О том, как опадают лепестки

      Он пробыл здесь уже месяц.       Две недели восстанавливался и две недели работал. Он пробыл четыре недели вдали от места, которое он называл своим домом, от места, где были его друзья. Наверное, Чуя должен был чувствовать желание вернуться, заявить права на свою старую жизнь и уйти.       Чувство нехватки разговоров с Юан, подшучиваний Ширасэ и простого приветствия старушки из цветочного киоска не давило на него. Чуя привык быть вдали от дома. Ему пришлось уехать после смерти отца, едва отметив десятый день рождения, и не раз менять место жительства. Последний раз было больно, когда пять лет спустя он оставил своего опекуна и вернулся назад.       Быть вдали от дома не было чем-то новым для Чуи, он привык ждать, зная, что в конце концов вернётся. Может быть, не завтра, может быть, не на следующей неделе, но вернётся.       Но тихий голосок в голове Чуи говорил ему, что проблема в другом.       Истинная загвоздка в том, что он привыкает жить здесь.       Он человек, он в принципе не должен быть окружён демонами.       Он помнил истории и надвигающуюся опасность, когда впервые проснулся, светло-карий глаз и уловки, которые заставили его остаться.       Однако он помнил юношу, который лечил его раны, а не угрозу. Он помнил девушку, которая всегда с улыбкой слушала его болтовню, а не врага. Он помнил невыносимого лиса, который думал, что он весь такой великий и могущественный, самое раздражающее существо, которое Чуя когда-либо встречал.       А ещё картину, лежащую на полу.       Несмотря на всë это, Чуе нечего делать рядом с кицунэ.       Это привычные мелочи: видеть, как лис спит или просто отдыхает в кронах деревьев тихим днём, наблюдать, как дёргается одно из ушей Дазая всякий раз, когда Чуя говорит что-то, что кажется ему интересным, во время их перепалки. Лис никогда не помогал ему с работой, но и не мешал. Их разговоры всегда происходили, когда Чуя делал перерыв или ел, и никогда, когда ему нужно сосредоточиться.       Диалоги становились длиннее, естественнее, более личными.       Дазай рассказывал об этой горе, которую он гордо именовал «своей», о лесе и его природе, о малоизвестных, но красивых и спокойных местах, о том, как предпочитает проводить свои дни — спать и читать, ему больше ничего не нужно, — как ему нравится наблюдать за звёздами, рассыпанными по небу, и чувствовать прохладный ночной ветерок. Дазай говорил о мелких и незначительных фрагментах.       Чуя не мог не слушать и не запоминать всё. Рассказы Дазая о разных видах ёкаев, обитающих в горах, каждое выражение его лица, каждое покачивание хвостов — всë это что-то означало. Конечно, поддразнивания лиса и знание того, что он в целом тот ещё мудак, никуда не делись, но Чуя стал относиться к нему немного терпимее (особенно с тех пор, как понял, что может кусаться в ответ, спорить и не бояться за свою жизнь).       Чуе это даже казалось немного забавным.       Потому что, как бы сильно Дазай ни действовал ему на нервы, видеть разные выражения — удивление, замешательство или что-нибудь ещё — на его лице всякий раз, когда Чуя подкалывал в ответ, даровало ему ощущение маленькой победы. Как будто он, наконец, научился этой игре, которую они придумали.       Он также был не против поиграть ещё.       Вот почему, когда Чуя, наконец, закончил убирать во всех комнатах, он решил заняться и садом. Он здесь уже месяц, ещё пара дней не повредит.       Ещë пара ночных бесед с Рюноске, ещё пара перерывов на чай с Гин, ещё пара…       — Я слышал, чиби решил повозиться со двором, — Чуя успел прибраться только на небольшом участке возле энгавы, когда сверху до него донёсся знакомый голос. — Какой хороший слуга!       Чуя вздохнул.       Кажется, этому ублюдку слишком нравится слово «слуга».       Выпрямившись, Чуя упëр руки в бока и посмотрел на лиса, бездельничающего на крыше дома.       — Прекрати называть меня так.       Дазай опëрся подбородком на одну руку, а вторую беззаботно свесил вниз с края крыши. Его уши время от времени подрагивали.       — Но это же правда.       — Нет.       — Ты всë ещё здесь.       Чуе просто хотелось, чтобы сад выглядел, по крайней мере, прилично.       — Ты бы всë равно заставил меня это сделать, — Чуя закатил глаза, когда Дазай выгнул бровь. — Или сказал Рю, чтобы он попросил меня, — или заставил бедного юношу догадаться об этом. Снова.       — Что натолкнуло тебя на эту мысль? — лис повернул голову, пока щека не коснулась предплечья.       — Твоя задница, — Чуя ответил, не задумываясь.       — Возьми свои слова назад. Хорошие слуги не грубят, — но то, как подëргивались уголки его рта, выдавали, что Дазая это совершенно не волнует. — Что, если я планировал отпустить тебя?       — Да неужели? — теперь уже Чуя вопросительно поднял бровь.       Лис задумчиво уставился на него, или, по крайней мере, сделал вид, что думает.       — Ты мог попросить меня. Но не стал.       — Это было бы просто пустой тратой времени. Кроме того, я не против ухаживать за растениями.       Дазай немного сполз вниз, его голова теперь свисала с крыши самым комичным образом. Кажется, он был в особенно хорошем настроении. Чуе не составило труда догадаться, почему.       Чуя остаётся ещё на какое-то время.       — Выглядишь глупо, — фыркнул Чуя. Тёмные волосы Дазая растрепал лёгкий ветерок.       — А ты выглядишь маленьким.       — Любой будет таким, если ты смотришь с крыши.       — Да, но… — Дазай без затруднений спрыгнул, приземлился в паре метров от Чуи и бросил на него довольный взгляд, — даже с такого ракурса, чиби всё равно маленький.       К сожалению, пыль, в которой Дазай мог бы задохнуться, Чуя всю вычистил, но, может, подойдёт трава или грунт?       — Жди порцию отборной грязи в чае, придурок.       — Ты никогда не завариваешь мне чай.       — Я сделаю исключение.       Однако его угроза вызвала у лиса только смех.       — Ой, как страшно!       Несмотря на свои слова, Чуя не стал ничего подмешивать в напиток Дазая, когда Гин принесла им обоим по чашке. Как она догадывалась, когда нужно прийти, оставалось загадкой.       — Любишь играть с землёй? — поинтересовался Дазай, потягивая свой чай в тени и наблюдая, как Чуя копается в траве.       — Говоришь так, как будто я ребёнок!.. — для Чуи работа с чем-то грязным, вроде чернил и почвы, — дело обычное. — Раньше я помогал с посадкой растений и просто с уходом за садом. Меня это успокаивает.       Дазай посмотрел на него с явным сомнением.       — Больше похоже на рутину.       — Да, потому что ты, — Чуя обвёл рукой вокруг себя, широким жестом указывая на сад, — инициировал это. Вот за тобой самим когда-нибудь кто-нибудь вообще ухаживал?       — Не-а.       Конечно. Зачем вообще утруждать себя этим?       — Бесишь.       — Но ты всё равно делаешь свою работу, — протянул Дазай, хотя его уши вздрогнули точно так же, как когда им овладевало любопытство.       — Не то чтобы у меня был выбор! — Чуя снова закатил глаза, но не прекратил выдирать с корнем сорняки. — Думаю, когда цветы снова зацветут, будет красиво.       Конечно, как только всë будет приведено в порядок, как только Чуя посадит растения так, как представлял с первых мгновений, когда увидел сад. Он не видел, как на мгновение расширились глаза Дазая, и как он поставил свою чашку. Чуя услышал только осторожное замечание.       — Но цветы распускаются весной.       — Вот это открытие!       — …Ты останешься здесь до весны?       Вопрос заставил Чую замереть.       Ой.       Он даже не подумал об этом, только о конечном результате всей работы.       Что-то глубоко внутри Чуи зашевелилось.       Это не было утверждением. Это был искренний вопрос.       Да, он знал, что всë пребывание временное, и что однажды лис потребует вернуться. Дазай говорил, что отпустит его. Он был удивлён желанием Чуи ухаживать за садом, потому что ожидал, что юноша уйдет до наступления весны. Он не планировал заставлять его остаться.       Чуя задумался.       Действительно ли Дазай был готов отпустить его, как только он закончит со всеми комнатами? Если бы он отклонил предложение Рюноске насчёт сада, а Чуи бы сейчас здесь не было? Вернулся бы он в деревню?       Вернулся бы… домой?

