, она бы меня не узнала. Я бы прижал её посреди улицы и она бы не сопротивлялась – она любит офицеров... Нет, не позволю, чтобы сатана соблазнял меня такими мыслями. Я должен сделать то, что должен!       Я надеялся найти союзника в поэте. Нет, Гренгуар слишком чист, чтобы я использовал его. Мне нужен другой сообщник».       Он быстро спрятался в тень подворотни, чтобы девушка его не заметила. Фролло увидел, как поднимается её грудь от частого дыхания и что девушка чем-то раздражена. Цыганка выглядела беззащитной и слабой. Что-то говорило Клоду: преступления, в которых он её подозревает, беспочвенны.       Архидьякон прислонился у стены. Подошёл горбатый.       – Квазимодо, помнишь главу из писания, что мы читали?       – Ой, не надо, только не сейчас. Будет опять время охуенных историй из Библии?       – Есть понятие меньшего зла. Убийство одного человека – зло. Но если не совершить убийства – это может повлечь за собой целое множество ненужных смертей. Если бы шлюху Хазву из главы «Числа» убили сразу, тысячи людей бы не умерли от проказы, тысячи мужчин не стали бы вероотступниками.       – Ничего не понимаю. Я пошёл спать. Хорошо повеселился с друзьями.       – Это не друзья тебе. Эти люди глумились над тобой! — прервал его Фролло. — Они глумились над церковью, твоим домом. Различаешь ты, что я тебе не враг? Вот кто враг.       Фролло указал ему вслед цыганки.       Горбатый ответил мечтательно:       – Красивая...       – Она весела, беспечна, бесстыдна. Она летает, она ликует, она жаждет свободы. Она смеялась над тобой. Неужели ты не хочешь ей отомстить?       – Как?       Фролло сглотнул. Он чувствовал, что с новым Квазимодо может быть более откровенным.       – Её надо остановить. Я подозреваю её в причастности к убийствам мужчин. Каждый месяц в полнолуние происходят ритуальные убийства. Каждая жертва преподносится в дар отдельному дьяволу. Одна чокнутая старуха говорила, что убийца – это потусторонняя сущность, призрак монаха, я не верю. Убийца – человек. Я осматривал трупы. В этой мерзости я увидел женскую руку и следы козьего дерьма. Удары кинжалами, которые наносят женщины, отличаются от ударов, которые наносят мужчины.       «Николетта опять чудит?» – сразу же пришла на ум мысль Лёхе. Ему захотелось выложить архидьяку всё, что он знает о тёлке с немытыми волосами и про то, что он из будущего, но вовремя одумался. Ему было неохота, чтобы его тело протыкали иглами в поисках бесов.       «Печально, что этот подозревает цыганку. Сжигают на кострах невиновных, когда настоящие ведьмы и сатанистки ебутся сейчас с оленями-инквизиторами и им всё сходит с рук».       А вслух он сказал:       – Нет, нет... почему она? Почему ты её подозреваешь? Так дело не пойдёт. Нужны конкретные доказательства.       – Вот поэтому я ненавижу этого капитана. Будь я на его месте, я бы обратил внимание, что череда убийств связаны между собой. Но он не видит очевидного. Духовные лица тоже не видят. И я молчу. Возле первого убитого лежала серёжка, похожая на серёжки цыганки. Никто не обратил внимание на эту деталь. Она должна быть осуждена, её должны казнить. Но я не могу полностью быть уверен, что она виновна. Меня что-то останавливает от решения обвинить её. Когда я представляю, что её могут пытать, мне становится плохо.       Я предаю этим свой сан. Она вытесняет из моего сердца остатки добра, вытесняет Бога. Я видел сон, в котором шёл по улице, заваленной разлагающимися трупами, а она стояла передо мной и манила. Шёл кровавый дождь и она простирала руки к небу.       Она должна умереть, тогда я перестану быть ею одержимым. Она дорого заплатит за то, что делает со мной!       – Мда... и жалко мне его, – думал Лёха. – И возмущают его умозаключения, отдающие маниакальным бредом. Захотелось ему поиграть в недоделанного следователя. Однозначно, там где вмешалась религия, там поломана психика. Жаль, я не психоаналитик, он бы полечил его от оленизма.       А вслух он сказал:       – А теперь разбираем случай, в котором она невиновна.       Архидьякон сделал вывод:       – Мы должны её похитить. И ты поможешь мне в этом. Мы запрём её в башне. Если убийства прекратятся, значит она виновна и можно творить с ней что угодно. Если она невиновна, для её же блага ей лучше находиться в башне. Если невиновная попадёт в лапы тех волков в сутане, ей не остаться в живых.       🐈‍⬛🐈‍⬛🐈‍⬛🐈‍⬛       По лунным теням, которые падали на мостовую, цыганка поняла, что преследуют её на этот раз двое.       Не впадая в панику, девушка медленно достала кинжал. Горбатая тень медлила исполнять чей-то приказ и осторожно подкрадывалась.       Эсмеральда грубо задела негодяя локтём и побежала. Квазимодо упал. Правда ли она его больно ударила, или он ей подыграл — осталось неизвестным.       – Меня хотят убить, меня хотят убить! – повторяла Эсмеральда, убегая от преследователей.       Звонарь либо не мог, либо не хотел её догнать. Неожиданно цыганка громко закричала — её схватил архидьякон, который бежал к ней навстречу по улице в обход. Он набросил ей на голову чёрный мешок. Она сопротивлялась.       – Кто вы такие? Что вам от меня надо? На помощь! Помогите! — кричала девушка. Священник повалил её на землю и сел на неё верхом.       На крик девушки прибежал поэт.       – Караул! Негодяи! Стража, сюда! — завопил Гренгуар.       Горбун отошёл от священника, которому помогал, и ударил Гренгуара кулаком в лоб. Поэт потерял сознание и упал под статую Божьей Матери.       – Помогите! Помогите! — кричала бедная девушка. Она почти сняла с головы мешок.       – Квазимодо, заткни ей рот! – приказал звонарю Фролло.       – Я не могу, не могу! – отвечал тот. Архидьякон швырнул её к рукам звонаря.       – Вечно приходится полагаться лишь на самого себя, – говорил Фролло. Обнажая нож, он захотел напугать цыганку, чтобы она не кричала. – Держи её! Она замолчит!       В этот момент Лёха, у которого перед глазами до этого всё плыло от выпитого накануне, отрезвел. Он подумал, что священник больше не намерен её похищать, а собрался совершить зверство. И крикнул:       – Психопат! – закрывая жертву собой, звонарь сказал цыганке. – Беги!       В это время раздался стук копыт.       – Проклятье! – разозлился Фролло и исчез в темноте.       Появился отряд всадников Ночного дозора. Горбуна арестовали, положили на землю и связали.       – Вот ты и попался! — злорадно улыбался капитан.       Он спрыгнул с коня и показал жестом своим стрелкам покрепче связать арестованного, а сам снял мешок с головы девушки и помог ей подняться.       – Снова ты? – удивился он и улыбнулся самой очаровательной улыбкой.       Она была слишком шокирована, чтобы радоваться встрече с Фебом. Она посмотрела на арестованного.       – Это не он! Это не он! — повторяла Эсмеральда. — Вы взяли не того.       – Простите, мадемуазель, но этот звонарь собирался вас похитить, — заметил Феб недоверчиво.       – Их было двое.       – Сообщник?       – Я не видела его лица. Но чувствовала, как он прикладывал к моей шее холодный нож. Он хотел меня убить.       – Не знаю, кто тот таинственный негодяй, – успокаивал девушку капитан, – но обещаю, звонарь будет наказан. Ну же, Эсмеральда, улыбнитесь! Мерзавец арестован. Или вы хотите его помиловать? Ваше слово – закон.       Эсмеральда на несколько секунд взглянула на связанного горбуна, который печально смотрел на неё, после чего сказала:       – Делайте, как вам угодно, Феб.       Феб подло улыбнулся. Цыганка, запахнувшись в свою накидку, исчезла в тени домов.