Сладкая Агония

      Эва шла по пустыне босиком, вяло перебирая ногами. Странное чувство ожидания чего-то неизвестного тяготило ее и тянуло к источнику силы. На небе не было ни солнца, ни луны, Эва не могла понять какое время суток, да и это не важно во сне. Пред ней предстал Анубис. Появился, как всегда из ниоткуда, готовый уйти в никуда.       — Почему ты мне снишься?       Эва уже имела дело с Богами, а факт того, что она буквально наречена именем одного из них давал ей больше смелости, чем раньше.       Если прежде, во снах, она страшилась и благоволила перед повелителем загробного царства, то теперь он не вызывал у нее и малой толики прежнего трепета. Она посмотрела на него совершенно обыденным взглядом, даже наглым, как бы задавая немой вопрос: «Зачем опять явился? Ты мне надоел.»       — Здравствуй, Эвтида. Не думал, что ты так быстро попадешь под его влияние, думал у меня еще есть время, видимо ошибся.       — О чем ты толкуешь? Что за странная привычка у вас, Богов, говорить загадками?       Откровенное хамство.       Непозволительная дерзость.       Отлично.       Ей нравилось, начинала входить во вкус.       — От тебя веет этой энергией, его энергией. Так легко принимаешь свою судьбу, но не знаешь к чему это может привести, позволь мне…       — Мне становится скучно, можно перейти к делу?       Она грубо перебила его всем видом показывая, что с каждой минутой ей становилось все более нудно его слушать.       — Что ж, не смею тебя задерживать, коль ты сделала свой выбор. Помни лишь об одном, Эвтида Меренсет, за все свои действия приходит расплата.       — Избавь меня от своих пафосных речей. Ты закончил?       Анубис лишь ухмыльнулся, в его глазах заплясал не добрый зеленый огонек.        Сознание возвращалось в реальность. Если буквально месяц назад она жадно цеплялась за каждое слово Бога, не желая уходить из сна, то теперь ей быстрее хотелось проснуться, ведь там ее ждал Сет.       Какого же было разочарование, когда рядом с собой она обнаружила лишь холод простыни.       А чего Эва ждала? Что он мило проснется с ней? Дура, забыла что ли, кому принадлежит… И все же дикая обида пустила свои корни в сердце.       Неужели показалось, что обнимал во сне? Неужели придумала себе?       Девушка встала с постели, было позднее утро, если время дня вообще здесь существовало, просто ей так чувствовалось. Владения Сета находились в абстрактном инфернальном пространстве, не связанном ни с внешним миром, ни с Дуатом, ни с Полями Иалу. Где-то посередине. Дальше было лишь Небытие. Красные пески величественно сияли под сводом рыжего неба, на котором расположились и луна, и солнце, и светили звезды. Казалось тут навсегда застыло время.       Калейдоскоп красных благородных оттенков радовал глаз своим многообразием. Эва находила что-то безумно красивое и могучее в этом всем, будто наконец-то оказалась там, где всегда должна была быть. Энергия этого места питала ее сущность, делая сильнее.       На кресле неподалеку она обнаружила невероятной красоты платье, конечно, красного цвета, с черными элементами вышивки, обрамленной золотыми деталями. Эва всегда была запасливая, но на себе не экономила, предпочитала подчеркивать свою фигуру. Но то что лежало перед ней, такого она еще не видела. Ей было даже неловко прикасаться к этому, не то, что бы носить. Тут же ее отрезвила одна мысль.       «Кому как не мне, носить дорогие одеяния и зваться хозяйкой этих мест? С меня довольно, видит незримый Бог, это только начало, пусть все увидят то, кем я стала и смогу еще стать, они склонят головы, а если нет, будут жестоко наказаны.»       Эти мысли придали ей сил двигаться дальше. И неважно, что Сета не было рядом. Обида, захватившая в миг ее сердце начинала проходить. Она же поняла и приняла философию своего покровителя, она дождется его.       Переодевшись, решила исследовать свои новые владения. Ведь он сам так сказал, правильно? От чего ей стеснятся?       Она величественно прохаживалась по залам, пламя факелов подрагивало, освещая могучие своды дворца. Она мысленно хихикнула.       — Госпожа, позвольте вас сопровождать.       Из соседнего зала вышла девушка, миловидной внешности, источающая исключительно добрые положительные эмоции. Эва невольно улыбнулась. Что такое невинное создание делало в обители самого жесткого Бога?       — Как тебя зовут?       — Харипсет, ваша светлость.       «Харипсет, рабыня Сета. Понятно, очередная пропащая душа.»       — Можно просто Эва. Ты будешь меня сопровождать везде?       — Если так вам будет угодно, ваша св.. Эва.       Эвтида улыбнулась, девушка действительно была очень милой и нежной, даже было жаль ее и ее незавидное положение.       — Отлично, можно я буду звать тебя Хари?       — Конечно, как вам.. тебе угодно, Эва.       — Тогда покажи мне здесь все, я уже неделю тут но толком ничего не видела.       Легкой походкой они двинулись прочь из зала навстречу неизведанному.

