Запутанные частицы

Главный зал Тайхе, был переполнен. Чиновники высоких рангов, отвечающие за различные вопросы жизни государства под правлением великой династии Чжоу, в церемониальной одежде чинно ожидали своей очереди для доклада Императору. В руках каждого находилась традиционная хубань. Сегодня обсуждали многое: засуху, неослабевающую жару, которая губила посевы риса и скот, повышение налогов, безопасность почтовых перевозок и многое другое. Не все успели предстать перед великим Тяньцзы, но большая часть докладов была заслушана. Сам же молодой, но уже не юный Сын Неба – Юн-ди, держа в руках нефритовую хубань, с совершенно безэмоциональным лицом молча делал отметки на своей дощечке. Он не комментировал доклады, не вступал в диспут. За много часов без движения на троне Дракона застывший правитель не шевельнулся. Все чиновники однако точно знали, что внешнее спокойствие Тяньцзы – это лишь видимость. Император все запоминал – его холодный острый ум хорошо умел понимать ложь, недоговоренное, приукрашенное. Все собравшиеся в зале уже не раз убеждались – Сын Неба лучше всех владеет информацией, скрыть от него что-то очень сложно. Много шпионов, еще больше – доносчиков. Слово монарха – непреложный закон. Вызвать недовольство государя – страшно. Но еще страшнее мог быть только его гнев. Молодой правитель не был склонен щадить провинившихся. И на допрос во Дворец Наказаний мог отправить любого лишь одним взмахом расшитого рукава. Возможно, такие перепады были связаны с тем, что Юн-ди пришлось взять бразды правления внезапно. Никто никогда не рассматривал пятого сына прошлого Императора как наследника – слишком сложно было им манипулировать. Юноша предпочитал вообще никак не связываться ни с самим Императором, ни с братьями или сестрами, ни с многочисленным гаремом. Дворцовому официозу он предпочитал дальние заставы, тренировки, мудрых и простых людей в качестве наставников. Главный евнух, Ся Яозу, стоя в слегка согнутом положении, как и подобает прислуживающим лицам, не спеша рассматривал свой фучэнь. Уже возрастной мужчина хорошо знал, как ненавидит Тяньцзи все то, что касается императорского двора: весь официоз, угодливые манеры и улыбки в дань этикету, лесть и ложь. Был ли молодой Император иным? Ся Яозу казалось, что этот мальчик уже родился с жестокостью в крови, которая разбавлялась водянистой холодностью льдинок в темно-карих глазах. Пятый сын покойного Императора не собирался связывать свою жизнь с престолом и намеревался после смерти отца – Императора отправиться в дальний уезд, дабы освободиться от того яда, которым мальчик дышал с рождения, постоянно выкарабкиваясь из интриг и заговоров не только при дворе, но и в гареме. Одно неверное движение – и ты мертв. Ся Яозу с внутренним трепетом вспомнил, что все произошло ровно наоборот – те, кто пытался взобраться на трон Дракона через яд и убийства, вдруг оказались мертвы, а этот юноша, который хотел лишь, чтобы его не трогали, оказался в момент единственным достойным кандидатом на трон. И как бы юный наследник не сопротивлялся, давление знати и его собственной матери, в раз превратившейся из простой наложницы в мать Тайцзы, не смог пересилить. Он был по сути еще просто ребенком – видеть слезы матери для него было ужасно. Мальчик прекрасно понимал, чего может стоить его упрямство для них в будущем. Дворец даже маленьких ошибок не терпит. Когда чиновники, негромко переговариваясь, покинули тронный зал, отдав предварительно поклон своему правителю, Юн-ди медленно поднялся с трона и, не проронив ни слова, отправился в свои покои. Ся Яозу, еще больше сгорбившись, семенил почтительно следом: - Бися, мы ожидаем появление представителей варварских племен завтра. Едут ли они договариваться о мире? На наших границах неспокойно. Скорее всего, они привезут много женщин в дар Вам. Гарем действительно необходимо пополнять, но будет ли безопасно принять этих красавиц? - Мне все равно, об этом позаботишься ты, Ся Яозу. Допустишь шпиона в гарем – накажу по всей строгости. Реши сам, что с ними делать. В гареме и так слишком много лиц, а вас, евнухов, развелось еще больше. Ся Яозу с почтением склонился еще ниже: - Бися хочет видеть кого-то особенного в своих покоях сегодня? Юн-ди зло фыркнул: - Чжэнь говорит тебе, что и гарем, и евнухов следует сократить, а ты продолжаешь совать мне очередную наложницу. Правду говорят, что евнухи подобны яду и диким зверям. Осторожней, сейчас ты ходишь по очень тонкой грани, Ся Яозу. Главный евнух побледнел и невольно сжался, а фучэнь в руках мелко задрожала. - Хуанхоу просила о встрече, Бися. Можно ли ей навестить Вас во время трапезы? - Чжэнь хочет, чтобы его не беспокоили. Юн-ди лично закрыл двери в