***

      Это было… странное чувство.       Оно возвращалось весь день всякий раз, когда он позволял себе расслабиться, когда он наблюдал за читающим Дазаем. Их предыдущий разговор оставил Чую в замешательстве, он больше не был уверен, что правильно, а что — нет. Его решением, конечно, было работать весь день и вечер, несмотря на комментарии Рюноске о том, что он должен быть более рациональным.       Этот день был иррационален. Тогда почему Чуя должен быть другим?       Его разум явно играл с ним злую шутку. Он поел, принял ванну, и теперь ему следовало бы забраться на свой футон и отбыть в объятья сна, но вместо этого он здесь.       Ноги привели его к двери Дазая.       Она находилась в той части резиденции, в которую Чуя намеренно не заходил, а если и заходил, то в очень редких случаях, — когда случайно пропускал два-три поворота. Его собственная комната находилась прямо рядом с ваннами, а комната Дазая — в другом конце дома.       Зачем он пришёл сюда?       Чуя всё ещё ничего не сказал — он стоит в тени коридора, — но лис наверняка знал, что он здесь. Он всегда знал.       Дазай тоже ничего не сказал. Чуя всё ещё мог вернуться и притвориться, что ничего не произошло…       — Можно войти? — если бы только эти слова не вырывались у него с таким трудом.       Дазай поднял взгляд от своей книги. Чуе на мгновение показалось, что он погружён в свои мысли так, что вообще не видит его. Но это выражение исчезло в ту секунду, когда Чуя подумал об этом. Уши Дазая с любопытством дëрнулись.       — И чем я обязан таким удовольствием? — лис положил книгу на татами, наблюдая, как Чуя входит в освещенную комнату. — Призраков испугался?       Комментарий заставил Чую закатить глаза, и всë встало на свои места.       — Нет.       Чуя хотел добавить, что «призраков не существует», но не стал, потому что они, скорее всего, существуют, учитывая, что ëкаи реальны.       Тем более, после встречи с Дазаем его уже мало что может напугать.       — Тогда не вижу никакой причины для того, чтобы ты приходил сюда, — Дазай слегка наклонил голову, вопросительно глядя на Чую.       Он не ошибся. У Чуи нет причины быть здесь, ни одной рациональной. Ему просто… захотелось.       Но, конечно, он не мог этого сказать.       Его взгляд переместился с тёмного глаза на книгу на полу, на хвосты, лежащие позади и вокруг Дазая.       — …Твоя шерсть вся спутана.       Он замечал это раньше, во время своих первых рабочих дней, и в последнее время это часто занимало его мысли. Дазай говорил, что ему не нравится, когда его хвосты мокнут или пачкаются, и, тем не менее, он, кажется, на самом деле не заботился о них.       Лис, однако, выглядел искренне удивлённым комментарием. Его глаза широко раскрылись, брови высоко поднялись, а белые уши навострились.       Чуе, вероятно, следовало хорошенько подумать, — что, если он сказал что-то оскорбительное? — но Дазай не казался злым, он просто… не уверен в том, что происходит?       — Ну, я… — Чуя прочистил горло, одной рукой потирая затылок. — Я вижу, ты часто теребишь свои хвосты, но они всё равно всегда спутаны…       Дазай всё ещё смотрел на него, обдумывая то, что он говорит. Чуя едва заставил себя остаться на месте, не развернуться и не уйти как можно быстрее.       Боги, что он вообще здесь делает?       — Забота о них требует времени, — в конце концов, Дазай заговорил. Медленно, взвешивая каждое слово. — И мне не нравится с этим возиться.       Честно говоря, Чуя в какой-то степени ожидал такого ответа, но, услышав его, он не успокоился.       — Ну…       Зачем он это делает? Почему его голос такой слабый и тихий? Почему его сердце бешено колотится в груди?       — Хочешь, расчешу?.. — Почему его лицо так пылает?       Между ними воцарилась угнетающая тишина.       Чуя слышал только учащённое биение своего сердца и звон в ушах. Дазай просто смотрел и молчал.       Было ли странно предлагать? В такой час? А в целом?       Было странно спрашивать, и Чуя в самом деле не понимал, что заставило его это сделать. Он зашёл в эту часть резиденции, сам того не подозревая. Он шагнул внутрь комнаты, не подумав. Слова вылетели у него из головы без…       — Давай.       Что?       Чуя поднял взгляд на Дазая, но лис больше не смотрел. Он снова взял книгу, повернулся спиной к Чуе и замолк.       