Sprout

Кэнана знобило. Обычная реакция организма на оперативное вмешательство. Отставив в сторону недоеденный омлет с джерба-сыром, Эзра хлопотал над мужчиной, натянув на него носки и подоткнув плед. — Это прямо под веко нужно закладывать? — Да, — отозвался Кэнан. — Брр, — Эзра и дальше предпочел бы избегать смотреть в его изувеченные глаза. Они были мутными, бесцветными и воспаленными, а еще смотрели в никуда, и это пугало. Бриджер поочередно оттягивал веки Джарруса, осторожно выдавливая на роговицу мазь с бактой из тюбика с длинным носиком. Смоченная похожим раствором марля накрыла обожженную кожу, и Кэнан поморщился. — Больно? — встрепенулся Бриджер. — Скорее щекотно. И во рту, знаешь, еще этот гадостный сладковатый привкус стоит, как будто я наелся этой дряни. Эзра хмыкнул и, забывшись, потянулся погладить распущенные волосы Джарруса. Он не замечал раньше, или у него уже была эта легкая седина над правой бровью? Бриджер медленно пропустил гладкие, каштановые с серебром пряди сквозь пальцы. Не привыкший к подобному тактильному контакту с учеником Кэнан вздрогнул, и юноша отпрянул. — Извини, я… они спутались, и я… — Ничего страшного, Эзра. Я просто засыпать начал. Эзра неуверенно вернул ладонь на его влажный от бакты и пота лоб. Много говорить не хотелось. Лишь касаться его вот так, сдержанно-нежно, да слушать его размеренное, постепенно замедляющееся дыхание. Все ссоры, все обиды временно отошли на второй план, стоило Эзре преступить порог каюты Джарруса и услышать хриплое «Привет». — Мне тебя очень не хватало. Очень, — отважился признаться Эзра. Кэнан не ответил, так как уже спал. От лекарств его постоянно клонило в дрему. Бриджер не двигался, охраняя его покой. *** — Ты обещала, что он безропотно примет мои чувства, но он подпрыгнул от моего самого невинного прикосновения! — Эзра ходил взад-вперед по каморке. — Просто он пока не готов. Он все еще цепляется за старое, но это пройдет, как только ты явишь ему свою истинную мощь. А пока что действуй мягко, скрытно, под оболочкой того, что ему знакомо. Его связь с Силой слаба, и он не заметит разницы. — Что это такое ты предлагаешь? — медленно произнес Эзра. — Я могу дать тебе знание, недоступное джедаям. Я могу научить тебя, как менять свой облик на тот, что Кэнану дорог. Участие в голосе голокрона ранило Эзру глубже, чем самая дерзкая насмешка. — Ты говорила, что на обучение этому нужны годы. — Мы изменим только голос, мой маленький вундеркинд, — журчал голокрон, — Остальное он додумает сам. Эзра вспомнил незатейливый жест, которым Синдулла каждое утро обменивалась с Джаррусом — дважды сплетенные кончики лекку. Остальные Спектры удостаивались лишь приподнятого кончика правого отростка. — Хорошо, — пробормотал Эзра с мрачной решимостью, — Скажи, что я должен делать. *** — Доброе утро, Кэнан, — произнес Эзра и выжидающе застыл около двери. — Доброе, Гера, — в голосе Кэнана сквозило удивление, — Я думал, сегодня Эзра дежурит. «Сработало!» Голокрон не обманул его. Эзра испытал одновременно восторг и ужас, но отступать было поздно. — Поменялись планы в последний момент. Джун убедил меня в том, что эскадрилья Фениксов для простой разведывательной миссии — это излишне. Но для собственного успокоения я отправила с Зебом и Сатин Эзру. — Они справятся, — улыбнулся Кэнан, и сердце Эзры сжалось в болезненный комок. — Я принес… принесла тебе суп из красной тыквы. — Фу. Ты же знаешь, что я терпеть его не могу, — поморщился Кэнан. Эзру обдало ледяной волной. — Извини, у интенданта было только это. После перехвата последней партии продуктов пиратами мы ограничены в припасах… — Не оправдывайся, — махнул рукой Кэнан, — Давай его сюда. Пока Эзра передавал ему чашку с супом, Джаррус ненавязчиво коснулся его рук, и Эзра покрылся мурашками с головы до пят. Его ладони были шершавыми и такими теплыми. — Гера, — вырвал его из дум вопросительный тон Кэнана, — Груз с ложками тоже пираты перехватили? — Ах, извини, милый, — Эзра спешно схватил с подноса ложку и подал ее мужчине. — «Милый», — хмыкнул Джаррус, — Ты так с самого Келлера меня не называла. Понимая, что еще немного, и вся его маскировка рассыплется, как карточный домик, Эзра решил пойти в наступление. — Не начинай, Кэнан, — суровым, знакомым каждому Спектру тоном проговорил Бриджер, и Кэнан примирительно поднял руки с зажатыми в них столовыми приборами. — Ладно, ладно, ладно. Как там