***
Мэйлинь уже был знаком этот дом, его высокие стены и украшенные козырьком ворота. Ей никогда не приходилось переступать порога жилища благородных и знатных синторцев. Чувствуя неуверенность и стыд, она огляделась по сторонам, заправила выбившиеся волосы за уши и отряхнула юбку, словно это делало ее достойной того, чтобы зайти внутрь. Дом самой Мэйлинь был крохотным: стены слеплены из смеси глины и песка, а крыша сколоченная из дешевой древесины. В нем не было просторного холла, множества комнат, отдельного помещения для слуг и кухни. И уж тем более такого красивого внутреннего двора, как у господина Лиджу. Она старалась не поднимать глаз и смотреть только вниз, но то и дело коротко поглядывала на красивые кусты, с только зарождающейся листвой, на высаженные ровными рядами многолетние цветы и на тихо журчащий небольшой фонтан. Но это было не единственное, что ее поразило – она не заметила в доме слуг, кроме привратника, открывшего им ворота. Мэйлинь тут же вспомнила, что она наедине с мужчиной – линши, хмурым и подлым хорьком – так синторцы называли всех работников Ведомства Безопасности. Эти маленькие животные были изворотливыми и обладали цепкой хваткой, из которой невозможно выбраться. Если хорь впивался в шею жертвы, то, как бы она ни крутилась, ее судьба уже предопределена. Мэйлинь кротко взглянула на профиль господина, когда они зашли в его кабинет. Идеальной формы чуть вытянутое лицо, тонкие губы и темные, почти черные глаза, которые больше всего пугали Мэйлинь. Если так подумать, то эти два черных уголька и правда напоминают пуговичные глаза хорька. Она представила, как господин Лиджу превращается в этого зверя. Однажды она видела такие карикатуры у художников, которые высмеивают властьимущих, пририсовывая им уши и хвосты разных животных. В сэянском языке не было слова для хорька – такие животные там попросту не водились, зато был хайшан – змеевидная рыба, которая чем-то напоминала Мэйлинь этого юркого зверька. После того, как линши помог ей бежать и даже проявил заботу, она решила, что погорячилась, назвав его суейоу. Хайшан – такое имя Лиджу больше подходит . – Располагайся, – линши сел за рабочий стол и кивнул в сторону стула, который стоял напротив. Его голос вернул Мэйлинь в реальность и она молча присела на указанное место. И хотя между ними была гора книг, письменных принадлежностей, свитков и писем, ей показалось, что они снова непозволительно близко друг к другу, как тогда за шкафом. В миг стало душно и неуютно, и Мэйлинь завертелась на стуле, подыскивая подходящую позу. – Расскажи подробно, как ты оказалась в лавке господина Лю. Лиджу посмотрел Мэйлинь прямо в глаза, и она тут же опустила взгляд чуть ниже, на его шею. Воображение напомнило терпкий аромат масла, исходивший от его кожи, и мягкий шелк воротника его халата. Она не знала, как прогнать эти мысли, почему они ее преследует и как сделать так, чтобы Лиджу не видел ее раскрасневшегося лица. – Ты сказала, что кто-то направил тебя к нему, потому что он должен знать, какой семье принадлежит герб на подвеске того господина. Зачем ты вообще стала интересоваться личностью убитого? Я тебя о таком не просил. – Голос линши оставался прежним: бесчувственным и спокойным, отчего Мэйлинь понадеялась, что Лиджу не заметил ее румянца. – Вы сказали, что хотите знать все, о чем сплетничают слуги в гостинице. Об этом рисунке я услышала от стражей. Да и о самом убитом господине говорили, что он пришел в гостиницу с женщиной , вот я и подумала, что это хорошая возможность узнать что-то полезное для вас. Вы ищете убийцу, разве не нужно узнать кем был убитый? – Я приказал слушать разговоры и искать тех, кто был причастен к убийству, а не вызнавать об этом человеке. Ты плохо понимаешь синторский? – Он буквально пригвоздил Мэйллинь к стулу тяжелым взглядом. – Если ты пыталась выслужиться передо мной, рассчитывала, что я награжу за такое, то ты заблуждаешься. Я не терплю тех, кто своевольничает, исполняя свои обязанности. Ты поняла, что я сказал только что, или мне повторить медленнее? Делай только то, что