Никаких вопросов. Никаких требований.       Никаких поддразниваний.       Дазай просто… сидел на месте, ожидая и позволяя Чуе делать всë, что ему заблагорассудится. Он, вероятно, ничего бы не сказал, даже если бы тот молча ушёл, но Чуя остался.       — Ладно… — пробормотал он и переступил порог. Чуя опустился на колени между хвостами, оказавшись гораздо ближе, чем когда-либо по своей воле, и…       Такие мягкие и тёплые. Чуя неловко погладил мех.       Ему это показалось слишком… интимным. Такое чувство, будто он пересёк невидимую черту между ними. Шаг вперёд, но к чему именно?       Он медленно перебирал шерсть на одном из хвостов Дазая, пока не вспомнил, что захватил с собой расчёску. Зачем он это сделал, — загадка.       Ход его мыслей, в принципе, загадка.       Никто из них не вымолвил ни слова, пока Чуя осторожно расчёсывал мех. Лис продолжал читать, — по крайней мере, Чуя так думал, — только осторожные движения его хвостов показывали, что Дазай чувствует его присутствие.       Он не знал, как лис делает это, не глядя, но ни один из хвостов ни разу не задел его случайным взмахом; они двигались вокруг него, лежали на татами по обе стороны от Чуи, прижимались к его рукам всякий раз, когда ветер снаружи проникал в комнату.       Приятно. Даже успокаивающе.       Не похоже на их обычные взаимодействия, полные пререканий и споров.       — Дазай… Почему ты спас меня?       Лис никогда не говорил ему об этом. Дазай сказал только, почему не убил его. Он мог оставить Чую в лесу, он мог подбросить его до деревни, чтобы кто-нибудь нашёл его, но он этого не сделал. Вместо этого Дазай привёл его сюда — человека, которого кицунэ должны презирать, на которого должны смотреть свысока, человека, который мог бы отказаться принимать лекарство, или того, кто просто сбежал бы.       — Разве ты не знал ответа на этот вопрос с самого начала?       Вероятно, да.       Но тот ли это ответ, которого он хотел?

***

Двенадцать лет назад.

      — У тебя будут неприятности! У Ширасэ будут неприятности! У Ширасэ…       — Юан, это не смешно!       — Она права.       — И ты туда же, Чуя!       Ярко-красное лицо Ширасэ и слезящиеся глаза заставили Чую и Юан расхохотаться.       — Я сказал, что это не смешно! — его голос слегка дрожал от усилий не расплакаться. — И если у меня будут неприятности, то и у вас тоже!       Чуя обычно не дразнил его так сильно. Ему больше нравилось играть с ним или лазать по деревьям, когда родители не видят, но дразнить его, когда Юан рядом, слишком забавно. Почти как наблюдать за тем, как он проводит два часа в реке в поисках самого красивого камня, чтобы подарить его девушке.       — У меня нет, — Юан засмеялась. — Мама сегодня работает допоздна, она не узнает.       Сухие листья зашуршали у них под ногами. Ещё светло, ещё есть время побыть на улице до того, как родители позовут их ужинать, так что они не нарушают никаких правил.       Ну, почти.       — Я ей всë расскажу! — Ширасэ показал ей язык.       — Так нечестно!       Чуя остановился. Юан бросилась за Ширасэ.       Есть одно очень специфическое правило, которому должны следовать все дети в деревне: не ходить в лес, особенно в одиночку. Ходили слухи, что там живёт большое, страшное чудовище, — так каждый раз говорила старушка из цветочной лавки, — а пожилые жители деревни рассказывали, что оно ест детей.       К сожалению, им по восемь лет, они ответственны и не попадутся какому-нибудь старому монстру, который меняет свою внешность каждый раз, когда старик-рыбак забывает свою последнюю версию истории.       В общем, с ними всë будет хорошо.       Потому что Монстр — не что иное, как сказка, которая удерживает их в деревне. Чуя жил прямо на границе леса и никогда не видел никаких монстров или демонов, — или как там их называл отец?       Чуя также овладел искусством ускользать незамеченным, так что он здесь не в первый раз. Вероятно, он единственный человек, который знает этот лес лучше всех, потому что даже взрослые держатся от него подальше, просто чтобы история выглядела правдоподобной.       Недалеко от того места, где они сейчас находились, было поваленное дерево, служащее мостом через небольшой ручей. А если они пройдут немного дальше, то увидят маленький водопад, который Чуя обнаружил в прошлом году, идеально подходящий для ловли ящериц.       