императорские покои и, мягко ступая, вошел по теплому настилу в небольшую комнатку за пологом вышитого покрывала, служившего, в первую очередь, защитой от сквозняков, которые гуляли по всему дворцу, особенно в холода. В тесной комнатушке горела единственная свеча, а в углу, замерев, ожидал человек в черном. - Рассказывай, – устало приказал Юн-ди. - Докладываю Таньцзы, – коротко отрапортовал человек, упав на одно колено. – На Севере замечено скопление вооруженной силы. Отряды разрозненны, но их все больше. Разведка донесла о проникновении шпионов в ближайшие поселения. Эти отряды будут объединены в единую армию, когда придет главнокомандующий. В данный момент эта показная разрозненность – лишь уловка. Генерал Сюэ ждет Ваших распоряжений, Бися. Если варварская армия нападет, мы не сможем дать полноценный отпор – слишком мало солдат в гарнизоне. - Для чего тогда все эти визиты ко Двору? - Отвечаю Императору. Представители варварских племен хотят лишь отвлечь внимание, а так же заручиться поддержкой некоторых чиновников при Дворе, Бися, и найти официальный повод для нападения на наши границы. Возможно те предложения, которые будут сделаны, и послужат искомым предлогом. Так же ваш слуга слышал, что Вам в жены будет предложена одна из дочерей северного владыки. Девушка, вошедшая в гарем, станет шпионом Севера, а также будет добиваться Вашего расположения, дабы влиять на политические вопросы. Юн-ди задумчиво присел на низкий стул. Его глаза неотрывно следили за танцующим пламенем свечи, словно в нем содержались все верные ответы – нужно только их разглядеть. Видимо, война снова неизбежна. - Чжэнь хочет знать их имена, Ли Фенг. Займись этим лично как Глава скрытых специальных отрядов наемников, которые обеспечивают Нашу безопасность. Не допускай ошибок, на кону – головы и жизни Наших подданных. Стране вновь предстоит война. На этот раз не будет никаких компромиссов. - Бися, не волнуйтесь, Вы можете полностью доверять этому слуге. - Чжэнь не волнуется, Ли Фенг. Надо найти самый верный путь, даже если он будет залит кровью. Победа стоит того. Юн-ди давно перестал беспокоиться. Его давно перестало что-то волновать в этой жизни. Сыну Неба давно все равно кто выживет, а кто умрет – все вокруг лишь марионетки, цепляющиеся за трон. Единственный близкий человек – его мать-наложница – умерла от чахотки в первый же год правления сына, простудившись особо холодной зимой. Все придворные лекари оказались бессильны. Когда последняя теплая искра в сердце юного Императора погасла, там остался лишь разрастающийся холод и... Равнодушие. Вечером же, оставшись один, Юн-ди долго обдумывал верный ход, примеряя так и эдак варианты, но все сводилось лишь к одному итогу – прольется много крови. Чтобы закончить это раз и навсегда, стоит либо полностью уничтожить те северные кланы и племена, либо сделать их вассалами, что никак не мог до конца осуществить прошлый Император. В принципе, Юн-ди мог рассматривать оба исхода – реки крови его никогда не смущали. В этом мире нет невинных – каждый сам за себя. И раз Небо так жестоко обрекло его на монаршую жизнь полную одиночества, то пусть смотрит теперь на его эгоистичное правление. И хотя в кандалах высшей власти Юн-ди пребывал уже больше десяти лет, но, тем не менее, он еще не разучился мечтать. Темными ночами, оставаясь один на один со звездным небом, он наслаждался любимым ароматным вином Белой Сливы, освобождая мысли. Но эти мечты были совершенно не монаршими. Он, как избранный Таньцзы, имел право мечтать лишь об одном – едином благе Тянься. Так было завещано предками. И монарх громко озвучивал эти чаяния на собраниях, как того требовал этикет и установленный правопорядок. Но когда Юн-ди позволял себе расслабиться, он, как обычный человек, мечтал о своем эгоистичном счастье. Но никогда никому не озвучивал эти мысли. Выросший здесь, во дворце, нынешний Император с самого детства знал, что истинные желания сердца в стенах Дворца не должна знать ни одна живая душа. Это только твое. Сможет ли он когда-нибудь реализовать эти мечты? Мужчина не знал. Вернее, даже был уверен, что нет – слишком многое приковывало к полученному в свое время трону железными и невидимыми цепями. Юн-ди смирился с жизнью правителя, он – Чжэнь, и уже почти не помнил другого. Только его блеклые, уже размытые юношеские мечты не давали Императору забыть, что он все еще живой человек, но вот чувствовать что-то по-настоящему глубоко мужчина давно разучился. Он видел реки крови, жестокость, предательство, коварство и хитрость, восхищение и любовь ради выгоды. Он и сам мог быть таким. Все предсказуемо, все скучно, все одинаково. Равнодушное одиночество человека на вершине мира - этот удел он не выбирал.