Что общего между вороном и радугой?

Для неё было странно войти в комнату для персонала и не обнаружить там Энид, ждущую, чтобы выводить Уэнсдей из себя так, как умеет только она. Вместо этого она наконец-то могла посидеть на своём стуле, попить чаю из своей кружки и записать заметки между уроками. Тишина была приятной, только слабые звуки шагов проходящих мимо людей доносились из коридора, пока не открылась дверь. Подняв взгляд, Уэнсдей увидела Бьянку Барклай, стоящую в дверном проёме с самодовольной улыбкой. — Добрый день, Аддамс. — Барклай, — она поставила свою чашку на кофейный столик, слегка прочищая горло. — Мне казалось, я ясно дала понять, что тебе не рады в этой комнате для персонала. Или ты вдруг решила, что тебе нравятся пауки в кофе? — Ой, не заплетай косички, Аддамс, — отмахнулась Бьянка с сарказмом в голосе, прежде чем войти и закрыть за собой дверь. Она опустилась в кресло напротив Уэнсдей и скрестила ноги. — Я здесь по личному вопросу. Уэнсдей закрыла книгу и убрала её в сумку, лежащую сбоку от неё. — С чего ты взяла, что я буду отвечать? Нас вряд ли можно назвать друзьями, Барклай, — приподняв бровь, спросила она, выпрямляясь и поправляя пояс на брюках. Поскольку Энид не было поблизости, она решила сегодня надеть брюки, надеясь, что никто не станет это комментировать. Теперь она не была уверена, что этого не произойдет, особенно учитывая самодовольное выражение лица Бьянки. — Речь об Энид, — выражение лица Уэнсдей слегка смягчилось, когда она кивнула. — А что с ней? — она старалась не выдать своего любопытства. Энид не особо ввязывалась в драмы, удивительным образом держась в стороне от них всё время, пока работала в Неверморе. Ну, до тех пор, пока Уэнсдей не дошла до раздевалки, до её машины, до лекционного зала, и пока Энид не ввязалась в этот роман. — Так что у вас за отношения? Ты порвала с тем парнем, Тайлером? Её глаза удивленно расширились, когда она села прямо. — Что заставило тебя так сказать? — ей казалось, что они были достаточно осторожны, но она должна была знать, что Бьянка рано или поздно пронюхает о чём-то. Она всегда так делала. Если что-то происходило в кампусе, можно было не сомневаться, что Барклай об этом узнает, словно она была каким-то экстрасенсом. Но Уэнсдей сейчас просто молилась, чтобы ей удалось убедить её в том, что на этот раз она ошибается. Бьянка сохранила самодовольную улыбку на лице, разглядывая Уэнсдей с ног до головы. — Это не «нет». — Нет, — резко произнесла Уэнсдей, ёрзая на своём месте. Её сердце бешено колотилось, когда она думала, что ещё сказать, но в голове словно резко стало пусто, а во рту пересохло. — Ну, я слышала слух, — Бьянка наклонилась вперёд и сделала голос потише. Как будто она не хотела, чтобы кто-нибудь из проходящих мимо её услышал. — Что ты и эта ходячая радуга встречаетесь, ввязавшись в небольшой скандал с изменой. Уэнсдей секунду молчала, пытаясь разобраться в ситуации, но Бьянку это только раззадорило ещё больше. — Мы не встречаемся, — прямо ответила она, скрещивая руки на груди. — Даже в хороший день я едва могу терпеть Энид. — Трах на почве ненависти очень популярен в наше время, Аддамс, — Бьянка слегка усмехнулась над тем, как дернулось лицо Уэнсдей при этом предположении. Потому что это не было ненавистью. Если бы это было так, было бы легче. — Ладно-ладно, но ты серьезно? Уэнсдей встала, взяла свою чашку и направилась к раковине, дабы вымыть её, и чтобы Бьянке было сложнее следить за её лицом. Обычно она была довольно стоической, безэмоциональной, но она была человеком, а значит, даже её лицо могло дать подсказку. — Барклай, несмотря на то, что этот слух нелеп сам по себе, даже если бы я встречалась с Синклер