Пять из десяти

      Следующая неделя далась Чэнлэ тяжело. Отчасти потому, что приближались дедлайны сразу по нескольким предметам. А отчасти потому, что все оставшиеся после учёбы силы уходили на то, чтобы избегать Джисона ещё больше, чем обычно. Чэнлэ решил, что раз у Джисона кишка тонка хоть как-то пояснить своё поведение, то и он тоже ничего делать не будет. Ему и своих проблем хватало. Поэтому, чтобы подстраховаться дополнительно, он стрельнул у Ренджуна деньги на такси, дабы не сталкиваться с Джисоном в автобусе, как это было на прошлой неделе.       Чэнлэ чуть ли не молился, чтобы у него остались силы дотянуть до последней пары в пятницу без лишних происшествий. И высшие силы вроде как его услышали. И пожалели: никакого Джисона за все эти дни, а ещё он уложился в дедлайны.       Поэтому, когда Джемин предложил «потверкать в клубе», как он это сам называл, Чэнлэ согласился, не задумываясь. Спохватившись, однако, он всё-таки спросил, кого ещё Джемин пригласил.

«как обычно, Леле, все наши. Ты, я, Хёк-и. Может, ещё Марк-хён. Ну и Ренджун-и, но он только ради бухла поедет»

      Как приятно, как радостно на усталом сердце прозвучали эти родные имена без одного, того самого!       – Почему Джено пускает тебя на блядки? – спросил Донхёк после первого же шота. У Марка пиво чуть не пошло через нос. Чэнлэ, проведя с Джемином и Донхёком достаточно много времени, уже ничему не удивлялся.       – Какие это блядки! Мы просто пришли немного встряхнуться. Джено в курсе, и он нисколько не возражает. Он попросил только, чтобы мы пошли в гетеро-клуб, – сказал Джемин. По голосу было слышно, что он оскорблён в лучших чувствах. Не то, чтобы его кто-то подозревал в неверности, но Чэнлэ тоже иногда казалось странным, что Джено на их походах в ночные клубы не появлялся практически никогда. Джено, якобы, был домоседом и не любил тесноту и громкую музыку. Ну, убедительно, конечно, но не на сто процентов.       – Слушайте, идите уже танцевать, – пробормотал Ренджун. Он, как это с ним часто случалось по пятницам, был совсем не в духе и был движим за пределы своего дома только обещанием выпить чего-нибудь крепкого. Марк отказался пить с ним маотай, но Ренджуна это не смутило, и поэтому сейчас он медленно надирался в одиночестве.       У Чэнлэ получилось втянуться быстрее, чем он ожидал. Он выпил пару коктейлей на брудершафт с Донхёком и достиг нужной кондиции. По телу разлилось тепло, наполнившее его жизнью. Всю неделю он недосыпал, сидел за ноутбуком и пытался не поймать нервный срыв. А теперь он наконец-то освободился и мог пожить. Поэтому он нисколько не стал сопротивляться, когда Джемин и Донхёк потянули его на танцпол и стали учить тверку. Чэнлэ смеялся тому, что тело его плохо слушалось. Музыка немного давила на барабанные перепонки, но зато так хорошо выбивала из головы скопившийся стресс. В перерывах Чэнлэ отсиживался на диване с Марком и Ренджуном, который, кажется, был близок к отключке. Пока Чэнлэ переводил дух, Джемин и Донхёк занимались своим привычным непотребством: танцевали, «как две шлюшки» (слова Донхёка), время от времени привлекая внимание ничего не подозревающих незнакомок, которым не отказывали в танце. Сделав пару глотков из своего стакана, больше отдававшего водой и совсем немного – алкоголем, Чэнлэ возвращался к ним. Упирал ладони в колени и пытался делать то, что ему показывали Донхёк и Джемин. Они его подбадривали – то словами, то шлепками по заднице. И Чэнлэ снова заходился от смеха так, что мышцы на животе сводило от боли.       Но ему было так хорошо.       