я приказываю. – Последние слова он нарочно растянул, произнося их так медленно, словно Мэйлинь была слабоумной. – И вправду хайшан, – прошептала Мэйлинь. С виду такой завораживающий, но стоит приблизиться, так сразу обнажает острые зубы. – Если людей что-то заинтересовало, то их не остановить. Все в гостинице об этом говорили, откуда мне было знать, что это не важно для вас? И нет, я не хочу от вас никакой награды, я хочу, чтобы это дело быстрее закончилось. «И хочу распрощаться с вами», – закончила про себя Мэйлинь. Она ощущала страх перед этим человеком, неловкость из-за их вынужденной близости, но все же позволила себе проявить любопытство: – Почему вас не интересует, кем был тот человек? И что вы будете делать с господином Лю? Ведь если он послал за нами убийц, то значит он виновен? – Разве я позволял тебе задавать мне вопросы? – Внезапная вспышка гнева окатила Мэйлинь холодом страха. Она вжала голову в плечи, как улитка что спряталась в раковине. – Слушай меня внимательно и отвечай вдумчиво: кто тебя направил к господину Лю? Мэйлинь растерялась, не зная с чего начать. С одной стороны, пойти к господину Лю ей посоветовала Бию, но Бию была влюблена в Чунзы – того стражника, который увидел убитого господина в компании с женщиной. Мог ли Чунзы сказать Бию, куда отправлять всех, кто интересуется тем господином? Репутация в гостинице у Чунзы была спорной: плохие манеры, дурная слава, но большие связи. Мэйлинь не раз слышала, что к нему обращались с вопросами, к кому сходить за нужным товаром или советом. И как все это объяснить Лиджу, подобрать правильные слова и выговаривать их без акцента – она заметила, что ее сэянский явно раздражал линши, как и всех в этой стране. Господин Лиджу принял ее замешательство за нежелание отвечать и нахмурился: – Ты должна была узнать, кто обслуживал в тот вечер убитого господина. И кто к нему приходил, а не лезть туда, куда тебя не просили. Теперь твоя жизнь в опасности, и это усложняет расследование. Мэйлинь сжала кулаки. Можно подумать до этого ее жизнь была не в опасности. Сам линши для нее был не меньшим злом, чем эти наемные убийцы. И лишь сейчас осмыслив сказанное им, она с ужасом поняла, чего он от нее добивается и громко выпалила: – Вы хотите, чтобы я залезла в рабочие бумаги хозяйки Ицин? Я так не могу! Я очень многим обязана этой женщине, это низко и незаконно. Я не буду заходить в ее кабинет и копаться в ее документах. Ни за что! Она скрестила руки на груди. Так вот, к чему он все это время ее подталкивал. Какие же подлые эти линши! Он хочет, чтобы она совершила преступление, но почему он сам не придет к хозяйке и не потребует на них взглянуть? Зачем ему она? Почему вообще только ее он посчитал причастной к преступлению? Считает ее дурочкой, которую можно запугать и заставить делать, то, что он скажет? Мэйлинь насупилась. Она не была образованной, многого не знала об этой стране, не разбиралась в законах и до сих пор не очень хорошо владела языком, но глупой она себя не считала. Несообразительные ныряльщики долго не живут: им нужно уметь быстро принимать решения, под водой полно опасностей, и каждое мгновение на счету. Тебя может подхватить подводное течение, ты можешь запутаться в сетях рыбаков, тебя может укусить хайшан… Нужно быть готовой ко всему. А еще она не считала себя глупой, потому что была женщиной, родившийся в Сэе. Когда у тебя меньше прав, чем у мужчин, зато больше запретов, собственное счастье необходимо выгрызать любыми способами. И это еще одна причина, почему она не хочет так низко поступать с хозяйкой Ицин. Они обе женщины, которые прошли нелегкий путь, чтобы оказаться здесь и не помереть от голода на улицах чужой страны. – Нет, – повторила Мэйлинь, видя, что линши дал ей время над всем хорошенько подумать и ждал ответа. – Я не буду рыться в бумагах госпожи. – Отчего же? – язвительно улыбнулся господин Лиджу. – Неужели такие, как ты, не суют нос куда не следует? Или тебя перестало волновать то, что твои родители сгниют в тюрьме, а твое мертвое тело обглодают бездомные псы? Те наемники не такие