Запутанные частицы

Ло Син Чжо, служивший много лет в министерстве хозяйства, не мигая смотрел на застывший меморандум в руках Императора. Поднять глаза чиновник не смел. Колени сводило от напряжения в застывшем полупоклоне. Он уже неизвестно сколько ждал ответа на вопрос от монарха, но Император сегодня был сам не свой. Вансуйе был задумчив, хмур и, казалось, витал в своих мыслях. Ло Син Чжо, стеная про себя, неуверенно кашлянул. Это сработало. Руки монарха словно вздрогнули. Ло Син Чжо поспешно опустил голову еще ниже. - Чжэнь считает, что все предложения действенны. После наводнения в провинции потерян урожай. Начнется голод, если сейчас не принять мер. Чжэнь повелевает Вам, министр Ло, позаботиться о снижении налогов для крестьян, проследить за поставками дополнительного риса в пострадавшие провинции и отчитаться потом по всем расходам. Вы свободны. Чжэнь хочет немного побыть один. Юн-ди даже не заметил, как изрядно вспотевший министр Ло выскользнул тихо за дверь. Он задумчиво прокручивал коловшие сердце мысли. В голове продолжали звучать отрывочные фразы: «я привыкла трудиться», «привыкла зарабатывать себе на жизнь», «привыкла выживать». О чем она говорила? Ци Мейли трудилась, зарабатывала на жизнь, выживала? Дочь чиновника, которая сидела в комнате, считалась неполноценной, которая не работала ни дня в своей жизни? У нее не было денег или самостоятельности в принципе. И что значит «нормальная жизнь»? И самое нелепое... Что значит «общественный муж»? Горькое чувство оставляли и слова о том, что девушке противны его прикосновения. Ей противно... Она его не хочет... Император, не веря, сжал напряженный лоб. Как могла женщина такое сказать своему господину и монарху? Как могла эта приблажная сказать такое после той сумасшедшей ночи?! Да, понятно, что Ци Мейли была зла. Если бы мужчина замешкался еще пару мгновений, девушка исчезла бы из его рук навсегда. Решимость в пылающих темных глазах была слишком яркой. В комнату тихо проскользнул Ся Яозу и поставил аккуратно на стол чай. В кабинет монарха, как и в его спальню, не имели права входить служанки. Всем занимались лишь немногие избранные евнухи. - Бися, выпейте чаю, успокойте разум. Этот Да хун пао быстро снимет усталость и напряжение. Его доставили ко Двору специально. - Ся Яозу, – рассеянно заговорил Юн-ди. – Мы нравимся женщинам, как думаешь? Или им нравится лишь Император и та власть, которую они могут обрести? - Что такое говорит Ваше Величество? Вы – это и есть Император, наше благоденствие, наша опора и столп. Разве можно отделять благодать Сына Неба? Женщины без ума от Вас, Бися. Нет ни одной, которую бы Император не мог осчастливить под этими Небесами. - Есть, – вздохнул Император. – Не льсти. Отправь лекаря в покои Ци гуйжэнь. Пусть проверит пульс наложницы. Ся Яозу поклонился. Но, вдруг решившись, робко поинтересовался: - Может ли этот старый слуга спросить, Бися? Почему Ваше Величество так обеспокоено вопросом беременности этой низкой наложницы? К чему такая спешка? К чему такая спешка? Можно подумать, Юн-ди сам это знал. Что внутри гнало обозначить эту неблагодарную как свое. Оставить в ней связь, от которой Ци Мейли уже не избавиться. Юн-ди некоторое время назад приказал Ли Фенгу провести расследование в Цзянье. Он должен был выяснить, мог ли у «приблажной Мей» быть возлюбленный ранее, с кем она имела тайные встречи. Первый раз Юн-ди боялся услышать отчет. Если ответ положительный, то тот несчастный – не жилец. Он не задумывался, насколько странным являлось такое поведение, просто шел на поводу инстинкта - держать в сердце кого-то другого Ци Мейли не имела права! Но ответ командира тайной стражи был до лаконичного прост: «Ничего подобного не обнаружено». Плечи Императора заметно расслабились в тот момент. Поведение девушки на смятых простынях очень отличалось от традиционного и принятого в обществе. Ее слова тоже вгоняли в ступор, а некоторые мужчина даже не понимал. Бредовые мысли о каком-то мире и равноправии, о свободе выбора... Откуда в голове юной девы могло появиться такое? Отличие Ци Мейли от других было не внешнее, хотя девушка совершенно не обладала женским смирением и добродетелями. В ней