Потом всё закружилось в быстрой карусели. Реальность Чэнлэ превратилась в куски, склеенные темнотой. Вот Марк делает вид, что после трёх стаканов пива его не подпирает в туалет. Вот Ренджун разлепляет глаза только ради того, чтобы накатить ещё маотая. Вот Донхёк прижимается со спины к какой-то незнакомой девушке, а она явно пытается его соблазнить. Вот Джемин, специально приподняв бархатный пиджак, чтобы было лучше видно его округлую задницу, сотрясается всем телом, совершенно никого не стыдясь. На Чэнлэ резко накатывает любовь: какие же они все классные, какие же родные! Хочется каждого обнять и поцеловать. Он тянется к Ренджуну, но тот уже не подаёт признаков жизни. Марк, как истинный хён и самый трезвый человек в их компании, улыбается ему устало, хлопает его по щеке и говорит «И я тебя тоже, Чэнлэ». Дальше Чэнлэ несёт, словно магнетической волной, обратно на танцпол, где Донхёк так и не разошёлся со своей девушкой, а её подруга начала подкатывать к Джемину. Всё это снова кажется смешным, и Чэнлэ едва не давится коктейлем, который он не успел проглотить.       После всё окончательно теряет очертания ясности и логичность. Марк пляшет на танцполе, как батя. В туалете Донхёк плачет у кафельной стены из-за того, что некому забрать его пьяного из клуба. Ренджун уже полностью, с ногами, переместился на диван и теперь храпел. Непонятно откуда появился Джено, в белом спортивном костюме, как ангел. Он отбил Джемина у девчушки, подхватил его на руки под задницу и понёс куда-то сквозь толпу. Чэнлэ решил, что это ему примерещилось, и пошёл танцевать дальше. Резко ему начало становиться грустно. Захотелось присесть на корточки прямо там, в толпе нетрезвых танцующих тел. Но он кое-как себя переборол и двинулся обратно к их столику.       Однако там было уже пусто.       Чэнлэ растерялся. Куда они все могли подеваться так быстро? Он напрягся и смутно припомнил слова Марка о том, что Ренджуна совсем развезло и пора им расходиться по домам. Но где тогда Джемин и Донхёк? И почему они его кинули, как предатели?! Вздохнув, он круто развернулся, чтобы идти танцевать дальше, пусть и в гордом одиночестве, и сразу же наткнулся на кого-то. Подняв взгляд, он увидел Джисона в окружении каких-то парней.       – Пак Джисон?! – он не ожидал настолько, что его голос дал хорошего петуха. Глаза Джисона округлились. Чэнлэ всё ещё не мог сообразить, действительно ли он видит самого настоящего Джисона или это просто кто-то, кто на него подозрительно похож.       – Что ты тут делаешь один? Где хёны? – спросил Джисон. Один из парней, стоявших рядом с ним, показался похожим на его хёна, Осаки Шотаро, с которым он когда-то ходил на танцы, – подозрения Чэнлэ в реальности происходящего усилились.       – А я… – он хотел было вкинуть что-нибудь такое, чтобы побравировать, но ничего не придумалось, и настроение скисло окончательно. – я тут один. Я не знаю, где они…       В этот момент танцпол резко закружился, вместе со всеми людьми, Джисоном, огнями и даже музыкой.       – Осторожно, – и его подхватили под оба локтя. – Ребят, я пойду сейчас.       – С кем ты там разговариваешь? – спросил Чэнлэ, когда всё вокруг перестало кружиться.       – С хёнами, моими друзьями, – сказал Джисон почти в самое ухо; музыка как будто стала громче. – Леле, я не могу оставить тебя в таком состоянии.       – Я в нормальном состоянии.       – Ты едва на ногах стоишь. Давай я тебя провожу? Тебе сейчас лучше на воздух, наверное. Ты себя нормально чувствуешь?       Едва он произнёс эти слова, как у Чэнлэ похолодело под коленями. Он не понял, что это было за ощущение. Но оно его сильно напугало. Ему как будто стало плохо, а он, резко обессилевший и с трудом понимающий, что происходит вокруг него, совсем не знал, что делать. Он почувствовал на спине большую тёплую ладонь и сразу же сделался маленьким, совсем слабым и нуждающимся в защите. Захотелось спрятать лицо в джинсовой курке Джисона, от которой шёл успокаивающий запах приятно-сладких, прохладных цветов.       – Давай пойдём отсюда.       На свежем воздухе Чэнлэ стало чуть-чуть полегче. По крайней мере, перестала кружиться голова. Он пытался закрыть шею от ночного, совсем не весеннего ветра. Он чувствовал, что скоро его начнёт знобить и появится мерзкая боль в висках вместе с быстрым биением сердца.       – Ну, ты как? – послышался голос Джисона. Чэнлэ снова поднял на него взгляд. Сегодня Джисон выглядел не так, как обычно. Он казался выше, взрослее, гораздо увереннее в себе. Чёрт, даже его полуулыбка выглядела по-взрослому сексуальной. Чэнлэ не понимал, как так могло случиться. Может, это и не Джисон вовсе?       – А ты точно ты? – Чэнлэ не ожидал от самого себя, что спросит это вслух. До чего же было глупо! Улыбка Джисона стала шире. Такая мужская, источающая силу, блин, такая классная…       – Это я, Джисон. Не волнуйся, Леле, всё взаправду, – ответил Джисон спокойным, сексуально-низким голосом. – Вызвать тебе такси? Только я поеду с тобой, чтобы убедиться, что ты точно доехал до дома и поднялся на свой этаж.       – Нет, – прислушиваясь к себе, сказал Чэнлэ медленно, чтобы больше не ляпать глупости. – давай лучше прогуляемся? Мне нужно проветриться.       Наверное, во всём нужно было винить холодные весенние ночи. И ещё тот факт, что алкоголь в крови Чэнлэ был ещё очень силён. И ещё пустые улицы ночного Сеула. В любом случае, Чэнлэ не очень понимал траекторию развития событий этого вечера. Но задавать вопросы ему пока не хотелось.       Каким-то образом рука Джисона, тяжёлая и такая тёплая, оказалась у него на плечах, и шея больше не мёрзла. Чэнлэ прижался к источнику тепла, заодно вдыхая уже знакомый тонкий запах цветов. Чтобы идти было ещё удобнее, он обнял Джисона за талию обеими руками, специально приваливаясь, чтобы Джисон помогал ему нести его собственный вес. Джисон, не говоря ни слова, шёл с ним в ногу и прижимал к себе крепче, когда на них нападали особо яростные порывы ветра.       – Купить тебе водички, Леле? Тебя не тошнит? – снова этот низкий взрослый голос. Чэнлэ зажмурился от удовольствия.       – Не-а.       – Что именно?       – Всё. Я себя нормально чувствую.       – Ну ладно тогда, – большая ладонь легко погладила его по плечу. – Скажешь, когда захочешь домой, ладно?       – Давай ещё поболтаемся? – Чэнлэ посмотрел на Джисона снизу вверх. Он всё ещё выглядел так, как будто ему лет тридцать – но хорошие, привлекательные тридцать. Его уверенность окутывала Чэнлэ одеялом безопасности. Чэнлэ снова закрыл глаза и прижался головой к его плечу.       – Можно, Леле. Я совсем не против.       Они брели, куда глаза глядят. Когда Чэнлэ надоедало или хотелось повредничать, он вырывался из-под руки Джисона и шёл быстрее, чтобы Джисон начал его догонять. Тело ещё ощущалось ватным, не особо слушалось, поэтому Чэнлэ быстро попадался. Джисон ловил его, обнимая обеими руками за плечи, закрывая от целого мира. Иногда Чэнлэ не успевал поворачиваться к нему спиной, и потому утыкался носом в воротник его толстовки. Он стоял так какое-то время, окружённый тонким цветочным запахом и джинсовым теплом, а потом вырывался опять. В какой-то момент на Чэнлэ накатила невероятная уверенность в себе, огромнейшая сила. Ему показалось, что этой ночью он может позволить себе делать что угодно, и ему всё сойдёт с рук. Отдельно он подпитывался от взгляда этого взрослого, такого интересного Джисона: с прищуром, с известной им обоим тайной. Чэнлэ буквально чувствовал, насколько сильно нравится Джисону, и от этого становился ещё более могущественным.       Он незаметно прикоснулся тыльной стороной ладони к тыльной стороне ладони Джисона. Потом скользнул назад, по запястью, и переплёл их пальцы. Джисон бросил ему короткую улыбку и покачал головой. Чэнлэ был готов поклясться, что Пак Джисон сейчас лопнет от гордости. Ему даже захотелось сказать это вслух, но он почему-то сдержался.       – Пак Джисон – придурок, – сказал он вместо этого. Джисон опять покачал головой.       – Да-да, Леле. Именно такой.       Они так и шли, держась за руки. Чэнлэ нравилась эта новообретённая свобода. Она как будто делала его выше и значительнее, в чём-то даже взрослее. Было приятно осознавать, что во взрослом мире можно держаться за руки просто так, а не делать из этой мелочи целую мелодраму, как школьники. Они оба уже слишком взрослые, чтобы придавать избыточное значение настолько невинным, детским жестам.       – Ты решил колобродить до самого утра? – спросил Джисон, когда Чэнлэ начал рассматривать отражение ночных огней в Хангане. Чэнлэ резко к нему обернулся. Джисон смотрел на него с лёгкой ухмылкой и с умилением не то как к ребёнку, не то как к животному. Пока Чэнлэ пытался разобраться в своих ассоциациях, пальцы Джисона легко прихватили его за подбородок и приподняли голову чуть вверх. Они смотрели друг другу в глаза, и внутри не было никакого неприятного натяжения. Моргнув, Чэнлэ незаметным жестом убрал руку Джисона и пошёл дальше. Его сердце билось быстро только из-за выпитого алкоголя.       – Andy Park, – вдруг вспомнилось ему; ладонь Джисона по-прежнему согревала его ладонь. – Может, ты сегодня не Джисон, а Энди? Такое альтер-эго? Знаешь вообще такое слово, «альтер-эго», а?       – Знаю, Леле, – негромкий, медленный низкий смех, от которого и без того хмельную голову немного закружило.       – А ещё что знаешь? – поддел Чэнлэ, сам не понимая, для чего. – Знаешь, например, что я замёрз?       Джисон улыбнулся шире. В следующую секунду он привлёк Чэнлэ к себе, пуская его под куртку, где было по-прежнему тепло и уютно.       Чэнлэ открыл глаза.       Ужас накрыл его в ту же секунду.       Он не понял, где находится, и резко подскочил. Чужая гостиная, он лежит под пледом на диване. Проморгавшись, Чэнлэ заметил боковым зрением что-то большое и длинное, лежавшее на полу вдоль дивана. Захлёбываясь от новой волны ужаса, он с трудом узнал Джисона.       Получается, Джисон привёл его к себе домой? Почему Чэнлэ ничего не помнит про окончание вчерашней ночи?!       – Джисон, Джисон! – он потряс Джисона за плечо; паника хлестала его изнутри, и сил сдерживать её у него совершенно не было. Джисон лениво открыл глаза. На его лице тоже отобразилось непонимание.       – Мы у тебя дома, что ли? – спросил Чэнлэ. Джисон покивал сонно, потёр глаза руками.       – Ты забрёл в противоположную от твоего дома сторону, – заскрипел Джисон своим слишком низким голосом; по плечам Чэнлэ бегал мороз, как будто кто-то проводил вилкой по стеклу. – Не захотел ждать такси, и я предложил заночевать у меня. Ты отключился ещё в лифте.       Чэнлэ упал обратно на диван. Сердце колотилось, как бешеное, от мощного разряда адреналина. Голова шла кругом от абсурдности происходящего. Как он мог позволить себе оказаться дома у Джисона?! Это же просто немыслимо!..       – Всё в порядке, Леле? – спросил Джисон негромко. Чэнлэ обернулся к нему. Джисон сел на полу, подогнув ноги по-турецки, и смотрел на него из-под чёлки. Он был в каких-то старых спортивных штанах и оверсайзовом зелёном свитере. Перед глазами промелькнула вспышка вчерашней ночи: тёплая джинсовая куртка, тонкий цветочный запах, уверенная, взрослая ухмылка. Куда это всё делось? На Чэнлэ снова смотрел недотёпа-Джисон, который явно растерялся и не знает, как ему быть и что делать. Чэнлэ чувствовал, что злость в нём начинает закипать всерьёз.       – Почему ты спал на полу? – бросил Чэнлэ сквозь сжатые зубы.       – Ты попросил меня не уходить, не хотел оставаться один, – ответил Джисон. Его взгляд стал ещё более виноватым. Чэнлэ не понимал, почему эти тёмные глаза под чёлкой бесили его всё больше и больше. Прямо сейчас Пак Джисон был очень похож на труса, на бесхребетного человека, а к таким людям в Чэнлэ всегда воспитывали только жалость и что-то вроде презрения.       – Пришлось заночевать на полу, но ничего страшного, у меня была диванная подушка… – продолжил мямлить Джисон, хотя Чэнлэ не просил никаких пояснений. – Не хочешь рамёна? Или в душ? Чувствуй себя как дома…       – Спасибо, – буркнул Чэнлэ и начал искать телефон. Ему не нужно было гостеприимство Джисона. Он пытался сообразить, как ему побыстрее выбраться из этого дома и оказаться у себя, в тишине и спокойствии, подальше от…       – Так что, рамён? – снова этот напряжённый, неловкий голос, будто извиняющийся заранее.       – Только кофе. Я сейчас же пойду… Где мои носки? – спохватился Чэнлэ, откинув плед в сторону и увидев, что он спал, оказывается, совсем босым.       – В коридоре, остались в твоих кроссовках. Я пойду поставлю чайник, – и Джисон, неуклюже поднявшись на своих длинных ногах, поплёлся в сторону кухни.       В этот момент послышалась настойчивая вибрация. Чэнлэ заозирался, увидел свою сумку прислонённой к дивану и быстро достал телефон.       – Господи, ты что, не умер?! – зашипел Донхёк каким-то ошалелым голосом в самую трубку. Чэнлэ поморщился.       – Не умер, со мной всё в порядке. А ты где, хён? Я не видел тебя с прошлого вечера, после туалета, – спохватился Чэнлэ. Донхёк заскулил.       – Ты не поверишь, Чэнлэ, я дома у той девушки, с которой я танцевал вчера в клубе, – шипел Донхёк, словно скрываясь от кого-то. – Она сейчас в душе, а до этого я прикидывался спящим… Господи, Чэнлэ, как понять, обесчестил ли я девушку или нет? Я знаю, что я не мог, ну, а вдруг всё-таки смог?! Я не хочу жениться, Чэнлэ, я ещё такой молодой!..       – Я не знаю, честно, – ответил Чэнлэ; часть паники Донхёка перекинулась и на него, и теперь сердце снова билось быстрее нормы. – Уходи оттуда, пока она не видит.       – Прямо так взять и уйти? Ничего не говоря? – удивился Донхёк.       – Ну, оставь записку. Что-нибудь в духе: «спасибо за ночь, мне пора». Я не знаю, хён, что нужно делать в таких случаях.       – Ладно. Тогда я побежал. Вода ещё шумит, значит, у меня есть время…       Звонок резко оборвался. Чэнлэ попытался сосредоточиться на себе, как вдруг телефон завибрировал вновь – на этот раз, это был Джено.       – Хён?       – Привет, Чэнлэ, – по голосу было слышно, что Джено улыбается своей спокойной улыбкой. – Исполняю свой родственный долг, узнаю, как у тебя дела.       – Всё нормально, – пробормотал Чэнлэ.       – Я не увидел тебя в клубе, но Джемин сказал, что ты там тоже был. Ты сейчас дома?       – Да-а-а… – просто нужно не уточнять, в каком именно.       – Отлично, тогда я спокоен.       – А Джемин-хён? Как он? – чтобы немного сместить фокус внимания, спросил Чэнлэ. Спрашивать про Джемина было бессмысленно: ну конечно же, он в полной безопасности, окружён заботой и вниманием. Если Джемин был с Джено, переживать за него не приходилось.       – Ещё не проснулся. Спит как младенец… и проспит ещё где-то с час. Я как раз успею сходить на пробежку и приготовить завтрак. Не хочешь позависать у нас ближе к вечеру?       – Нет, хён, спасибо. У меня домашка… Может быть, схожу проведать гэ, я его давно не видел.       – Понятно, – протянул Джено, всё такой же довольный и спокойный. – Тогда давай, приходи в себя. Удачи с домашкой!       – Спасибо, хён. Вам с хёном тоже хороших выходных.       – Твой кофе, Чэнлэ-я.       Чэнлэ весь вспотел: если бы он не успел положить трубку, то Джено услышал бы голос Джисона, и это был бы конец. А Джисон как будто бы и в ус не дул. Принёс с кухни чашку кофе, словно делал это для Чэнлэ каждый день. На Чэнлэ накатила какая-то тягостная тоска. Он понял, что не сможет затолкать этот кофе себе в горло даже из вежливости.       – Джисон-а, извини, но я всё ещё не очень хорошо себя чувствую. Мне лучше не пить вообще ничего, – сказал он, не глядя Джисону в глаза и наскоро собирая сумку.       – А… – выдал Джисон. О боже, ну почему, почему надо быть таким неловким?!       – Я пойду, Джисон. Спасибо… что возился вчера со мной, – Чэнлэ поднялся на ноги и пошёл в коридор.       – Тебя проводить? – послышался со спины голос Джисона. Чэнлэ быстро втиснулся в кроссовки, завязал шнурки кое-как, лишь бы они не развалились.       – Не надо. Ещё раз спасибо. Я пошёл, пока.       Не дожидаясь ответной реакции, Чэнлэ отпер замок, выскочил в общий коридор и побежал вниз по лестнице. Он не знал, откуда у него взялись силы. Но ему нужно было уйти как можно скорее. Очень нужно.