Запутанные частицы

Чжао гуйфэй нервничала. Она заламывала руки и быстро расхаживала по замкнутому пространству комнаты покоев своего сына. Палочки благовоний прогорели уже несколько раз, от них остался лишь легкий намек аромата в прохладном вечернем воздухе. Температуру юному принцу сбили, он глубоко заснул, но Благородную Супругу ненавязчиво попросили задержаться здесь по просьбе Императора. Разве мать не должна сейчас трястись над своим ребенком? Ся Яозу очень деликатно озвучил распоряжение монарха. По началу Чжао гуйфэй лишь холодно фыркнула и собиралась вернуться в свой дворец, ведь планы на вечер были грандиозные. Но главный евнух, поглаживая пальцами печать императорского двора для официальных приказов, лишь смиренно повторил желание Императора. Чжао гуйфэй не оставалось ничего, кроме как поддерживать образ обеспокоенной матери и оставаться в покоях сына. Женщина злилась, внутри все скручивалось от дурных предчувствий. Ее нежная, растертая специальными благовониями кожа, начала постепенно зудеть от интенсивного трения одежды. Обильная смазка между ногами пропитала уже часть внутренней юбки. Сейчас она должна наслаждаться весенней ночью с Императором, но в итоге нервно расхаживала по комнате, не в силах ни унять дрожь, ни смыть с себя стимулирующие средства. «Кто? – в ярости размышляла Благородная Супруга. – Кто осмелился задержать Императора? Кто мог его так нагло перехватить и увести прямо у меня из рук? Эта мерзкая мяукающая сука Лули? Я раздавлю ее вместе с приплодом...» Когда, наконец, в двери вошел Ся Яозу, почти обезумевшая от мучивших ее мыслей и ноющих, зудящих ощущений в теле, Чжао гуйфэй, раздраженная и злая, растолкав неповоротливых слуг, бросилась к нему: - Ся-гунгун, я – гуйфэй Императора Тянь-ся. Имей страх! Выпусти меня! Как ты смеешь так обращаться с матерью почти наследника престола?! Ся Яозу лишь спокойно поклонился: - Этот ничтожный всего лишь исполнял волю моего монарха. Разве не должна гуйфэй подавать пример своим поведением всем остальным наложницам в гареме? Что подумают, если Вас, госпожа, увидят в таком виде? Император дал распоряжение – Вы должны уважать волю Тяньцзы. К тому же, юный ванъе – это надежда нашего Императора, который сильно обеспокоен здоровьем старшего принца. Но еще больше он – Ваша надежда, не так ли, Благородная Супруга? Чжао гуйфэй побледнела. На что намекает этот презренный? Что она не заботится о плоти и крови Императора? Что она не достаточно оберегает его? Юн Танцзин – ее гарантия будущего и положения. Никто не заинтересован в его здоровье и процветании больше матери! - Ничтожный! Не тебе мне указывать. Дай пройти! Ся Яозу также, не разгибая спины из поклона, жестом указал ей на свободный выход. Когда он, наконец, разогнулся и потер ноющую спину, даже следа от юбок Благородной Супруги не было видно.