***

      — А вот и нет! Говорю тебе, так не бывает.       — Но Эва, я служу господину уже больше трехсот лет, я знаю о чем говорю!       Они сидели на мягких подушках в покоях Эвы и Сета после целого дня исследования местности.       Она никогда не видела мест красивее, но человеческие факторы, такие как банальная усталость, давали о себе знать. Утомившись и вдоволь нагулявшись, девушки заслуженно отдыхали, попивая вино и ведя приятную беседу.       — Мне иногда кажется, что все это происходит не со мной, понимаешь? Как будто я смотрю на себя со стороны. Двоякое чувство, я как будто все дальше отдаляюсь от своей истинной цели. Месяц назад я не могла думать ни о чем другом кроме смерти Исмана, это была моя главная цель и главная причина жить. Теперь же я едва могу вспомнить его лицо, а самое страшное, что вторая моя сторона… Она как будто смирилась, отпустила, меня пугает это. Пугает то, с какой легкостью во мне происходят эти изменения, как будто это единственный правильный путь для меня, и все события в моей жизни вели меня именно к этому моменту – быть той, кем суждено.       — Так может не стоит противиться ? Ведь это действительно судьба. Откуда твоя мать могла знать, какую силу несет в себе имя, когда отдаешь человека в качестве расплаты? Никто до тебя такого не носил, мы не равные Эва. Я невольная заложница этих мест, вечная рабыня, хоть и стоит признать, довольна и службой и хозяином, несмотря на его сущность, он справедлив. И все же у нас разные судьбы и положение.       — Мне жаль…       — Не стоит, жалость ужасное чувство, не хочу, чтобы кто-то испытывал его ко мне, это отвратительно.       — Как это произошло? Если это не тайна, конечно.       Хари ухмыльнулась.       — Не тайна. Почему бы и нет? Я родилась восьмой дочкой в семье, в которой не было ни одного сына… Отец отдал меня господину в уплату рождения наследника. Что ж, свое он получил, только не учел, что в сделке всегда выигрывает Сет. Сынишка расделался с ним, как только стал совершеннолетним, продал сестер и мать в дом любви, пропил вырученное состояние и закончил в канаве один, забытый всеми. А я здесь, мне подарена вечная жизнь и справедливая служба. Не надо меня жалеть, я приняла свою судьбу. Смотрю, и ты тоже.       Двери распахнулись, в покои вошел Сет.       Хари сразу же вскочила с места, утопая в почтительном поклоне, но что больше удивило Эву, делала она это не из страха, а из глубокого уважения к своему хозяину.       — Вижу вы отлично проводите время, но я бы предпочел остаться наедине с Эме. Надеюсь вы успели обсудить все, что хотели, впрочем, даже если нет, я не потерплю препирательств.       — Ваша светлость.       Хари поклонилась еще раз и спешно покинула покои, успев бросить на Эвтиду многозначительный хитрый взгляд.       — Тебя долго не было…       — Хочешь что бы я отчитывался перед тобой?       — Было бы неплохо.       Он повернулся к ней, глаза вспыхнули, но не от злости. Сету нравились перемены в Эве, нравилось, что она переставала его боятся. Да, он был самым жестоким из всех существ мыслимых и немыслимых, да он Бог ярости войны и крови, но только не для нее.       — Мне нравится твоя дерзость, но не перегибай, можешь попасть под горячую руку.       — Где ты был?       — А вот это уже вопрос по-интереснее. Я был в вашем мире, надо было разобраться с вопросами, которые не терпят отлагательств. Ты в курсе, что эпистат схватил твоего горе наставника? Реммао мертв, что ж, жаль.       — Ты жалеешь его? Серьезно?       — Я жалею только о том, что сам не разорвал его на куски своими руками. Он не был достоин той быстрой смерти, что подарил ему Амен. В приступе ярости он быстро убил его, переборщив с пытками, когда речь зашла о родителях. Я бы такой милости не даровал, но ничего, душа его всё равно уже в моих руках. Вечно будет страдать за то, что хотел сделать с тобой.       Эва сьежилась, воспоминания разом накатили на нее.       Ночь. Поселение близ Фив. Дом Рема. Они наедине. Наставник и ученица. Палач и жертва.       