Он был полностью спокоен. Его отец уехал на весь день, и если Чуя появится в деревне до наступления темноты, никто не задастся вопросом, куда они втроем отправились.       А вот Ширасэ со своей грязной и рваной одеждой вызовет много подозрений.       — Ладно-ладно, не скажу! Перестань!       Юан, наконец, отпустила его волосы, на её лице расплылась торжествующая улыбка. Она знала, что Ширасэ этого не сделает, но от сладости победы было бы глупо отказываться.       — Ты заслужил! — Она фыркнула.       — Неправда!       Чуя засмеялся, глядя на надутое лицо друга и торчащие во все стороны волосы.       — Вы закончили? Мы всë ещё ничего не нашли, а я проголодался.       — Да, пойдем, — согласилась Юан. — Ты уверен, что это здесь?       — Да! — Ширасэ просиял. — Я слышал, подруга моей мамы говорила, что здесь очень много ягод, и что они лучше, чем те, что продают в деревне.       — А она откуда знает? — скептически поинтересовалась Юан, хотя не перестала ходить и высматривать что-нибудь похожее на ягодные кусты. — Взрослые сюда не ходят.       — Может, когда отправляют нас спать… — предположил Чуя.       — Или Ширасэ ослышался. Снова.       — Неправда! — тут же принялся защищаться Ширасэ. — Они определенно где-то здесь.       Единственная проблема в том, что они прошли уже немало и так ничего и не нашли. Более того, они медленно приближались к самой дальней точке, до которой когда-либо добирался даже Чуя.       Чую это не особо беспокоило. Ему просто будет нужно вспомнить, откуда они пришли.       Однако им не стоит заходить слишком далеко.       Ещё чуть-чуть.       И ещё немного…       Лес постепенно становился более… диким, что ли. По мере того, как они продвигались дальше, деревьев становилось всë больше и больше. Становилось холоднее. Для захода солнца было ещё слишком рано, просто стало росло количество деревьев, отбрасывающих тени на землю, но это всё равно казалось немного странным.       И по-прежнему, нигде нет ягод.       — Я думаю, нам стоит вернуться, — в конце концов сообщил Чуя. Исследовать лес весело, но заблудиться — нет. — Мы все равно ничего не найдём.       — Согласна, — вздохнула Юан. — Лучше горячая булочка, чем какая-то земляника.       — Да ладно вам! Они должны быть где-то здесь… Смотрите! — лицо Ширасэ внезапно просветлело. Он указал куда-то вправо. — Вот ягоды! Я же говорил!       Чуя и Юан проследили взглядами за его рукой.       Ширасэ оказался прав.       Недалеко от них росли ягодные кусты. Мелкая красная земляника выглядела точно так же, как та, которую продавали в деревне.       Дети подошли ближе — Ширасэ чуть не упал от восторга — и сорвали пару ягод на пробу.       Усталость и беспокойство вскоре забылись и сменились голодом и чувством достижения. Пока Юан хохотала над лицом и одеждой Ширасэ, испачканными соком, Чуя ходил вокруг, пораженный тем, как много здесь росло кустов.       Пока что-то не привлекло его внимание.       Это было что-то маленькое, но странной формы, похожее на скалу, частично скрытую травой и опавшими листьями.       Любопытство взяло верх.       Чуя оставил своих друзей препираться в кустах и медленно подошёл ближе к неизвестному предмету.       …Не может быть.       Чуя остановился в нескольких метрах с широко раскрытыми глазами.       Предмет, в котором он узнал маленькую статуэтку лисы, выглядел очень старым и заброшенным. Странно, что она находится здесь, посреди леса, а не в каком-либо храме, но это не было причиной, по которой Чуя застыл.       «Древние скульптуры не такие обычные, как кажется на первый взгляд», — утверждал дядя Чуи.       Чуя вспомнил все истории, которые ему рассказывали пожилые жители деревни.       …Это что, дым? Огонь? Или…       — «Никогда не ходите в лес. Демон пометил его как свою территорию, и любой, кто перейдёт границу, будет убит».       Маленькие, тусклые языки пламени парили прямо над землёй вокруг статуи и тянутся едва заметной линией с обеих её сторон. Они слабые, в основном скрыты травой, но Чуя знал, что они есть.       — Чуя? — голос Юан раздался у него прямо за спиной: — На что ты смотришь?       Его друзья подошли ближе. У обоих — липкий красный ягодный сок вокруг рта.       — Всë хорошо?       Чуя перевёл взгляд с Юан на Ширасэ.       Его друзья выглядели очень… расслабленными.       — Давайте вернёмся. Мы зашли слишком далеко.       — Почему? — замешательство сменилось широкой улыбкой на лице Ширасэ. — Боишься? О, не волнуйся, я защищу вас обоих от монстров!       Юан закатила глаза.       — Чур, ты приманка, а мы с Чуей убегаем.       — Эй!       — Тихо! — шикнул Чуя. — Не орите.       Теперь и Ширасэ, и Юан смотрели друг на друга, высоко подняв брови в замешательстве.       — Почему?       — Потому что он вас услышит! — его голос был приглушëн, но остальные не утруждали себя говорить шёпотом.       — Здесь нет никакого монстра, Чуя. Ты же сам всегда говоришь, что это просто выдумка.       Он не мог винить их за подобное поведение, он сам бы всего несколько минут назад отреагировал так же.       Все истории вспомнились, все времена, когда даже пожилые жители деревни смотрели на лес не с притворным страхом, а с искренним беспокойством.       — Вот! — прошептал Чуя, указывая на статую.       Они повернули головы по направлению его руки.       — Какая старая фигура…       — Чуя, камень — это не монстр.       Они совершенно не выглядят встревоженными. Ни из-за маленькой каменной лисы, ни из-за пламени.       Они что, с ума сошли?       — Да не статуя! — Чуя попробовал вразумить их ещё раз, теперь указывая на синее пламя, обозначающее линию, протянувшуюся через лес. — Огонь, его территория! Видите?       — Это просто сухие листья, Чуя.       А?       — Ты съел несколько плохих ягод? — осторожно спросила Юан.       Что…?       — Нет! Вы что, не видите?       — А что там?       — Огонь!       Ширасэ посмотрел на него так, словно это у Чуи поехала крыша, в то время как Юан растерянно озиралась по сторонам.       — Но ведь пожара нет? Вчера шёл дождь…       — Любой…       — Нет! — Чуя схватил Ширасэ и оттащил его в сторону. — Не трогай!       — Это всего лишь старая статуя!       — Что, если…       Треск.       Все трое замерли от громкого звука.       — Что это было? — обеспокоенно прошептала Юан, оглядываясь по сторонам. Чуя наблюдал за деревьями по другую сторону синей линии, но ничего не увидел.       Кажется, кто-то смотрит за них.       — Ж-животное?.. — Ширасэ пытался говорить спокойно, но его голос предательски дрожал.       — Давайте вернёмся, — Чую не волновало, что в его голосе звучит отчаяние. Ему просто хотелось уйти.       — Это… это не монстр… — Ширасэ почесал нос.       — Неважно! — вмешалась Юан. — Давайте просто пойдём назад…       Они покинули каменную лису и во весь дух бросили обратно в деревню, безмолвно согласившись никогда больше не говорить об этом.       Они не знали, что в лесу был монстр.       Лис, который наблюдал за всей сценой издалека. Лис, который услышал, как человеческий ребенок сказал, что видит его огонь, границу, которую Дазай установил, чтобы быть невидимым для глаз смертных, и, тем не менее, тот рыжий сопляк каким-то образом миновал блок.       Как странно.       Лис подошёл ближе к слабому пламени. Двое других детей всë-таки его не заметили. Он прищурился, смотря вслед давно ушедшей троице.       Тот мелкий точно человек?

***

      После этого они перестали ходить в лес. Ширасэ наказали за то, что он испортил одежду, а Юан долго подкалывала его, вспоминая об этом.       Спустя много дней кто-то из деревни не вернулся.       Кто-то, кого они плохо знали, кто-то не из местных — человек, который забрёл слишком далеко в темноту. Дети знали, что история, которую им рассказывают, просто для того, чтобы напугать их, но когда они выросли, они поняли…       Взрослые никогда не ходят в лес.       Их слова предназначены для того, чтобы отпугнуть детей, потому что они сами полны страха. Ширасэ и Юан узнали об этом за те годы, когда Чуя находился вдали от деревни, но к тому времени уже забыли, что когда-то произошло.       Только Чуя не забыл.       Он вернулся в деревню в пятнадцать лет, начал работать и снова посетил лес. Чтобы убедиться, что всë произошло на самом деле, убедиться, что синее пламя ему не приснилось.       Независимо от того, сколько раз он ходил в лес, Чуя всегда возвращался. Он никогда не пересекал линию огня — даже близко к ней не подходил — и никогда больше не рассказывал о ней. Ни своим друзьям, ни другим жителям деревни, никому.       Просто чтобы он был единственным, кто знал об этом.       (Но это не так.)