***

Ци Мейли не хватало воздуха: ее постоянно атаковали горячие губы, сильно сжимали крепкие руки и накрывали собственные сладостные ощущения. Сейчас девушка не помнила своего имени, все, что оставалось в мозгу – похоть. Боль от укусов тут же сменялась горячим языком, расфокусированный взгляд только улавливал темные рассыпавшиеся волосы мужчины и очертания сильного тела. Ей было так хорошо, мучительно и невыносимо, что хотелось умереть и рассыпаться на миллион осколков. Чтобы с ней не делал требовательный любовник, девушка отвечала с равноценной страстью, дразнящими прикосновениями то рук, то губ уверенно стимулируя самые чувствительные места партнера. Чем более грубым становился он, тем еще более глубокого обладания хотелось ее телу. В конце концов, с громким криком достигнув очередного оргазма, Ци Мейли почувствовала, что жар желания внутри нее несколько ослаб. Она проморгалась, пытаясь вынырнуть из дымки похоти, но тут же вскрикнула уже от боли – мужская рука крепко схватила ее за растрепанные волосы и больно сжала: - Ци Мейли, с кем ты так натренировалась в постельных утехах? Кто обучал твое развратное тело? Даже опытные шлюхи могут покраснеть... – видя, что ответа нет, Мин Лэ Ян зло усилил хватку. Слишком распутно и смело действовала еще недавняя девственница, которая десять лет просидела в своей комнате. – Отвечай! С кем ты уже была?! Ци Мейли ничего не соображала. Она лишь вновь ощущала нарастающее возбуждение. Боль от захвата и ноющая пустота внутри, все еще неудовлетворенная благодаря афродизиаку, заставила ее позорно заскулить и с силой прижать к себе отстранившегося мужчину. Она тут же крепко обхватила его ногами, раскрывая свою полностью разрушенную влажную женскую сущность. Смазка возбужденного тела продолжала активно выделяться, смешиваясь с остатками обильного семени. В следующую секунду девушка вновь была наполнена, а ее губы теперь уже сами бесцеремонно запечатали злые слова допрашивающего любовника. Двое вернулись к своему самому важному занятию. И ничего удивительного, что никто из них двоих даже не среагировал на аккуратный стук, словно предупреждение или напоминание. Юн-ди слышал его и даже понимал, что он значит, но остановиться не мог, да и не собирался. Чжао гуйфэй еще на подходе к своим покоям увидела и личную стражу Императора, и его евнухов. Сердце волнительно забилось – господин здесь! Он не ушел, он ждал ее... Видимо, Император действительно волновался за здоровье принца, поэтому отдал такой приказ... Ся Яозу вдруг проворно появился перед ней, распахивая двери, как того требовал этикет. Чжао гуйфэй почти теряла контроль над сладкими эмоциями, влетая внутрь далеко не степенными и спокойными шагами, стремясь скорее увидеть своего Императора... Вот только евнухи вдруг все остались позади, безмолвно склонившись, не осмеливаясь продвигаться дальше. И чем ближе женщина подходила к своим покоям, тем отчетливее слышала громкие и явные стоны из ее же опочивальни! Вскоре к ним добавились различимые уже для слуха частые и быстрые удары плоти о плоть. Побледневшая женщина застыла перед своей комнатой, прислушиваясь к ожесточенному сражению внутри. Весь благородный облик и вбитое жесткое воспитание вылетели из головы. Дворцовый этикет гарема исчез словно дым. Осталась просто женщина, чей супруг и почитаемый единственный господин сейчас ублажал себя с очередной подстилкой в ее же кровати, в ее же покоях, пока эту несчастную задержали в комнатах заболевшего сына. В застывший мозг женщины ворвались женский крик и хриплый, приглушенный стон самого Императора. Безумие накрыло темной дымкой отчаяния. Не задумываясь, что делает, она буквально ворвалась ураганом в свои покои, не в силах отвести взгляд от того, что еще сегодня в обед было ее драгоценным ложем с благоухающими шелковыми простынями и расшитыми одеялами. Чжао гуйфэй поняла, как чувствуют себя те, кому всадили нож в грудь. Колени подогнулись, она потрясенно рухнула. Юн-ди среагировал очень быстро. Крупное тело еще подрагивало от интенсивного