Подлец Нотр-Дама

      Жеан впервые приступил к работе во дворце Правосудия. В этот день разбирались разного рода правонарушения. Когда школяр появился в суде, чтобы сесть за стол писаря, в зале раздались смешки и издёвки. Это больно ранило молодого человека – когда-то он сам был среди банды бездельников и их подруг и так же выкрикивал издевательские реплики в адрес судей и стражников. Теперь он сам оказался по другую сторону баррикад. Он стыдился своего положения.       – Какой благовоспитанный мальчик! – жеманно выкрикнула одна девица.       – Глазам не верю, это Жеан Фролло! – кричал ему давний друг. – Какой он серьёзный и ответственный. Одет во всё чёрное, может уже и в кости не играет?       – Он уже не с нами. Похоже, превращается в своего брата, – съязвила ещё одна девка.       – Типун вам на язык! – растягивая слова и переигрывая брезгливость сплюнул Жеан. – Мой полоумный брат не помешает мне играть и напиваться в пятницу.       Молодой человек ожидал, что его оживлённая реакция покажет всем, что он остался прежним, только друзья снова хохотнули и повторили «какой он серьёзный и ответственный».       Тугой на ухо судья, который в своё время судил Квазимодо, пришёл с опозданием и приступил к рассмотрению дел. В зале как никогда сделалось шумно: судья перепутал пару дел и присудил двоим подсудимым наказания не за их проступки. Жеан молча записал в тетрадь имена и проступки и сам поменял их наказания местами, чтобы вышло правильно. Когда он понёс судье тетрадь, когда судья зачитал написанные приговоры по слогам, в зале все просто падали от смеха. До судьи долго доходило, что к чему.       Наконец-то день завершился, покрасневший юноша хотел вздохнуть с облегчением, и внезапно судья хлопнул его по плечу и обдал его лицо запахом жёлтых зубов из своей кривой улыбки.       – Я знаю, молодой человек, мы подружимся, – судья провёл его в комнату, заваленную документами. – Сегодняшний случай мне показал, что на вас можно положиться. Вы превосходно знаете латынь. Исправьте все ошибки, которые здесь допустили до вас.       За день бывший школяр ужасно устал. Когда Жеан пришёл вечером в свою комнату, он не заметил денег в своём тайнике, а прятал он их в старом сапоге. Николетты не было дома. Пришла она позже.       – Это я взяла деньги, – раскрепощённо и весело ответила она на ещё незаданный вопрос. – У доброй женщины, которая очень помогала мне в детстве, сегодня был праздник, крестины её ребёнка. Благодаря ей я не умерла от голода. Я просто обязана была купить ей подарок, иначе она бы назвала меня чумой и чёрной неблагодарностью.       – Николь, это были наши единственные деньги, – ответил Жеан.       – Да? – искренне удивилась негодяйка. – Ты сказал «наши». Значит ли это, что мы теперь одна семья?       Жеан хотел вышвырнуть её на улицу, однако вспомнил слова злого Квазимодо о том, что она ведьма и нуждается в путёвке в ад. Нужно играть роль до конца. Пусть думает, что он дурачок, тем слаже будет месть, когда они с горбуном будут жечь её на костре. А вслух он обиженно сказал:       – Этих денег хватило бы нам, чтобы прожить неделю, а ты всё потратила на очередные подарки. Ты понимаешь, что нам нечего есть?       – У тебя нет проблем, у тебя есть брат. А у меня нет никого!       Жеан сжал руки в кулаки.       – Ты хоть понимаешь, что мне стыдно уже просить деньги у брата? Мне стыдно!       Николь испугалась, что он её сейчас ударит и пустила слезы.       – Я так хотела выглядеть порядочной девушкой, которая дарит подарки детям, видит их улыбки! Как я посмела? Я хотела показаться тем, кем я не являюсь. Я не знала... что это было последнее, что у нас было. Жеан, Выгони меня на улицу, я дочь Сатаны!       