Всё это происходило как будто не с ней и как будто не в этой жизни.       — Впрочем, его брат оказался куда полезнее и умнее. Его душа не очернена злодеяниями, в каком то смысле он толковый парень, может оказаться полезным.       — Ты видел Рэймсса? Разговаривал с ним? Где он? Как он? Он не ранен? Охотники не достали его?       Сет, скинув с себя плащ, лениво подошел к столу, налил себе вина в бокал и развернулся к девушке, опираясь на край столешницы, задумчиво посмотрел на Эву, а после рассмеялся в обычной ему манере, хитро щурясь.       — Тише. Посмотрите, как оживилась. Жив, здоров твой друг, не переживай так. Парень сильный, не пропадет, когда придет время окажется очень полезен. Знаешь что меня позабавило больше всего? То, с каким трепетом он произносил твое имя. Не делай вид, будто не знала, что он влюблен в тебя уже давно.       Эве стало совестно. Конечно, она знала об этом, видела ведь его взгляд , подмечала те несмелые прикосновения, но не могла ответить ему взаимностью, стараясь всегда держать грань и не переходить ее.       Девушка покраснела. От воинственного утреннего настроения не осталось и следа. Перед Сетом сидела обычная растерянная Эва.       — Да, Меренсет, по-другому и быть не может. От чего я так удивляюсь? Меня это даже забавляет. Твой дружок, оно понятно, росли ведь вместе, это естественно. Но что до эпистата, тут даже я удивился. На столько сильно вскружила ему голову, что даже его знаменитая чуйка не смогла тебя распознать из-за чувств, мешающих ему. Забавно. Даже весело.       Эва нахмурила брови.       Что за глупые беседы? Почему он все это говорит? Ей нет дела до чувств эпистата, она откровенно презирала его. Что до Рэйма.. Конечно, она переживала за него, но как на мужчину никогда не смотрела.       Она отвернулась с недовольным видом, уставившись в окно. Разговор зашел совсем не в ту сторону, какую бы ей хотелось.       — Чего отвернулась? Не лишай меня радости любоваться твоей красотой.       — Знаешь, Сет, такое ощущение, что ты последний, кому эта красота нужна.       А вот это ему не понравилось. Как она смела сомневаться в нем? Быть может он сам виноват? Сказал что неосторожное? Бросил злой взгляд? Расстроил? Когда успел обидеть?       Как же это раздражало. Раздражало выбирать слова, выдавливать из себя учтивость, бесило сдерживать свои порывы гнева, позволяя ей вытворять, что вздумается. Конечно, он предупреждал ее о том, что не стоит так себя вести, но в действительности ничего бы ей не сделал. Буквально. Его это пугало. Пугало то, что он готов был позволить ей все, лишь бы она не грустила.       — Не смей так говорить. Подойди ко мне, Эме.       — Тебе надо, ты и подходи.       Она всем нутром почувствовала ярость, которую он источал. Казалось, что она ощущается физически. Но то, что последовало дальше, удивило ее окончательно.       Прикосновение… Он подошел к ней, сам! Сел рядом…       — За что ты мне такая досталась, Эме?       Ярость сменилась усталостью.       Нежно погладил ее по внутренней части бедра, поднимаясь от колена выше, кончиками пальцев забираясь под ткань дорогого одеяния, обжигая ее кожу горячими прикосновениями.       Она уже горела, кожа была вся покрыта мурашками, из последних сил делала вид что ей все равно, но от Сета ничего не скрыть. Он ухмыльнулся. Как же ему это нравилось. Видел ведь, что желает того же, а делает вид, будто ей нет до этого дела. Смешная Эме.       Хотелось отбросить все эти глупые формальности, наброситься на нее, зацеловать до покрасневших губ, оставить алые следы на ее шее, хотелось трогать и гладить каждый миллиметр ее тела, хотелось обладать ей полностью. Он не просто хотел ее. Ему нужно было всё, без остатка, не только тело, но и душа, и сердце.       Его безумно раздражало то, что, пожалуй, впервые в жизни, он не знал, как поступить. Надавить на нее, что б сломалась? Или позволить ей самой сделать первый шаг? А вдруг не осмелится? Вдруг так и будет вечно краснеть, не переходя черту?       — Мне больно.       Эва выдернула его из раздумий, отрезвила.       Ну конечно, она же вчера все ноги себе изрезала, когда удирала от него, уже успел забыть. Не обращал внимания на такие вещи, на нем раны заживали в мгновение, ее же тело не обладало такими уникальными свойствами.       Сет встал, одним глотком осушил бокал, не сводя с нее глаз, протянул руку.       — Пойдем, не дело оставлять все так, как есть, надо обработать.       Взял нежно за ладонь, задержавшись на пальцах чуть дольше нужного, скользнул ниже по руке, обвил ее талию, подхватив на руки, будто она ничего не весила и понес на кровать. Теперь уже их общую.       — Кстати, мне снился Анубис.       — Кто-кто?       — Ты с первого раза услышал.       Она легла на спину, ноги покорно сложив на него, позволяя ему ухаживать за собой, чувствовала контраст горячих прикосновений и холодной мази.       — Что он хотел от тебя?       — Пытался предупредить о чем то, я не знаю. Мне было не интересно. Сказал, что от меня веет энергией. Твоей.       — Почувствовал значит, ну и хорошо, пусть знает, что к тебе не следует более приближаться. Не надо было уходить так рано, я бы почувствовал, что он в твоем сне.       — Не надо было, я проснулась, а тебя нет, вообще-то неприятно.       Сет лишь ухмыльнулся продолжая лечить ее, хотя у самого мысли давно уже носили совсем не благородный характер.       — Такая красивая, такая нежная, ты совсем не достойна того, что с тобой происходило. Твое прекрасное тело не заслужило всех этих порезов, твоя душа не заслужила тех ран, что ты несешь в себе сквозь года.       — А чего же я заслужила?       Он бросил на нее хищный взгляд. Эва лежала на его кровати, в роскошном платье, волосы растрепались по подушке, влажные губы приоткрылись в немом вопросе, она тяжело дышала, вся в мурашках, ноги закинула на него, а взгляд отвела в потолок, смущалась.       — Позволь мне тебе наглядно продемонстрировать, Меренсет.       Она заметно напряглась, не понимая чего ждать от ее покровителя. Сет уже давно закончил с ее ранами и просто наслаждался, гладя ее нежную кожу. Не отрывая взгляда, он приблизился к ней, опустился на один локоть и невесомо прошелся рукой по ее талии вверх до шеи. Шепнул на ухо:       — Ты слишком красивая для того, чтобы терпеть такое. Твое тело достойно получать всю ласку мира, только не боль.       Он мокро и развязанно поцеловал ее в шею, проводя языком от мочки уха до линии подбородка, второй рукой стянул на затылке ее волосы, не позволяя отвернуться.       Дыхание разом сперло, из легких как будто выкачали воздух. Эве казалось, что она сейчас сойдет с ума.       Ее тело горело от прикосновений божества, отзываясь на каждое. Он чувствовал, как она пылала, но не хотел торопиться, смакуя этот сладкий момент.       Он знал, что еще возьмет свое, как-нибудь потом, обязательно. Но пока что собственное удовлетворение его мало волновало, он сосредоточился на девушке, которая была полностью в его власти.       Доставить ей удовольствие было важнее всего, наглядно продемонстрировать, что ее ждет и как он умеет любить.       По правде, он и сам не знал, ведь никогда прежде не испытывал таких глупых, как ему казалось, чувств, однако сейчас он наплевал на свои же правила, опускаясь с головой в эту пучину страсти, даря ей неимоверное наслаждение.       Неторопливой дорожкой жарких поцелуев Сет переместился на ключицы, одной рукой продолжая стягивать ее волосы, а второй гладя изгибы ее тела. Уже не невесомо. Уже вполне реально, со страстью.       Эва не знала куда себя деть от накатившей волны непонятного чувства, неизвестного ей прежде. Неужели это именно то, о чем ей рассказывала Дия, изредка по ночам, после пар кружек хека? Нет, то была обычная людская похоть, приземленные желания, лишь бы получить скорее развязку.       Сет же наслаждался процессом и дарил тоже самое девушке, показывал, что такое настоящее удовольствие.       — Дыши Эме, ты так совсем задохнешься, не нужно переживать, я не кусаюсь.       