моралисты, как ты, убьют и выкинут в канаву. И они не такие, как я, они тебе не дадут выбирать. Если хочешь выпутаться из этой ситуации, то постарайся узнать все как можно скорее. Что же касается того человека, который направил тебя к господину Лю, советую присмотреться к нему внимательнее и быть настороже. Это может быть простым совпадением, а может – попыткой избавиться от чужой любознательности. И как ей только в голову пришло, что такой, как он, способен волноваться о такой, как она? Мэйлинь грязно выругалась про себя, вспомнив самые скверные ругательства на своем родном языке. Да он ничем не лучше угря, что выскакивает из укрытия и норовит укусить зазевавшегося пловца. Гнусное скользкое существо, что могло бы быть драконом, не обладай такой мерзкой натурой. Отвратительный моллюск, возомнивший себя ценной промысловый рыбой только потому, что в его раковине покоятся жемчужины! И зачем боги даруют таким людям привлекательную внешность? Не для того ли, чтобы усилить потрясение от их отвратительных поступков? – Ты сказала, что у тебя есть какая-то другая информация, которую ты готова обменять на свою жизнь. Так что же тебе еще известно? – Ничего, я солгала, господин. – В таком случае, мой слуга проводит тебя до дома. – Он взял книгу со стола, раскрыл и принялся искать нужную страницу. Она больше его не интересовала. – Не надо. – Мэйлинь поднялась со стула и низко поклонилась. – Это может быть небезопасно. Я не могу отпустить тебя одну. Я бы сам тебя проводил, но это вызовет вопросы. – Вы боитесь за мою жизнь, потому что я ваш стукач? – Мэйлинь не смогла подобрать более правильного слова для обозначения того, кто вынюхивает информацию, да она и не старалась. В ней боролось столько эмоций, что она задала этот вопрос внезапно даже для самой себя. В глубине души ее обижало, что он заботится на самом деле не о ней, а о той информации, которой она владела. Он поймал ее, когда она падала из окна, как поймал бы любую ценную вещь, и советы, что он дал ей, услышав про сбор улиток – все не ради нее самой. От этих мыслей неприятно засвербило в груди. Она злилась, обижалась и в тоже время никак не могла его возненавидеть, как это бывало с другими мужчинами. – Все из-за того, что я работаю в той гостинице и могу слушать сплетни? – А ты видишь другую причину? – На лице Лиджу заиграла издевательская улыбка, будто он высмеивал саму возможность его симпатии к ней. Мэйлинь вновь раскраснелась, быстро поклонилась и удалилась прочь из кабинета, еле сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.Глава восьмая
29 марта 2024 г. в 00:08
Мэйлинь видела, что мимо проходящие люди бросают на них с Лиджу взгляды. Замечала, и то, как перешептываются женщины. Она готова была поклясться, что услышала, как стоящие неподалеку старухи назвали ее потаскухой. А кем она еще могла быть? Бедно одетая, плохо причесанная, с грязной обувью и без макияжа. Что еще о ней могли подумать, когда ее волочит за руку такой красивый господин? А что, если среди этих людей есть сэянцы, которые знают ее семью? За все годы жизни в Вите она научилась общаться с мужчинами, но никогда не касалась даже края их одежды!
– Господин! – Мэйлинь с трудом успевала за быстрым шагом линши. – Куда мы идем? Прошу вас, отпустите мою руку!
Но Лиджу словно не слышал ее или не хотел слышать. Он упорно продолжал пробираться сквозь толпу. И лишь когда Мэйлинь начала выдергивать свою руку из его хватки, он резко остановился. Идущие за ними следом люди недовольно заворчали на то, что им преградили дорогу.
– Я – сэянка, если помнишь. – Из-за сильного волнения и подступающей злости она иногда забывала вставлять в слова уважительные приставки и местоимения. Так с ней уже случалось, и не раз: ее слова то и дело перескакивали с вежливого на обычный разговорный язык. – Если вам, как мужчине и все равно, что подумают люди, то мне нет. Мы не такие, как синторские женщины. Поэтому немедленно отпусти мою руку! Ты хоть понимаешь, какой это для меня позор? Ты-то потом уйдешь жить в свое поместье, а мне по этим улицам каждый день ходить.