Жеан молчал. Она насмешливо озвучила одну идею:       – А может мне попробовать попросить денег у твоего брата, ecли ты такой боязливый? Как думаешь, для меня он раскошелится?       Такое в голове Жеана не укладывалось.       – Кого? Ты в своём уме? Мой брат – священник, набожный до фанатизма. Не богохульствуй так, – скривился он от изумления.       – И что с этого?       – Как твой язык мог повернуться на такое? Больше не смей при мне открывать рот насчёт Клода. Я не знаю более преданного своему делу святоши, чем мой братец.       – Скажи... а твой брат правда девственник? – спросила Николь, глаза её загорелись. Жеан был смущён и возмущён. – При нём целомудрие, при нём деньги. Твоя правда, я никогда не видела его ни в «Яблоке Евы», ни в «Долине любви», видимо, твой властный богатый братец правда настолько добропорядочный. Но тем и слаще будет для меня оседлать его плоть.       Жеан грубовато толкнул заливающуюся смехом девушку. Она, продолжая хохотать, упала на постель.       – Как думаешь, я разведу его на деньги?.. Всё ради нас с тобой, милый! Я сделаю это для тебя, он будет пожизненно нас содержать и не заставлять тебя работать у дурного судьи, а ещё он нас повенчает.       – Шлюха!       – Так выгони меня. Почему ты меня не выгоняешь? Я говорю, что могу принести себя в жертву в последний раз на алтарь нашей любви.       – Смешно. Николетта, ты пьяна? Ты не знаешь, о ком говоришь. Он тебе не Папа Римский, который в аду бреет волосы между ног проституткам. Это не красноносый кардинал Бурбонский, ряса пропитанная вином, который раздаёт милостыню весёлым девкам охотнее, чем старухам. Это мой брат Клод Фролло, архидьякон Жозасский. На него не действуют женские чары, какой бы ни была девушка красавицей.       – Странно, а ведь он красивый мужчина.       – Что?.. Красивый мужчина? – приходил всё в большее и большее изумление школяр. – Пф! Ты теряешь последний стыд, бросай пить. Полгода назад дочь короля захотела посетить мужской монастырь, а он ей запретил. А теперь скажи мне: если он не был любезным с Анной де Божё, с какой стати он должен прельститься нищей Николеттой? Мой брат жлоб, но он и праведник. У него напрочь отсутствует нюх на женщин. Он камень.       – А у меня выйдет, — хохотала девушка. – После меня он не будет бояться принцесс. Через постель принцессы станет епископом, а тебя назначит королевским казначеем, и поженит нас. Ты и он скажете мне спасибо!       – Дура! – заключил Жеан.       Николетта к этому моменту успела достать его член из штанов и взять в рот. Жеан подыграл ей.       – Хотя... быть королевским казначеем... неплохо... ммм... неплохо...       Во время предварительной ласки девушка горела желанием, чтобы он овладел ей, только Жеан надел штаны и пошёл к брату.       – Куда ты пошёл? Уже вечер, вдруг тебя побьют на улице.?.. Ха-ха! Когда твой брат даст тебе денег, купишь мне на обратной дороге мяса.       🍄🍄🍄🍄🍄       Жеан отыскал брата в монастырской библиотеке, он сидел за столом, перед ним красовалась бутылка священного вина.       Жеан замялся у входа.       – Сколько? – мгновенно спросил Фролло у брата, который ещё не успел открыть рот. – Бери кошелёк и убирайся.       Архидьякон вынул из кармана свой кошелёк и положил на стол.       – Брат! – удивился Жеан. Он не верил своим ушам.       – Скорее убирайся. Пользуйся случаем, пока я добрый.       – В аду что ли похолодало?       Совесть не позволила юному школяру уйти так быстро. Он заговорил:       – Я начал работать у Флориана Барбедьена. Жалованье очень маленькое, я бы не просил...       – Отлично. Маленькое жалованье – залог того, что ты будешь получать от меня в конце каждой недели кошелёк. Не будет жалования, не будет денег от меня.       – Спасибо конечно... э-э... как твои дела, брат?       – Дела? – обернулся через плечо Клод.       – Ты не читаешь мне мораль, не душишь проповедями, не орёшь, что я плохо знаю латынь и греческий? Ты болен?       – Нет. Со мной всё хорошо, – ответил Клод.       – Можно я налью? – спросил Жеан, архидьякон кивнул. Парень налил себе в стакан, они вдвоём чокнулись.       — Жеан, есть нечто, что меня сегодня изумило... – начал Клод, подбирая слова, чтобы они звучали правдоподобно. – С некоторых пор ко мне постоянно приходят мужчины с проблемами своих срамных органов. Стоило помочь одному и обо мне пошла слава лекаря. Но я далеко не всем могу помочь...       – А-а, теперь понял, почему ты расстроен. Неизлечимые болезни?       – У одного человека была неизлечимая болезнь душевного характера. Я хотел ему помочь, но не смог.       – Понятно.       – Он прелюбодей.       — Прелюбодей! Ого-го-го-го, — сделал школяр голос хохочущей издевающейся женщины. — Не знал, что тебя интересуют прелюбодеи.       – Я никогда не выслушиваю исповеди – это не входит в мои обязанности архидьякона. Но этот человек говорил, что доверяет только мне, а я не способен распутать его клубок грехов. Есть девушка, в которую он влюблён, с ней он совершил грех.       – Это насилие? Он её принуждал?       – Нет. Она была с ним один раз и раскаялась. Ей не понравилось.       – В следующий раз будет лучше.       – Она может больше не подпускать его к себе.       – Я знаю ответ на вопрос! – выдал Жеан. – Она набивает себе цену. Это не насилие. Если решение было обоюдным, значит она делает из него идиота. Наверное, она хочет за него замуж.       – Это исключено, — ответил Клод.       – Посоветуй идиоту пользоваться услугами опытных женщин и за деньги, чем зариться на легкодоступных девственниц.       – Нет, нет, не то ты говоришь! – прервал его архидьякон. Он был взволнован, любой, глядя на Клода в этот миг, заподозрил бы его в неладном, только не школяр. Жеан, уверенный в холодной святости брата, был слеп что-то видеть. — Если он её любит... что делать?       – У меня есть мой ответ на этот вопрос. Но мой ответ неправильный. Я сам не знаю ответа.       – Говори, какой есть.       – Ему надо подарить ей подарок. Девка сразу станет добрее. Но как я уже сказал, этот ответ неправильный. По моему опыту, со временем девка будет требовать всё больше и больше подарков. Подарки будут увеличиваться, а вот её благосклонность будет только уменьшаться. Благосклонность девки может и вовсе исчезнуть – она не будет позволять даже себя обнять, зато без приветствия скажет: «Ты пришёл. Как, без подарка?» — кривлялся женским голосом Жеан, в конце добавил: — Пусть принесёт подарок. Один. Дешёвый, но чтобы блестел. Нельзя начинать с дорогого, иначе это пропасть.       ☠️☠️☠️☠️☠️       Точно помня предостережение брата, что нельзя в первый раз дарить девушке дорогой подарок, Фролло зашёл в свою келью и достал из тайника в своём потухшем камине маленькую железную шкатулку. Там находились серьги с бриллиантами — единственное, что напоминало ему покойную мать. Фролло старательно спрятал их от Жеана, который неоднократно хотел их подарить: то очередной Симонетте, то Розетте, то Изабель, то какой-то Козетте. Школяр не знал родителей, для архидьякона память о матери была чрезвычайно дорога.        Фролло подумал и вздохнул. Квазимодо не позволит ему приблизиться к цыганке.