в таком ключе, то ты была бы последней, кому я бы об этом рассказала. — Ну и? Уэнсдей слышала, как Бьянка тоже встала со своего места. Её каблуки стучали по полу. — Нет. — Ладно. Краем глаза она заметила, как Бьянка пожала плечами и направилась к двери. Она вздохнула с облегчением. Однако прежде чем она успела вновь устроиться поудобнее, Бьянка остановилась и окликнула её через плечо. — Я просто хочу сказать, что ты уже несколько недель носишь юбки и платья, но раз её здесь нет, ты решила, что брюки — твой выбор, — Уэнсдей пыталась проигнорировать её, продолжая молча мыть кружку. — А ещё ты назвала её Энид, — челюсть Аддамс начала сжиматься, лицо становилось горячим, а в груди нарастало давление. — И Юджин видел, как ты садилась в её машину неделю или две назад, после того как ворвалась к ней на тренировку. Блять. Уэнсдей чуть не уронила свою кружку. Повернувшись, она внимательно посмотрела на Бьянку, которая медленно развернулась к ней лицом. — Что? — М-м-м, а ещё, всё, о чём мои ученики могли говорить на протяжении всего занятия в хоре, это о том, как они видели Энид, выходящую вчера из твоего кабинета, — приподняв бровь, продолжила она, с каждой секундой все больше зля Уэнсдей. — Волосы были в беспорядке, и они сказали, что во время тренировки у неё было действительно очень хорошее настроение, — её многозначительный тон становился всё хуже с каждым словом. Особенно с акцентом на слове «действительно». Уэнсдей резко поставила кружку на стойку так, что громкий звук заставил Бьянку недоверчиво поморщиться. — У неё всегда хорошее настроение, эта женщина практически ходячий смайлик. Бьянка пожала плечами. — А вот и нет, — самодовольная улыбка вернулась на её лицо, когда она подошла немного ближе. — И, судя по всему, ты была очень добра на уроке, даже позволила кому-то опоздать, продлив срок, — она остановилась в метре от Уэнсдей. — И даже слегка улыбнулась. — Я не делала этого. Бьянка усмехнулась, глядя на Уэнсдей. — Ты говоришь как ребенок. Уэнсдей сделала глубокий вдох. Конечно, она могла бы попытаться защититься, но, судя по всему, это только доказало бы правоту Бьянки. Если бы ничего не происходило, это не оказало бы такого влияния на самого сплетничающего профессора в кампусе, ведь слухи о ней среди студентов были гораздо хуже, чем этот. Чаще всего она слышала о том, что она убийца, а также о том, что она ведьма или что она сожгла своё прежнее место работы — Разве это не ты сейчас сплетничаешь? Это весьма стереотипное поведение для средней школы, знаешь ли. — Туше, Аддамс. Уэнсдей отошла на пару шагов, взяла свою сумку и указала на дверь. — Если ты не возражаешь, Барклай, мне нужно готовиться к проведению занятия, и у тебя есть около десяти секунд, прежде чем твоя машина таинственным образом закроется на ключ. — Хорошо, Аддамс, я оставлю тебя… пока что, — кивнула Бьянка, открывая дверь и позволяя им обеим выйти, а затем закрыла её. Когда Уэнсдей повернулась, чтобы уйти, она снова заговорила. — О, подожди, я вспомнила, зачем пришла, — она достала из кармана монохромную пачку чёрных «Мальборо», и передала её Аддамс. — Энид просила передать их тебе, но здесь ведь совершенно нет ничего такого, — подмигнула Бьянка, а затем ушла, предположительно чтобы больше не злить Уэнсдей. Дождавшись, пока Барклай полностью скрылась из виду, Аддамс открыла пачку сигарет и нашла в ней маленькую записку, засунутую в самый верх. Не скучай по мне слишком сильно — E.S. ♡. Она закатила глаза, но слегка улыбнулась. Уэнсдей сложила записку, сунув её в сумку, после чего отправилась на урок. Её тронуло то, что Энид заметила, какую марку она курит. Но она была в ярости от того, что Бьянка так хорошо умела сплетничать.