финала, на языке оставался вкус распластанной под ним девушки, которая, кажется, потеряла сознание и не реагировала ни на что. Император осторожно поднялся с кровати и быстро набросил остатки изорванного одеяла на измученное нагое тело. Затем он, не говоря ни слова и не обращая внимания на замеревшую на полу коленопреклоненную женщину, спокойно накинул на себя нижнее одеяние. Только после этого Юн-ди холодно посмотрел на униженную Благородную Супругу, у которой, все же, хватило страха быстро склонить свою голову. Чжао гуйфэй лишь потрясенно успела заметить, какое жуткое зрелище представляло собой нежное белое тело на простынях, отмеченное укусами и синяками. Особенно досталось нежным вершинам. Афродизиак, видимо, полностью превратил всегда сдержанного монарха в ненасытного зверя. Она испуганно закрыла глаза, невольно с ужасом представляя себя на месте этой несчастной. Но хуже всего то, что это вино было приготовлено лично ее руками... Император молчал, и эта давящая тишина душила женщину. Юн-ди не спеша подошел к столу и взял в руки кованный кувшинчик с вином. Неторопливыми шагами, подойдя к своей супруге, он довольно грубо дернул ее опущенный подбородок наверх, заставляя посмотреть ему в глаза. - Наглая! Решиться ворваться в комнату, когда Чжэнь занят. Где этикет? Ты должна смиренно ожидать на расстоянии от дверей, – голос звучал ровно, без эмоций, словно зачитывали приговор. - Ты знаешь свою вину? Слезы, которые сдерживались из последних сил, грозили вот-вот пролиться из прекрасных глаз, но женщина умоляюще вопрошала: - Хуаншан... За что? Почему Вы так со своей рабой... Жестоко наказали эту несчастную... В чем вина Вашей супруги? Холод в темных глазах не думал рассеиваться. Стенания и мольбы мужчину давно не трогали. Он молчал. Через мгновение его пальцы сжали нежные щеки гуйфэй, заставляя открыть рот. - Пей, – Юн-ди начал вливать вино в рот почти уничтоженной и разбитой женщины. От ужаса несчастная начала захлебываться и выплевывать напиток, но тут же получила хлесткую пощечину по щеке. – Пей! Задыхаясь, размазывая слезы и остатки вина по лицу, растрепанная Благородная Супруга могла лишь ругать себя. Рука Императора крепко фиксировала широко распахнутый рот, безжалостно вливая содержимое кувшинчика. В глазах женщины остался лишь открытый страх. Когда мужчина отпустил ее, наконец, она могла лишь хватать воздух и откашливаться. - Хуаншан... – рыдания в ломанном от кашля голосе еще больше делали Чжао гуйфэй жалкой. Ее красота словно смылась. – Эта ничтожная бы не стала... - Никто. Никогда. Не. Смеет. Манипулировать. Нами, – вынес приговор Император. Слова падали словно мечи. – Знай свое место. Ты такая же рабыня, и до хозяйки Печати Феникса тебе далеко. Не стоит тягаться с Нами. Перехитрила саму себя – это твое наказание. Благодари сына – он сохраняет тебе жизнь, - брезгливо отбросив от себя женщину, Император повернул голову к тихо застонавшей Ци Мейли на кровати. – Ся Яозу! Когда евнух торопливо вбежал в комнату, Юн-ди кивком указал тому на сброшенное лунпао: - Одеваемся, - пока Ся Яозу суетился с императорским облачением, Юн-ди без тени снисхождения взглянул на женщину, бессмысленно сидевшую на полу. – Зная твой мстительный и недалекий ум, Мы предупреждаем: если с этой девушкой хоть что-то случится, спрос будет с тебя. Заботься о ее комфорте и здоровье, словно это твой второй ребенок. - Хуаншан, – мучительно проревела Чжао гуйфэй и принялась биться лбом о пол. Это и есть смертный приговор? Как она сможет обеспечить безопасность женщины, которую будет рада убить любая после того, как разлетятся вести. Она на коленях подползла к Императору и схватилась за край его мантии. - Хватит! – мужчина нетерпеливо отпихнул ногой мать своего первенца. – Ты прекрасно знаешь и сама, как убивать, верно, Благородная Супруга? Сколько жизней на твоем счету в гареме? Тебе ли тогда не знать, как защищаться от всего? Заботься о моей любимице хорошо. Развернувшись, Юн-ди в два шага подошел к кровати и завернул измученную девушку