Осмелев, Эва зарылась пальцами правой руки ему в волосы, левой гладила его плечо, не зная куда еще себя деть, но Сет решил эту проблему за нее, забирая ее первый поцелуй в жизни.       Нежно провел кончиком языка по ее губам, намекая, что неплохо бы было открыть рот в ответ. Когда она наконец позволила углубить поцелуй, он вдруг почувствовал, что сам сходит с ума вместе с ней, сгорая и опадая пеплом на пол.       Руки Бога вольно блуждали по телу девушки, пока правая не переместилась наконец на бедро, нежно отводя его в сторону.       Она не поняла, что он хочет сделать. Сет прошептал ей в губы:       — Раздвинь ноги, Эва.       Он чуть с нажимом надавил, не слишком сильно, позволяя ей самой принять это решение, но и ускоряя процесс, давая ей понять, что он все контролирует.       Задирая платье, неспеша начал опускаться к тому месту, где уже было непозволительно горячо и влажно. Эва не поняла такой реакции своего тела, но чувствовала, что так и должно быть.       Губами спустился к ее нервно вздымающейся груди, которую от его страстных губ отделяла ненужная ткань одеяния, зубами дернул шнурок на себя, открывая своему взору то, что он так желал.       Он видел ее обнаженной еще там, в доме посреди пустыни, лунный свет освещал ее изящное тело, еще тогда он пообещал себе, что непременно исследует губами каждый участок ее кожи, подарит ей истинное наслаждение, отучит ее так смущаться       Он видел, что Эва стала красная как закатное солнце, сердце девушки безумно стучало, казалось, она сейчас потеряет последние остатки разума.       — Не смей стесняться, Меренсет, с таким телом как у тебя, это настоящий грех… Только не передо мной.       Губы Бога завладели набухшим соском девушки ровно в тот же момент, когда рука опустилась вниз, на самое чувствительное место. От такой двойной ласки у Эвы затряслись ноги, она пребывала в полнейшем шоке от тех чувств и ощущений, что испытывала.       Неземные наслаждения обрушились на нее с двойной силой, не оставляя Эве ни шанса на спасение. Она была полностью в его власти, но это подчинение было добровольным, она сама утопала в нем и топила его в себе без остатка.       Он сорвал первый настоящий стон с ее губ и тогда понял, что окончательно пропал. Уши заложило, сердце бешено стучало, и ему казалось, что он сам сейчас сойдет с ума, если не получит долгожданную разрядку, но старался держаться из последних сил. Он ведь Бог войны, не в его правилах было проигрывать, и в этой схватке он планировал выйти победителем, где приз за победу – настоящее удовлетворение Эвы.       А она уже была на пределе, потный лоб облепили влажные волосы, дрожь по всему телу нарастала, все чувства и мысли сузились до одной точки между ног. Сет постепенно увеличивал темп, легко удерживая на грани, но не давая перейти ее. Эва стонала, и это была настоящая музыка для его ушей.       Его губы ласкали по очереди груди девушки, доводя до истомы, она осознавала что происходит, но не могла поверить, что именно с ней.       Неожиданно все мысли вышибло из головы. Всё тело задрожало, в ушах звенело, мышцы по всему телу содрогнулись в сладкой истоме, узел, которой так долго затягивался у нее между ног наконец-то развязался, теплой волной пройдясь по ее телу, даря невыносимое наслаждение, Эва кричала, и этот крик разнесся эхом по владениям Сета.       В голове было пусто, телу жарко, между ног невыносимо мокро и хорошо, а в душе наконец-то наступило томительное удовлетворение. Эва не понимала, где она находится, кто с ней рядом, казалось, она даже забыла как ее зовут. Всё, что сейчас было важно – это то, что она чувствовала.       Она превратилась в оголенный комок нервов, который наконец получил долгожданное расслабление.       Сет лег рядом, картина, которая была перед ним сводила его с ума, но он улыбался. Впервые в жизни он не забирал, а дарил, впервые в жизни ему было важно чье-то удовлетворение… Нет, не чье-то. Она не кто-то, она – Эва, Эвтида Меренсет, его нареченная возлюбленная и больше он ее не отпустит никогда.