дела у дедули Джуна? Эзра рассказывал мне, что он очень переживает из-за неудавшегося восстания на Майкапо. Кажется, там погиб его брат? Эзра кивнул, хоть Кэнан и не мог этого видеть. — И его племянник, скорее всего, тоже. — Ужасно, — Кэнан нащупал руку Эзры, лежащую на постели, и ласково пожал ее, — Передай ему мои соболезнования. — Х-хорошо, — Бриджер задыхался от счастья касаться его. Его постепенно затапливала эйфория. Кэнан ел, а Эзра с грехом пополам подготавливал примочку, попутно пересказывая ему последние события, некоторые из которых он выудил из сознания Геры, пока та спала. — На Альзоке III выдалась очень суровая зима. Империи наплевать на талзов, но мы делаем все возможное, чтобы они не замерзли. Вчера доставили протонный обогреватель… Доев, Кэнан отдал Эзре миску. — А суп весьма неплох. Возможно, я даже изменю свое мнение насчет красной тыквы. — Я добавил-ла в него щепотку корицы, — пожал плечами Эзра, — Еще я стащила тебе с кухни парочку вуки-уки. Кэнан широко улыбнулся и сложно скрестил руки на груди. «Я люблю тебя» на тви’лекском. У Джарруса не было лекку, поэтому приходилось импровизировать. Эзра ощутил обжигающий укол ревности, граничащей с ненавистью. Он с силой развел его руки и прижал их к простыни, нависая над ним. — Гера? — робко позвал мужчина. «Да, да, да!» — торжествовала частичка Тьмы в его мозгу, — «Воспользуйся моментом! Он уязвим перед ней, а значит, он уязвим перед тобой». Эзра накрыл его рот своим. Он не думал о том, что абсолютно не умеет целоваться, и Кэнан, конечно, все сразу поймет. Стоило их губам соединиться, как мозг юноши отключился. Им овладела страсть — ненасытная, низменная, слепая. Его язык толкнулся в беззащитный рот Кэнана, лаская грубо, собственнически, вылизывая, пожирая. — Гера, я тебя не узнаю… — Заткнись, — прошипел Бриджер, взбираясь на кровать и вклинивая колено между его ног, сильнее стискивая запястья охнувшего от боли Кэнана, — Заткнись, заткнись, заткнись! Сила хлынула из него вместе с черным потоком ревности, похоти, ненависти и обиды, и одиночества, огромного и пустого, злого и безнадежного, припечатывая Джарруса к постели, запрещая ему дышать. Эзра запрещал ему говорить, запрещал ему портить этот великолепный момент, наконец-то насыщенный властью и Силой, наконец-то он распоряжается и командует, наконец-то, наконец-то, наконец-то! Он распластает Кэнана и трахнет его, как хаттскую суку, он заставит его молить о пощаде, а затем трахнуть еще раз, еще и еще, изо рта в задницу, из задницы в рот, пока Эзра не насытится, пока Эзра не насладится… — Эзра, — Джаррус говорил еле-еле, его грудь тяжело ходила вверх-вниз, но попусту, воздух сгустился и замерз, не желая заползать в его легкие, — Эзра, не надо. И Тьма вдруг дала трещину, расползлась перед глазами, и перед Эзрой предстал дрожащий, побледневший, покрытый капельками пота Кэнан — напуганный, ужасно напуганный. Бриджер разжал холодные пальцы на его запястьях, увидел расцветающие на них синяки и всхлипнул в ужасе. — О Сила, Кэнан, я не хотел… что же я наделал! Эзра сорвался с места и побежал в каморку, дрожащими руками отыскивая темный голокрон. Его уголки были слегка повернуты, и он тускло мерцал багрянцем. — Он был в твоей власти, Эзра, а ты все испортил. Ты бесполезное ничтожество, ты необучаем, ты… — Замолчи немедленно! — взревел Эзра и, выбежав из Призрака, метнул пирамидку за ограду из маяков, защищающую их лагерь от пауков. Одна из тварей подобрала голокрон своими хелицерами и деловито побежала в неизвестном направлении. — Что ж… так будет лучше, — заламывал руки Эзра, — Да, так будет лучше. «Вот только теперь ты снова одинок,» — прозвучало в его голове злорадно-прощальное, — «Даже твои собственные родители предпочли какое-то абстрактное восстание своему собственному ребенку. А все потому что ты — обуза, был ей и останешься». Эзра свалился на колени, отчаянно рыдая, пытаясь закрыться от этих ядовитых слов, но они прокручивались в его голове, повторяясь и повторяясь, и смех, этот ужасный смех, смешанный с предсмертными воплями его родителей… Неуверенные шаги послышались за его спиной, но Эзра был буквально парализован своим горем и не мог сдвинуться с места. Теплые руки обернули его, и он уткнулся в пахнущую корицей и бактой шею. — Ты не одинок, Эзра. Я с тобой. Я никогда не брошу тебя. Никогда, — бормотал Кэнан, укачивая дрожащего подростка в своих руках.