во влажную простынь, а сверху в одеяло, словно пельмень, полностью спрятав Ци Мейли от всех любопытных глаз. Подняв ценную ношу на руки, он торопливо покинул покои Благородной Супруги, отдав распоряжение: - Гуйфэй наказана за неуважение к личной жизни Императора. К ней никто не имеет права заходить трое суток. Оставить на рисе и воде. Лекарства для облегчения последствий не давать. Пусть испытает все свои уловки на себе. Юн-ди торопился. Его желание убить всех ничтожных слуг вокруг захлестывало волнами ярости. Все, что хотело еще не остывшее от любовных сражений тело – продолжения. Он только что успешно убил двух птиц одной стрелой, но злость продолжала бушевать в крови вместе с возбуждением. Мысли тот час вернулись к безвольному телу на руках, пока он быстрым шагом направлялся в свои покои. Неужели у Ци Мейли и правда остался в Цзянье любовник? Эта девушка прекрасно знала, как обращаться с мужским телом, она отвечала с равноценным желанием, совершенно не стесняясь сильных эмоций. Словно ее тело все уже познало... Внутри жгло от разочарования. Евнухи почтительно склонились, распахивая широкие двери императорских покоев. — Все вон! Никому не появляться! Любой, кто посмеет ослушаться, будет казнен. Юн-ди небрежно скинул проснувшуюся от тряски Ци Мейли на свою кровать. Это была ЕГО наложница, ЕГО женщина. Тот, кто к ней прикоснулся раньше, умрет. Девушка лишь томно и расслабленно смотрела по сторонам, выбираясь из кокона простыни, неприятно холодившую тело. Она зачарованно уставилась на Мин Лэ Яна, который уже отшвырнул грубо лунпао и избавлялся от нижних одежд. Вид красивой и крепкой мужской груди тут же отозвался новым витком возбуждения и жара внизу живота. Внутри все ныло и побаливало, но это не мешало желанию снова разгораться. Никогда ей так хорошо не было. Девушка с нетерпением ждала, когда ее любовник снимет все.... Только когда мужчина сердито набросился на свою жертву вновь, разведя широко ее ноги и приготовившись в очередной раз вонзится разгоряченной твердой плотью, он вдруг увидел на влажных разводах простыни под ней немного крови. Присмотревшись, он также увидел кровавые ниточки в подсыхающем семени, оставшемся на покрасневших лепестках ее цветка. Гнев и ревность моментально утихли. Желание разорвать и уничтожить – тоже. Ощутив небольшой укол вины, Мин Лэ Ян нашел в себе силы отстраниться. Какое-то время мужчина тяжело дышал и пристально смотрел в очаровательные глаза. В них не было ни упрека, ни сожалений. Лишь ожидание. В итоге он поднял возбужденную девушку на руки и двинулся к купальне. Нежно омыв растерзанное тело, он до последнего старался не поддаваться искушению – ранее его грубость уже сломала эту плоть. Но Ци Мейли не хотела ничего понимать, она все еще желала этого мужчину. Ее руки гуляли по всему телу партнера, смешивая прикосновения с теплой ароматной водой. В конце концов, раздраженная его выдержкой, Ци Мейли вырвалась из объятий и вышла из воды. Развернувшись, она с томной улыбкой уверенной соблазнительницы поманила мужчину к себе. Ее тело, отмеченное синяками от грубых рук и следами чрезмерных поцелуев, сводили Мин Лэ Яна с ума - он зачарованно двинулся к ней. Ци Мейли видела сейчас лишь самого желанного мужчину. За такие ощущения, которые ей дарило его тело, можно было продать душу. Хотелось отметить этого человека, оставить на нем свою метку. Она мягко опустилась на колени и обхватила возбужденный член любовника. Подняв на удивленного мужчину одурманенный взгляд, девушка прошептала: - Мин Лэ Ян, чего ты ждешь? Острое удовольствие пронзило Императора, когда Ци Мейли обхватила твердую плоть ртом. Ее искусанные и распухшие губы эротично обхватывали его корень, насаживаясь все глубже. Мин Лэ Ян вцепился в волосы своей новой наложницы и отдался невероятным ощущениям. Что будет после этого весеннего сна... Это сейчас неважно. Мужчина собирался наслаждаться податливым нежным телом всю ночь. «Приблажная, желанная, сладкая Мей». Даже двадцать лет спустя он все еще называл ее именно так.