Необратимость последствий

      Мэттью Старк, журналист штата еженедельной газеты «Excellence Chance», исполняющий обязанности выпускающего редактора, вносится в свой кабинет, как свежий ветер в душный вагон метро, мгновенно меняя обстановку на более привлекательную. Крохотное помещение завалено хламом, от которого давно избавились другие сотрудники, но Мэтту жалко было выбрасывать вещи, отмечавшие каждую прожитую газетой эпоху. Здесь стоит кресло выпуска середины шестидесятых, несколько ламп, произведенных на заре восьмидесятых, кожаная банкетка, повидавшая задницы многих знаменитостей середины прошлого столетия, у которых тогдашние мэтры журналистики брали интервью. Вдоль стен сгружены перевязанные в большие стопки экземпляры выпущенных когда-то в печать тиражей, давно желтые и покрытые внушительными слоями пыли, окно завалено письмами и открытками от благодарных читателей, так и не вскрытых ни теми, кому они были адресованы, ни Старком. Убедившись, что весь хаос вокруг так и остался нетронутым, создавая необходимую для работы атмосферу, Мэттью удовлетворенно падает в рабочее кресло.       На столе стопка неразобранной корреспонденции и свежий кофе, приготовленный специально для него заботливой ассистенткой. День обещает быть долгим, потому что на кону выпуск очередного тиража, и расслабляться молодому человеку совершенно некогда. Он должен проверить все колонки, верстку, свериться с расписанием и раздать указания подчиненным, чтобы с чистой совестью заняться материалом для статьи, над которой работал сам.       Старк бегло просматривает оставленную в лотке почту. Находит среди разнообразных конвертов с письмами странный сверток из красной гофрированной бумаги с напечатанным на нем именем.             

«Мэттью Старк, вершитель судьбы».

             Повертев оригинальный конверт в руках, Мэттью берет канцелярский нож и осторожно вскрывает край. Читает письмо и через мгновение срывается с места. Ему срочно нужно в знакомый до боли полицейский участок.       В очередной раз разругавшись с сержантом на проходной, Старк все-таки получает свой временный пропуск и несется в кабинет на третьем этаже, молясь, чтобы капитан оказался на месте. Лука неприкрыто удивляется свалившемуся на голову гостю и встречает его по обыкновению раздраженным и суровым взглядом.       — Какого хрена, писака? Я запретил тебе приближаться к стенам моего кабинета ближе, чем на триста ярдов! Интервью не даю, комментарии к проводимым расследованиям тоже! Выход ты знаешь где. Пошел вон!       — Куджо, сейчас я по другому вопросу.       — Никаких вопросов! Меня от одного твоего вида тошнит! Как тебя вообще пропустили?! Я работаю! Занят! Недоступен! Для тебя — на целую вечность!       На крики капитана прибегают Мосс и оказавшийся по счастливой случайности в офисе отдела по борьбе с особо тяжкими преступлениями Холланд. Лука быстро выходил из себя, так же быстро затухал, но не в случае с журналистом. Их с Мэттью связала однажды крайне неприятная история. Миловидный блондин с пронзительно голубыми глазами, ухоженный, стильный и вызывающий симпатию у всех вокруг, на деле являлся настоящей акулой и смог бы с радостью и удовольствием оттяпать у Дюверье не то, что палец, а обе руки разом, если бы ему выпала такая возможность. Но сейчас от взглядов полицейских не укрывается, что Старк действительно не на шутку перепуган.       — Что ты тут забыл? — визгливо спрашивает Роберт, готовясь к обороне.       — Сядьте все и выслушайте меня! — отчаянно вопит журналист, взмахнув руками в воздухе. — Дело действительно важное, иначе бы я не пришел сюда.       Роберт жестом останавливает начальника от дальнейшей перепалки. Нет смысла сейчас выяснять отношения и раздувать пожар конфликта еще сильнее: они потеряют меньше времени впустую, если просто выслушают парнишку.       — Говори. У тебя минута, — шипит Дюверье и отворачивается к окну, стараясь на ненавистного бумагомарателя даже не смотреть.       — Сегодня утром мне по почте пришло вот это, — Мэттью достает из перекинутой через плечо сумки красный конверт и кладет его капитану на стол. — Я не знал, что это, поэтому вскрыл и прочел, тем более что на нем мое имя. Так что на конверте и самом письме вы найдете мои отпечатки.       — И что там?       — Прочти. Но лучше надень перчатки, Куджо.       Дюверье недовольно кривится, принимает из рук Патрика пару перчаток, достает из конверта письмо и приступает к чтению. По мере продвижения по строчкам лицо капитана все больше вытягивается. Вздрогнув спустя половину текста, Лука возвращается к его началу и принимается зачитывать послание вслух.              «Дорогой мой исследователь душ, наимилейший Мэттью Старк. Знаю, что ты — единственный светлый человек в прогнившей журналистской среде, потому что только ты, мой друг, пишешь правду. Правда не нужна этому миру, ты знал об этом? Правда всегда корява и уродлива, в ней нет ничего красивого. Люди ведутся только на глянец и автотюн, такая уж у них природа.              Несколько месяцев назад твой покорный слуга открыл в себе одну неприятную сторону. Не сказать, что это открытые его ошеломило, но все же заставило задуматься о том, насколько люди ценят свою собственную жизнь. Ты удивишься, но не у всех есть инстинкт самосохранения. Некоторые индивиды забыли о законах природы, о человеческом предназначении, об их месте в концепции вселенной. И моей неприятной стороной является то, что я решил покончить с этим.              Мне отвратительны представители рода человеческого, стремящиеся изменить ход эволюции и истории желанием закончить свою жизнь раньше срока. Все эти темные личности, рыщущие в интернете в поисках ответов на извечный вопрос, что лучше: жить или умереть? Лично я всегда предпочитаю жизнь чему-то иному.              Ты знал, что в свободном доступе в мировой сети есть сотни и тысячи сайтов, где люди разных возрастов и профессий склоняют друг друга к самоубийству? И убеждают самих себя, что именно в этом и заключается выход из всех сомнительных ситуаций, уход от всех проблем. Они уговаривают других, укрепляются в своих собственных решениях, обсуждают методы и способы, договариваются, как помочь друг другу и не попасться полиции. Это все так прискорбно, дорогой мой Мэттью.              Помнишь статью, выпущенную тобою в печать в прошлом году на третьей неделе февраля? Про маленького мальчика, которого собственная мать выбросила из окна высотки. Разве этот малыш желал самому себе смерти? Разве он выбирал для себя такую участь? Нет, за него решили. Его родительница, из чрева которой он появился на свет, соки которой он пил, пока был внутри нее. И что она получила в свое наказание за этот грех? Даже не благородную смерть от инъекции, а всего лишь путевку в санаторий, именуемый психиатрической клиникой. Все, как в старые добрые времена: казненный отправляется на небеса, а палач продолжает жить и не знать горя.              Ты без прикрас рассказал историю этого нежного ангела, смотрящего на нас сейчас с пушистых облачков и, наверно, недоумевающего: почему он там, наверху, а мы здесь. Жрем, пьем, спокойно спим и смотрим идиотские телешоу. Он думает о справедливости. Той самой, никогда не существовавшей. Справедливости нет даже в том, что все об этом ребенке уже давно забыли.              Я задумался, что те, кто в противовес этому мальчику сами хотят спрыгнуть с высотки, заслуживают гораздо более жестокой участи. Ведь, в отличие от пацана, у них есть право выбора, однако их чаша весов склонилась в неверную сторону. Но для любого человека, стоящего на пороге смерти, должен быть смертный приговор. Так вот, я — судья. Я приговариваю их к окончанию жизни.              