оставалась очень крепкая основа, граничащая с самоуверенностью. Юн-ди знал, что все живое под Небесами рождается с долгами. Каждый отрабатывает свой. Есть ли свободные от всего счастливцы? На этой земле – нет. На его же плечах висит один из самых тяжелых долгов - долг перед народом Чжун-го и Небом. Ци Мейли не понимала никаких привязок, существующих оков общества. Словно она от всего свободна. С другой стороны, Юн-ди также знал, как падки женщины на власть и богатство. Любая будет счастлива проводить время в близости с Императором, купаться в его подарках и внимании. Женщин учат с рождения служить господину, супругу. Даже если она будет одной из многих, пока Император благоволит – этого достаточно. Однако в данный момент схемы не особо способного на глубокие привязанности Юн-ди корежились. Рациональная сторона Императора как гордого Сына Небес требовала выпороть зарвавшуюся наложницу и сослать либо в Холодный Дворец, либо заключить в темницу. Другая сторона, охваченная эмоциями, устало усмехалась над этими никчемными мыслями – Юн-ди никогда такого не сделает. Хотя пройтись тяжелой рукой по белым ягодицам придется еще раз. На сегодняшний день Ци Мейли была единственной душой, которая очень легко относилась к нему как к обычному человеку, не дрожала и не робела перед ним, говорила свободно и прямо смотрела в глаза. Все ее попытки «соблюдать этикет», которому упрямицу впустую учили, проваливались уже через треть прогоревшей палочки благовоний. Девушка неосознанно становилась самой собой. И Мин Лэ Яну льстила такая непринужденность. Что же было не так в голове Ци Мейли? Почему все усложнялось на ровном месте в их отношениях? Император вздохнул и тут вспомнил, что Ся Яозу все еще ждет от него ответа. - Мы были бы не против этого ребенка. Ты ведь сам хотел как можно больше наследников? Зачем спрашиваешь? – на красивом лице Юн-ди проступило упрямство. – Чжэнь сегодня должен сделать еще много работы. Вечером принесешь нам ларец с именами наложниц – Мы выберем новую. - Ваш слуга понял. Осмелюсь поинтересоваться. Юный принц просит разрешения навестить Чжао гуйфэй. Этот достойный сын не виделся с матерью уже несколько недель. - Благородная Супруга пришла в себя? - Можно сказать, что ей лучше, Бися. Императорский лекарь тщательно проводит лечение душевного расстройства Вашей наложницы. - Эта женщина больше притворяется, надеясь вызвать во мне и сочувствие, и вину. Даже на смертном одре она будет искать свою выгоду. - Супруга Чжао – мать старшего принца и потенциального наследника престола... Это дает смелость. - Принц еще не наследник, Ся Яозу. Может быть, мой наследник только родится. Через два сичэня Юн-ди доложили результат осмотра его наложницы – Ци Мейли не беременна. Император сжал кисть в руке - сейчас он был даже рад. Их отношения должны наладится.

***

Ли Йи сохранял пост премьер-министра уже второй десяток лет. Этот старый чиновник был далеко не молод, но все так же хитер и дальновиден. Премьер-министр всегда ходил немного сгорбившись, перед Императором сохранял подобострастную поддержку, но не стеснялся запугивать других чиновников, когда мог расправить плечи. Чем больше власти премьер-министр сосредотачивал в руках, тем больше ее хотелось. Власть – самый сильный наркотик для старческого сердца. За много лет Ли Йи умудрился добиться поддержки внушительной части армии. У него в распоряжении имелись и несколько серебряных рудников. За такое можно сразу лишиться головы, но премьер-министр очень долго изучал монарха на Троне Дракона и научился правильно скрывать острые углы. Казалось бы, судьба улыбалась этому почтенному человеку, одарив и талантливой дочерью, которая стала матерью первого принца Императора. Однако в эти дни Ли Йи был в особенно скверном настроении. Он сидел в своем кабинете и от полученной информации в доставленном письме едва держал себя в руках от злости. Жестокий ублюдок на троне не только посмел так унизить дочь этого скромного чиновника, но и запереть ее, словно преступницу, не разрешая видеться с юным принцем. Редкая борода Ли Йи тряслась от бессильного гнева. Премьер-министр знал, что служить Императору – это все равно что сопровождать тигра. Можно