Подлец Нотр-Дама

— Ничего себе, — изумлённо проговорил Квазимодо, остановив свой свист. На кладбище при свете луны он увидел архидьякона. — Ты должен мне помочь, — глухо отозвался Клод. — С чего я должен тебе помогать? Однако, жертва сама приползла в мои лапы. С неожиданной быстротой Квазимодо напал на него, поставил на колени и заломил ему руки за спиной. — Что ты делаешь, горбатый ублюдок? — кричал архидьякон, прижатый лицом в земле. — Жри сырую землю! — Эсмеральда жива, она жива... сейчас я должен успеть её откопать, иначе она задохнётся... Голос Клода сорвался, горбун ударил его голову об землю, пришлось выплюнуть попавший в рот камень. Священник понял, что его руки сзади связаны. Негодяй связал их. — Ты что собрался делать? Она жива, жива, я тебе говорю! — Прекрасно, именно сейчас я тебя повешу. Я пообещал ей это сделать. — Она жива! — орал священник. — Я дал ей снотворное, чтобы все подумали, что она мертва. Ты должен не мешать мне раскопать её могилу, она уже там проснулась. Если она правда окажется мертва, тогда ты меня убьешь. Я разрешу тебе это! Я сам отдамся в твои руки! Горбун приволок его к дубу. Одна из веток как нельзя уместно была наклонена в сторону. — Здесь её могила. Прямо от дуба в нескольких шагах, — объяснил звонарь. Священник рванулся вперёд, Квазимодо его остановил. — Куда пошёл? А вешаться? Будя, будя сейчас. — Ты что не слышал, что я тебе говорил?! Несчастная сейчас задохнётся! — орал Фролло. Квазимодо накинул ему на шею петлю. В качестве верёвки он использовал пояс архидьякона. — Теперь осталось тебя повесить на эту ветку, — бормотал горбун. В качестве верёвки он использовал пояс архидьякона. — Чёрт побери! Горбун обхватил поясом шею Фролло и сделал петлю. Петля была не удушающей, урод не умел правильно вязать узлы, и всё же крепкой. Ведя на поводке своего пленника, он подошёл к дереву и взобрался на толстую ветку, там на неё он привязал пояс. Фролло висел, петля сжимала его горло. Беглец из тюрьмы страшился и не верил, что сейчас должен так глупо умереть. Чувствуя идущие по телу судороги, он смотрел вверх. Перед глазами стояло дышащее местью лицо Квазимодо. Горбун спрыгнул с дерева. — Виси, виси, я пока нож поточу, — уселся Квазимодо, доставая свой тесак. — Не думай, что низко повесил. Так надо. Сколько же мне надо минут, чтобы он висел? Две минуты? Песни, думаю, хватит. Горбун фальшиво запел песню, в которой были слова: «Да, я чудовище, урод И потому убитый будет Клод». — Что, не нравится песня? — встал Квазимодо. Далее он обращался к самому себе: — Итак, как профессионально вспарывать живот, чтобы преступник был ещё жив? Эх, наука палачей, я ничего про неё не знаю. Как же она мне нужна. Он должен быть жив всё время, когда я буду вытаскивать его кишки. Как это делать? Горбун перерезал верёвку и священник упал на землю. Задыхаясь и кашляя, он жадно вдыхал воздух. Звонарь опрокинул его на спину, намечая куда будет водить кинжалом. — Как начинать надрез? Ладно, сделаем как получится. Отбросит копыта раньше, его счастье... рёбра, они здесь. Где печень? Клод с отчаянной яростью ударил урода ногой. Потом ударил головой об его лоб. Голова горбуна оказалось слишком, слишком крепкой. С головной болью архидьякон на несколько секунд упал без сознания. Зная, что нельзя терять время, он быстро пришёл в себя и заорал. Горбун занёс кинжал, у Клода похолодело в душе. Неожиданно раздались противные голоса бродяг. Горбуну стало неловко. — Квазимодо, ты что творишь? — симлым голосом начал один из разбойников. — Мы идём на собрание, а он поднимает шум. Глядишь, придёт ночной дозор на кладбище и наше собрание разоблачат. Подставить нас хочешь? — Я? Нет. Я поймал своего смертельного врага и должен его убить. — Прихлопни по быстрому и пойдём, — сказал второй из шайки. — Нет, — возразил Квазимодо. — Я должен убивать его долго и мучительно, я поклялся. Это месть! Только я не знаю, как правильно доставать кишки, чтобы он в это время оставался жив. — Кляп в рот ему надо было с начала, — поучал сиплый и сунул пленнику грязную тряпку в рот. — Постойте! Я его узнаю. Это архидьякон! — осенило другого бродягу, имя которого неизвестно. — За него мы получим выкуп! Он поможет нам грабить Собор сегодня ночью, поведём его на наше собрание. — Чего?! Грабить Собор?! — услышал возмутительные речи Квазимодо. — Об этом и поговорим сейчас на сходке. Поэт Гренгуар подкидал хорошую идею, а Клопен трус. Нам не нужен такой главарь! Через час молча все идём в поход на Собор Богоматери. Ты с нами, Квазимодо? — Вы собрались нападать на храм божий! Это бесчестье. — Печально, Квазимодо. Мы думали ты нам откроешь главные врата. Не велика потеря. У нас теперь этот! Он нам всё откроет и покажет. Священник замычал, ему на голову надели чёрный мешок. — Только через мой труп! — заорал Квазимодо. — Тс... слышу цокот копыт. Дозорные! Сматываемся! — ужаснулся другой бродяга, имя которого неизвестно. Негодяи понесли Фролло в неизвестном направлении. Горбун понял про себя, что он хороший шпион и сегодня вывелал хорошую информацию, что замышляют в их банде. Он думал: «Я успею предупредить начальника стражи о намечающемся нападении». А вслух сказал: — Хорошо, я помогу вам, я открою ворота. Только этот человек мой! Я должен его убить и только я. — Успокойся, Квазимодо, ты нам поможешь. Мы тихо и бесшумно обворуем алтарь. На следующий день власти хватятся, а мы им выдадим архидьякона, как беглого преступника. Получим за него денежное вознаграждение бонусом к заработанным сегодня драгоценностям. Тебе, красавчику, ничего не дадим. Для тебя будет наградой, когда профессиональный палач вскроет ему пузо с кишками так, как надо. Квазимодо натянуто ухмыльнулся и отстал. Бродяги весело хихикали, восхищаясь своей сообразительностью. Остался вопрос, где спрятать ценного пленника. Ответ нашёлся — спрятать его в доме старой Фалурдель. У неё воры иногда собирались на совещания. Они постучали. Дверь им никто не открыл, постучали ещё раз, никто. Они обнаружили, что дверь не заперта. Фалурдель забыла её закрыть. Старой кошки этой ночью не было дома. Тройка бродяг ввели пленника внутрь, подняли с собой наверх по деревянной лестнице к люку на потолке. И оставили его связанного с заткнутым ртом на втором этаже, в каморке святой Марты. После этого воры пошли обратной дорогой, на кладбище, на проходивший там митинг, на который опаздывали.