Алиса не была святой. Полицейские, которым ты обязательно отнесешь это письмо, однозначно об этом уже в курсе. Она была порочной и грешила каждый день. И думала, что смерть ее спасет. Она надеялась, что смерть — это подруга, готовая помочь ей в искуплении всех грехов, способная вытащить ее из пут саморазрушения. Вот только наша Алиса была трусливой и мелочной. Три года изучения разнообразных способов покинуть бренную планету не привели ее ни к какому результату. Она была оборотнем, той, кто исподтишка следит за другими, кто наслаждается очередной записью на новом форуме о том, что такой-то пользователь больше никогда не появится в сети. Таким, как она, нельзя давать выбор.              Я — судья. Я выношу свой приговор.       Вагнер, Алиса. Грех: прелюбодеяние. Наказание: смерть.              Прошу тебя, дорогой мой Мэттью, не пиши о ней. Она недостойна твоего пера. Заметки о ее смерти не должны появляться ни в одном периодическом издании, репортажи о ней не должны марать экраны и без того замызганных дурью телевизоров. Не увековечивай ее имя, ведь она не была того достойна ни при жизни, ни после смерти.              Ты такой же судья, как и я, господин журналист. Мы с тобой одной крови.       Пойми меня и прими.       Пиши только правду. Правды в смерти Алисы нет».              Лука обессиленно кладет письмо на стол.       — И что все это значит, Куджо?       Роберт вмиг лишается своего оптимизма. Он смотрит на капитана испуганно и рассеянно, стараясь выцепить из его скорбного выражения лица хоть каплю рационализма и трезвой оценки ситуации, но с треском в этом неравном сражении проигрывает. Дюверье в панике.       — С нами связался убийца.       — Почему через Мэтта?       — Наверно, он его знает. Старк, есть мысли на этот счет?       — Ни одной. Я просто в ужасе, если честно. Один из моих журналистов подготовил небольшую заметку о смерти девушки, и уже завтра она должна была появиться на первой полосе. Теперь я не уверен, что стоит выпускать материал в печать.       — Я думаю, что убийца связался с Мэттью по другой причине, — неуверенно произносит Патрик.       — Да?       — Думаю, что наш преступник прекрасно осведомлен о вашем конфликте, Лука. Он связался со Старком, потому что знал, что он придет к тебе. Он затеял игру с полицией. С тобой.       Дюверье пытается собраться, но выходит так себе. Он никогда еще не получал скрытых угроз, с ним на диалог никогда еще не выходили нарушители закона, хотя в полиции он проработал уже достаточное количество лет, чтобы нажить себе врагов. Теперь способ убийства, трупная инсталляция, вся заварушка с личностью жертвы кажутся еще более осмысленными и пугающими. Преступник не просто с особой жестокостью обставил дело, он заложил в это определенный посыл. Его мотивы лежат далеко за плоскостью обычного желания выпендриться и сделать что-то уникальное. Он одержим идеей расправы над неугодными, по его мнению, членами общества. Это может означать только одно:       — Будут еще трупы, — едва слышно подводит черту капитан.       Патрик закрывает лицо руками, Роберт крутит ручку между пальцами. Старк зачарованно смотрит на Дюверье, пытаясь разглядеть в нем признаки страха или боли. Кто из них двоих станет для преступника разменной монетой: он или капитан? Как их личный конфликт может быть замешан в этом деле? Прошло уже столько времени — все давно забылось. Откуда он вообще может про это знать?       — Заметка не должна выйти в свет, Мэтт. Мы не будем тешить эго убийцы. Сиди настолько тихо, насколько способен. Не высовывайся, не давай о себе знать. Лишний раз даже не ходи никуда. И оставь нашу работу нам!       Мэттью Старк, бесстрашный и непоколебимый рыцарь пера, выходит из полицейского участка с бешено колотящимся сердцем.