Подлец Нотр-Дама

      Главарь разбойников сидел на коряге на берегу реки и некрасиво очищал своим грязным кинжалом украденный апельсин. По его грубым рукам мясника стекал сок, будто кровь. Перед ним стоял прорецатель.       – Где шлюха Николетта? Ты видел её с утра? – спросил Клопен.       – Нет! – ответил Матиас.       – Учти, если я узнаю, что ты от меня скрываешь, где она, я сделаю надрез на твоём пузе и вытряхну кишки.       – Зачем мне её прятать? Разве мы не в одной команде? – обиженно переспросил прорецатель.       Клопен молчал. Матиас отвёл разговор в сторону.       – Всё-таки она некрасиво поступила с мальчишкой.       – Сам виноват. Родился под несчастливой звездой. Я давно хотел подпалить задницу королевского прокурора. Какой у меня был красивый наряд деда Мороза, который убивает. Не успел я хорошенько разжечь в комнатах костёр, как прискакал ночной дозор.       – Да, да, вы все еле унесли ноги. Но я до сих пор не пойму, каким образом в костюме запрещённого деда Мороза оказался Жеан Мельник?       – Мы всё спланировали заранее. Мой мешок, в который я планировал бросать награбленное добро, был такого же цвета, как мешки с мусором. Когда за мной погнались всадники, я обогнал погоню, бросил свой тяжёлый мешок с добром среди мешков с дерьмом и взял другой красивый мешок. Это было на улице Кожевников, потом я долгими зигзагами запутывал стражу. Меня всё равно окружил отряд капитана Феба де Шатопера. Я выстрелил из пищали в окно Жеана Мельника. Через секунду выскочила Николетта и завела меня в дом, я на ходу всё с себя снял и сообщил ей где оставил мешок с золотом. В квартирке школяра все спали. Никто меня не заметил. Я скрылся через дымоход. Николетта переодела любовника в мой наряд. Вот тут-то и в дом ворвалась стража, неудачника уволокли.       – Всё складывается наилучшим образом.       – Когда я думал, что опасность прошла, через два квартала меня схватил этот вечный противник Феба идиот Мае Феди. Без улик, без повода он повёл меня в тюрьму. Петушок болтал своим солдатам, что не верит в виновность Жеана Мельника. Я просидел в тюрьме всю ночь и всё утро. Я орал, что невиновен, упоминал в молитвах многих христианских святых, я звал на помощь капитана Феба. Я орал до полудня, к полудню капитан явился. И тогда между Фебом де Шатопером и Мае Феди разгорелась ссора. Шатопер орал, что нашёл преступника, а этот явился только, чтобы откусить куш от чужой победы. На это Мае Феди огрызался, что его соперник поймал не преступника, ибо мешок с золотом не найден. Феб в ответ огрызался, что тот не имел права без причины арестовывать бродягу, которому на законном основании разрешено просить милостыню в Париже. «Этот бродяга из тех, что приносит налоги из своих подаяний и имеет на это документ», — отстаивал он мои права. Да, молодец Шатопер, не зря наша банда с ним сотрудничает. Мае Феди усомнился, что о таком документе знают в королевском суде. Шатопер ухмыльнулся и сказал, что он сомневается в правильности документа только, потому что завидует. Как мне угадывается, Мае Феди позавидовал Фебу, когда увидел его невесту. Он хочет дискредитировать Феба, чтобы её семья разорвала их помолвку. Феб предложил Мае Феди пойти во дворец Правосудия и удостовериться, что мой фальшивый документ имеет силу. Феб уверил соперника, что тот будет смешон. Его уверенность победила и неудачник Феди меня выпустил.       – Хороший конец.       – Нет. Я не нашёл своего мешка с моим золотом!       – Увезла мусорная тележка?       – Мешок забрала шлюха Николетта. Она сбежала!       – Она обвела вас вокруг пальца.       – Возможно, она была причастна к тому, что тот идиот меня схватил на улице. Не сомневаюсь, я её найду. Мой большой нож не поместится между её ног. Не позволяя ей умереть, я вырежу и вырву её детородные органы, и отдам собакам.       – Ты думаешь только о своих делах, а не о нашем общем деле. Я сначала подумал, что ты позвал меня собирать людей для похода на Собор Богоматери.       – Всему своё время. Сейчас я должен найти тварь, которая меня ограбила. Я буду ломать ей шею, разрезать ей спину и вытаскивать лёгкие, ломать ей рёбра, вырезать матку, я отрежу ей две груди и положу их перед ней на тарелку, она будет видеть, как я засуну их в мясорубку и буду крутить до тех пор, пока не сделаю мясной фарш.       – А как поступим с архидьяконом?       – Планы не изменились. Только добавим пару пунктов.