быть съеденным в любой момент. С другой стороны, ты сам можешь разрубить тигра до того, как он кинется на тебя, верно? Не зря этот чиновник был хорош в го – все его камешки лежали на верных клетках. Шаг за шагом премьер-министр опутывал своим влиянием даже евнухов - у него много глаз и ушей во Дворце. Ли Йи не составило бы труда посметь убрать Императора. Но существовало одно большое препятствие. Юн-ди никогда не был дураком! Этот скользкий ублюдок не спешил называть своего старшего сына наследником! И тем самым в какой-то мере обезопасил себя. Пока нет тайцзы, если с монархом что-то случится, в Поднебесной начнется хаос! И хаос распространится из Дворца, где несколько знатных семей, чьи дочери подарили принцев, начнут войну не на жизнь, а на смерть. Нет. В начале Юн-ди должен объявить законного наследника трона - Юн Танцзина. Затем Ли Йи будет свободен в своих действиях. Вот только в свете последних событий и такого неразумного поведения его собственной дочери, Ли Йи очень нервничал. Кристаллизация власти в его внуке на Троне Дракона сейчас вдруг стала размываться. Юн-ди вновь сыграл на опережение, показав не только Чжао гуйфэй, где ее место, но и самому премьер-министру, хотя старый чиновник был уверен, что нигде не оставил никаких поводов для подозрений. Что ему делать? Видимо, придется зайти с другой стороны и проработать вопрос с другими принцами. В конце концов, он – старая лошадь и знает дорогу. Обдумав дальнейшие действия, премьер-министр взялся писать ответное письмо с новыми распоряжениями.

***

Юн-ди не покидало ощущение неправильности, но решив пока оставить в покое расстроенную Ци Мейли и дать той время принять правду своей жизни, Император наугад выбрал чью-то табличку с именем в специальном ларце. Кинув ту евнуху, он злился на себя, что никак не хочет отпустить зависшую ситуацию. Ся Яозу верно сказал – надо расслабить мысли. Принцип тай-чи – лучший помощник в таких тупиках. А что лучше всего помогает это делать? Хорошие весенние забавы на смятых простынях. В итоге, с силой отбросив все недовольство, Юн-ди одарил своей милостью наложницу без ранга, которая была принята в гарем еще три года назад. На сегодняшний день ей исполнилось уже семнадцать лет. Юн-ди долго рассматривал краснеющую девушку, табличку с именем которой небрежно вытащил ранее. Он без лишних слов освободил ее от специального платья, символизирующего, что наложница впервые служит господину в постели. Округлая грудь с темными сосками, тонкая талия, впалый животик, даже от лобковых волос девушку частично избавили, оставив аккуратный заманчивый треугольник. Юн-ди определенно нравилось это милое создание. Он поднял маленький острый подбородок красавицы, заставляя посмотреть на него. И да, эти абрикосовые глаза были очаровательны, но вот слепое подчинение и покорность в их глубине оставили привкус кислинки на языке, хотя совсем недавно такое поведение казалось естественным. - Ты первый раз служишь Нам? - Да, мой господин, - красивое холодное лицо вызывало внутренний трепет в получившей долгожданный шанс девушке. Язык не слушался хозяйку. - Как зовут? - Мо Ликин. - Хм, ты, действительно, красива. Полностью соответствуешь имени, Мо Ликин. - Я отдам свою жизнь для моего господина и буду служить Вам до последнего вздоха. Юн-ди скривился. Лучше бы сейчас перед ним была не девственница. - Не спеши умирать. Чжэнь еще не распробовал тебя, – Император склонился перед сидящей на кровати почти обнаженной красоткой и поцеловал в сочные губки. Мо Ликин замерла, но затем, используя свой золотой шанс, ухватила смелость за хвост и осторожно обвила шею мужчины руками, позволяя тому беспрепятственно проникнуть в ее рот. Языки переплелись. Мо Ликин являлась дочерью довольно богатой семьи дельцов солью. И воспитана была как благородная дама. Она знала в чем ее долг. Но страх и зажатость никуда не исчезали - слишком давящая аура исходила от монарха. Ее господин, казалось, не обращал на данный факт никакого внимания. Завершив поцелуй, Юн-ди мягко толкнул девушку на простыни и скинул широкий расшитый чанфу. Нетронутое чистое нефритовое тело новой наложницы приятно извивалось под руками, однако опустив пару