Она так разнервничалось, что голос стал выше и громче, и это только сильнее заинтересовало окружающих людей. Простолюдинка кричит на господина? Да еще и с сэянским акцентом! Пропустить такое зрелище не пожелали даже рикши, которые обычно готовы удавиться за лишнюю минуту своего времени.
Господин Лиджу на мгновение смутился. Он разжал руку и коротко извинился, но Мэйлинь не услышала в его голосе искреннего сожаления. Что ж, оно и не удивительно: мало того, что он линши и мужчина, так еще и с презрением относится к сэянцам. Какая ему разница, что она будет опозорена? Он даже не догадывается, как тяжело быть женщиной родившейся в Сэе! И еще тяжелее быть той, кто перебралась в другую провинцию со стареющими родителями, без брата. Это все равно, что пытаться грести одним веслом, затыкая ногой пробоину в лодке.
– Мы идем ко мне домой, – спокойно сказал линши. – Туда, куда тебе следовало приходить для отчетов. Хочу, чтобы ты мне все рассказала.
Мэйлинь вздохнула. Она почувствовала, что пережитый страх, переживания и в конечном итоге – вспышка гнева, буквально осушили ее. Перечить линши она все равно не могла, но и идти в логово этого жуткого человека, чьего лица никогда не касалась добрая улыбка, ей тоже не хотелось. Она и в прошлый раз не решилась переступить порога его дома, а после того, что случилось сегодня… Внезапно в ее памяти всплыло воспоминание, как их тела касались друг друга, а следом Мэйлинь ощутила оставленное на ее ладони тепло от его руки. Она сжала подол юбки в кулаках.
– Господин, мы можем найти другое место для разговора? Я отпросилась с работы всего на несколько часов и боюсь, что хозяйка меня накажет, если я не вернусь. – Понимая, что такому человеку, как он, вряд ли есть дело до ее проблем, она тут же быстро добавила: – Госпожа Ицин может меня даже уволить за такое, и тогда я не смогу вам больше помогать.
– Тогда приходи завтра вечером.
Но Мэйлинь смущало не время, а место. Быть наедине с этим человеком в его огромном доме.
– Мне очень жаль, господин, но я не смогу, вечером я буду собирать улиток. Хозяйка гостиницы считает, что если можно собрать их самим, то зачем покупать на рынке?
Бровь Лиджу дернулась вверх:
– Да ты у нас занята не меньше придворного чиновника! Ни минуты свободного времени. – Мэйлинь не могла понять, высмеивает он ее или нет, его тон был спокоен и сдержан. – Или ты испугалась и пытаешься найти способ не выполнять моего указа? На твоем месте я бы вспомнил, что сейчас ты в очень скверном положении. Твоя семья и ты можете пострадать, если ты не найдешь необходимых мне улик, но теперь и те люди, что пытались нас убить в комнате господина Лю, не оставят тебя в покое. Хочется тебе того или нет, но сейчас самое безопасное место для тебя – рядом со мной. А еще тебе бы лучше не высовываться лишний раз из гостиницы, ходить только там, где людно и быть внимательной ко всему, что творится вокруг. Вы же собираете улиток вдоль реки за городскими стенами? – Мэйлинь кивнула, чувствуя растерянность. Она ожидала, что Лиджу начнет ее ругать или запугивать, как поступал до этого. – Возьми с собой других девушек, далеко от них не отходи, подвяжи заранее подол юбки, чтобы удобней было бежать.
Мэйлинь понимала, что он прав. Она еще не успела обдумать последствия сегодняшнего дня, но уже осознала, что над ней нависла еще одна угроза. И пусть его слова были холодными и сухими, но разве в них не нашлось места беспокойству о ней?
Она коротко кивнула, соглашаясь с линши, и поклонилась, благодаря того за совет.
– Что же касается обсуждения в моем доме, – продолжал Лиджу, – другого места для разговора я найти не могу. Как я уже говорил, рядом со мной тебе безопаснее всего. – Здесь бы Мэйлинь поспорила с ним, если бы нашла на такое храбрость. – Если мы отправимся в в чайный домик, то привлечем ненужное внимание. Само по себе уже странно, что я буду сидеть за одним столом с тобой. Если найдем дешевый трактир, мой вид будет слишком бросаться в глаза. Следуй за мной. – Он развернулся даже не сомневаясь, что Мэйлинь послушается. – Много времени это не займет.