поцелуев на шею, Император не стал больше ждать. Стараясь действовать медленно, он подтащил под себя эту возбуждающую мягкость и осторожно проник в девственную глубину. Мо Ликин было больно. Девушка была еще не готова к проникновению. Она лишь дернулась и приглушенно застонала. Юн-ди моментально ощутил эту разницу, все понимая, но останавливаться уже не хотелось. Эта наложница пришла служить – пусть служит. Красавица под частыми ударами плоти о плоть напоминала цветок груши, омытый дождем. Император внимательно рассматривал маленькое лицо с ярким румянцем, пытаясь найти в себе хоть какой-то отклик, созерцая слезы этого хрупкого сломленного очарования. Не смотря на боль и дискомфорт, Мо Ликин поощряла Императора к еще большей близости – тонкие нежные руки неотрывно гуляли по широкой спине мужчины. Все семя Дракона должно остаться в ней. Однако смелым мечтам не суждено было сбыться – оно растеклось каплями на ее животе. После этого Император покинул покои, а ее тут же забрали обратно евнухи. Мо Ликин не успела ничего понять, как ее «золотое бедро» исчезло. Юн-ди тем временем отмокал в ванне. Ощущение неправильности теперь дополнилось чувством досады. Вереница женщин гарема давно подавила стремление оставаться внимательным любовником. Эгоистичные желания брали верх. Он мог делать с наложницами все что хотел - на покорных, восхищенных лицах всегда будет отражаться удовольствие! Поэтому Юн-ди даже нравилось видеть на них еще и страх - это точно искреннее чувство, которое не подделаешь. Монарху даже преподносили в качестве дара молоденьких покорных мальчиков, обученных всем тонкостям жестких желаний господина в постели - вот только эти рабы для Юн-ди оставались лишь разменными пешками, а не объектом сексуальных фантазий. Он активно подкупал ими послов или дарил наместникам. Держать в руках знать и чиновников было важнее минутных порывов. А Юн-ди еще будучи просто принцем всегда оставался сдержан в плотских удовольствиях. Третий и шестой принцы, его братья, заплатили своими жизнями, бесконтрольно предаваясь кутежу и разврату. В воздухе не исчезал запах камелий, густо обволакивающий волосы наложницы в спальне. Мужчина окунулся с головой в воду, надеясь избавиться от удушающей цветочной приторности. Эти забавы в постели оказались самыми скучными за долгое время. Когда, наконец, Юн-ди осознал, в чем причина, то разозлился. На себя, в первую очередь. Просто быть он хотел не здесь и не эту женщину хотел видеть под собой. Желанный вкус сладкой сливы на языке нельзя заменить бесплотным пением цитры. Однако Ци Мейли его не хотела - он был ей противен! Зло ударив по водной глади, Император вышел из ванной, накинул широкий плотный халат на мокрое тело и отправился спать в свои личные покои, куда не имели права заходить практически все слуги. Но мысли материальны - на следующее утро Юн-ди столкнулся с причиной своей ночной бессонницы, злости и неуверенности, выходя на утреннее собрание из своего Дворца. Теплое ранее солнце купало женскую фигурку в своих лучах, делая темные волосы ярко-черными и блестящими. Весь ее простой облик вдруг показался Юн-ди очень знакомым, словно он где-то уже это видел. Спокойное сердце невольно встрепенулось. Мужчина намеренно замедлил шаг, пытаясь решить, к какому развитию событий готовиться, но внешнее спокойствие монарха сохранялось. Император с удовлетворением заметил темные круги под глазами у девушки. Значит, ей тоже было плохо. Не только ему. Ци Мейли, окинув взглядом толпу евнухов позади монарха, осторожно опустилась на колени: - Эта наложница выражает свое почтение, Хуаншан. Юн-ди повернулся и дал знак охране со слугами отойти на расстояние. Затем он подошел и помог подняться неожиданной гостье. - Говори. Холодный тон. Очень холодный. Храбрость Ци Мейли висела на тонком волоске. - Хуаншан... - девушка сосредоточенно изучала каменную дорожку, не поднимая глаз. "Смотри! Смотри на меня!" - мысленно кричал ей Юн-ди. - Здесь не имеет смысла вести беседы. Я не буду задерживать утренний суд. Но сегодня вечером буду ждать Вас... Нет, не так... Сегодня вечером я хочу увидеть Мин Лэ Яна. Исполнит ли Его Величество скромную просьбу этой недостойной наложницы?